Жаркий Август. Книга Первая

– Нет, – отчаянно затрясла головой, ничуть не сомневаясь, что свое обещание он выполнит, и придется мне до конца срока сидеть в реабилитационным центре, даже носа на улицу не показывая.

– Тогда все в твоих руках! Сохранишь массу, сумеешь себя хоть немного в тонус привести – останешься на воле, если нет – то упеку в палату без зазрений совести!

От врача я уходила в совершенно расстроенных чувствах. Как мне удержать этот дурацкий вес, если кусок в горло не лезет? Ну не хочу я есть, и что теперь? Уж про движение вообще молчу! О какой подвижности может идти речь, когда с кровати с трудом сползаешь, и нет сил лишний раз по дому пройтись?

Таисия в этот раз была занята, поэтому пересечься, как в прошлый раз, нам не удалось. Делать в центре мне было абсолютно нечего – гулять не хочу, по магазинам ходить стыдно. Да и косые взгляды прохожих уже начали нервировать. Что они на меня все так смотрят? Можно подумать, до этого никогда человека в корсете Августовского не видели? Или я особенно красива в этом металлическом облачении?

В общем, быстренько вызвала такси и отправилась домой. Там тихо, спокойно, там мой любимый диван.

Машина притормозила у родного крыльца, мягко шелестя шинами по дорожке. Расплатившись с водителем, кое-как выбралась наружу, кряхтя и охая, как старая бабуля.

Осмотрелась вокруг. Красота-то какая! Теплые лучи солнца ласкают кожу, легкий ветерок играет волосами. Аллея в конце весны была особенно прекрасна, яркая насыщенная зелень молодых листьев гармонировала с нежно-розовыми цветами. Так бы и стояла, и любовалась вечно этим великолепием природы. Несмотря на то, что, сняв корсет, я собиралась покинуть Ви Эйру, поскольку не люблю эту планету, это место, в котором я провела свое детство, навсегда останется в моем сердце.

Неторопливо направилась к дому, думая, чем бы заняться. Поспать у себя в комнате или подремать в гостиной? Даже и не знаю что выбрать, все такое заманчивое.

Однако на крыльце, уже взявшись за ручку входной двери, остановилась, вспомнив, что надо бы доползти до гаража, посмотреть, чем там Тимур занимается.

С нашего памятного разговора прошло уже три довольно-таки мирных дня. Тим, как и обещал, старался вести себя в рамках приличия, а я, хоть и пыталась, но все-таки не могла так сразу избавиться от подозрительности. Мне все казалось, что он опять играет в какую-то игру, пользуясь моей доверчивостью.

Итак, три мирных дня. Как они прошли? Обычно, ничего особенного.

Я слонялась по дому, не находя себе интересного занятия, а Тимур вернулся к работе в гараже. Точно так же, как и раньше, пропадал на крыше, приводя ее в порядок. На этот раз вроде без подвоха.

Пока он был занят ремонтом, я тихонько пробиралась в кладовку и подглядывала за ним, сквозь маленькое, затянутое выцветшей от времени шторой окно. Он действительно работал: чем-то гремел, стучал, переносил с места на место стройматериалы. Меня же интересовало только одно. Показные дела или все-таки настоящие? При этом мне было неудобно выходить и проверять его. Вроде как получится, что он обещал исправиться, а я ему не поверила и теперь неустанно контролирую каждый шаг. Некрасиво.

Пусть мне действительно не особо верилось в его чудесное исправление, но ему об этом знать не стоит. Недоверие может подорвать куда более крепкие союзы, чем наш.

Ах да, забыла сказать! Кроме всего прочего, за эти три дня я получила не менее десятка звонков от Марики, которая все пыталась меня убедить в необходимости избавиться от Тимура, передать его в ее жадные лапки. Я уже прямо говорила, что не собираюсь его отдавать, а этой змее хоть бы хны. Несколько часов пройдет, и она снова обрывает мой телефон, пытаясь добраться до Тима. Озабоченная!

В данный момент я все-таки собиралась сходить в гараж, проведать Тимура. И повод вроде как есть – сообщить о том, что вернулась. Хотя ему, наверное, глубоко фиолетово. Не лезу к нему, не мельтешу за спиной, он и рад.

Мелькнула мысль снова обойти дом по тайной тропочке и подкрасться к гаражу с другой стороны, но я от нее отмахнулась. После поездки в город на прием к сердитому врачу нет ни сил, ни настроения по кустам скакать. Так что идем напрямую, не скрываясь.

Обошла дом и направилась в сторону гаража. Как-то подозрительно тихо. Ни стука, ни шума, ни самого Тимура.

Тааааак, опять чудит! Решил воспользоваться моим отсутствием и снова начал валять дурака?

Эх, Тимур, Тимур, ничему ты не учишься, все, о чем говорили, прошло мимо твоей головы. Жалко, у меня теплилась хоть крохотная, но все-таки надежда, что ты исправился.

Как ни странно, я совсем не рассердилась на него. Ни капли.

Я расстроилась.

Мне стало обидно, что он снова решил воспользоваться моим доверием, и все вывернуть так, как ему надо. Вообще заметила, что после нашего вечернего разговора в гостиной, я стала на него обижаться по каждой мелочи. Именно обижаться. Не сердиться, беситься, злиться, негодовать. Нет. Именно обижаться, раз за разом прокручивая в голове слова, что я даже на женщину не похожа.

Вот что за напасть! Казалось бы, плевать на его высказывания с высокой колокольни, так ведь нет. Никак не получается отойти, успокоиться, отпустить обиду. Знаю, что совсем немного осталось и это орудие пыток с меня снимут, но от этого не легче. Чуть больше трех недель мне еще предстоит быть существом, непохожим на женщину, не пойми кем, сушеным крокодилом…

Ну вот, опять себя накрутила и снова надулась.

Неторопливо подошла к гаражу, и задумчиво глядя по сторонам, стала его обходить, не скрываясь, не крадясь. Просто шла вперед, предполагая, что снова обнаружу Тима на том же самом месте, что и в прошлый раз.

Так и оказалось.

Он сидел на крыше, уперевшись локтями в колени и смотрел куда-то вдаль. Как всегда в одних брюках, скомканная футболка лежит на макушке, прикрывая от полуденного солнца.

– Кх-кх, – наигранно покашляла, чтобы привлечь его внимание.

Парень медленно повернул голову в мою сторону, и посмотрел, чуть прищурившись из-за яркого солнца:

– Вернулась, – спокойно констатировал очевидный факт.

– Да, а ты, я смотрю, за старое взялся, – сложив руки на груди, мрачно посмотрела в его сторону, – воспользовался моим отсутствием, моим доверием и снова ничего не делаешь.

– Не делаю, – просто согласился он, и я почувствовала, что снова начинаю злиться. Ну и ладно, хоть обида пройдет. Лучше уж кипеть от злости, чем сидеть в комнате и жалеть себя несчастную.

– И что мешает заняться чем-нибудь важным?

– Отсутствие желания, – равнодушно пожал плечами.

– Ничего не меняется, так ведь, Тимур? Только ты и твои желания, все остальное не имеет значения? Знаешь, кто ты после этого? Ты…

Он не стал меня дослушивать, хмыкнул, и по-кошачьи проворно спрыгнул на землю, смерив меня скептическим взглядом, обошел и направился в сторону зарослей, из которых я эффектно появилась в прошлый раз.

– И куда это ты намылился, – грозно окликнула его, и в висках кровь от негодования пульсировать начала, – а ну-ка стой!

Он остановился, развернулся ко мне, и, чуть склонив голову на бок, наблюдал за тем, как грозная хозяйка, сжимая кулаки, идет к нему.

Поравнявшись с ним, уперла руки в бока и посмотрела со всем презрением, на которое только была способна. Из-за очков, конечно, все равно ничего не понятно, но я, по крайней мере, попыталась создать образ суровой хозяйки… Которая и на женщину-то не похожа (тьфу ты, блин, опять эта чушь в голову лезет).

– Итак, я жду объяснений, какого хр*на ты опять начал гнуть свою линию.

Тимур вместо ответа, глядя мне в глаза, просто кивнул в сторону крыши. Не совсем поняла, чего он хочет, в полном недоумении перевела взгляд на гараж. И что? Чего он мне тут кивает? Что я должна увидеть?

Снова перевела взгляд на этого упыря и сердито спросила:

– Я должна прочитать твои мысли, чтобы понять чего ты от меня хочешь? Извини, с телепатией сегодня никак.

Тимур шумно выдохнул, потер шею, запрокинул голову к небу, а потом скептически спросил:

– Ты меня вообще за каким отправила в гараж, сама помнишь? Или все тю-тю, памяти нет совсем?

Ах, он наглец, еще и огрызается!

– Я тебя отправила сюда, – тихим голосом, наполненным змеиным шипением и едкой иронией, произнесла, глядя на его самодовольную физиономию, – чтобы ты починил эту чертову крышу! Заделал эти чертовы дыры! И не мотал мне нервы.

– Браво! – он несколько раз хлопнул в ладоши, – с памятью все нормально, поздравляю.

– Тимур, сейчас напросишься, – чуть ли не дрожа от гнева, процедила сквозь зубы.

Чего я, собственно говоря, хотела? Три мирных дня? Получила Василиса передышку, пора заново впрягаться в этот кошмар. Все, кончилась лафа, надоело Тимурке хорошим быть. Вспомнил гаденыш, что нет ничего приятнее, кроме как доводить меня до белого каления.

Он раздраженно мотнул головой, сделал ко мне шаг и бесцеремонно развернул лицом к гаражу:

– Смотри внимательно.

– Да отпусти ты меня! – чуть опешив от такой наглости, попыталась скинуть его руки со своих плеч.

– Смотри, – повторил он, не обращая ровным счетом никакого внимания на мои попытки высвободиться.

– Да на что там смотреть-то! – вне себя от злости выкрикнула я.

– Ох-ты, как все запущено! Еще раз, зачем ты меня послала в гараж?

– Тебе опять повторить? Забыл уже!?

– Повтори!

– Да, пожалуйста! Мне не жалко, толку, правда, все равно никакого, но раз ты так настаиваешь… Я тебя отправила в гараж починить крышу и заделать дыры! Доволен? Могу написать на бумаге, если так хочется!

– Теперь еще раз посмотри на крышу и скажи, сколько дыр ты на ней видишь.

– Да до хр*на! – выкрикнула я и осеклась, скользя растерянным взглядом по абсолютно ровной, гладкой, без единой вмятины крыше.

Тимур, почувствовав, что я затихла и перестала вырываться, отпустил мои плечи и невозмутимо отошел в сторону. Кожа в тех местах, где меня касались его руки, горела, словно по ней крошечные разряды пробегали.

Я, изумленно моргая, пыталась собрать в кучу все мыли. Это что получается, он все починил? Все исправил? Обалдеть!

– Эээ… То есть… Ты все сделал? – промямлила, чувствуя, что краснею.

Тимур лишь развел руками, обозначая свою позицию.

– Как … Ты смог… Сделал, – как умалишенная пытаюсь построить полную фразу, но ничего не выходит. Слишком велико удивление от случившегося.

– Как смог, так и сделал, – буркнул он.

– Но…

– Не нравится, могу все разобрать и вернуть в исходное состояние.

– Не надо, – сдавленно прошептала, рассматривая безукоризненную крышу, с трудом удерживаясь, чтобы не смотреть на него.

Наверное, стоит и думает о том, какая я тупица! Это же надо, вместо того, чтобы реально оценить обстановку, рассмотреть поле работы, сразу начала наезжать. Будто и не я это была. Куда моя рассудительность подевалась?

Из-за этих обид, которые засели глубоко внутри, не могу адекватно оценить обстановку, сразу горечь всю выплескиваю. Покосилась на Тимура, стоявшего неподалеку и хмуро смотрящего куда-то в сторону, и стало неудобно. Повела себя как самая настоящая истеричная хозяйка. Сейчас он подумает и придет к выводу, что на фиг ему все это нужно, раз нет никакой разницы, и я все равно его носом по земле вожу при первом же удобном случае.

Нельзя этого допустить. Ни в коем случае.

– Тим, извини, – выдохнула, надеясь, что еще не поздно исправить то, что наделала своими высказываниями.

Парень, чуть склонив голову на бок, подозрительно покосился в мою сторону. В глазах нет привычной враждебности, но и доброжелательность тоже отсутствует, только настороженность и не более того. Понимаю, что он не доверяет мне, так же, как и я ему.

Давай, Тимур, не смей опять закрываться. Да, я была не права, но готова это признать, извиниться. Только не превращайся опять в то злобное создание, каким ты был до этого.

– Я… Я не знаю, что на меня нашло. Прости меня, – в этот момент почувствовала себя совершенно несчастной. Как так вышло, что с трудом установившийся мир, может разлететься на осколки именно по моей вине? Он-то во всей этой ситуации – молодец, свою часть сделки выполняет, в руках себя держит, работает, а я наоборот, все испортила. На крыше, наверное, сидел без дела, потому что просто отдыхал после окончания ремонта, и тут я такая деловая "прибегаю" и начинаю вопить "ты опять за старое, ни хр*на не делаешь". Тьфу, хоть иди и вешайся от тоски.

– Извини, – еще раз чуть слышно повторила и направилась в сторону дома, намереваясь спрятаться в своей комнате и отсидеться там, придаваясь печали и разрушительному самоедству.

Понуро опустив голову, прошла несколько шагов, прежде чем услышала за спиной, как он хмыкнул и произнес:

– Ладно, не парься, спишем на то, что зрение так себе. Пойдем, я тебе кое-что покажу,– и с этими словами отправился внутрь гаража.

Почему-то от этих слов у меня все внутри замерло. Я стояла и смотрела ему в спину растерянным взглядом. Он принял мои извинения? Понял, что была не в себе? Или просто проглотил обиду, как и я, затаив ее глубоко внутри?

На пороге Тимур обернулся и выжидающе посмотрел на меня:

– Идешь? – в голосе напряжение, словно ему действительно не все равно, пойду я за ним или нет.

– Иду, – сиплым голосом ответила, и побрела следом.

Он стоял в дверном проеме, наблюдая за моим приближением, а я шла, не в силах поднять на него взгляд, мне все еще было стыдно, неудобно, неуютно.

Наконец я поравнялась ним, после чего Тимур зашел в гараж, внутри которого царил прохладный полумрак – теперь, когда дыр на крыше не стало, солнечный свет проникал внутрь только через небольшие, расположенные высоко над землей окошки. Парень нащупал на стене выключатель, и помещение залил бледный, чуть мерцающий свет.

В углу, на том самом месте, где его оставили много лет назад, стоял наш старый автомобиль. Краска, которая раньше была ярко-синей, поблекла, местами облупилась, открывая взору бурую ржавчину, колеса давным-давно спустились. Грустное зрелище, а ведь когда-то это была сверкающая на солнце машинка, с отрытым верхом.

Тимур подошел к ней, уверенно, по-хозяйски открыл капот и поманил меня, призывая подойти поближе и посмотреть.

Я, конечно, подошла, и даже без энтузиазма заглянула на механические внутренности. Изнутри машина выглядела так же печально, как и снаружи.

Тимур начал рассказывать, что с ней не так, показывать на какие-то штуки, загогули, провода. Я же стояла и, открыв рот, смотрела на него.

Парень сначала пытался игнорировать мой взгляд, но потом не выдержал и спросил:

– Что?

– Я ни слова не поняла из того, что ты тут мне говорил, но это было красиво, – развела руками, признавая свою полнейшую некомпетентность в данном вопросе.

Тим задумчиво почесал бровь, потом со вздохом произнес:

– Давай я тебе на бумаге напишу, что надо для починки машины, и ты просто закажешь эти детали?

У меня была идея получше, надеюсь, ему понравится:

– Давай ты сам закажешь все, что надо, без моего участия?

– Доверишь заказать самому? – похоже, он немного удивился.

– Что в этом такого? С продуктами же проблем не возникает.

– Так то продукты, – сказал снисходительно, а потом, подняв указательный палец вверх, протянул, – а это машина!

Хм, видать все мужики одинаковые, стоит только разговору зайти о машинах. Для меня это просто средство передвижения, позволяющее быстро добраться из пункта А в пункт Б, а для него – Машина! Хотя на нее без слез и не взглянешь.

– Не вижу разницы.

– Хорошо, – быстро согласился он, решив, что действительно лучше самому все сделать, не привлекая в качестве посредника настолько далекого от техники, как я. – Сразу хочу предупредить, что внутренности я переберу, попробую реанимировать эту колымагу, но если хочешь привести в порядок внешний вид, то придется ехать в специальную мастерскую, так как в домашних условиях этого не сделать.

– Без проблем. Чини ее, а потом съездим и покрасим.

– Мы? – удивленно уточнил он.

– Естественно, будешь контролировать процесс, я-то в этом вообще ни бум-бум. Мне какого-нибудь г***а наделают, а я и не пойму, – уверенно ответила я, с замиранием сердца наблюдая, как он действительно оттаивает, взгляд становится на пару градусов теплее.

– Ладно, – согласился парень, снова наклоняясь, чтобы покопаться под капотом.

Я решила, что не стоит форсировать события, поэтому тихонько ретировалась и побрела домой. Стоило мне только переступить порог, как тишина дома была нарушена телефонным звонком, и мне пришлось поспешить в гостиную.

В результате у меня случился очередной разговор с белобрысой стервой, в ходе которого я еще раз отказалась передавать ей Тимура.

Глава 21

Осталось 22 дня

Тем же вечером Тимур устроился в гостиной с планшетом и заказал необходимые детали под моим как бы руководством. На самом деле я в этом деле совершенно не разбиралась, поэтому мне оставалось просто сидеть в стороне и наблюдать за тем, как он бегло просматривает страницы, сравнивает характеристики деталей и выбирает то, что нужно.

В конце мне нужно было лишь посмотреть список покупок, сделать вид, что понимаю эти странные названия, издать глубокомысленное "угу" и одобрить его выбор. Если бы он в этот раз решил обмануть, напакостить, например, заказав что-то ненужное или неоправданно дорогое, то я все равно бы этого не заметила, поскольку, как уже сказала, ни черта в этом не разбиралась.

Конечно, можно было потратить день на поиск информации в сети, разбираясь в тонкостях строения автомобильных внутренностей, или отправить Тимуркин список на проверку тому же Никите, но мне, если честно, было лень.

Поэтому, скрестив пальцы, заказала все то, что он навыбирал.

Детали доставили быстро, на следующий день, практически сразу после обеда к моему дому подъехала машина с ярким логотипом фирмы-поставщика, и Тимур отправился получать заказ. Я, не желая оставаться в стороне, тоже выползла на крыльцо, и чуть щурясь от яркого солнца, облокотившись на шероховатые перила, наблюдала за тем, как он вместе с курьером проверяет содержимое коробок, наличие документов, сверяет номера.

Я с интересом наблюдала за его действиями, за тем, как он общается с мужиком в зеленой униформе сотрудника фирмы. Спокойный, собранный, и совсем не такой, как со мной. Может, сказывалось то, что курьер не в курсе его социального статуса, а может по каким иным причинам, но Тимур был другим.

Когда, наконец, машина отъехала от моего дома, он еще раз беглым взглядом прошелся по выставленным на земле коробкам, потом повернулся ко мне и показал поднятый вверх большой палец, сообщая, что все в порядке.

Вот и ладно. С трудом оттолкнулась от перил, принимая вертикальное положение и отправилась домой, ни капли не сомневаясь в том, что он сейчас перенесет все свои сокровища в гараж и зависнет там до самого вечера.

По пути к себе зашла на кухню, чтобы взять что-нибудь съестное. Что-нибудь такое, что можно схомячить прямо в кровати.

В памяти очень ярко полыхали слова Сергея Геннадьевича о том, что если я похудею еще больше, то он упечет меня в стационар. Не хочу! Просто до ужаса не хочу! Тут поневоле задумаешься над тем, что же делать, как же быть. Два пути: либо начать есть, либо начать двигаться. В идеале конечно и то, и другое одновременно, но это уже задача из разряда невыполнимых.

Ладно, с едой попробую как-нибудь разобраться, но вот активнее двигаться выше моих сил.

Я решила пойти по первому пути, потому что прием пищи доставлял мне меньше мучений, чем спортивные нагрузки. Надеюсь, врач останется доволен хотя бы тем, что вес сохраню, и возможно, будет не слишком лютовать по поводу моего низкого тонуса.

Решив так, стала воплощать это решение в жизнь, заставляя себя есть. Пусть тошнит, пусть кусок в горло не лезет, но я ела, упрямо заталкивая в себя ложку за ложкой. Вчера после приема пообедала, потом поужинала. Пусть всего лишь по маленькой тарелочке, но все-таки уже достижение, уже прогресс.

Сегодня на утро кашу ела, даже кофе выпила не пустой, как обычно, а с бутербродом. Пообедала, запихав в себя немного первого, еще меньше второго и компот. И вот сейчас собралась взять с собой перекус.

Главное, чтобы толк от всего этого был, а то ем, мучаю себя, желудок против такого вмешательства протестует. Очень не хочется, чтобы все прошло впустую.

Распахнув холодильник, суровым взглядом прошлась по его содержимому, пытаясь выбрать хоть что-то. Аппетита нет, но я все-таки взяла большую шоколадку, вспомнив о том, как я умяла такую же при разговоре с Никитой. Может, и в этот раз осилю?

Добрела до своей комнаты, но уже в дверях, взявшись за ручку, остановилась и развернулась в сторону кладовки.

Не совсем понимая, зачем мне это надо, дошла до маленькой захламленной комнатенки и прильнула к окошечку, затянутому старой занавеской. Не знаю с какой целью, но стояла у окна и чего-то ждала, рассеянным взглядом скользя по обновленной крыше.

Из-за поворота показался Тимур, в руках которого была пирамида из коробок, опасно накреняющаяся то в одну сторону, то в другую. Парень шел небольшими шажками, пытаясь поймать равновесие и не рассыпать все это добро.

Я наблюдала за его передвижением, и потом, когда он уже скрылся в прохладном сумраке гаража, несколько минут смотрела на прикрывшуюся за ним дверь.

Интересно, зачем я вообще сюда пришла? Кто-нибудь может мне объяснить?

Смущенно, будто меня поймали за чем-то непристойным, отвернулась от окошка и тихонько, на цыпочках, словно меня кто-то мог услышать, прокралась прочь.

Проспала я практически до самого ужина, просыпаясь лишь для того, чтобы поправить подушку, развернув ее холодным боком кверху, шоколадка так и осталась нетронутой. Я не смогла заставить себя даже просто открыть ее. Ну и ладно, сейчас пойду и нормально поем.

Добравшись до кухни, обнаружила, что Тимура там нет, хотя уже время ужина. Все ясно, увлекся своими железяками и забыл обо всем на свете.

Решив, что не стоит его дергать по такой нелепой причине, как разогревание ужина, все сделала сама. Достала из холодильника тушеную картошку с мясом, и, оценив свои силы едока, положила одну ложку, содержимое которой неказистой кучкой примостилось на краю тарелки. М-да, несерьезно, как ни крути. Со вздохом добавила еще пару ложек, разогрела и, пристроившись за кухонным столом, приступила к трапезе.

Тимур сам разберется со своим ужином, проголодается и вылезет из своего логова, поэтому ждать его не стала.

Меланхолично ковырялась вилкой в тарелке, размазав все ее содержимое по краям. Давай, Васька, хватит выпендриваться! Ешь уже!

Отругав саму себя, отправила первую порцию в рот. Ведь вкусно же! Почему аппетита-то нет совсем?

С отчаянным упорством затолкала в себя все, что положила, почувствовав, что лопну, если в меня попадет еще хотя бы одна крошка. Молодец, могу же, когда захочу!

Прибрав за собой, покинула кухню, и, прихватив с полки книженцию в яркой обложке, устроилась на своем любимом диване. До чего же удобный, зараза! Так бы и лежала на нем, не вставая, лишь изредка поворачиваясь с боку на бок.

Сюжет оказался непроработанным, скомканным, а порой откровенно идиотским. Возможно, именно поэтому я не могла сконцентрировать свое внимание на книге, а может потому, что постоянно бросала тревожные взгляды на электронные часы, висевшие на стене.

Что можно делать в гараже столько времени? На улице уже темнеть начинает, а он все с машиной ковыряется. Нет, я очень рада, что Тим нашел себе дело по душе, но меру-то знать надо! Зачем упираться и пытаться все сделать за один раз? Ведь будет завтра, послезавтра и еще много-много дней до того счастливого момента, когда он покинет Ви Эйру. Зачем пытаться охватить все и сразу? Не понимаю! И никогда не понимала этой мужской увлеченности железными внутренностями машин. Помню, Ник как заведет разговор о двигателях, передачах и панелях управления, так у меня сразу уши вянут, и начинаю в отместку грузить его ненужной информацией о туфлях, сумочках и походах по магазинам. В результате Никитка затыкался, махнув рукой на такого убогого собеседника, как я. Вот только с Тимуром такое вряд ли будет уместным.

Восемь вечера. Полдевятого. Девять. Полдесятого…

Когда, наконец, показания часов перевалили за отметку в 22.00, я не выдержала и порывисто поднялась со своего места. Все, хватит! Сколько можно ковыряться с этим барахлом?

Я решительно направилась к черному выходу, намереваясь вытащить Тимура из гаража, даже если для этого мне придется его пинками гнать.

Правда, решительности и боевого настроя хватило ненадолго. Спускаясь с крыльца, оступилась, и если бы в этот момент моя рука судорожно не вцепилась в перила, то я растянулась бы на земле. Падения удалось избежать, но все равно простояла минут пять, согнувшись пополам и прижимая руку к боку, ожидая, когда утихнет боль от резкого движения.