Стамбул. Квартальные истории

– Я слышал, что в том доме спрятаны старые османские сундуки! – заговорщицки шепнул один из мальчишек в школе. – Кто-то, наверное, ищет клад!

О том, что Айше и Нериман вечером собираются на разведку, узнали тоже сразу. Радио «Махалле FM» в лице Нериман растрезвонило это по всей округе. Кто-то восхищённо кивнул, кто-то ахнул, кто-то пожал плечами, но все знали: если Айше что-то решила, то её уже не остановить.

Вечером, вооружившись фонарями и решимостью (Айше), а также изрядной трусостью (Нериман), они отправились к загадочному дому. Но, как оказалось, это было не просто небольшое расследование двух женщин – за ними потянулся целый отряд, которому бы позавидовал сам Мехмет Фатих, собравшийся взять штурмом Константинополь.

Впереди шли Айше и Нериман, как две сыщицы. За ними, чуть отставая, крался Зия, громко шепча кому-то на ухо: «Ну вот, теперь, если призрак нас увидит, он сам испугается». Рядом с ним шли несколько женщин, которые уверяли, что просто «проходили мимо», а за окнами колыхались занавески: там прятались местные старухи, которые были слишком солидными для таких развлечений, или женщины помоложе, которые были слишком трусливы. А позади всех, как шлейф у свадебного платья, тянулась ватага квартальных мальчишек. Они играли в шпионов, прятались за углами и шептали друг другу на ухо: «Если это джинн, кто самый быстрый – тот спасён!»

Странная процессия поднялась вверх по улице к старому особняку, скрытому в сумерках. Его окна по-прежнему были тёмными. Или нет?..

Толпа нерешительно переминалась с ноги на ногу, а затем подталкиваемые всеобщим волнением Айше и Нериман первыми подошли к входу. Дверь, когда-то массивная и крепкая, теперь выглядела усталой: дерево совсем растрескалось от времени, а её засовы были сбиты. Кто-то здесь недавно был.

– Смотри, Айше, – прошептала Нериман, указывая на следы на пыльном пороге. – Кто-то заходил.

«Кто-то заходил» – эхом прошелестело в толпе. У мальчишек азартно заблестели глаза. Айше нахмурилась, но всё же толкнула дверь. Она скрипнула так громко, что даже самые смелые в толпе вздрогнули.

– Бисмиллях… – пробормотала одна из женщин.

Люди лентой потянулась в маленький дворик. Вдруг где-то в глубине дома послышался шорох. Толпа замерла. Мгновение – и тёмный силуэт метнулся мимо.

– Всё, пропали, – сладостно прошептал кто-то из мальчишек.

– А-а-а! – раздались крики.

Женщины в толпе взвизгнули, мальчишки бросились врассыпную, с грохотом сбив ведро, стоявшее у стены. Зия по привычке схватился за нож на поясе, но его там, конечно, не оказалось.

– Да это же Карагёз, наша кошка! – выдохнул Зия, хватаясь за сердце. – Чуть не устроила мне инфаркт! А я уже прощаться с жизнью начал.

Толпа нервно засмеялась, но тревожное ощущение никуда не ушло.

Между тем Айше и Нериман были уже внутри, и даже самые трусливые зашли за ними в дом.

– Ну и духота, – проворчал Зия, – похоже, даже привидения тут запылились.

Внутри пахло сыростью, мышами и старым деревом, пыль застилала пол толстым слоем, но кое-где ее смели – были видны следы, оставленные кем-то недавно.

В углу на полу валялся огарок свечи, рядом стояли пустая жестяная банка и пакет из бакала Селима. Нериман толкнула Айше локтем.

– Видишь? Кто-то здесь был! Недавно!

– Да вижу я, – пробормотала Айше, разглядывая пятна копоти на стене.

Они осторожно двинулись дальше. Толпа за их спинами сдерживала дыхание. В доме стало слишком тихо. Айше ещё раз провела рукой по стене, глядя на пятна копоти. Нериман хотела что-то сказать, но вдруг внезапный резкий скрип пола у самого порога заставил всех обернуться. В один миг, словно из-под земли, в дверном проёме выросла гигантская чёрная горбатая фигура. Луна подсвечивала его силуэт. Страшный горб, массивные плечи, кривые ноги – он напоминал чудище из страшных детских сказок.

Женщины взвизгнули, кто-то выронил фонарь, детвора заорала и юркнула за спины взрослых, а Зия на всякий случай снова потянулся за ножом, которого не было. Нериман пискнула и схватила Айше за руку.

– Эй, вы там чего устроили? – раздался мужской голос.

Силуэт переступил через порог. Свет фонаря дрожащей рукой скользнул вверх. Перед ними стоял молодой мужчина – лет тридцати пяти, худощавый, среднего роста, с тёмными глазами, в мятой рубашке. Его волосы были взлохмачены, а на плече висел потрёпанный рюкзак. Оказалось, что «горб» – это всего лишь рюкзак, небрежно свисавший с плеч. Он скептически оглядел замершую толпу махалле. Лицо было слегка настороженным, но без признаков страха.

Толпа одновременно выдохнула. «Жаль, я уже обрадовался, что в нашем квартале появился собственный призрак», – прошептал Зия кому-то.

– Похоже, я зря надеялся на тихое возвращение?

***

На какое-то время повисло напряжённое молчание. Кто-то тихо кашлянул, но быстро осёкся. Кто-то хихикнул, пытаясь разрядить обстановку. Даже воздух в комнате словно сгустился. Где-то вдалеке хлопнула ставня, послышался глухой лай собаки. Будто сам квартал затаил дыхание.

Айше первая справилась с удивлением. Она его узнала: вчера утром он заходил в пекарню за хлебом, по виду обычный турист.

– Кто ты? – голос её был твёрдым, но не враждебным. Она внимательно смотрела на парня, словно оценивая, стоит ли ему доверять.

Молодой человек провёл рукой по волосам, чуть нахмурился, будто не был готов к такому допросу, и оглядел толпу перед собой. Взгляд Зии был настороженным, женщины перешептывались, а дети выглядывали из-за их спин, разинув рты. Он задержал взгляд на Айше, глядевшей на него твёрдым взглядом. Посмотрел на Зию, скрестившего руки на груди. Вздохнул.

– Меня зовут Барыш Йылдыз, – наконец сказал он, сбросив с плеч рюкзак и устало потирая шею. – Этот дом принадлежал моей семье. Я… вернулся.

Толпа вновь загудела, перешёптываясь всё громче. Да, этот особняк принадлежал семье Йылдыз. Зия прищурился, сложив руки на груди, и качнул головой.

– Вернулся, говоришь? – он медленно проговорил, пристально глядя на Барыша. – Странно, что никто тебя не помнит. Откуда ты такой взялся?

– Я уезжал давно, ещё ребёнком, – спокойно ответил Барыш, пожимая плечами. Он не торопился объясняться, словно взвешивал каждое слово. – Но теперь у меня есть причины быть здесь.

Нериман, разумеется, еле сдерживалась, чтобы не забросать Барыша вопросами, и едва ли не подпрыгивала на месте от нетерпения.

– И что это за причины? – голос Айше звучал чуть мягче, но в нём по-прежнему слышалась настороженность. – Ночами прятаться в старом доме?

Барыш коротко усмехнулся, сунув руки в карманы. В этом жесте чувствовалась лёгкая самоуверенность.

– Если честно, – он пожал плечами, словно всё происходящее его забавляло, – я не ожидал, что буду обнаружен так быстро. Но… да, я собирался остаться здесь на некоторое время. У меня есть кое-какие дела.

– Какие дела? – Нериман не выдержала и шагнула ближе, её глаза сверкали любопытством.

– Личные, – ответил он, скрестив руки на груди. Ему явно не нравился такой напор, но он держался уверенно.

– Личные дела, говоришь… – протянул Зия, почесав подбородок, но в голосе его слышалась скрытая усмешка. – А не вор ли ты, случайно? Может, клад ищешь?

При слове «клад» мальчишки встрепенулись, глаза их снова загорелись.

– Если бы я искал клад, то копал бы во дворе, а не грелся свечкой в пустом доме, – Барыш театрально развёл руками, как бы намекая, что ему уже начинает надоедать этот допрос.

Толпа загудела. Айше резко подняла руку, призывая к тишине. Барыш заметил этот жест и чуть приподнял бровь – ему явно было любопытно, кто здесь главный.

– Значит, ты хочешь жить здесь? – спросила она, внимательно изучая его реакцию.

Барыш кивнул.

– Да, – кивнул Барыш, теперь уже более серьёзно. – Это дом моей семьи. Я просто хочу узнать, что от неё осталось. Иногда прошлое не даёт покоя.

Айше несколько секунд изучающе смотрела на него, затем обвела взглядом толпу. Кто-то переглядывался, кто-то явно был готов высказать своё мнение, но она опередила всех.

– Ну что ж… – наконец сказала она, скрестив руки. – Тогда завтра мы поговорим. А пока что, Барыш, приходи в мою пекарню утром.

Глава 5. КАК В КИНО

Утро в махалле началось не с привычных размеренных звуков – звона посуды в чайной и криков мальчишек, бегущих в школу. Сегодня в воздухе витало что-то другое – ожидание. Люди стекались к конторе квартального старосты Мехмета. Новость о вечерних событиях разлетелась ещё вчера ночью.

– Говорят, тот парень, что вернулся в дом Йылдызов, теперь официально хочет остаться, – стоя на противоположных балконах, через улицу обсуждали событие две женщины.

– Останется? Да кому это нужно? Чего он вообще хочет?

– Говорят, бумаги у него есть, но зачем он приехал спустя столько лет? – говорил Якуб, вытирая руки о фартук. Он готовил чи-кёфте и прибежал, чтобы не пропустить новости.

– Может, наследство делить? Может, что-то ищет? – предположил один из стариков, подперев рукой подбородок. – По виду молодой, не похож на искателя сокровищ.

Внутри за столом сидел Мехмет, рядом с ним Айше, Осман и Зия. Барыш расположился напротив.

– Я не собираюсь покидать дом… пока. Он принадлежит моей семье, и я хочу его восстановить, – его голос звучал спокойно и твёрдо.

– Восстановить? И что ты собираешься с ним сделать? – уточнил Мехмет, глядя на парня поверх сложенных на столе рук.

– Жить там, работать. Возможно, открою небольшой отель или магазин. Я ещё не решил, но этот дом не должен пустовать, – ответил Барыш.

Мехмет молча кивнул, затем посмотрел на Османа.

– Ты ведь помнишь его отца, Осман-ага? Да и деда тоже?

– Конечно, – хрипло отозвался сапожник, задумчиво водя пальцем по потрескавшемуся краю стола. – Вы не все помните его деда. Мустафа Йылдыз был человеком солидным, владел несколькими магазинами тканей в разных районах Стамбула. Их семья была состоятельной и уважаемой. А его отец, Камиль Йылдыз, продолжил дело, но не хотел ограничиваться торговлей тканями – он стремился создать нечто большее, что-то современное.

Он не просто рассказывал это Айше и Зие, а, скорее, вспоминал для себя.

– Но потом всё изменилось, – тихо добавил Мехмет.

Барыш опустил взгляд, словно переваривая что-то внутри себя.

Осман задумчиво покачал головой.

– Да, ты всё видел, Мехмет, – сказал он, оборачиваясь к старосте. – Как улицы пустели, как лавки закрывались одна за другой. Казалось, что воздух сам стал другим – тяжелее.

Мехмет кивнул.

– Люди уезжали, – сказал он. – Кто в новые районы, кто вовсе покидал город. А те, кто оставался… им приходилось бороться.

Взгляд Барыша стал мягче, он провёл рукой по столу.

– Мы уехали, когда мне исполнился год, – тихо сказал он. – Отец видел, что будущее здесь стало туманным. Слишком много перемен, слишком много чужаков, которые приходили, но ничего не давали взамен. Люди, владевшие здесь домами поколениями, уезжали, их дома приходили в негодность. Это была депрессия. Отец не хотел, чтобы мы росли среди разрухи и преступности. Жить в этом районе становилось опасно и некомфортно. Но жить в другом районе Стамбула он тоже не желал – слишком много воспоминаний, слишком много привязанностей. В Измире у нас есть родственники, а у отца оставался успешный бизнес. Он решил, что там у нас будет лучшее будущее. И вот, когда дед умер, мама уговорила его уехать… Так мы оказались в Измире. Но отец всегда вспоминал этот дом. Он говорил, что Фенер – особое место, здесь его корни, что когда-нибудь мы сюда вернёмся…

– Но твой отец ведь мог просто продать дом, – тихо возразил Осман, подперев подбородок ладонью. – Камиль ведь не бедствовал. Если решил уехать, почему не оборвал все связи?

В этой фразе как будто была личная боль и обида на людей, бросивших Фенер в трудную минуту. Барыш слабо усмехнулся и снова провёл рукой по столу, изучая текстуру старого дерева.

– Этот дом – часть нашей семьи, – отозвался Барыш. – Отец часто говорил, что некоторые вещи нельзя продавать. Настоящая ценность не в деньгах, а в корнях. В памяти. Он знал, что времена меняются, но верил, что Фенер и Балат когда-нибудь снова оживут. И тогда, возможно, наш дом снова наполнится голосами. Он мог продать дом, мог вложить эти деньги в бизнес, но для него это было символом. Он верил, что старые районы Стамбула снова поднимутся, и хотел, чтобы наш дом остался как напоминание о тех временах, когда жизнь здесь кипела. Он надеялся, что когда-нибудь кто-то из нас вернётся. Просто он сам не успел…

– И вместо него решил вернуться ты? – спросила Айше, впервые подавая голос.

– Да. Мне нужно вернуть это место. Для себя. Для памяти, – Барыш снова посмотрел на Мехмета. – Я хочу, чтобы дом снова жил. Чтобы он не был призраком прошлого, а стал частью настоящего.

Староста некоторое время молча смотрел на него, потом глубоко вздохнул.

– Наш квартал – не простое место, сынок. Здесь память живёт в стенах, в камнях, в воздухе. Люди не всегда любят перемены. Но если ты хочешь быть частью махалле… Посмотрим, что из этого выйдет.

***

– Что здесь происходит? Почему столько людей?

Седа вошла в кофейню Юсуфа уверенной походкой, её каблуки коротко простучали по полу. Она была той, кто никогда не теряется в новых местах. Глаза быстро пробежались по интерьеру, оценивая его. Здесь было тихо, почти камерно, совсем не так, как в модных кофейнях, в которых она чаще всего проводила время. «Винтажно» – её любимое выражение для таких мест. Ни громкой музыки, ни деловых встреч за ноутбуками, ни заказов на вынос с безмолвными улыбками. Только слабый аромат свежеобжаренного кофе и шелест переворачиваемых страниц.

Она привычным движением достала телефон, машинально проверяя уведомления, но тут же убрала его обратно. Сейчас интереснее было наблюдать за людьми. За одним из столиков сидела девушка с книгой, лениво перебирая страницы, по виду – своя, из местных, но как будто не из этого мира. Элиф мельком подняла взгляд, встретилась с Седой глазами, но не сказала ни слова. В её взгляде не было ни любопытства, ни желания завязать разговор – скорее, лёгкое понимание, что перед ней кто-то чужой. Она просто вопросительно кивнула в сторону улицы.

За стойкой Юсуф протирал чашку, бросил на Седу быстрый взгляд и чуть усмехнулся – как человек, который частенько видит здесь людей, заглянувших сюда случайно и быстро растворившихся в суете большого города.

– У нашего мухтара собрание, – ответил он, убирая чашку на полку. – Событие века для нашего квартала. Здесь даже если кот заберётся на крышу не того дома – уже новость. А тут парень из старого дома Йылдызов вернулся.

– Вернулся? Какой-то парень? – Седа закатила глаза, но уголки губ чуть дрогнули в улыбке. – Ты хочешь сказать, что из-за этого весь квартал на ушах? Может, он наследный принц? Или сам Сулейман Великолепный? Надеюсь, его осыпали лепестками роз.

Юсуф фыркнул, передал ей стакан с кофе и лениво опёрся на стойку. Она взяла стакан, закрыла крышку, сделала небольшой глоток и с одобрением кивнула, будто ставя заведению некий внутренний балл. Достала телефон, привычно сфотографировала стакан. Постучала пальцами по его крышке, словно раздумывая, углубляться ли ей дальше в эту тему. Затем повернулась к Элиф, улыбнулась тепло, как будто они уже старые знакомые.

– Весь квартал там, а мы здесь? Идём посмотрим?

Элиф как бы мельком взглянула на неё. В отличие от Юсуфа, который мгновенно зачислил гостью в разряд «понаехавших», она не торопилась с выводами. Седа выглядела не просто туристкой или чужачкой – в ней была уверенность человека, который привык двигаться легко в любых обстоятельствах. Наконец Элиф слегка улыбнулась и сказала:

– Ты просто не знаешь, как здесь всё устроено. Здесь информация разлетается быстрее, чем новости в соцсетях. Даже если ты только что вошла, у кого-то уже есть версия, зачем ты здесь.

– Почему бы и нет? Мне это на руку. Я есть, пока обо мне говорят, – она рассмеялась.

Юсуф снял фартук. Элиф закрыла книгу. Седа одела очки.

– Посмотрим на этот спектакль. Надеюсь, билеты бесплатные.

И вот они уже втроём двинулись к конторе старосты, где среди перешёптываний решалась судьба Барыша Йылдыза.

– Ооо, Седа Гюнеш, к добру ли? Ты вовремя! – улыбнулся Мурат, который стоял чуть в стороне от толпы, с независимым видом наблюдая за происходящим. – Кажется, у нас в квартале новый постоялец.

***

Толпа встрепенулась.

Седа прищурилась, как будто вспоминая, где она могла его видеть. Но это была не более чем женская уловка: в тех кругах, где она общалась, не было такого человека, тем более женского пола, который бы не знал, кто такой Мурат Шахин. Тем не менее она удивилась. Мурат Шахин в махалле? Это выглядело так же нелепо, как если бы кто-то предложил подавать икру и шампанское в локанте. Они были знакомы, не близко, но иногда виделись на различных светских вечеринках в самых модных местах Стамбула.

Люди вокруг, заметив их обмен взглядами, заволновались ещё больше. Ещё бы, пришлый Мурат, сам без году неделя в махалле, сказал «у нас в квартале»! И эта девушка – стремительная, свободная, с короткой модной стрижкой, то есть чужая от кончика дорогих туфель до кончиков волос – кто она? И главное – она знакома с Муратом. Седа чувствовала на себе косые взгляды. Она приподняла бровь, глотнув кофе из стаканчика.

– Мурат-бей, не ожидала увидеть тебя в столь аутентичном месте, – её голос прозвучал с лёгкой иронией. – Ты, часом, не сбился с пути по дороге из Бебека в Нишанташи? Советую сменить навигатор, ты промахнулся на десяток километров.

– О, неужели меня раскрыли! Я так надеялся, что сольюсь с местными.

– Только не в этой одежде, мой дорогой.

Мурат и правда сегодня выглядел особенно эффектно.

– Ах, Седа-ханым, а что с тобой, это какой-то новый модный тренд, этнографический туризм? – Мурат качнул головой, делая вид, что невероятно поражён. – Или в Стамбуле не осталось светских событий, и ты примчалась сюда, чтобы написать пост с заголовком «Блудный сын вернулся в махалле»? Этот пост произведет фурор среди твоих подписчиков.

– Только если ты будешь на фото, – парировала она, слегка наклоняя голову.

Он усмехнулся, не отводя взгляда.

Юсуф, наблюдая за этой сценой, громко шепнул Элиф:

– Это они так флиртуют или сейчас начнётся дуэль?

Элиф, пожала плечами:

– Если это дуэль, Мурат проиграет.

Тем временем толпа в махалле уже вовсю гудела. В толпе Юсуф заметил даже тех немцев, что искали Османа несколько дней назад.

Нериман мучили вопросы. Как же так? Этот Мурат, этот чужак, уже чувствует себя хозяином квартала. «У нас в квартале» – надо же! А эта девица с короткой стрижкой, вся такая независимая. Кто она? Из чьей семьи? Почему так свободно говорит с Муратом?

– Видишь, как люди смотрят? – с наигранной серьёзностью проговорил Мурат, чуть подавшись вперёд. И заговорщицким тоном прошипел: – Они думают, что ты шпионка или агент риэлторской мафии. И ещё неизвестно, что хуже для нашего квартала.

Но разговор неожиданно прервал Мехмет. Он встал на ступеньку своей конторки и обратился к публике ровным голосом, в котором чувствовалась твёрдость человека, которого привыкли слушать.

– Барыш Йылдыз решил вернуться. Мы проверили все его документы. Он сын Кемаля Йылдыза, внук Мустафы Йылдыза. Это его родной дом, и он хочет быть частью махалле. А значит скажем ему хош гяльдын, добро пожаловать…

Никто не решился спорить с Мехметом. Осман, Якуб, Омер, Зия и все остальные негромко сказали: «Хош гяльдын».

– С добром, – по традиции ответил Барыш.

Люди замерли. Кто-то шепнул:

– Вернулся значит…

– Мы дадим ему шанс доказать, что он один из нас, – продолжил Мехмет.

Это выглядело настолько необычно, словно эпизод из старого кино, что Мурат наклонился и шепнул Седе:

– Такого в Нишанташи ты точно не увидишь.

В наступившей тишине это услышали почти все.

Седа что-то быстро строчила в социальной сети.

Чтобы ни говорил ей Мурат, но Седа теперь точно знала: это то, что она искала. Столкновение миров, большие сенсации маленьких кварталов. Это будут великолепные материалы.

По толпе прошел слух, что Барыш откроет в старом особняке отель. Мурат скрестил руки на груди.

– Ну что ж, игра становится интереснее.

Он бросил взгляд в сторону блогера.

– Ты ведь не собираешься пропустить это, да?

Она улыбнулась в ответ:

– Разве я похожа на человека, который упускает что-то интересное?

Глава 6. ТО, ЧТО ОБЪЕДИНЯЕТ

Полдень в Фенере был размеренным, прошла неделя с последних событий, и пока больше никаких потрясений в жизни квартала не случилось. Люди занимались своими делами. Местные представители бизнес-элиты в лице парикмахера, бакалейщика, антиквара и прочих, перекрикивались через улицы, старухи судачили в тени чинар на маленькой площади перед мечетью, а почтенные пенсионеры в чайной были заняты важным делом: стучали костяшками нард.

Воздух уже наполнялся ароматами полуденного обеда. Мурат быстро шагал по мощёной улице, огибая детвору, гоняющую мяч. Он раздражённо взглянул на часы. Его люди задерживались, мастера, которых он ждал с утра, никак не могли привезти материалы для отделки. Он был голоден. Пообедать он планировал в своём ресторанчике в Бейоглу, но этим планам не суждено было сбыться, и это его раздражало ещё больше, потому что он не любил, когда планы нарушались, а договорённости не выполнялись. Хорошо было бы поесть в своём новом кафе, но пока там не было не только столов, но и нормальных стен. Но дело двигалось.

Мимоходом он бросил взгляд на закусочную Якуба, который выкладывал на свой прилавок большой поднос с чи-кёфте. От горячего солнца еда сверкала медным оттенком, и от запаха приправ у Мурата слегка засосало под ложечкой.

– Мурат-бей, проходите, угощайтесь! – с улыбкой помахал рукой Якуб в открытое окно, ловко лепя чи-кёфте и передавая их очередному клиенту. – Или у вас, как у важных людей, только ресторанные блюда в почёте?

Мурат на мгновение замедлил шаг, скользнул взглядом по стеклянной витрине, выставленной в окно. Чи-кёфте, зелень, запотевшая стеклянная коробка с тавук-пилав. Еда простых работяг и студентов. Подумал немного, но манящий густой аромат специй и голод сделали своё дело: он коротко кивнул и вошёл внутрь.

– Раз вы меня так радушно приглашаете, попробую, – сказал он, откидывая рукава дорогого пиджака. – Надеюсь, оно стоит того.

Якуб хмыкнул, ловко сложил в тарелку несколько кусочков чи-кёфте, листья салата, дольки лимона и передал Мурату. Тот взял тарелку, глянул на неё с подозрением. Всё выглядело слишком просто, без изысков. Он вышел на улицу, где у входа в закусочную притулилась пара невзрачных столиков. Сел на низкий игрушечный стульчик. Голод был сильней аристократических предубеждений: он взял лист салата, первый кусок примятого пальцами ярко-оранжевого чи-кёфте, полил всё это лимонным соком. И отправил в рот. Сперва – только мягкость булгура и лёгкая терпкость томатов. Затем волна специй. Сначала мягкая, обволакивающая, затем – пикантная и пряная, ударяющая теплом в самый центр языка. Мурат замер, распробовав вкус.

– Ну? – вышедший из-за прилавка Якуб сложил руки на груди, хитро прищурился.

Мурат медленно выдохнул, покачал головой и взял ещё ложку.

– Определённо лучше того, что я пробовал до этого, здоровья твоим рукам, – нехотя признал он. – В чём секрет, Уста?

– Секрет в том, что это чи-кёфте, а не пластмассовый фарш, – ухмыльнулся Якуб. – Но раз уж вы интересуетесь, то скажу: специи. Тут главное – правильный баланс. Это не просто еда, это наука. Смешать булгур с овощами и специями – дело нехитрое. А вот найти правильный баланс – это наука.

Мурат хотел было ответить, но рядом заскрипел деревянный стул. Он обернулся и увидел Юсуфа, который как раз садился за соседний столик. Тот кивнул ему в знак приветствия.

– Ты тоже здесь? – спросил Мурат.

– Ну да, где ещё быть, если хочешь нормально поесть? – Юсуф подвинул к себе тарелку с тавук-пилав. – У Якуба всегда лучший рис.

– Так и есть, – кивнул Якуб, не скрывая гордости.

– Составь мне компанию, братец Юсуф, – Мурат кивнул на свободный стул за своим столом.

Тавук-пилав – рис, отваренный в особом бульоне с кусочками курицы – издавал аппетитный аромат, и Юсуф с таким азартом его ел, что Мурат не выдержал и попросил Якуба принести и ему порцию.

В этот момент в закусочную прошёл ещё один человек. Барыш. К нему уже привыкли, и он, если не стал ещё «своим», то уж чужаком уже точно не был. Он заказал себе порцию, вышел на улицу и только потом обратил внимание на компанию за столиком.

– О, да у нас тут собрание, – с лёгкой усмешкой заметил Мурат, подвинувшись чуть в сторону. – Садись уже, раз пришёл.

Барыш сначала окинул взглядом Мурата, затем Юсуфа и немного замешкался, решая, стоит ли сесть рядом. Он колебался лишь секунду, затем опустился на свободный стул.