Жаркий Август. Книга Первая

А вот последнее его заявление – это уже серьезно. Мне, как управленцу, недопустимо иметь какие-то административные наказания, штрафы и все остальное. Тем более сейчас, когда проверяют по полной программе. Остановилась, задумчиво потирая подбородок:

– Хм, это плохо.

– Может быть, – он пожал широкими плечами, – так что, мы надеваем браслеты, или ты оставляешь меня дома?

Смотрю на него, и вдруг понимаю, почему он так завелся. С одной стороны, наверное, до одури боится почувствовать на своем запястье холод жуткого браслета, боится, что потом уже не снимет его. А с другой стороны, боится, что я заберу свои слова обратно, относительно того, что поедем на автосервис вместе. Ему хочется выбраться из дома, почувствовать себя человеком, развеяться, и не хочется надевать хитрый прибор, способный контролировать каждый шаг, сломать, доставить десятки разных видов боли. Вот и не знает, как быть и что делать.

– Мы едем без браслетов, – сделав непростой выбор, твердо произнесла вслух. Хотя почему непростой? Другого просто и быть не могло.

– Уверена? – уточняет, и я вижу, что мой ответ пришелся ему по душе.

– Да. Твой чип все равно на меня настроен, и будет даже без браслета работать. То есть сбежать от меня не сможешь, придушить тоже… надеюсь, а уж без непосредственных приказов, думаю, обойдемся. Ты ведь пообещаешь мне, вести себя как взрослый, разумный человек? Так ведь?

Тимур молча смотрел на меня, по-видимому, пытаясь разобраться, шучу я или серьезно решила нарушить закон и вывести его без надлежащих мер защиты.

– Так? – с нажимом повторила свой вопрос, глядя ему прямо в глаза.

Тим медленно кивнул.

– Вот и славно. Единственное, что, надо тебе выбрать футболку с длинным рукавом, чтобы красоту твою скрыть, – указала пальцем на фиолетовую татуировку, сложным геометрическим узором разметавшуюся по руке.

Парень проследил взглядом за моим пальцем и, поморщившись, непроизвольно спрятал руку за спину.

Я, наконец, смогла его обойти и продолжить свой путь в комнату. Времени уже много, а пока прособираюсь, еще больше будет, так и опоздать ненароком можно.

В общем, умывшись, причесавшись, запаковала себя в размашистое длинное платье, больше напоминающее халат, на голове затянула привычный невзрачный пучок, и подошла к зеркалу.

О, да! Афродита готова к выходу в свет! На царской колеснице прокачусь по улицам города, сразив всех своей божественной красотой. Тьфу, блин! Глаза бы мои не смотрели на это убогое создание, отражающееся в зеркале.

Все, Чу, успокойся! Осталось-то всего две с половиной недели! Терпи, сжимай кулаки, стискивай зубы и терпи. Большая часть этого безумного, сложного пути уже пройдено, осталось совсем чуть-чуть.

Осторожно наклонилась вперед, вбок, чуть отклонилась назад. Больно. Но боль другая, не та, что в начале. Раньше каждое движение доставляло неимоверные мучения, все нервные окончания – словно оголенные провода, и чувство такое, будто позвоночник как на шарнирах, как хрупкая неустойчивая конструкция, созданная неумелым ребенком, и страх постоянный, что парализует, ноги отнимутся, и бесконечная тоска оттого, что конца пути не видно. Сейчас подохнуть хочется от ощущения того, как металлические ребра впиваются в тело, сдавливают, не давая сделать вдох полной грудью, но сама спина лишь немного ноет, и то лишь под вечер, когда проведя весь день на ногах (ну или на диване), устало вытягиваешься на кровати. Я поправляюсь. И пусть, судя по отражению в зеркале, цена велика, но оно того стоит.

Тимур уже ждал меня в гостиной у выхода. Джинсы, темно-серая футболка с длинными рукавами, скрывающими страшную метку на руке. Чистый, опрятный. Я даже удивилась – за последнее время настолько привыкла видеть его чумазого, растрепанного. А сейчас стоит спокойный, невозмутимый, заправив большие пальцы рук в карманы джинс. Обычный парень, и не догадаешься о том, какой у него социальный статус. Ни во взгляде, ни в позе нет, ни намека на то, кем он является на самом деле.

Молодец, все-таки. Гад редкостный, но молодец. На его месте любой сломался бы. Три года в аду, что и не говори, способны на колени кого угодно поставить. И этот становился, как не стать, когда целенаправленно пытаются сломить, но смог удержаться, не свалившись в бездонную пропасть рабского скулежа, животной покорности. Из этой пропасти уже не выбраться, не вернуться обратно, там все, что составляет суть человека, перемалывается, превращается в бесформенную груду. И даже если получить после этого свободу, в полной мере к ней уже не вернуться, потому что оковы останутся внутри, как и страх, отчаяние. Может за счет упрямства звериного, или норова бешеного, но Тимур, пройдя по краю этого безумия, смог избежать этой участи. И когда я его отпущу, он сможет вернуться к нормальной жизни, спрятав все, что с ним происходило за эти годы в темной комнате своего сознания. Сможет отвлечься от страшных воспоминаний, отмахнуться от них, и разве что во снах они будут прорываться наружу, напоминая о том, какие ужасы существуют в этом мире.

– Ну, что поехали? – спросила, подходя к нему.

Тимур лишь утвердительно кивнул и направился к выходу.

Без лишних слов сел на водительское место, завел машину, и терпеливо ждал, пока я заберусь на свое место. Очень не хотелось кряхтеть и ойкать, но все равно не смогла сдержаться. Как же мне все это надоело.

– Куда ехать? – поинтересовался Тимур.

Я удивленно посмотрела на него:

– В автомастерскую, забыл что ли?

Парень, закатив глаза, покачал головой:

– Я знаю, что в мастерскую, и адрес знаю. Но понятия не имею где это, так как, в силу некоторых обстоятельств, по городу особо никогда и не разгуливал, – бросил на меня взгляд, наполненный иронии.

Мне стало как-то неудобно, но, к счастью, краснеть не стала. В последнее время румянец на щеках появлялся только в очень исключительных случаях. Крови и так маловато, тут уж не розовых щек.

– Пока вперед, а дальше я скажу куда, – буркнула себе под нос и отвернулась от него.

До сервиса добрались за десять минут до назначенного времени. Тимур аккуратно завел машину в бокс, и мы покинули ее салон. К нам подошел мужчина в спецодежде. Поздоровался, бросил на меня чуть удивленный взгляд, после чего переключил все свое внимание на Тимура.

Мой подопечный все обстоятельно рассказал, показал, объяснил. Они долго и упорно ходили вокруг машины, осматривая ее со всех сторон, то тут, то там ковыряя потрескавшуюся краску, со сросшейся с нее ржавчиной. Все это время я тихонько стояла в сторонке, грустно думая о любимом диване.

Наконец все обсуждения подошли к концу, и мастер подозвал нас к большому экрану, закрепленному на стене. Нажал необходимые кнопки, и перед нами появилась палитра цветов. Тимур вопросительно посмотрел на меня, и кивнул на экран, дескать, давай выбирай.

Для меня вопрос о том, какой должна была быть эта машина, вообще не существовал. Такая же небесно-голубая, как и в детстве. Поэтому я, ни секунды не колеблясь, указала на нужный цвет.

И в тот же миг моя машина появилась на экране в реконструированном виде. Я непроизвольно улыбнулась. Да, это она, ласточка, сохранившаяся в памяти с детских времен.

Получив подтверждение, специалист приступил к работе, предварительно сообщив нам, что можно подождать в соседнем зале, и мы с Тимуром покорно побрели в указанном направлении.

Зал – это очень сильно сказано. Просто довольно просторная комната, в одном конце которой организовано рабочее место девушки-менеджера, а в другом – зона ожидания. Большой кожаный диван, кофейный столик, кофе-машина и несколько планшетов. Все для удобства клиентов. Можно посидеть, попить кофе, почитать, или посмотреть фильм.

Тимур пропустил меня вперед, а сам пристроился следом. Заняли места на диване чуть поодаль друг от друга. Я аккуратно села, сложила руки на коленях и без особого интереса осмотрелась вокруг. Это вот сейчас придется сидеть три часа в этой комнатенке? Скукотища.

Тим без лишних слов взял один из планшетов и полностью в него погрузился, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Что он там смотрел, я не знаю, а все мои попытки краем глаза рассмотреть изображения на экране, успехом не увенчались. В результате, я махнула на него рукой. Пусть, что хочет, то и смотрит, меня это не касается. Большой мальчик, сам разберется. И вот я сижу, откровенно скучаю, чуть ли не через каждую секунду кидая тоскливый взгляд в сторону больших футуристичных часов, висящих на стене.

Ура! Десять минут из планируемых трех часов прошли.

Ыыыыывы, с ума сойти можно!

Интересно, если я тихонько свернусь калачиком и захраплю, это будет очень странно выглядеть со стороны?

От нечего делать тоже взяла планшет, но не смогла придумать, что бы такого посмотреть, чтобы себя развлечь. Недовольно покосилась в сторону Тима. Что у него там такого интересного? Хоть бы рассказал. Приставать с расспросами к нему не стала, неудобно как-то, поэтому, мрачно нахохлившись, отложила планшет в сторону.

С тихим вздохом опять посмотрела на часы. Все те же десять минут. Тоска зеленая.

Рассеянным взглядом скользила по стенам, завешанным постерами с машинами, рекламными плакатами и различными сертификатами, а потом обратила внимание на девушку-менеджера, сидящую за своим рабочим столом.

Подперев одной рукой щеку, она легонько постукивала пальцами по полированной поверхности. Тоже бедняга скучает. Уже вечер, хочется домой, а тут на тебе, работай. Телефон молчит, клиентов нет, а уйти все равно нельзя. Однако, присмотревшись повнимательнее, я поняла, что девушка далеко не скучает.

Из-под полуприкрытых век, сидит и наблюдает за Тимуром, невозмутимо развалившимся на диване. Мне стало интересно, неужели действительно вот так сразу они на него и клюют? Об этом он говорил в нашу памятную встречу, когда весь его обман раскрылся?

Он ведь ничего не делает, абсолютно, просто сидит, не обращает ровным счетом никакого внимания на то, что происходит вокруг.

В общем, нашла себе развлечение. Девушка наблюдала за Тимом, а я с некоторой долей удивления наблюдала за ней. Нет, он конечно очень даже ничего, но чтоб вот так, раз – и зависнуть на нем? Я чего-то явно не понимаю. Живу с ним уже несколько недель под одной крышей, и что-то не воспылала к нему ни пламенной страстью, ни горячей любовью. Может из-за того, что он для меня в первую очередь источник огромного количества проблем, и все остальное меркнет на этом печальном фоне?

Мне было даже забавно наблюдать за тем, как она то громко вздохнет, пытаясь обратить на себя внимание, то пройдется по комнате, перекладывая с места на место бумажки, создавая таким образом видимость деятельности. Ноль эффекта. Тимур даже ни разу голову в ее сторону не повернул, как будто и нет ее тут.

Однако мое веселье быстро сошло на нет, когда поймала на себе брезгливо-удивленный взгляд. Она, думая, что я ничего не замечу, рассматривала мой чудный лик, сморщив вздернутый носик. Не знаю, к каким именно выводам пришла эта мадам в своей блондинистой голове. Наверное, решила, что мы с Тимуром вместе, и теперь пыталась понять, что такой как ОН нашел в такой высохшей бледной поганке, как Я. Тоже наверняка пришла к выводу, что и на женщину я совершенно не похожа, просто недоразумение в огромных очках.

И так мне в этот момент обидно стало, что даже глаза защипало. Как меня это все бесит! И даже мысль о том, что скоро все кончится, не могла успокоить. Я же не специально в такую красавицу заделалась! Это плата за возможность вести нормальную, здоровую жизнь. И я готова заплатить такую цену, не раздумывая, но вот эти косые взгляды меня просто убивают. Все эти люди живут на Ви Эйре, где расположен центр Августовского. Они уже давным-давно должны были привыкнуть, что пациенты этого центра выглядят как мумии сушеные. Привыкнуть и не обращать внимания, или относиться с пониманием. Так ведь нет, стоит выйти из дома и все, сотни две удивленных взглядов обеспечены.

Все. Хватит. Сейчас машину покрасим, вернемся домой, и я носа в городе не покажу больше, до самого финала лечения!

Правда тут вспомнила о том, что завтра на прием. А значит опять ехать в центр, показывать себя во всей красе. От безысходности чуть ли не застонала. Внезапно почувствовала, что эта комната давит на меня, не могу здесь дышать, невыносимо хочется уйти, развеяться. Повернувшись к Тимуру, тихо позвала:

– Тим!

Он отвлекся от планшета и поднял на меня вопрошающий взгляд.

– Пойдем, погуляем? – грустно предложила, рассматривая свои руки. Ему сейчас ничего не стоит отмахнуться и снова погрузиться в просмотр страниц. Силой я его с места точно не стащу.

В ответ он лишь внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь понять с чего вдруг у такой лежебоки, как я, возник порыв оторвать свою пятую точку от дивана. Потом молча отложил планшет в сторону и поднялся на ноги:

– Идем.

Опираясь на ручку дивана, я встала и пошла за ним.

Девушка не сводила с него глаз, когда он прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону. Он к этому настолько привык, или у него уже иммунитет к бабскому вниманию?

На улице уже начало темнеть, когда мы с ним вышли на крыльцо.

– Куда пойдем? – поинтересовался Тим, оглядываясь по сторонам.

Этот район я плохо знала. В основном склады, гаражи, сервисы, заправки. Технологичное место, ни тебе парков, ни ухоженных улочек. Ничего. Но, несмотря на неприятный антураж вокруг, мне все равно стало легче дышать.

– Вон туда, – махнула рукой в сторону видневшейся впереди, ярко подсвеченной заправки, – пить хочется.

В таких местах всегда есть маленькие магазинчики, в которых можно купить самое необходимое: бутылку воды, что-нибудь перекусить, батарейки и другие мелочи, которые внезапно потребовались, а ехать до большого магазина нет ни времени, ни желания.

Мы не торопясь, пошли в сторону заправки. Разговаривать не хотелось, да и темы лично у меня походящей не было, просто наслаждалась тишиной и спокойствием.

Так и брели, медленно, каждый погруженный в свои мысли. Тимур, засунув руки в карманы, флегматично пинал камушек, попавшийся на дороге, заставляя его катится вперед, а я, пристроившись рядом семенила маленькими шажками.

Через десяток-другой шагов, стало очевидно, что с прогулкой это я здорово придумала, ничего не скажешь. Надо было просто стоять на крылечке, или найти место, где можно посидеть, не отходя от сервиса. Так ведь нет, приспичило мне идти до заправки, пить, видите ли, понадобилось. А зайти обратно и налить стакан воды из кулера, никак? Нет, что вы, это для тех, кто любит легкие пути! Василисе Чураковой погулять захотелось, побродить в полутьме, когда ничего не стоит споткнуться и растянуться плашмя на покрытом выбоинами асфальте.

Одно только порадовало, что Тим без лишних слов со мной пошел, мог бы упереться как обычно, и ничего бы я с ним не сделала. Мы же в партизанов с ним играем, чтобы никто не догадался о его статусе. Может, именно поэтому и пошел…

До заправки брели минут десять, хоть до нее рукой подать было. Ну и что? Надо же как-то скоротать время. Десять минут туда, десять минут обратно, там пока купим – вот полчаса и набежит.

В маленьком магазинчике было светло и прохладно, кондиционер работал на полную мощность, охлаждая небольшое по размерам помещение. Я непроизвольно поежилась и направилась к полкам с бутилированной водой. Взяла маленькую бутылочку и посмотрела на Тимура:

– Ты будешь?

Он на миг задумался, прикидывая надо ему или нет, а потом кивнул. Я взяла вторую бутылочку и направилась в сторону кассы.

Проходя между полок со всякой всячиной, внезапно улавливаю настолько аппетитный аромат выпечки, что непроизвольно рот слюнями наполняется. Остановившись, осмотрелась и увидела небольшое окошечко с надписью "собственная пекарня". И вот, несмотря на то, что страдаю отсутствием аппетита, поплыла в сторону окошечка, манимая непередаваемым ароматом. Радом с окошечком небольшая витрина, на которой выложены всякие печеные вкусности, и, глядя на них, слюни не просто потекли, а начали капать на пол. Обернулась на Тимура, стоящего неподалеку, и кивком головы поманила его к себе. Парень подошел и встал рядом, тоже рассматривая то, что выложено на витрине.

– Стыдно такое говорить, – чуть сконфужено произнесла, потирая нос, – но предлагаю наесться на ночь булок.

Тим поднял одну бровь и, не глядя на меня, ответил:

– Думаешь, я буду против?

Мы и набрали целый пакет плюшек, ватрушек и пирожков с разными начинками. Господи, я так еде не радовалась уже лет сто! Смотрю на эту румяную выпечку, и мне действительно хочется ее съесть со вкусом, с удовольствием, а не как обычно, через силу запихивая каждый кусок.

Из магазина вышли довольные до невозможности. Я с двумя бутылочками воды, и Тимур с большим бумажным пакетом, на котором красовался логотип пекарни, а внутри покоились заветные пирожки.

– Идем обратно? – предложил он, а я отрицательно покачала головой. Сидеть в скучной комнате и есть под пристальными взглядами той девицы? Нет уж. Лучше на улице.

Осмотрелась по сторонам и увидела чуть поодаль небольшую лавочку с витиеватыми ножками и резной спинкой. Неожиданно.

Лавочка стояла посреди улицы совершенно не к месту. Указала на нее, и Тимур, перехватив пакет поудобнее, отправился в том направлении. Я семенила следом.

Подойдя ближе, я поняла, что делает эта несчастная лавочка в таком месте. Она стояла перед зданием, на котором красовалась вывеска "изготовление мебели из натурального дерева". Все ясно, рекламный образец.

Недолго думая, решили им воспользоваться. Сели, разложили свои покупки и стали есть.

На улице к тому времени уже окончательно стемнело, и не было ни души. Лишь изредка мимо проезжали одинокие машины, спешившие на заправку. Приглушенный свет фонарей освещал проезжую часть, фасады домов, нашу лавочку.

– Слушай, – спустя некоторое время, произнес Тимур, наблюдая за тем, как я увлеченно поедаю пирог с ягодной начинкой, – я все спросить хотел, но как-то неудобно было…

Тимуру? Неудобно? Подозрительно повернулась в его сторону. Сейчас как ляпнет что-нибудь такое, отчего я опять долго и упорно жалеть себя буду.

– Почему ты такая тощая?

– Я худая, – буркнула, сердито блеснув глазами.

Он бесцеремонно протянул руку и, изловчившись, двумя пальцами обхватил оба моих запястья:

– Нет, ты тощая, практически анорексичная.

– Спасибо, – фыркнула, высвобождая руки. Да он и не удерживал, просто показал, насколько у меня рученки тоненькие.

– Явно же не от избытка здоровья такое может быть? – не унимался он.

М-да, тактичность явно не была его сильной стороной.

– Ну да, – смущаясь, протянула я, – у меня сейчас лечение интенсивное. Видел, наверное, дома и электронного робота и остальные медицинские прибамбасы. Вот чуть больше двух недель продержаться надо, и там все закончится.

– Все закончится? – он подозрительно посмотрел на меня.

– Да. Отмучаюсь, наконец.

– Отмучаешься, в смысле… – он демонстративно сложил руки на груди и поднял глаза к небу.

Свиненыш, уже хоронить меня собрался!

– Отмучаюсь, в том смысле, что лечению придет конец, и я смогу вернуться к нормальной жизни! – рявкнула на него, в негодовании чуть не подавившись крошками.

– Это хорошо, а то я уж подумал, что ты собралась этого, того самого…

– Тимур, блин!

– А что Тимур? Откуда мне знать, что с тобой происходит. Вижу, что сгораешь как свеча, вот и интересуюсь в чем причина! Может мне стоит к тебе в комнату заходить и периодически пальцем тыкать тебе в бок, чтобы удостовериться, что ты еще жива!

– Ты надо мной издеваешься?!

– Пока еще не понял, – усмехнувшись, пожал плечами.

Вот, скот! Глумиться над убогими!

– Если тебе действительно интересно, то я сейчас закована в корсет Августовского, и совсем скоро наступит тот счастливый день, когда эту штуку с меня снимут! Слыхал о таком?

– Да, такая хр*нь была у моего… – внутренний блок не дремал, и голос опять сорвался на половине фразы, не дав ему закончить предложение. И я, сначала не сообразив в чем, дело решила уточнить:

– Ты имеешь в виду своего… – в последний момент умудрилась остановиться, прикусить язык и не ляпнуть слово "отца". Тим внимательно и чуть удивленно посмотрел на меня, поэтому я через силу выдавила, – хозяина? Извини, знаю, что ты не любишь про бывших владельцев говорить.

Фу, кое-как выкрутилась. Еще бы секунда, еще одно слово и сидела бы я сейчас, пытаясь объяснить Тимуру про отца и все остальное. Я пока к таким разговорам не готова. Парень, поморщившись, с досадой тряхнул головой, словно скидывая наваждение. Потом перестроился и продолжил чуть недовольным голосом:

– Да, у одного из хозяев был в молодости корсет, и судя по его рассказам приятного в этом мало.

– Да не то слово! – Я поспешила переключить разговор с хозяев, на себя, – лекарства такие, что спину лечат, а все остальное в негодность приходит, а хуже всего металлические ребра, вживленные в тело.

– Хм, значит, это их я тогда нащупал, когда тащил тебя в комнату, – протянул Тим, – а я все гадал, что это у тебя там такое.

– Так спросил бы, я бы рассказала. Чего тут скрывать? Большая часть леченья прошла, осталось чуть-чуть, и я освобожусь от этого кошмара. Там как раз приедет Ник, поможет.

При упоминании о Лазареве Тимур заметно напрягся:

– И надолго этот твой Ник приедет?

– Пара-тройка недель, наверное. Зависит от того, насколько его с работы отпустят, – беспечно пожала плечами. В отличие от сидящего рядом субъекта, прибытия Никиты я ждала с огромным нетерпением.

Лазарев и поддержит, и поможет, и где надо щелбанов волшебных надает, чтобы не раскисала, настроение поднимет. Да и вообще, за месяцы пребывания на Ви Эйре в качестве пациента центра Августовского, я безумно соскучилась по привычной жизни, и Никита как раз один из важных элементов этой самой жизни. Мой друг, мой коллега, в далеком прошлом занимающий почетную должность моего парня. В общем, вы уже поняли, я просто по нему соскучилась и с нетерпением ждала, когда же этот несносный бабник приедет.

Что до Тимура, то его опасения тоже понятны. Вроде, только все успокоилось, улеглось в мирном русле, и тут на горизонте новый персонаж замаячил, причем мужского пола, друг хозяйки, и неизвестно как с этим самым другом могут сложиться отношения. Может, он с удовольствием будет его тыкать в рабское положение, и относиться соответственно. Тим же не знает, что из себя представляет Лазарев, что он в курсе всего происходящего.

Хотя, не сомневаюсь, что Никита не удержится и найдет повод поглумиться над Тимуром, без злого умысла, просто в силу характера. Интересно будет на это посмотреть.

– То есть к тебе приезжает твой парень, – уточнил Тимур, разглядывая свои руки.

– Бывший. Очень-очень сильно бывший. Уже несколько лет прошло с тех пор, как мы встречались. Я даже успела почти замужем побывать, после того как мы расстались.

Я не знаю, зачем ему все это рассказывала, и что вообще на меня за болтливость такая напала, на ночь глядя. Обернувшись к Тиму, заметила, как он поспешно отворачивается, пряча удивленный взгляд.

– Что? – спрашиваю нахмурившись.

– Ничего, – торопливо ответил он.

– Ну, я же вижу, – очень мне хотелось узнать, что этот самый взгляд значил, – ты на меня сейчас так глянул, будто у меня рога на голове выросли!

– Да вроде нет, – хмыкнул Тимур.

И тут я сообразила, в чем причина столь явного удивления! В том, что я с кем-то могла встречаться, да еще и замуж пыталась выйти. Ну вот, опять к моей больной теме пришли.

– А, почему замуж "почти" успела выйти? – как ни в чем не бывало, поинтересовался он, игнорируя мои расспросы.

– Жених умер, – сердито ответила, продолжая внутренне накручивать себя.

– От чего?

– От страха, блин! Увидел меня во всей красе и откинулся! – язвительно ответила на его вопрос, – это ты хотел услышать?

– Я ничего такого не говорил, – Тим примирительно развел руками, искоса поглядывая в мою сторону.

– Тебе и не надо было ничего говорить, и так все понятно, по взгляду твоему изумленному.

– Обычный взгляд, – пожал плечами Тимур, – извини, конечно, но на роковую женщину ты никак не тянешь, поэтому и удивился. Пардон, если случайно задел за живое.

Сложив руки на груди, сердито смотрела на этого паразита. Ну да, не роковая красотка, впрочем, я и в хорошее время такой не была. Просто обычная, симпатичная девушка. Милая, приятная, и многим нравилась.

Вот я все никак не пойму, где ж я так накосячила, что мне судьба такие вот пряники не скупясь преподносит?

Тимур, по-моему, почувствовал, что ляпнул что-то не то, потому как немного помолчал, а потом, не мудрствуя лукаво, перевел тему совсем в другое русло, а я подумала, и не стала упираться, раздувать свои обиды. Кому хуже будет, если я нахохлюсь и уйду в себя? Правильно, только мне и никому больше. Тим только плечами пожмет и отвернется. Сомневаюсь, что моя обида затронула нежные струны его души, для него такие мелочи не существенны.