Жаркий Август. Книга Первая

После этого, ворча под нос, как брюзгливая старуха, побрела к гаражу, аккуратно переставляя ноги и вглядываясь в тропинку, чтобы ненароком опять не споткнуться.

В сумраке гараж казался темной махиной, возвышающейся над раскидистыми деревьями. Через открытые ворота лился ровный, чуть желтоватый свет, который время от времени пересекала высокая тень.

Добравшись до своей цели, притаившись на пороге, осторожно заглянула внутрь.

Ух, ты ж, е-мое, здесь, что война была? Битва несметных воинств? Армагеддон местного масштаба?

В гараже царил полный развал: кучи разных деталей, разваленные по разным углам, коробки от сегодняшнего заказа, да и сама машина с поднятым капотом, походила на оскалившуюся пасть. И среди всего этого беспорядка стоял Тимур, почесывая макушку. Похоже, он что-то потерял в окружающих его руинах и теперь пытался вспомнить, где именно.

Видок у него еще тот. Весь взъерошенный, грязный как черт. Футболка как всегда где угодно, но только не там, где должна быть, не на нем. Интересно, он решил поберечь одежду, поэтому снял, аккуратно свернул и убрал подальше, чтобы не испачкать? Или уже изгваздал все к чертям собачьим и приспособил в качестве тряпки для вытирания рук? Второй вариант мне показался более вероятным.

Прошло, наверное, не менее пяти минут, прежде чем Тим отвлекся от своих мыслей и, почувствовав мое присутствие, повернулся лицом к входу. Я так и стояла, привалившись одним плечом к косяку, рассматривая обстановку в помещении.

Он хмуро, исподлобья смотрел в мою сторону, не особо пытаясь скрыть свое раздражение, вызванное моим приходом. Похоже, я отвлекала его от дела просто чрезвычайной важности.

– Ты на часы смотрел? – наконец поинтересовалось у него, заходя внутрь гаража.

– Здесь их нет, – парень равнодушно развел руками.

– Уже почти половина одиннадцатого, – произнесла, подходя ближе к нему.

– Да? – он откровенно удивился.

– Да, – кивнула, наблюдая за тем, как он немного устало потирает шею.

– Я и не заметил. Как быстро время пролетело. Похоже, пора закругляться.

– Мудрое решение, – кивнула, соглашаясь с ним.

Вблизи он оказался еще чумазей, чем мне показалось до этого. Весь в машинном масле, каких-то темных пятнах, мазках. Даже физиономия вся измазана, как у представителя древних племен.

Я изумленно рассматривала его с ног до головы. Грязный, потрепанный бродяга, иначе и не скажешь. На животе отпечаток крупной шестеренки и десятка два ровных круглых пятен. Видать, что-то прижимал к себе, когда переносил с места на место. Грудь, как у дикого индейца расписана замысловатыми мазками. Про руки вообще молчу, кисти почти сплошняком покрыты машинным маслом. Красавец, иначе и не скажешь.

Подняла глаза на его физиономию и столкнулась с хмурым, мрачным взглядом. Что ему опять не так?

Стоит, смотрит на меня как на врага народа, не проронив ни слова, а мне тут гадай, какая его муха опять укусила.

Нет уж, дорогой мой, вчера я накосячила и извинилась, сегодня ничего плохого не делала, так что даже голову не буду напрягать, пытаясь разгадать причину мрачных взоров.

Не обращая внимания на перепады его настроения, протянула руку и бесцеремонно указала на живот:

– Ты себя вообще видел?

Парень стоял, словно каменное изваяние, не отводя от меня взгляда.

Да, что опять не так? Вопросительно развела руки в стороны, показывая, что не понимаю его пламенных взглядов и, по-прежнему, жду ответа на свой вопрос.

Он, наконец, соизволил опустить взгляд на свой живот. Темные брови удивленно поползли наверх, когда он увидел, на что похож. Что, так уработался, что даже и не заметил, как в свинтуса превратился?

Первым его порывом было стереть с кожи грязь. Ну и, конечно же, он не потрудился взять тряпку, а прямо пятерней и потер. А ладонь-то еще грязнее, чем живот, в результате пятно увеличилось вдвое.

– М-да, – глубокомысленно изрек он, рассматривая результат своих действий. С усмешкой мотнул головой и непроизвольно потер щеку. Гений, чистой воды гений! Теперь еще и физиономию придется отмывать.

До него, похоже, тоже дошло, что он сделал, потому что, тяжело вздохнув, он запрокинул голову к потолку:

– Так, точно пора заканчивать на сегодня с этим ремонтом.

После этого он посмотрел на меня. И, о чудо! Во взгляде ни намека на недавнюю враждебность. Это как вообще понимать? С чего такие перепады?

Минуту назад смотрел так, словно голову мечтал отвернуть, а сейчас даже тени от того порыва не осталось. О чем он там интересно думал, раз такие перемены?

Против воли начала мысленно перебирать свои действия с момента появления в гараже. Постояла на пороге, зашла внутрь, подошла ближе, удивилась тому, насколько он чумаз.

Стоп! Он что, подумал, будто я его рассматриваю с какими-то эротическими намерениями? Серьезно? Так удивилась этому открытию, что, не думая, задала вопрос вслух:

– Погоди-ка, ты что решил, будто я стою тут, рассматриваю твои телеса, любуюсь тобой как дура последняя? В этом причина злобных взглядов при моем появлении?

Тимур пожал плечами:

– Кто тебя знает.

–Ты издеваешься что ли? Я стояла и думала о том, как можно было так изгваздаться!

– Я мысли читать не умею.

– Тимур, блин, ты меня когда-нибудь доведешь!

– И что? Продашь? – хмыкнул он, с насмешкой глядя в мою сторону. Теперь его настроение явно улучшилось, а я наоборот негодовала.

– Нет, возьму и все-таки высеку.

Он лениво повернулся ко мне спиной:

– Да, пожалуйста!

Нет, ну что за свин? Теперь еще насмехается надо мной.

Скользнула взглядом по спине, которая была не чище, чем передняя часть туловища. Самый натуральный свин, прибила бы с удовольствием, да только я на его фоне как комар сушеный!

– Все? Можно поворачиваться, или еще пофантазируешь на тему, как спускаешь с меня шкуру, – участливо поинтересовался он, через плечо бросая на меня насмешливый взгляд.

Я сердито фыркнула и рывком развернувшись, направилась прочь. Как ему удается за две минуты, парой фраз вывести меня из себя? Талант, блин!

Пусть хоть ночует в этом дурацком гараже, в обнимку с этой колымагой, в груде металлического барахла. Да что там ночует, пусть уж переезжает сюда насовсем! И плевать я на него хотела!

– Что все, воспитательная беседа закончилась? – услышала насмешливый вопрос в спину, от которого руки непроизвольно в кулаки сжались.

– Да плевала я, делай что хочешь! – не оборачиваясь, сердито процедила сквозь зубы.

Дошла до двери, взялась за старую потертую ручку, чтобы потянуть ее на себя. Одновременно с этим его ладонь уперлась в дверь над моей головой, не давая ее открыть. Бороться с ним, пытаться победить силой – бесполезно. Поэтому повернулась и, сложив руки на груди, спросила:

– Ну что еще?

– Пойдем, покажу, чем сегодня занимался, – примирительно произнес он.

– Мне не интересно!

– Да ладно, это же твоя машина, как может быть не интересно!

– А вот так! Убери руку, я ухожу.

– Нет, – просто ответил он.

– Нет? – не поверила своим ушам, – Тим, тебе не кажется, что это уже перебор?

Парень так и продолжал стоять, даже не шелохнувшись.

– Сначала довел меня своими подозрениями, потом поиздевался, а теперь уйти не даешь! Ты уж определись, выбери одну линию поведения, а то я не успеваю переключаться вслед за твоим настроением.

– Ладно, признаю, я был не прав. Это были нелепые подозрения, сам не знаю, с чего накрыло. Ты ведь даже…

– Достаточно, – остановила поток его изъяснений поднятым к верху пальцем. Пусть уж лучше замолчит, а то сейчас опять выдаст что-нибудь относительно моей непохожести на нормальную женщину. Еще одного такого откровения мое самолюбие точно не выдержит, – я все поняла. Можешь не продолжать. Если это было извинение, то я его принимаю. Тему закрываем, давай показывай свои труды.

Специально тараторила, чтобы сбить его с мысли, не дать закончить фразу, перевести разговор в другое русло. А то сейчас ляпнет что-нибудь, а я потом опять ночами спать не смогу, буду лежать и жалеть себя, лежа в темноте, раз за разом воспроизводя в памяти его слова. Особенно обидно оттого, что его всего аж передергивало от мыслей, что я могу на него покушаться. Как только бедного не стошнило от этих мыслей. Нет, ну до чего ж противный тип. Знаю, что сейчас далека от идеала, но понимать, что в глазах других людей выглядишь отталкивающе, очень неприятно. Я ж не по своей вине такой красавицей стала!

Тимур чуть удивленно поднял брови, опешив от моего внезапного желания увидеть результаты работы.

Наверное, думает: «вот сумасшедшая, сама секунду назад говорила о непонятных сменах настроения и на тебе, меняет позицию на сто восемьдесят градусов».

Ничего, пусть уж лучше недоумевает, чем продолжает говорить на больную для меня тему. Не дожидаясь его ответа, поднырнула под руку и побрела обратно вглубь гаража. Тимур, чуть замешкавшись, последовал за мной.

– Ну, давай рассказывай, что тут интересного?

Он кивнул и указал на большую груду деталей:

– Я сегодня разобрал все содержимое машины. Вот это старое д*рьмо уже никак не реанимировать. Так что можно смело отправлять на помойку. Тем более, замену уже приобрели. Вот это, – он подошел у другой, более аккуратной куче, – те детали, которые еще могут послужить. Я их на днях переберу, прочищу, и будут как новые. Внутреннюю часть машины я уже вычистил, убрал ржавчину, масленые подтеки, так что она готова к сборке. Если все пойдет нормально, и не обнаружится каких-то скрытых дефектов, то, думаю, дней за пять я ее соберу, и можно будет красить.

– Здорово, – кивнула, слушая его рассказ.

Интересно, а какая у него машина? Когда был вольным, наверняка имел железного коня, и ковырялся в нем с упоением в свободное от дебошей время. Как бы так ненавязчиво узнать? В последний момент удержалась, чтобы не задать этот вопрос вслух. Вот здорово было бы, ляпни я что-то про его свободную жизнь, и прощай обещание, данное Барсадову старшему, хранить все в секрете.

– Я смотрю, ты в машинах хорошо разбираешься. Хобби? – наконец, придумала более или менее нейтральный вопрос.

И тут я ясно увидела работу его внутренних ограничений. Видать, не особо задумываясь над ответом, он уже открыл было рот, но оттуда ни слова не вырвалось, будто невидимой рукой отключили звук.

Тим горько поморщился и с досадой произнес:

– У рабов не бывает хобби.

– Тебя кто-то из хозяев учил разбираться в машинах? – решила подойти немного с другой стороны.

– Что-то типа того, – уклончиво ответил он.

– А какие машины нравятся больше всего? Ведь есть самая-самая любимая. У кого-нибудь из хозяев наверняка было что-то запавшее в душу.

Он недовольно поморщился. Наверное, вспоминать о свободной жизни тяжело и больно, но все-таки начал говорить.

– Была у одного… хозяина машина, близкая по духу. Почти такая же, как у твоей подруги Марики…

– Она мне не подруга, – механически поправила его.

– Не важно. Вот у нее модель А17 – это женский вариант, а там был А27 – мужская версия. Черного цвета с хромированными деталями.

Ого, дорогая игрушка! Впрочем, он ведь обеспеченный товарищ.

Был обеспеченным, пока на Ви Эйру не угодил.

В том, что Тимур сейчас описывал свою собственную машину, я ничуть не сомневалась. Это можно было понять по блеску в глазах, одновременно восхищенному и грустному. Ладно, Тимурка, не переживай, немножко уже потерпеть осталось. Скоро домой, скоро на своем А27 рассекать будешь. Если конечно Игорь Дмитриевич уже не избавился от него.

Мы еще немного постояли с ним в гараже. Я задавала вопросы относительно машин, он терпеливо отвечал. Не то, что мне было прямо страсть как интересно разговаривать на эту тему. Нет, просто хотелось с ним спокойно пообщаться. И если пока для этого надо делать увлеченное лицо, глядя на какую-то металлическую загогулю, что ж, так тому и быть. Готова немного потерпеть, ради дальнейших перспектив развития наших взаимоотношений.

Ближе к одиннадцати мы все-таки пошли домой. Я к себе, сразу забравшись в кровать под одеяло, а Тим к себе. Думаю, полночи потратит только на то, чтобы отмыть себя драгоценного.

Кстати, грязный грязным, а ведь действительно смотрела на него, и мне нравилось то, что видела. Красивый пресс, как я люблю, да и грудь, и спина. Повезло парню с фигурой, ничего не скажешь.

Мне кто-нибудь может объяснить, о чем я вообще думаю, на ночь глядя?

С сердитым кряхтением перевернулась на другой бок, поправила подушку и, закрыв глаза, настроилась на процесс засыпания, отгоняя от себя все мысли о перемазанных машинным маслом мужиках с отличным прессом.

Глава 22

Осталось 20 дней

Я как раз разбилась среди старых файлов на компьютере, когда меня настиг входящий вызов. Пришлось прищуриться, чтобы разобрать номер абонента. В последнее время зрение совсем слабое стало, уже самой хочется более сильные очки приобрести. Через пару дней на прием к врачу, обязательно проконсультируюсь с ним по этому вопросу. Если не забуду....

Оказалось, что звонил Лазарев, поэтому я ответила без лишних раздумий.

Он придирчиво прошелся взглядом по моему внешнему виду.

– Любуешься? – желчно поинтересовалась у него.

– Нет, скорее проверяю все ли в порядке. Ты совсем бледная, и неприлично тощая! – бесцеремонно, я бы даже сказала бестактно, с упреком произнес он.

– Да знаю я, – беспечно отмахнулась от него, – чем обязана такому внезапному звонку?

– Просто так, решил узнать, как у тебя дела, – взгляд серьезный, напряженный.

– Все хорошо, – подозрительно посмотрела на друга, – а вот ты врешь, причина твоего звонка в другом.

– Вру, – спокойно согласился он, с легкой полуулыбкой на губах.

– И? – я развела руками, как бы показывая, что жду продолжения.

– Меня сегодня в комитет по правам человека вызывали. Про тебя расспрашивали.

– И что ты сказал? – во рту пересохло от волнения. Если Ника вызывали, значит, комитет добрался до моей заявки на освобождение Барсика, и начал свои проверки. Сколько им времени потребуется, чтобы узнать о том, кто на самом деле такой этот Барсик? Барсадов старший конечно хорошо меня прикрыл, но все равно было как-то не по себе.

– Сказал, что ты злая девочка, которая в детстве мучила котят, надувала лягушек через соломинку, разоряла птичьи гнезда....

– Ник!

– Вась, ну что я, по-твоему, мог сказать? Все как есть, правду! Инспектор выслушал, довольно покивал, сделал тридцать три заметки. Так что все нормально. Я тебе просто звоню предупредить, что машина запущена, сейчас они начнут шерстить всю твою подноготную. Если что – будь готова к звонкам.

– Спасибо, – кивнула, облокотившись локтями на стол, – спина болела неимоверно.

– Ладно, рассказывай, давай, как там твои дела, как имущество твое двуногое поживает.

– Все хорошо.

– Да ладно тебе притворяться, колись, что там у вас и как.

– Ник, ты не понял. Действительно все хорошо, – чуть пожала плечами.

– Помнится, в прошлый раз, когда мы созванивались, ты была готова убить его, расчленить собственными руками и закопать где-нибудь в саду. А сейчас говоришь, что все нормально?

– Не поверишь, но это действительно так, – кивнула, подтверждая свою мысль.

– И что же изменилось?

– Мы с ним, скажем так, вышли из острой фазы отношений. У нас был очень серьезный разговор, даже не разговор, а скандал, после которого все изменилось.

– Прямо подружились, и ходите теперь только за руку? Не спорите, не ругаетесь?

– Еще как спорим, и ругаемся. Только теперь это споры двух людей с разными точками зрения, а не стычки хозяйки и упрямого раба. Бесит по-прежнему неимоверно, но хоть горечи не остается после наших разговоров, как это было раньше.

– Так, а теперь давай поподробнее. Что, как и почему, – Никита устроился поудобнее перед экраном, подперев щеку рукой, – пожалуйста, полный доклад со всеми подробностями.

Я и рассказала, а чего скрывать-то? Все четко, подробно, по порядку, не пропуская ни единой детали.

Хотя нет, кое-что все-таки утаила. Свою обиду на его заявление о моей непохожести на нормальную женщину. Никита такого точно не поймет, еще выводов каких-нибудь непонятных наделает, а я, если честно, сама еще не разобралась с этой напастью, и со своей чрезмерно бурной реакцией на такую простую реплику.

– Чу, да тебе памятник надо поставить!

– Надеюсь не посмертно?

– Дура, – беззлобно ответил Ник, – и шутки у тебя дурацкие! Я имел в виду, что тебе памятник надо поставить за твое умение находить подход к людям.

– Лазарев! Нет никакого умения, просто так обстоятельства складываются.

– Ага, со старшим Барсадовым смогла договориться, склонить на свою сторону, теперь с младшим ситуация меняется. И не надо мне тут про обстоятельства.

Я махнула рукой, не зная, что ответить на такие слова. На мой взгляд, я ничего особенного не сделала, просто была сама собой, не знаю правильно это или нет.

– Кстати, хорошо, что про старшего Барсика вспомнил, – Ник устало потер виски, – он лютует.

– В смысле?

– Устроил такую чистку среди своих людей, что даже враги притихли. Управление сквозь пальцы смотрит на происходящее, предпочитая не вмешиваться. Все только гадают, что на него нашло.

– Понятно что, – убежденно кивнула головой, – Разбирается с теми, кто оказался причастен к исчезновению Тимура и появлению Барсика.

– Это мы с тобой знаем, а остальным только и приходится строить предположения.

– Пусть так и будет. Не вздумай никому проболтаться!

– Я что, по-твоему, совсем того?

Я лишь задумчиво пожала плечами, за что словила от Никиты недовольный взгляд.

– Сегодня кстати матч твоей любимой команды, помнишь об этом? – поинтересовался друг.

– Конечно, помню, я уже вся в предвкушении.

– Ну, давай, удачного просмотра.

– Сам-то не будешь что ли смотреть? – я изрядно удивилась. Ник очень редко пропускает чемпионаты, и причина для этого должна быть серьезная.

– Нет, у меня немного другие планы, усмехнулся он, и я поняла, что загульный Никита опять отправляется за новыми ощущениями.

– Лазарев, когда ж ты угомонишься? – я покачала головой, не пытаясь скрыть улыбки. Он неисправим, и не мне его переделывать.

– Сразу после тебя, – в тон мне ответил Ник, подмигнув, – ладно, Чу, мне пора. Я свое дело сделал, по поводу комитета предупредил.

– Спасибо.

– Да не за что. Все, давай, отбой. Если что – звони. Хорошего вечера.

Распрощавшись с Никитой, я продолжила свои разборки в файлах. Здесь были старые документы, фотографии, музыка и еще целая куча не пойми чего.

Часть я безжалостно удаляла, а остальное сортировала по разным папкам. Особенно долго пришлось повозиться с фотографиями. Их было много, очень много. С родными, с друзьями, на работе, на отдыхе, даже несколько фотографий попались с того момента, когда мы еще были с Майлзом, их я бережно поместила в папку "воспоминания".

Какие-то фотографии были сделаны мной, какие-то присланы друзьями. Вспомнила много интересных моментов из жизни. Заодно погрустила насчет своего внешнего вида. Сейчас к зеркалу подойдешь, и слезы катятся, а на фотографиях-то я красивая, улыбаюсь, на нормальную женщину похожа. Тьфу ты, опять в свою любимую тему скачусь сейчас. Эх, дайте мне силы дотерпеть! Три недели всего осталось, а у меня уже ни настроения, ни желания, ни стремления. Хочется только лежать и жалеть себя.

Мысленно отвешиваю себе подзатыльник и заставляю переключиться с больной темы на что-то более приятное. Например, на мысли о предстоящем вечере у телевизора. Я уже говорила, что фанатею от спортивных соревнований? Так вот, сегодня особенный матч. Сегодня играет любимая команда, а это значит, что я буду сидеть у голубого экрана, пристально наблюдать за происходящим на поле, и отчаянно болеть за своих любимцев!

Весь оставшийся день я провела в предвкушении этого события.

На ужин отправлялась, не особо рассчитывая на компанию. Тимур, как и вчера, и позавчера, и поза-позавчера пропадал в гараже, не высовывая оттуда и носа. Работа по ремонту машины настолько увлекла его, что, убежав из дома сразу после завтрака, он так ни разу и не ступил на порог до самого вечера.

Вернулся он, когда время ужина давно прошло. Грязный, словно работник самых глубоких шахт, прошел к себе в комнату и выбрался оттуда только спустя полчаса. Чувствую, потратил он все это время на отмывание себя любимого, потому что в гостиной появился в свежей футболке с взъерошенными влажными волосами.

– Я опять забыл о времени, – чуть виновато произнес парень.

Я лишь махнула рукой. Мне нравилось, что у него теперь было занятие, которому он предавался с большим удовольствием. После такого рабочего дня он возвращался усталый, но довольный, умиротворенный, в хорошем расположении духа, следовательно, и у меня настроение становилось хорошим. Вот такой замкнутый круг. Тим рад работе, а я рада, что он рад, и мы мирно сосуществуем.

– Может тебе туда часы принести, – предложила я, искоса наблюдая за ним.

– Не надо, – отмахнулся Тимур.

– Почему?

– Во-первых, они мне не нужны, все равно буду делать, пока желание есть, – пожал плечами парень, – а во-вторых, уже скоро конец. Пара дней, и машина будет готова, можно ехать и красить.

– Быстро ты с ней разобрался, – с легкой ноткой удивления, смешанного с восхищением, заметила я, – думала, провозишься не одну неделю.

– Я сначала тоже так думал, но потом оказалось, что все не так уж и плохо, – произнеся это, Тимур развернулся в сторону кухни, – ты уже ела?

– Давным-давно, – усмехнулась я, – тебя пока дождешься – с голоду помрешь.

Тим лишь кивнул, принимая мой ответ, и пошел ужинать.

Я слышала, как он разогревает пищу, потом все убирает. Думала, после этого вернется к себе. Ан нет, начал греметь посудой и, я догадалась, что он собирается готовить. Решил сэкономить время и сделать все сейчас, чтобы не отвлекаться завтра от любимого занятия. Надо же, молодец какой! Прямо сама хозяйственность, с некоторой долей иронии подумала я, прекрасно понимая, если бы сам он так не решил, то фиг бы я его заставила кашеварить, на ночь глядя.

Тимур возился на кухне, а я, погасив свет в гостиной, включила телевизор. До начала игры оставалось совсем немного времени.

В полумраке, забралась с ногами в огромное кресло, накинула на себя легкий плед и постаралась усесться так, чтобы ребра не ныли. Это было проблематично. И так садилась, и эдак, вся искрутилась, пока не нашла положение, в котором испытывала минимальный дискомфорт. Подобрав, наконец, удобную позу, блаженно вздохнула и приготовилась смотреть матч. Моя команда играла со своими извечными противниками, которые совершенно не уступали им ни в силе, ни в мастерстве. Так что игра должна быть интересной, и ее исход заранее не предугадаешь. На прошлом чемпионате победили мои, на позапрошлом чужие, а уж сколько раз у них была ничья, и не сосчитаешь.

Обычно для просмотра матча мы собирались с друзьями в каком-нибудь спортивном баре, где можно и посмотреть, и поорать, и что-нибудь выпить, и я возвращалась домой под утро, охрипшая, но довольная до безобразия.

В этот раз все друзья далеко, Таисия спортом не интересуется, остается только тихонько сидеть в кресле и в одиночку переживать.

Интересно, а Тимур любит такие соревнования? Мысль была настолько неожиданной и нелепой, что я чуть не подавилась. Вот казалось бы, какая разница любит – не любит? Пусть делает свои дела и идет к себе.

Но вместо того, чтобы отмахнуться от этой мысли, я почувствовала, как она меня захватывает. Целиком, полностью. Мне внезапно стало до безумия интересно, смотрит он такое или нет. То есть, смотрел ли раньше, когда был вольным. Наверняка смотрел, все молодые парни повернуты на спорте, не думаю, что этот был исключением.

Позвать его что ли? Усадить рядом, пусть тоже смотрит?

А что если все-таки не любит? Или не захочет? Буду выглядеть как дура, которая навязывается, упрашивает составить себе компанию. Нет, так дело не годится.

Посидев еще немного, так и эдак гоняла эту мысль в своей голове. Не знаю, почему она меня так зацепила, но мне действительно хотелось позвать Тимура. Может потому, что я не привыкла смотреть большие игры одна, а может потому, что внезапно захотелось сделать ему приятное.

Не придумав ничего лучше, я позвала его, воспользовавшись нелепым предлогом. Уточню вопрос по машине, а сама понаблюдаю за его реакцией. Если никак не отреагирует на то, что происходит на голубом экране, то и заикаться не буду, пусть идет к себе. А если проявит интерес, то предложу посмотреть.

На мой зов Тимур откликнулся не сразу. Похоже, сначала решил доделать какое-то дело, не терпящее отлагательства, а уж потом идти и узнавать, что там за блажь хозяйке в голову пришла. Ну, никакого уважения к убогим!