Фривольное лето. Ярко горят!

– Семён, – окликнула она меня, подойдя ближе, – ты случайно не видел мои ключи? Я, растяпа такая, вчера их в столовой забыла. Ты ведь забрал их, да? Пожалуйста, скажи, что забрал!

Я кивнул:

– Да, забрал. Они у меня в домике, сейчас принесу.

Я торопливо зашел в домик, нашел в тумбочке, среди прочего хлама, связку ключей и на секунду задумался, повертев их в руках.

В голове, подобно назойливой мухе, билась мысль: «А что, если эти ключи мне ещё пригодятся? Тут ведь целая связка, это же доступ ко многим помещениям в лагере! Мне, попаданцу в этот таинственный, неизведанный мир, это может очень даже пригодиться. Да и Юля обещала мне свои необычные трусики только в обмен на что-то вкусненькое и прорву сахара. Как же я всё это для неё добуду без ключей?» Я тяжело вздохнул, вспомнив добрую, почти ангельскую улыбку Славяны, её искреннее желание помочь мне, её заботу.

«Нет, я не могу так подло поступить с ней, такой хорошей, такой отзывчивой, такой искренней девушкой, старающейся во всем мне помочь. Это будет настоящее предательство.»

С этими мыслями я решительно вышел из домика и протянул Славяне ключи:

– Вот, держи, нашлась твоя пропажа.

Славяна просияла, как начищенный пятак, и, забрав ключи, нежно прижала их к груди:

– Спасибо тебе, Семён, огромное-преогромное! Ты даже не представляешь, как ты меня выручил! Если бы я их потеряла, у меня были бы такие проблемы, такие неприятности! Ведь это ключи Ольги Дмитриевны, нашей вожатой, а она женщина строгая, спуску не даст.

– Ну, тебе сейчас на площадь нужно, а я в лес побегу, – сказала Славяна, – у меня сегодня своя, особая зарядка по расписанию.

– С чего это вдруг тебе позволены такие вольности? – удивился я.

– Ну, у меня, как у помощницы вожатой, свои привилегии, – с гордостью, но без тени хвастовства, ответила Славяна.

– Понятно, ну что ж удачно побегать!

–До скорого! – помахала мне рукой она, удаляясь.

Славяна убежала, а я медленно поплёлся к площади. «Обычно в это время я дома ещё сплю, а тут проснулся сам ещё до того, как вожатая разбудила меня, вот удивительно! – подумал я. – И что удивительно ещё больше – чувствую себя бодрым и отдохнувшим, несмотря на ранний подъём!»

На площади уже собрались вожатые других отрядов и Ольга Дмитриевна. Все в спортивной форме, как и их подопечные. Я же, в своей помятой футболке, в которой прибыл в этот странный мир, и форменных шортах, чувствовал себя белой вороной. Рубашку пришлось оставить в домике – после водных баталий со Славяной она требовала просушки.

Мой взгляд невольно стал блуждать по фигурам в спортивной форме… Яркая оранжевая футболка Алисы сразу притягивала внимание, а голубые короткие шорты подчёркивали спортивный силуэт, заставляя сконцентрироваться на аккуратной попке. Алиса энергично разминалась, из-за чего её рыжие хвостики подпрыгивали в такт движениям. Лена, в своей белой футболке большого размера, скрывающей внушительные «дыньки», застенчиво поправляла тёмно-синие свободные шорты. А когда она начала делать наклоны в стороны, уперев руки в бока – под просторной одеждой обозначилась её тонкая, словно у фарфоровой куколки, талия, контрастирующая с округлыми линиями широких бёдер, обхват которых так и хотелось измерить. Желательно руками. Ульяна, в своей алой футболке и салатовых шортах, больше похожая на мальчишку-сорванца, чем на девушку, как всегда, полная энергии, пыталась сесть на шпагат. А Мику… О, Мику в своей тёмно-синей, как ночное небо, футболке и леггинсах винного цвета… «Интересно, в Японии школьная форма для физкультуры тоже такая… подчёркивающая?» – залюбовался я, не в силах отвести взгляд от изящной фигурки с плавными изгибами. Я так увлёкся созерцанием, что не заметил, как начал пускать слюни.

– СЕМЁН! Ты что там застыл?! – рявкнула Ольга Дмитриевна, и я, вздрогнув от неожиданности, попытался быстро встать в строй.

В этот момент я почувствовал, как что-то преградило путь моей ноге. Подножка! Потеряв равновесие, я взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах, но тщетно. Тело начало заваливаться вперёд. «Кажется, я сейчас сломаю себе что-нибудь…» – мелькнула паническая мысль. Мику, стоявшая ближе всех, с писком: "Семён-кун, осторожно!" – бросилась меня ловить, но лишь усугубила ситуацию. В результате, мы вдвоём, запутавшись в руках и ногах, медленно, словно в замедленной съёмке, рухнули на землю, причём я оказался снизу, а Мику – сверху, неловко раскинув руки и ноги.

– Ой-ой! Гомэнасай, Семён-кун! – пролепетала она.

– Эй, Семёныч, а как же Алиска?! Ты не туда упал, совершенно не туда! – раздался звонкий и обиженный голос Ульяны.

– Отличный способ знакомиться поближе, Мику! – съязвила Алиса, озорно блеснув глазами. – Может, мне тоже попробовать?

Ульяна, видимо решив исправить мою оплошность, подскочила к Алисе и, что было силы, толкнула её в спину:

– Семёныч, лови добавку! Девушки сами падают в твои объятия! Вот счастье то привалило!

Алиса, не ожидавшая такого коварства, взвизгнула: "Ульяна, ты что творишь?!" – и, потеряв равновесие, полетела прямо на нашу, с Мику, живописно развалившуюся парочку. Через мгновение мы втроём, сцепившись в невообразимом объятии, представляли собой беспорядочную кучу-малу.

– В прямом смысле привалило, – неодобрительно покачал головой Электроник, не предпринимая и малейшей попытки вмешаться в творившееся на его глазах безумие.

Лена сначала просто смотрела на нас широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Потом она, словно пытаясь закрыться от происходящего, поднесла ладошки к лицу, оставив лишь узкую щёлку между пальцами. – Ой, мамочки, стыд-то какой, – послышался её смущённый шёпот.

– Ульяна, сейчас же прекрати! – зычный голос Ольги Дмитриевны прозвучал, как гром среди ясного неба.

– А я что, я ничего! – невинным голоском отозвалась Ульяна, наблюдая за нашими попытками распутаться. – Это они сами, падают и падают!

Мы лежали на земле, я оказался в самом центре этой невообразимой "скульптурной композиции", ощущая себя то ли погребённым под тяжестью тел, то ли, наоборот, вознесённым на вершину блаженства. В этой кутерьме отовсюду раздавались сдавленные возгласы: "Ай! Ой! Ты чего толкаешься?! Отпусти! Нет! Не трогай, только не там!". Пытаясь подняться и найти опору, я барахтался, и мои руки натыкались то на шелковистую гладь, то на податливые впадины, то на мягкие, как перины, округлости. Вот нежная выпуклость под локтем, тут упругая "полусфера" под ладонью и что-то мягкое, как "зефир", у щеки. Пальцы непроизвольно ощупывали сложные криволинейные формы, двигались вдоль изгибов. Тело ощущало приятную тяжесть, тепло, исходящее от девичьих тел, и лёгкую дрожь, пробегавшую по ним. Всё вокруг наполнилось ароматами персиков и чего-то неуловимо сладкого, цветочного. Поняв, что, пытаясь выбраться, я лишь усугубляю ситуацию, я перестал сопротивляться, отдавшись во власть этого хаоса из нежных прикосновений. Спустя какое-то время девушкам удалось скоординировать свои действия и подняться. В голове остался лишь сумбур ощущений, приятный, волнующий, но совершенно непонятный.

– У тебя такое красное лицо! – прокомментировала Ульяна, когда я поднялся. – Семёныч – Синьор-Помидор!

Проходя мимо Ульяны, Алиса процедила сквозь зубы:

– Ну как закончится зарядка, я тебе устрою, мелкая зараза, готовься!

– Надеюсь, это будет что-то вкусное! К такому я всегда готова! – ничуть не смутившись, парировала Ульяна. – Ты же сама хотела познакомиться с Семёном поближе! Вот я и устроила ваше рандеву, будь благодарна!

Поняв, что все непотребства наконец-то закончились, ко мне робко подошла Лена. Она протянула руку и принялась старательно отряхивать мою футболку. На земле, после наших кульбитов, мы собрали, кажется, всю пыль, что там была, так что работы Лене хватало. Впрочем, из-за смущения, движения её были неловкими и не очень уверенными, так что видимого эффекта её старания не произвели. Я замер, не зная, как реагировать на эту внезапную заботу.

– Спасибо, – пробормотал я, когда Лена, видимо, удовлетворившись результатом своих трудов, отступила на шаг.

Вдруг, словно осознав, что только что касалась меня без разрешения, она вспыхнула пунцовым румянцем, ещё более густым, чем у меня. Поспешно достав из кармана своих тёмно-синих шорт платочек, Лена протянула его мне:

– Вот, возьми, – тихо предложила она, отводя взгляд. – У тебя тут…

И, не договорив, Лена поспешно отошла, всем своим видом выражая крайнее смущение.

– Так, хватит балаган устраивать! Начинаем зарядку! – с нескрываемым раздражением в голосе, отдала команду Ольга Дмитриевна, дождавшись когда нестандартная ситуация разрешится.

Наконец мы все выстроились перед нашей строгой вожатой в шеренгу.

Она начала показывать упражнения, и я старательно пытался повторять за ней. Но меня все время что-то отвлекало.

«Не смотреть по сторонам… Не смотреть… Ой, как у Алисы футболка задралась… НЕТ! НЕ СМОТРЕТЬ!» – я отвернулся в другую сторону, но стало только хуже. «Ооо, как грудь Лены подпрыгивает… вот это да, какие колебания!» – я, как заворожённый, не мог отвести взгляд и делал упражнения как придётся.

– Семён! Может, тебе нашатырь принести? А то вид какой-то нездоровый! – голос Алисы, с лёгкой издевкой, отвлёк меня, и я понял, что все уже начали делать другое упражнение.

– А по-моему, Семён-кун просто очень внимательный к деталям, – заметила Мику.

«Да уж, некоторые "детали" просто невозможно игнорировать… Особенно когда они так колышутся прямо перед глазами» – подумал я, с трудом отрывая взгляд от Лены и пытаясь сосредоточиться на упражнении. «Так, Семён, соберись! Ведёшь себя как подросток!» – мысленно отчитал я себя.

– Последнее упражнение – наклоны вперёд! – объявила Ольга Дмитриевна. «Боги, дайте мне сил…» – взмолился я.

– Смотрите, у Семёна нос кровью пошёл! – крикнула Ульяна.

«Что?!» – я в панике потрогал нос. Крови не было, но все уже смеялись.

– Расслабься, Ромео. Это была шутка! – пояснила Алиса.

– Зарядка окончена! Марш по домикам переодеваться к построению!

«Уф… Я пережил это. Неужели теперь каждое утро будет начинаться именно так?» – подумал я. И почему-то эта мысль меня совсем не огорчала…

Все потянулись к своим домикам, чтобы переодеться к построению. Я же, все еще прибывая под впечатлением от зарядки, замешкался, и, когда уже собрался уходить, был остановлен Ольгой Дмитриевной, преградившей мне путь:

– Семён, задержись на пару слов, – её тон не предвещал ничего хорошего. – Знаешь, я, конечно, всё понимаю, молодость, гормоны и всё такое, но, боюсь, тебе придётся воздержаться от посещения утренней зарядки.

– Что? Почему?! – я опешил от такого заявления. – Я что-то сделал не так?

– Скажем так, – Ольга Дмитриевна окинула меня строгим взглядом, – твоё присутствие вызывает… слишком бурную реакцию у женской половины отряда. А мне, знаешь ли, лишние проблемы и нездоровая атмосфера в коллективе ни к чему.

– Но я же ничего такого не делал! – попытался оправдаться я, хотя и понимал, что после сегодняшнего фиаско, выглядело это жалко.

– Вот именно! Не делал! Сам не занимался и другим мешал!

– Это всё Ульяна! Она специально! – обозначил я главного виновника всех своих бед.

– Ульяна, конечно, та ещё штучка, но и ты хорош! – парировала вожатая. – В общем, так, Семён. Давай договоримся: зарядку по утрам ты пропускаешь, а вместо этого занимаешься чем-нибудь полезным. Можешь, например, территорию убирать или дрова для костра колоть. И волки сыты, и овцы целы.

– Но… – я попытался было возразить, но, встретившись с суровым взглядом Ольги Дмитриевны, осёкся. Спорить с ней явно было себе дороже.

– Никаких "но", Семён! – отрезала она. – А теперь иди, переодевайся.

Мне ничего не оставалось, кроме как развернуться и понуро побрести в сторону своего домика. По дороге я размышлял о случившемся. С одной стороны, новость о моём отстранении от зарядки была не такой уж и плохой. Не придётся каждое утро краснеть и сгорать со стыда перед девушками. С другой стороны, а где ещё удастся наблюдать девушек в таком выгодном ракурсе? Хотя, если подумать, возможностей для этого и без зарядки предостаточно. А лишние полчаса утром можно потратить с большей пользой. В конце концов, я же попал сюда совсем не для того, чтобы за девушками подглядывать.

Я надел рубашку, всё ещё влажную после утренних событий, и с недоумением уставился на пионерский галстук, небрежно висящий не спинке кровати. Как же его завязывать-то? В пионерах я не состоял, а в интернете сейчас посмотреть инструкцию не получится. Взяв галстук в руки, я направился к шкафу, на внутренней стороне дверцы которого висело небольшое зеркало. Надо хотя бы попытаться изобразить что-то похожее на тот узел, что я видел у других ребят.

Открыв дверцу, я замер, уставившись в зеркало. В нём отражался… подросток! От неожиданности я вздрогнул и отшатнулся. Сердце забилось как сумасшедшее. Всмотревшись, я начал узнавать в отражении себя, только лет на десять моложе.

«Вот чудеса! Получается, кошко-девочка не только перенесла меня в этот странный мир, но ещё и омолодила?» – пронеслось у меня в голове. «Невероятно! И если со мной произошли такие метаморфозы, то, возможно, и остальные обитатели лагеря на самом деле не такие молодые, какими кажутся? Совсем не пионеры, а взрослые дяди и тёти?»

«Всё это очень странно, но, похоже, ничего не поделаешь.»

«Что ж, какая разница, как я выгляжу в этом непонятном мире?» – подумал я, пытаясь успокоиться. «По большому счёту, это ни на что не влияет. Я – это по-прежнему я, и не так уж важно, какое у меня теперь лицо.»

Я снова повернулся к зеркалу и принялся воевать с галстуком. Пытался вспомнить, как выглядит узел, подсмотренный у других, но в голове всё смешалось. Ткань никак не хотела складываться в нужную форму. Я пыхтел, крутил галстук и так, и эдак, но получалось лишь нечто бесформенное и жалкое.

В конце концов, сдавшись, я завязал галстук первым попавшимся узлом. Кое-как пригладив непослушные пряди волос, я решил, что и так сойдёт. Не на конкурс красоты, в конце концов, иду.

Выйдя из домика, я направился на площадь, по пути размышляя о своём внезапном омоложении. «Интересно, а что ещё изменилось, кроме внешности?» – эта мысль не давала мне покоя.

Я вернулся на площадь раньше остальных ребят из своего отряда и теперь коротал время, наблюдая за суетой пионерского лагеря с позиции стороннего наблюдателя. «Забавно, как быстро человек может привыкнуть к абсурду», – подумал я. «Ещё вчера я сидел за компьютером, а сегодня изображаю пионера в каком-то странном временном кармане».

Когда ребята начали потихоньку подтягиваться и выстраиваться в шеренгу, я неспешно присоединился к ним, встав сбоку. Последней подошла Славяна. Я безуспешно пытался почувствовать себя частью этого красногалстучного братства, но пока что-то не очень получалось.

Ольга Дмитриевна вещала что-то о спортивных соревнованиях, но моё внимание полностью захватил памятник, возвышавшийся посреди площади. «"Генда"… Что за странная фамилия? В учебниках истории такого точно не было», – размышлял я. «Да и сам памятник выглядит довольно необычно. Хотя, стоп! Кого-то он мне напоминает… Персонаж какого-то аниме?! Нет, не помню!».

Скульптура изображала мужчину, застывшего в строгой позе: прямой, как струна, взгляд устремлён вдаль. Но вот странность: его левая рука была поднесена к лицу, к очкам. Сначала мне показалось, что Генда поправляет их средним пальцем, что выглядело бы весьма вызывающе, особенно для памятника. Но, приглядевшись, я понял, что он делает это всеми пальцами.

«Может быть, этот жест означает что-то иное? Например, он пытается прикрыть глаза, чтобы не видеть того, что происходит на площади? Тут я невольно вспомнил недавнюю кучу-малу из девичьих тел и подумал, что, возможно, товарищ Генда так делает не зря. Или это жест "рука-лицо"? Словно Генда хочет хлопнуть себя ладонью по лбу, как бы говоря: "Куда я попал? Что тут вообще творится?" В любом случае, выглядит всё это очень неоднозначно.»

«Интересно, он при жизни догадывался ли, что его увековечат в столь сомнительной позе? Наверное, какой-то местный деятель, внёсший значительный вклад в развитие… чего-то».

Мысли потекли дальше, перескакивая с одного на другое. Время для меня словно растворилось в утреннем воздухе, наполненном запахом нагретой солнцем хвои и далёким звоном посуды из столовой.

– О чём мечтаешь? – голос Слави вернул меня к реальности.

Рядом материализовалась Ольга Дмитриевна, словно строгий дух советской педагогики, призванный следить за порядком.

– Ты запомнил план на неделю? – спросила она.

– План? План я никогда не забуду! – выпалил я.

– Вот и отлично! – Ольга Дмитриевна повернулась к Славе с видом заговорщика. – Принесла?

– Да, – Славя протянула ей какой-то листок, который в руках вожатой тут же превратился в документ государственной важности, от которого, кажется, зависели судьбы мира.

– Это обходной лист. Тут пять позиций. За сегодня тебе нужно везде отметиться, – сказала Ольга Дмитриевна. – Во-первых, записаться в клуб, они у нас в здании кружков и отдельно – музыкальный. Во-вторых, в медпункт зайти. В-третьих – в библиотеку. И посетить спортивный клуб – он у нас в спортзале.

«Прямо как в военкомате, только вместо врачей – кружки по интересам», – подумал я.

– Всё понял? – спросила вожатая.

– Да, – листок перекочевал ко мне в руки.

«Квест получен. Награда неизвестна. Сложность – высокая. Что ж, будем посмотреть».

– Это ещё не всё, поскольку вчера вы с Ульяной повели себя недостойно, то сегодня ты и она в качестве наказания получаете наряд в столовую. Вне очереди, – продолжила Ольга Дмитриевна.

«А вот и дополнительное задание подъехало. Социальное. Причём обязательное к выполнению и, судя по всему, не самое приятное», – пронеслось у меня в голове.

– Ульяна поступает в распоряжение кухонных работников сразу после завтрака, а ты, как пострадавшая сторона, присоединишься к ней после того, как закончишь с обходным, – сказала Ольга Дмитриевна. – И поторопись, ты же не хочешь, чтоб маленькая, хрупкая девочка отдувалась за вас обоих!

Она закончила и нахмурилась, заметив моё желание возразить.

Я открыл было рот, чтобы высказать всё, что думаю о «хрупких девочках» и их способности устраивать неприятности, но, взглянув на Славю, решил проявить благоразумие и не усугублять ситуацию.

– Как скажете, – к тому же, в присутствии Слави хотелось быть законопослушным и покладистым, а не пререкаться с начальством.

– Вот и хорошо, начнешь тогда сразу после завтрака, – Ольга Дмитриевна скрылась из виду.

На завтраке все девушки из отряда сели рядом со мной. Не успел я опуститься на стул, как обнаружил себя в плотном кольце девичьего внимания. Все они, кроме Лены, устроившейся поодаль с видом стороннего наблюдателя, собрались вокруг меня, словно пчёлы вокруг горшочка с мёдом. «Похоже, я вчера успел их всех заинтересовать. Неплохое достижение для первого дня в лагере! Интересно, что будет дальше?».

– Семён-Семён! А правда, что ты полярник? – тут же спросила Мику. – И тебя к нам сбросили на парашюте? Чтобы ты мог отдохнуть от вечной мерзлоты и отогреться в нашем лагере.

– Мику, дай человеку хотя бы кашу проглотить, – улыбнулась Алиса.

Впрочем, остальные были ничем не лучше. Вопросы сыпались как из рога изобилия, и мне приходилось выкручиваться, словно пойманному шпиону на допросе, стараясь не выдать никаких государственных тайн.

– Семён, а у тебя есть девушка? – ехидно спросила Ульяна.

– Нет, – ответил я.

«И если бы вы знали, насколько „нет“. Мой единственный опыт отношений ограничивался виртуальной девушкой из дейт-сим, да и та меня бросила из-за бага в программе. Эх, не везёт мне с девушками, даже с нарисованными».

– Как это нет? – удивилась Мику. – Такой интересный молодой человек – и без девушки?

– А какие девушки тебе нравятся? – продолжала допытываться Ульяна.

«Ага, вот и главный вопрос», – пронеслось у меня в голове. «Провокационный вопрос! Как бы выпутаться и никого не обидеть? Надо срочно придумать что-то остроумное и уклончивое».

– Знаете, девушка моей мечты обязательно должна быть рыжей! – заявил я.

У Ульяны глаза стали размером с чайные блюдца, а Двачевская застыла с ложкой у рта, словно статуя «Пионерка на завтраке».

– И обязательно должна быть хулиганкой – с правильными девочками ужасно скучно! – добавил я.

Лена приняла вид министра иностранных дел на важных переговорах, Славяна расцвела как майская роза, а Алиса начала медленно краснеть, явно принимая сказанное на свой счёт.

– И непременно должна любить насекомых и щедро делиться этой любовью с окружающими! – закончил я свою мысль.

Лена спрятала улыбку за ладошкой, Славяна залилась смехом, а Алиса наконец-то вспомнила о существовании своей ложки и продолжила есть кашу.

– Ой, а я знаю одну девочку, которая коллекционирует бабочек! – радостно сообщила Мику. – Правда, она в третьем отряде…

– Семёныч, так значит, ты меня любишь?! – удивленно спросила Ульяна.

– Конечно, как младшую сестрёнку, – ответил я. – Знаешь, такую, которую то обнять хочется, то придушить.

– Чего это придушить?! – взвилась Ульяна. – Нечего было скакать как стрекозёл, сидел бы смирно и ничего бы не случилось! Меня из-за тебя ещё и наказали – теперь батрачить в столовой придется! Всё ты виноват!

– Ой-ой, не надо ссориться! – испуганно пролепетала Мику.

– Не поверишь, но нам придется работать тут вместе, – сказал я Ульяне. – А вот если бы ты была хорошей девочкой, то ничего бы этого не случилось! Может быть, стоит прекратить устраивать пакости окружающим?

– Тогда будет слишком скучно жить! Сам же говорил об этом!

– Полагаю, можно жить не скучно и при этом не делать ничего наказуемого.

– Все приятное в жизни либо запрещено, либо вредит здоровью, либо вызывает ожирение! – выдала Ульяна.

– Ульяна, ты не права, – серьёзно сказала Славяна. – Всё хорошо в меру… Всегда можно найти то, что доставляет тебе удовольствие и радость, но не вредит ни тебе, ни окружающим людям. И даже более того – приносит пользу всем. Если ты хороший человек, конечно.

Ульяна насупилась, как воробей в дождливую погоду. Было видно, что она не согласна, но спорить с рассудительной Славяной не решалась.

Закончив завтрак, я взглянул на карту лагеря, висевшую на стене столовой снаружи. Медпункт значился в списке первым, и, прикинув по карте его местоположение, я направился прямиком туда.

«Хм, а вот и медпункт. Неожиданно…» – подумал я.

Передо мной стояло довольно внушительное здание, сложенное из добротного бруса. Судя по названию, я ожидал увидеть нечто куда более скромное и невзрачное, вроде покосившейся избушки, а тут – целый терем! Металлическая двускатная крыша, поблескивая на солнце, слепила глаза. На ней развевался флаг с красным крестом, по которому сразу было понятно предназначение здания. Вот только окна… Окна были разного размера, словно их собирали по остаточному принципу со всего лагеря, пустив в ход всё, что не пригодилось при строительстве остальных строений. Выглядело это, мягко говоря, странно.

«И что я забыл в медпункте?» – спросил я себя. «Здоровье вроде не шалило, тем более, местный свежий воздух явно пошёл мне на пользу – чувствовал я себя куда бодрее, чем обычно. Но раз так надо…». И, смирившись с довлеющей необходимостью, пусть и бессмысленной, я вошёл.

Внутри оказалось достаточно просторно и прохладно. Пахло медикаментами и чем-то ещё, неуловимо больничным. Плиточный пол блестел такой неестественной чистотой, что казался зеркальным. В стене приёмной виднелись две двери. На одной из них красовалась надпись: «Изолятор». Увидев её, я невольно вздрогнул, и по спине пробежал неприятный холодок.

За столом сидела женщина средних лет, очевидно, медсестра. Она была погружена в чтение какого-то журнала и на моё появление отреагировала лишь коротким:

– Ты присаживайся, – сказала она, не отрываясь от своего занятия.

– Добрый день… – поздоровался я.

Я стал озираться в поисках места, куда можно присесть. В приёмной обнаружилось две кушетки.

– На кушеточку, – всё так же не отрывая взгляда от журнала, уточнила медсестра, указав рукой на ближайшую к ней.