Жаркий Август. Книга Первая

– Откуда такие глубокие познания о том, как выглядит человек в этих железных доспехах? – не смогла удержаться и озвучила терзающий меня вопрос. На ответ особо и не рассчитывала, но неожиданно Барсадов пояснил:

– Когда мне было примерно как тебе, я попал в аварию, в результате чего оказался на Ви Эйре. Так что свои доспехи я относил и вспоминать об этом не хочу, но "коллегу по несчастью" всегда узнаю.

Я кивнула, еще раз с досадой подумала о том, что в очередной раз повела себя беспечно, надо было маску дятла одеть, костюм желтого попугая. Да что угодно, лишь бы скрыть свой болезненный вид! А сейчас уж поздно метаться, карты раскрыты.

– Теперь, когда мы познакомились, обменялись любезностями и выяснили все интересующие вопросы, переходим к делу, – тон стал ледяным, как и выражение глаз.

Ну, все, начинается! Мысленно в очередной раз призвала себя к спокойствию. Не хамить, и ни в коем случае не прогибаться, наставляла я саму себя. Стоит ему показать слабость, и он разорвет в клочья. Стоит зарваться и выдать беспочвенную браваду и в ход пойдет тяжелая артиллерия, с целью раздавить, показать, что я перед ним всего лишь травинка, которую ничего не стоит смять. Спокойствие, деловая холодность и этикет, только так можно вести разговор с людьми его типа. Ну, что ж поехали.

– Наверное, ваши люди уже на низком старте в моем направлении, – без эмоций уточнила я.

– Ты даже не представляешь насколько низком. От того, что бы отдать последнюю команду меня останавливает только некоторое подобие сочувствия к обладателю корсета, да информация из твоего личного дела, говорящая о том, что ты человек положительный и разумный. Поэтому даю тебе шанс сказать, что хотела о моем сыне.

В ответ я кивнула. Что-то с красноречием у меня сегодня беда. Все силы уходят на поддержание достойного собранного вида, хотя страшно до чертиков.

– Итак, я слушаю.

– Ваш Тимур у меня, – ответила без прикрас.

– То есть вы живете вместе.

– Ну, можно сказать и так, – я поморщилась от двусмысленности этой фразы.

Он лишь вопросительно поднял брови, показывая, что ждет пояснений.

– Мне его подарили, – невозмутимо поведала я страшную тайну.

– Я все правильно расслышал. Подарили? – в голосе мрачное недоумение.

– Вы же знаете, что я на Ви Ээйре, и наверняка в курсе того, что это единственное место во всей галактике, где разрешено рабство. Так что да, вы все правильно расслышали. Мне его подарили.

– Хочешь сказать, что мой сын – у тебя в рабах? – в голосе такая стужа, что впору шубу одевать.

– Да.

– Я бы его нашел, если бы это было так. Мои люди проверяли все базы Ви Эйры.

– Значит, плохо проверяли, – пожала плечами, – потому что он здесь.

– Причин не верить своим людям у меня нет, а вот тебе…

– Хорошо, я докажу, что не вру, преследуя какие-то корыстные цели, а после этого продолжим разговор.

Игорь Дмитриевич с тяжелой иронией посмотрел на меня, показывая, что не верит. Ну, это ничего, сейчас исправим.

Я, уже не скрываясь, держась за ноющий бок, поднялась со стула, вернула монитор в обычное положение, ибо не смысла в нейтральной стене, мой секрет уже все равно раскрыт.

– Я отключу экран и динамики, останется работать только камера. Вы будете видеть и слышать все, что происходит в комнате, но никак не покажете своего присутствия, – пояснила я. В ответ он с наигранным интересом сложил руки на груди.

– Ну, давай, удиви меня.

Я лишь усмехнулась и вместо ответа громко позвала:

– Тимур! Иди сюда!

С какой-то мелкой мстительность отметила, как дрогнули плечи у собеседника, потом погасила экран и встала так, чтобы не загораживать обзор.

Ну же паразит, где ты там еле бродишь?!

Наконец дверь распахнулась, и моя собственность во всей красе появилась на пороге, с недовольным ожиданием глядя в мою сторону. Что бы такого ему сказать, чтобы подошел ближе и показался папочке. Не просить же встать в центре комнаты и покрутится вокруг своей оси. Так он точно подумает, что хозяйка совсем того, с головой не дружит. Решение пришло неожиданно.

– Подойди ко мне, – спокойно произнесла, наблюдая, как он недовольно закатывает глаза, но все-таки идет.

Подошел ближе и встал прямо перед экраном. Ну что, Игорь Дмитриевич, любуйтесь, вот он ваш сыночек ненаглядный, стоит и смотрит на меня своими сердитыми черными глазищами, не догадываясь ни о чем.

– Книжечку мне достань, – указала пальцем на верхнюю полку, – красную.

– Чего? – он явно был в шоке от моей нелепой просьбы.

– Книжечку, – произнесла по слогам, – почитать хочу, отвлечься. Я, видишь ли, не очень ловка, чтобы по верхним полкам лазить.

Тимур, наверное, секунд десять гипнотизировал меня раздраженным взглядом, потом рывком развернулся и, не вставая на цыпочки, достал не нужную мне книгу.

– Вы так любезны! – произнесла с иронией, принимая книгу.

– Что-нибудь еще? – в тон мне ответил Тим.

– Нет, можешь идти.

– Как вам угодно, – он смерил меня пренебрежительным, наглым взглядом и развернувшись на пятках, покинул кабинет, хлопнув дверью так, что штукатурка с потолка посыпалась. Гад! Тебя же делать ремонт и заставлю!

Убедившись, что Сокровище ушло и не собирается возвращаться, я уселась на стул перед компьютером, включила экран, динамики и посмотрела на Барсадова старшего.

– Ну, что, ваш?

– Мой, – последовал тихий хриплый ответ.

На нем откровенно не было лица. Шутка ли три года не знать где твой сын, что с ним, жив ли он вообще! И тут на тебе, пожалуйста! Живой, здоровый, злой, дверями с упоением хлопает. Тут не только лица не будет. Я бы на его месте, наверное, в обморок от избытка чувств хлопнулась, даже будучи не очень эмоциональной барышней. Чисто по-человечески я ему сопереживала, только боюсь, что ему это не надо.

Я молча, наблюдала за тем, как мужчина пытается взять себя в руки, вернуть былое хладнокровие. Через пару минут он справился, глубоко вдохнул, провел пятерней по темным, тронутым сединой волосам и поднял на меня взгляд. Тяжелый, мрачный, в котором смешались гнев, ярость, холодная ненависть. Теперь он видел перед собой не просто не пойми откуда взявшуюся, наглую девицу. Нет. Он видел гадину, которой подарили его сына, словно неодушевленную вещь. Он видел хозяйку, имеющую право вытворять с его Тимуром все, что заблагорассудится. Все логично, все правильно, только мне от этого ничуть не лучше. Для него я теперь враг, и у меня был только один единственный шанс попытаться это исправить, другого он мне попросту не даст.

– Прежде чем вы натравите на меня своих цепных псов, – произнесла осипшим от волнения голосом, – я прошу дать мне пять минут, чтобы рассказать историю целиком.

Он медленно, демонстративно отогнул рукав, посмотрел на часы и убийственно холодным тоном произнес:

– Время пошло.

Не было никаких сомнений, что если за эти пять минут мне не удастся до него достучаться, то моя песенка спета, поэтому я торопливо начала свой рассказ с самого начала, стараясь не упускать деталей. О том, как его подарила знакомая, вручив его мне обманом. Имя Марики я опустила. Конечно, отомстить ей очень хотелось, но только подставлять ее под удар Барсадова не собиралась. Это как из пушки по комару бить. Не заслуживает она такой участи, даже несмотря на то, что стерва отменная.

Параллельно с рассказом скинула Игорю Дмитриевичу данные по рабу по имени Барсик, стараясь не смотреть на то, как еще больше мрачнеет его взгляд.

Потом перешла к освобождению. Рассказала, как подала документы и отправила уведомление о том, что они приняты к рассмотрению. Тут его взгляд потеплел на пару градусов. Хорошо. Я торопливо стала рассказывать о том, как мы тут с ним живем. О том, чем он занимается в моем доме, какие у него обязанности, об условиях его жизни. Про то, что у него своя комната. Естественно рассказала, что браслеты убраны, и я ими не пользуюсь. Но не стала скрывать и того, что они активированы, потому что не доверяю Тимуру.

Я говорила, говорила, говорила, а мой собеседник меня не прерывал, сосредоточенно слушая и впитывая каждую мелочь, каждую деталь. Отведенные мне пять минут уже давно закончились, а я все продолжала свое повествование, рассматривая свои худые некрасивые руки. С тоской отметила, что голос мой предательски дрожит. Не хватало мне выдержки, как ни крути. Это у него за плечами годы жестокого опыта, а я что видела? Академия, да пара лет на службе. Как ни крути, не доросла я еще до игр с такими противниками, да и вряд ли когда дорасту. Тут породу иметь надо, стержень внутренний, нервы как канаты, холодный ум и сердце. Этот наверняка бы никогда не открыл папку, начиненную взрывчаткой, и не запустил бы неосмотрительно руку в коробочку со скан чипом, в отличие от меня.

Сколько времени продолжался мой торопливый, сбивчивый монолог, я точно не скажу, но постепенно словесный поток начал замедляться, затухать, пока наконец не заглох совсем.

С трудом перевела дыхание, еле удерживая остатки спокойствия и самообладания, и никак не могла оторвать взгляд от своих рук. Если честно, то у меня не было сил смотреть на него.

Я боялась, что загляну ему в глаза и прочитаю в них свой приговор.

– Вот, в общем-то и вся история, – не знаю зачем подвела итог своим излияниям и все таки посмотрела на Игоря Дмитриевича, – так что ждите, через три с половиной месяца ваш Тимур вернется домой.

Он сидел, задумчиво глядя на меня, и неторопливо поигрывая красивой синей ручкой, с золотистой окантовкой, которая стоит, наверное, целое состояние.

Я выжидающе смотрела на него. Все, что было в моих силах, я сделала, попыталась донести всю необходимую информацию, разложить по полочкам, объяснить. Теперь ход за ним. Если не поверил или не принял моих объяснений, то его уже ничем не остановить и меня никак не спасти.

Молчание затягивалось и от этого становилось только хуже. Мужик явно профессионал в деле запугивания оппонентов. Вот за что мне все это? Почему я должна доказывать, что не верблюд? Ведь ни в чем не виновата! Марика, с*чка крашенная, притащила подарок, этот самый Подарок теперь увлеченно мотает мне нервы, а отдуваться за все это безобразие теперь приходится мне. Где справедливость?

– Чего ты хочешь?– наконец произнес Барсадов, не отрывая внимательного взгляда от моего лица, на котором, по-видимому, было такое откровенное удивление, что мужчина пояснил, – за любую информацию о Тимуре объявлено вознаграждение. Твоя информация, оказалась более чем полезной, несмотря на то, что изначально я почти решил отмахнуться от тебя. Поэтому спрашиваю, чего ты хочешь?

Я в недоумении хлопала глазами, а потом растерянно уточнила:

– Вы что не будете меня убивать?

Вопрос, наверное, действительно был слишком идиотским, потому что мужик по другую сторону экрана изобразил что-то наподобие улыбки.

– Ты смелая, – хмыкнул он, по-прежнему не отрывая от меня взгляда.

– Спасибо, конечно, но я бы так не сказала, – напряжение все еще меня не отпускало. Да, я все выдала ему, да он выслушал и даже вроде успокоился, из взгляда пропала ненависть, но все равно было не по себе. Этому человеку я не верила. Возможно, из-за обстоятельств, при которых мы познакомились, а возможно из-за того, что в обычной жизни мы с ним по разную сторону баррикад. Не могу сказать точно по каким причинам я сидела, словно кол проглотив, и подспудно ждала, что он сейчас рассмеется зло, пренебрежительно и пожелает мне "всего хорошего" отдав команду своим людям, – скорее наоборот. Вы не представляете насколько мне сейчас страшно.

– Так и не скажешь. Хорошо держишься, – невозмутимо похвалил он, а я по-прежнему сидела как статуя и не знала, как реагировать, – итак, повторяю свой вопрос. Чего тебе надо?

Чего мне надо? Да чтоб спокойствие вернулось в мою и без того невеселую жизнь! О большем и не мечтаю!

– Ничего мне не надо, – ответила, пожимая плечами.

А, что я еще могла сказать? Заберите, ради всего святого, своего дивного отпрыска, потому что он наглый, вредный, злой, противный, гадкий и так далее, и тому подобное? Не думаю, что папуля, которого с таким трудом удалось успокоить, обрадуется. Скорее разозлится по новой из-за того, что я, дура неблагодарная, на его драгоценного Тимурку наговариваю. Так что да, все верно, ничего мне от него не надо.

– Деньги? – не сдавался Барсадов, и у меня почему-то возникло чувство, что он меня прощупывает, проверяет на вшивость.

– Нет, спасибо, – холодно ответила, – я сделала то, что была должна, и мне ничего от вас не надо.

– Всем чего-то надо, исключений не бывает, – убежденно произнес он, продолжая давить, – итак, я жду.

Я тяжело выдохнула и устало потерла лоб рукой. Как же мне все надоело! Чего он привязался? Может, чувствует себя обязанным и хочет поскорее разделаться с долгом? Я устала гадать, устала от этого разговора, мне бы прилечь, свернуться в комочек под одеялом, спрятавшись от всего остального мира, больше ни о чем и не мечтаю.

Впрочем, если он так желает меня осчастливить, то есть у меня одна просьба.

– Мне действительно ничего от вас не надо, но если вы так настаиваете, то кое-что все-таки попрошу. Правда, не уверена, что вам это по зубам.

Он удивленно поднял брови:

– И что же это за просьба.

– Из-за вашего Тимура мне грозят большие проблемы. Вы знаете, что по нашим законам свободного человека нельзя делать рабом. И если вдруг обнаруживается такой факт, то хозяину выдвигается нешуточное обвинение в злостном нарушении прав человека. И никого не волнует, как такой раб оказался во владении, виноват ли в этом хозяин. Все это несущественные мелочи. Наказание за обладание таким рабом не шуточное. С тем, что работу потеряю, я как-то уже смирилась… почти, но вот отправляться за решетку совсем нет желания. Поскольку документы на освобождения уже поданы, и их тщательно проверяют, то в ближайшее время тот факт, что мой раб Барсик, на самом деле свободнорожденный Тимур Барсадов скорее всего выяснится. И все, – я развела руками, подразумевая свой печальный конец, – поэтому, если вы как-то могли бы смягчить этот удар, то я была бы безмерно благодарна.

Игорь Дмитриевич задумчиво смотрел в строну, по-видимому, что-то прикидывая в уме, а я ждала его ответа.

– Но если нет, то нет, сама как-нибудь выкарабкаюсь, – грустно произнесла, прекрасно осознавая, что ни черта не выкарабкаюсь, а уйду с головой в эту трясину.

– Жди моего звонка в восемь вечера, – отрывисто произнес он, чем-то напомнив мне своего сына, – посмотрю, что можно сделать.

И прежде чем я успела хоть что-то сказать в ответ, отключился.

Что, и все? Вот так просто? Ни тебе до свидания, ни требований позвать Тимура? Странный папаша. А может не очень рад, тому, что горе отпрыск нашелся? Хотя нет, рад, чувствую это, по глазам вижу. Только, похоже, не из тех он людей, которые услыхав благую весть, начинают до потолка прыгать. Сдержанный, не теряет трезвый разум ни при каких обстоятельствах. А по-другому с его образом жизни и не получится.

Я до сих пор не могла поверить, что все закончилось, что я пережила этот долгий, изнуряющий разговор, что можно выдохнуть и перестать сжимать руки в кулаки с такой силой, что ногти в кожу впиваются. Ощущение было такое, словно меня пропустили через мясорубку и выжали всю до последней капли. Руки дрожали, сердечко билось словно сумасшедшее, в ушах звенело. А голове одна единственная мысль пульсирует. Пронесло! И уже мало волновало, что вечером придется с ним еще раз разговаривать. На все было плевать.

Я смогла это сделать! Достучалась до него, донесла свою позицию, не ударив грязь лицом. Я молодец, я умница. На волне какого-то ненормального позитива набрала Лазарева.

Парень оказался дома, ответил на мой вызов, и я увидела, как он собирается на работу, в данный момент разгуливая по комнате в одних брюках.

– Ну что, связывалась с Барсадовым? – произнес он встревожено, не дав мне даже рта открыть и поздороваться.

– Да!

– И?

– Все получилось, Ник! – я чуть не заревела от избытка чувств, – все получилось.

Я ему торопливо рассказала о том, как разозлила Игоря Дмитриевича вчера, как связалась с ним сегодня утром, как он в два счета выяснил кто я такая. В общем, рассказала все-все-все, то и дело захлебываясь собственными словами и с трудом переводя дух. Никита слушал, затаив дыхание, под конец рассмеялся.

– Вась, браво! Я восхищаюсь тобой! Тут не каждый мужик бы смог, а ты молодец, выдержала, справилась, заставила его услышать тебя. Да еще и подпрягла проблемы твои решать. Умничка!

От его слов и искреннего смеха у меня на душе цветы распустились, и стало так легко и радостно, что хотелось петь и танцевать. Мы еще пару минут поболтали, пока Лазарев облачался в форму, после чего договорись связаться на следующий день.

На волне душевного подъема я поднялась из-за стола и направилась к выходу. Радость радостью, но сил действительно не осталось, поэтому надо скорее доковылять до своей комнаты, забраться в кровать и весь день носа оттуда не показывать, и пусть весь мир подождет.

Выйдя в коридор, я увидела, как практически одновременно со мной туда выворачивает и Тимур. Заметив меня, он притормозил, мрачно нахмурившись. Радость как-то поутихла. Трудности с комитетом по правам человека, сложный, выматывающий разговор с отцом – все это лишь сопутствующие симптомы, так сказать. А настоящая проблема никуда не делась. Вот она, стоит передо мной, глядя волчьим взглядом. Но сейчас я ему не дам испортить мне настроение. Только не сегодня, после того, как смогла вынести беседу с Барсадовым старшим.

В голове опять зазвенело: пронесло, пронесло, пронесло.

Я отстраненно улыбнулась и гордым видом направилась в свою комнату, не обращая на него ровным счетом никакого внимания. Правда, поравнявшись с парнем, не удержалась и похлопала его по плечу, громко повторив:

– Пронесло!

Тимур в недоумении уставился на меня и уже было открыл рот, чтобы ответить какую-нибудь гадость, но я не стала дожидаться этого светлого момента, махнула ручкой и скрылась в своей пещере. Не раздеваясь, забралась под одеяло, зевнула и растеклась в блаженной улыбке:

– Пронесло!

А что делать с Тимуром потом решу.

Глава 15

Все те же 28 дней

Хорошо, что я додумалась завести будильник! Без него бы точно проспала все на свете. После утренней беседы с отцом Тимура, как и планировалось, забралась в постель и не вылезала оттуда весь день, то проваливаясь в глубокий сон, то дрейфуя в легкой дреме, то перелистывая страницы любимой книги. Обед проигнорировала в связи с полным отсутствием аппетита, и нежеланием видеть своего "сожителя". Около пяти вечера выбралась ненадолго на кухню, чтобы попить и утащить яблоко, удачно подгадав время так, чтобы не встречаться с ним. После чего вернулась в комнату, в кровать, повозилась, почитала и опять заснула.

Из тяжелого бессвязного сна меня выдернула пронзительная трель будильника. Если честно, то я его поставила на без десяти восемь, просто чтобы не забыть про вторую часть увлекательной беседы с Барсадовым, и уж никак не ожидала, что просплю до этого времени.

Торопливо вывалилась из постели, кое-как умылась, пытаясь хоть немного придти в себя и прекратить отчаянно зевать, затянула неказистый хвостик на макушке, не потрудившись даже все "петухи" пригладить. А кого мне очаровывать? Уж не Тимура ли, или его папочку? К назначенному времени главное не опоздать, а все остальное не важно.

Может, Игорь Дмитриевич походил денек, подумал и пришел к выводу, что слишком он был мягок к тощей хозяйке своего сына, и надо бы это исправить…

Чего ожидать от этого разговора я откровенно не знала и даже не бралась гадать. Было, конечно, несколько предположений. Три года не видеть родного сына – это тяжелое испытание даже для такого стального мужика как Барсадов. Сейчас потребует, чтобы я позвала Тимура. И стану я свидетелем трогательного слезного разговора между отцом и сыном. Хотя вряд ли. Скорее меня тактично, или не очень, попросят на выход, чтобы не мешала семейному воссоединению. И станет Тимка после этого еще наглее и неуправляемей. А может, Игорь Дмитриевич поставит меня перед фактом, что собирается приехать и устроиться у меня дома. Вообще атас наступит! Они вдвоем меня быстро со свету живут. А, может, пришлет за своим сыном личный транспорт, и плевать ему на то, что я не должна Тима от себя отпускать до самого получения документов об освобождении. Ладно, что будет, то и будет, все равно помешать не в моих силах.

Перенервничав перед утренней беседой, я была подозрительно спокойна перед вечерней, испытывая лишь легкое волнение, по-видимому, исчерпав запасы нервозности. Будто внутри переключатель сработал, заблокировав лишнее эмоциональное напряжение. Наверное, защитная реакция организма на стресс.

Пулей (очень медленной и неповоротливой) добежала до кабинета, включила компьютер и только успела устроиться поудобнее, как поступил сигнал вызова. Пунктуальный мужик, сказал в восемь, значит в восемь. Уважаю.

Он прошелся по мне слегка удивленным изучающим взглядом:

– Чудесно выглядишь.

– Я только проснулась, – пояснила, с трудом удерживаясь от того, чтобы ни зевнуть в полный рот, и игнорируя анти-комплимент. Зацепить меня таким образом он явно не хотел, для него было бы слишком мелко. Просто констатировал факт.

– Советую больше двигаться, – абсолютно серьезно заметил он, – так легче будет. А если все время лежать, то к концу срока не будет сил даже подняться. Это я тебе говорю как человек, который через это прошел.

– Спасибо за совет, – пробубнила в ответ. Еще один любитель навязывать спортивный образ жизни! Мне хватает Никиты и лечащего врача, которые постоянно на мозги капают, еще одного советчика точно не вынесу.

– Сколько тебе осталось? – не унимался он.

– Четыре недели, – не удержалась и все-таки зевнула, еле успев прикрыть рот ладонью, – простите.

Барсадов все так же внимательно рассматривал меня, и от этого становилось не по себе. Он вообще умеет смотреть на собеседника нормально, а не как на лабораторного кролика? Хотя это объясняет, откуда у Тимура такой волчий взгляд проскакивает, гены никуда не денешь.

– Немного уже осталось, терпи.

Я не поняла, это что участие с его стороны? Вряд ли. Тогда, что? Пытается поддержать цивилизованную беседу? То же сомневаюсь. Не тот он человек, чтобы вести ненужные для себя разговоры. Что тогда? Внутреннее чутье не давало покоя, упрямо нашептывая, что чего-то здесь не так.

– Почему у меня такое ощущение, что вы собираетесь сообщить мне нечто неприятное, – решила, раз мужчина деловой, прямолинейный, то и мне не стоит вокруг да около ходить.

Сейчас наверняка заявит, что не может мне ничем помочь. Хотя, если на то пошло, не особо и рассчитывала на его помощь. Так была крошечная надежда, что он как-то может ослабить ждущие меня последствия. Но эта надежда была настолько крошечной, что я даже не стала горевать, когда поняла, что она оказалась беспочвенной.

Барсадов хмыкнул. Я наблюдала за тем, как протянул руку, нажал что-то на клавиатуре, и у меня на экране появился значок конвертика, оповещающий о том, что мне переслали новый файл.

– Что это?

– Смотри сама!

Я еще раз недоверчиво на него покосилась и раскрыла файл. Страница текста.

Итак, что он тут мне приготовил? Я начала читать. Сначала, если честно, ничего не поняла. Пришлось перечитывать еще раз медленнее и внимательнее. Это что, шутка? Согласно данному документу, я, Чуракова Василиса Андреевна на Ви Эйре искала Тимура по прямому запросу со стороны пресловутого комитета по правам человека. Бумага официальная, со всеми печатями, подписями, знаками защиты, регистрационными номерами и прочими деловыми атрибутами.

– Вы собираетесь эту фальшивку закинуть в базы комитета?

– Она уже там. Кстати не фальшивка, абсолютно реальный документ.

– Как? – я в недоумении мотнула головой, растеряв все остатки сна, – как вам удалось это сделать?

В ответ Игорь Дмитриевич смерил меня взглядом, типа "что ты убогая вопросы идиотские задаешь".

– Ясно, – прошептала, вновь и вновь пробегая глазами по невероятным строчкам. Обалдеть! Иначе и не скажешь. Один лист текста и все мои проблемы решены! Да с таким документом в запасе, я не только без проблем комитет пройду, но и чуть ли не героем буду, за выполнение такого запроса. Ай да Барсадов! Ничего в полсилы не делает.

– Спасибо, конечно, – произнесла, нахмурившись, – я вам безумно благодарна…

– Но? – хмуро спросил он, исподлобья наблюдая за мной.

– В чем подвох? – озвучила терзающие меня сомнения. Недаром ведь чутье беснуется. Ну не может быть все так гладко и складно.

– По-твоему, должен быть подвох? – уточнил он.

– Бесплатный сыр только в мышеловке, это каждому известно.

– Не доверяешь?

– Скажем так, опасаюсь, – не стала скрывать своего настроя. Зачем? Такие как он прекрасно читают других людей, поэтому смысла врать и изворачиваться нет, все равно раскусит любую игру.