После

– Давно пора уже взяться за дело, а у тебя все какие-то принципы… какие-то моральные правила… совесть какая-то у тебя… – он опрокинул в рот оставшуюся на дне стопки жидкость и, немного помедлив, развязно продолжил:

– Нет в этой стране ни у кого совести, значит и у тебя не должно быть! – он с силой ударил кулаком по столу. – Офицеры да генералы вон как на войне нажились! Ты видел их квартиры? Я то видел… – он многозначительно усмехнулся, вспоминая, при каких обстоятельствах это было, – там все чуть ли не золотом посыпано. А нам, простым людям, что? Ни-че-го… Откуда у тебя все советь какая-то берется, не пойму никак… Стив, Стив, Стивен… пропадешь ты…! У тебя ж ребенок больной, его лечить надо… о себе ты только и думаешь…

– Я мыслю здраво. – Наконец пресек поток причитаний сидящий поодаль высокий человек с большими голубыми глазами, орлиным носом и густыми каштановыми волосами. Он не был так пьян, как его собутыльник: с самого начала их встречи он цедил один бокал красного вина и не желал большего. – Воровство еще никого до добра не доводило.

– Я раньше тоже так думал, друг мой, тоже… До тех пор пока с работы не вышвырнули так думал, – слегка причмокнув он потер рукой слипающиеся веки, – а потом знаешь… благодаря этому делу и зажилось то лучше. И пахать весь день не надо, и пресмыкаться ни перед кем…

– Поймать да посадить в любой момент только могут, – усмехнулся Стивен.

– Да… но… – силясь сказать что-нибудь остроумное, пыхтел блондин, – везде свои минусы, в общем.

– Нет, Дэвид, я честный человек, я так не могу, – задумчиво сверля взглядом отходящую от стены штукатурку, протянул Стивен.

Блондин невидящим взглядом уставился на товарища. Он все больше уходил в пьяную забывчивость, поэтому уже не мог сдерживать роящиеся в голове мысли:

– Что ты не можешь то…? Ты кто? Ты – никудышный хирург в никудышной клинике. И платят тебе никудышные люди никудышную зарплату, – он подпер двумя руками потяжелевшую голову, – ты вообще видишь, в какое мы время живем? Ты думаешь, Первая Мировая не дойдет до Америки? Думаешь, мы долго еще будем отсиживаться в сторонке? Нет, друг мой… в любой момент ты можешь проснуться, а на завтрак у тебя вместо кофе будет вражеская граната! Тебя сразу на фронт «хоп», а больной ребенок здесь помирать останется… Иногда надо и против своих «высоких идеалов» идти… – Дэвид запнулся и уже не смог продолжить свою пламенную речь, поэтому лишь тупо уставился в опустевшую стопку.

Бар, в котором разгорался этот животрепещущий разговор, находился на окраине Нью-Йорка. Люди часто собирались здесь, чтобы обсудить последние новости, встретиться с друзьями или же просто забыться после долгого трудового дня. Стены небольшого помещения были выкрашены в светло-коричневые тона, на полу раскинулся широкий дощатый паркет, а у потолка качались несколько увесистых люстр – в целом, обстановка довольно уютная и приятная, однако если хорошенько приглядеться, можно было заметить и отваливающуюся штукатурку, и глубокие щели на полу, и даже отсутствие некоторых лампочек в люстрах. Благо, посетителям сего заведенья не было дела до таких мелочей.

Стивен оглядел задумчивым взглядом просторный зал: несмотря на поздний час, посетители только начинали прибывать, поэтому места в помещении становилось все меньше, а докричаться до собеседника все сложнее.

– Ты прав, Дэйв, но я все равно вынужден отказаться от твоего предложения, – он выдавил кривую улыбку. – Уже поздно, меня, должно быть, обыскались дома.

– Ты еще вспомнишь обо мне, – слегка усмехнувшись, пробубнил блондин, – у меня тут на примете один генерал… до неприличия богатый. Пропажа пары тысяч баксов пойдет ему только на пользу. Так что, если вдруг надумаешь…

– Хорошо, хорошо, – вставая из-за стола, твердил Стивен, понимая, что другу сейчас лучше не перечить. – Иди-ка ты тоже домой, дорогой мой.

– Не-е-т, я еще немного посижу… – с закрытыми глазами прошептал тот.

Когда молодой человек выходил из наполняющегося посетителями бара, до него долетел приглушенный голос Дэйва: «Официант! Еще одну, пож-жалуйста…».

Глава 2

На улице было темно, редкие фонари не справлялись с ночным мраком. С неба, закрытого плотным слоем туч падали тяжелые дождевые капли, шумно ударявшиеся об асфальт, крыши машин и домов.

Высокая темная фигура Стивена, плотно закутавшаяся в плащ, быстро плыла сквозь влажный ночной воздух. Он размышлял над предложением товарища. Как бы заманчиво оно ни выглядело на первый взгляд, он не мог решиться на такой отчаянный шаг: слишком глупо и безрассудно было это в его понимании, совсем по другим правилам он был воспитан и совсем другие принципы навязывали ему на протяжении всей жизни.

Единственное, что ставило под сомнение все эти благие и разумные установки, был его ребенок, его шестилетний сын, который уже почти год боролся с все прогрессирующим и прогрессирующим воспалением легких. Еще на самой первой стадии болезни врачи прописали дорогостоящий курс лечения, огромное количество недешевых медикаментов и настоятельно рекомендовали отправить ребенка в санаторий.

Однако Стивен смог оплатить лишь половину курса лечения и купить кое-какие таблетки. Про санаторий и думать не приходилось. По понятным причинам мальчику с каждым днем становилось все хуже и хуже, и молодой отец с каждым разом все больше и больше рвал на себе волосы, силясь найти хоть какое-нибудь решение.

Обреченно погрязнув в этих переживаниях, он машинально направлялся к дому, рассекая темные лужи кожаными сапогами и не замечая падающие на лицо дождевые капли.

***

Шум. Шелест автомобильных шин, трущихся о мокрый асфальт. Рев мотора.

Стивен моментально оставил в прошлом все свои мысли, в страхе обернулся: свет двух ярких фар ослепил его, он отскочил назад и вжался в прохладную стену дома. В метре от него пролетела машина – машина скорой помощи, и через мгновение уже скрылась за поворотом, издавая удаляющийся, постепенно затихающий звук рычащего двигателя.

Мужчина огляделся, вытер со лба проступившие капли холодного пота и на ватных ногах двинулся дальше.

Как же он был рад, что в той машине сейчас находится не он, и не он сейчас снова должен бороться за чью-то жизнь или же смотреть на то, как она кого-нибудь покидает. Слишком часто во врачебной практике приходилось ему навсегда прощаться со своими пациентами, слишком часто приходилось утешать отчаявшихся родственников.

Именно поэтому самым большим страхом Стивена была хрупкая жизнь его родного сына, которая в любой момент могла дать трещину.

***

Дойдя до знакомой входной двери непримечательной пятиэтажки, его взгляд упал на небольшой автомобиль с красным крестом на капоте, который был криво припаркован у тротуара. Стивен вдруг понял – это тот самый автомобиль, который несколько минут назад напугал его до полусмерти.

Пару мгновений он стоял в оцепенении, силясь справиться с нахлынувшим на него потоком предположений, после чего внезапно сорвался с места и, резко дернув входную дверь, побежал вверх по лестнице, запинаясь о ступеньки и врезаясь в невидимые в темноте перила.

Добравшись до верхнего этажа, его взору предстала приоткрытая дверь квартиры (его квартиры!) откуда тонкой полоской падал приглушенный свет, озаряющий весь лестничный пролет.

Все опасение Стивена оправдались. Он, медля, с замиранием сердца направился к двери и так же, медленно и пугливо, отворил ее.

Комната за ней была небольшой, но уютной: на полу от стены до стены раскинулся махровый ковер, сами стены были оклеены светлыми обоями с незамысловатым узором, а под потолком висела мерцающая люстра, с тремя увесистыми плафонами.

Под решетчатым окном стояла деревянная кровать, у изголовья которой, нагнувшись, сидела невысокая женщина, она навалилась на неподвижно лежащую под одеялом фигуру и, громко всхлипывая, что-то неразборчиво шептала; с другой стороны, стоял высокий худощавый человек в белом халате и уличной обуви, навису водивший ручкой по раскрытому блокноту.

Стивен настороженно перешагнул через порог, слегка скрипнув дверью. В то же мгновение на него устремились два взгляда: один, его жены, – испуганный и отчаявшийся; другой, врача со стетоскопом на жилистой шее, – угрюмый и сосредоточенный.

Не успел он раскрыть рта, как стройная женщина в скромном одеянии, оставив вахту у кровати, бросилась к нему на шею и сжала в крепких объятиях, ища утешение.

Теперь молодой человек мог видеть лежащую под одеялом фигуру: худощавый мальчик лет шести, со впалыми щеками и бледной, как простыня, кожей, выглядел еще болезненней, чем обычно. Дыхание его было отрывистым. Грудь вздымалась, быстро опускалась, периодически издавая неестественные хриплые звуки.

Стивен тупо смотрел на сына. Он испытывал целую бурю эмоций, однако на его каменном лице не отражалась ни одна из них. Будучи врачом, он с первого взгляда рассудил, что произошло, и уже успел дать поверхностную оценку состояния больного. Но, несмотря на это, не стал прерывать человека в белом халате, когда тот, бросив несмелый взгляд на сплетенных в объятиях родителей, тихо начал:

– Состояние вашего сына стремительно ухудшается. Поражено уже более тридцати процентов легких. Не подумайте, что я нарочно вас запугиваю, но если дальше болезнь будет развиваться также быстро, дело может закончиться летальным исходом, – он перевел взгляд с отрешенных родителей на беспокойно сопящего ребенка, и, желая поскорее завершить тяжелые объяснения, слегка ускорил темп речи. – Сейчас осень, скоро наступит зима – это два самых холодных, сырых и вредных для здоровья время года. Если мальчик проведет их в городе, плачевных последствий не миновать. На этот период его нужно отправить в санаторий, где он сможет пройти курс реабилитации, – врач снова сделал небольшую паузу, давая внимательным слушателям переварить все вышесказанное. – Но, как вы сами понимаете… это удовольствие не из дешевых… Я, ни в коем случае, не настаиваю¬¬, выбор всегда за вами…

Эти слова повисли в гробовой тишине, нарушаемой лишь хриплым дыханием спящего ребенка. Не успевший разуться пришелец чувствовал себя неудобно, как будто он был повинен в произошедшем:

–Только что у мальчика случился приступ, благо закончилось все хорошо. Но это может повториться снова и уже с более серьезными последствиями. Единственное, что вы сейчас можете сделать – это продолжать принимать прописанные медикаменты и в случае чего сразу вызывать врача. Ну и конечно, подумайте над отправкой в санаторий, – врач пристально посмотрел на родителей, в ожидании какой-нибудь реакции, однако, не получив ее, с едва заметной улыбкой произнес:

– Мне пора. Надеюсь, все у вас будет хорошо. Он паренек сильный, выкарабкается!

– Ах… Да, конечно, – очнулась вдруг от ступора Мэри, жена Стивена, выпустив наконец мужа из объятий и сделав пару шагов в сторону уходящего. – Спасибо вам большое за… за все…

– Не за что меня благодарить, помочь я вам ничем не могу… – с горечью ответил врач, насупив свои густые брови, и, не дождавшись ответа, выскользнул за дверь, растворившись в темноте лестничной площадки.

Глава 3

– И что мы будем делать? – Безучастно спросила Мэри, облокотившись на стол и подперев одной рукой острый подбородок.

Стрелка настенных часов приближалась к двойке, дождь монотонно барабанил по жестяным подоконникам, а в ночных сумерках можно было разглядеть лишь некоторые участки улицы, освещенные желтым светом фонарей.

В гостиной все еще беспокойно спал, хрипло сопя, шестилетний ребенок, а за стеной, в небольшой кухне, только что была нарушена зловещая тишина.

– Я могу устроиться на вторую работу, – продолжила девушка, не получив реакции на свой вопрос, – можно что-нибудь продать, только что…? У нас нет толком то ничего… Ты можешь принимать пациентов дома после работы или… – она тяжело вздохнула, заметив отрешенность мужа. – Стивен, ты меня слышишь?

Молодой человек вздрогнул. Добрые десять минут он, погрузившись в глубокую задумчивость, заваривал чай, который по крепости уже скорее напоминал кофе. У него на уме сейчас были совсем другие мысли.

– Да… не волнуйся, – тихо и таинственно ответил Стивен. – Я что-нибудь придумаю…

Глава 4

Солнце едва начало подниматься над горизонтом, а Стивен, не осмелившись разбудить ни жену, ни сына, уже тихо притворил за собой деревянную дверь и отправился на поиски Дэвида. Слава Богу, долго гадать, где он сейчас находится, не пришлось.

***

Всю ночь молодой отец не смыкал уставших глаз. Сумев, в конце концов, уложить рядом с сыном Мэри, которая возбужденно пыталась добиться от него, как же он собирается достать деньги, Стивен вернулся в затемненную кухню и до самого утра стоял у окна, сверля взглядом одну единственную точку на другой стороне улицы.

Он отчаянно взвешивал все за и против, отчаянно убеждал себя, что других вариантов просто не остается, что нужно собрать всю свою волю в кулак и решиться… просто решиться…

***

И он решился. Преодолевая неблизкий путь широкими шагами, он обдумывал свою речь, которую должен был вскоре произнести перед другом.

Так, подбирая, тщательно взвешивая слова и формируя из них убедительные, рациональные предложения, Стивен и не заметил, как добрался до места, где, по его расчетам, сейчас должен был находиться Дэвид.

Стекла в невысоких окнах бара отливали серо-розовыми красками рассвета, дверь была слегка приоткрыта, свидетельствуя о том, что заведение готово принять посетителей.

Молодой человек не ошибся. В просторном зале сидела, а точнее полулежала, одна единственная фигура. Ее приглушенный храп громко отскакивал эхом от стен, затем медленно затихал, превращаясь в негромкое посапывание, довершаемое странными булькающими звуками.

Стивен замешкался на долю секунды, но потом, глубоко вздохнув, быстро направился к спящему. Вблизи картина оказалась малоприятной: вокруг покоящейся на столе светловолосой головы, было какое-то липкое пятно, растянувшееся почти на всю ширину столешницы; неподалеку стояло несколько пустых стопок, над которыми кружили надоедливые мухи; зато самого Дэвида, очевидно, все это не сильно беспокоило – он беспечно улыбался во сне, из-за чего напоминал младенца, внезапно заснувшего на плече матери.

Чтобы вернуть друга из мира грез к суровой реальности, Стивену пришлось приложить немало усилий, и, лишь когда он додумался с шумом плеснуть в липкую стопку немного воды из графина, Дэвид еле-еле зашевелился. С недюжим усилием оторвав голову от стола, он начал протирать слипшиеся глаза с такой силой, что можно было подумать, он хочет раз и навсегда лишиться зрения. Расправившись с глазами, он пошлепал себя по красным щекам и энергично потряс головой из стороны в сторону. Еще через некоторое время он, наконец, привел себя в чувства и старательно сфокусировал взгляд на Стивене. Широкая улыбка озарила его бледное лицо:

– Стив, я смотрю, ты решил снова навестить меня. – Недавнее забвение как рукой сняло. – Выпить не хочешь?

– Я согласен, – вся пламенная речь, сочиненная по дороге, предательски вылетела у него из головы, и эта, невпопад сказанная фраза, вдруг непроизвольно вырвалась сама собой.

– Верное решение! – удивленно, но радостно, воскликнул Дэвид.

– Я согласен. Я согласен помочь тебе кого-нибудь ограбить, – отрешенно сказал Стивен, не обращая внимания на друга, который неверно трактовал его изречение.

Дэвид вопросительно посмотрел на сидящего напротив угрюмого товарища в черном плаще, но вспомнив вчерашний разговор, снова широко улыбнулся:

– А-а… дружище, ты об этом… Даже не представляешь, как я рад это слышать! Наконец-то ты принял правильное решение! – он перегнулся через запачканный стол и ободряющее похлопал Стивена по плечу. – За это определенно нужно выпить!

– Полностью согласен…

Глава 5

Было решено этой же ночью вломиться в особняк маршала Уильяма Паттерсона, который, по словам Дэвида, несколько дней назад совершил крупную сделку по экспорту хлопка и не забыл отложить кругленькую сумму к себе в карман. Паттерсон еще не успел перевести награбленное на счет в банке, поэтому деньги сейчас временно находились у него на руках.

Стивен не стал расспрашивать друга, как тот узнал, где хранится ключ от заветного сейфа и откуда у него информация о том, что именно завтра дома не будет ни самого маршала, ни его приближенных; молодому человеку было достаточно и того факта, что он преступает закон, а лишние подробности только усугубили бы положение.

***

– Не понимаю, что ты так переживаешь то? – В сотый раз начал заядлый воришка. – Он же сам вор, мы, по сути, вершим справедливость!

Стивен тяжело вздохнул:

– Что-то в этом, конечно, есть… но, все же…

– У меня вот нет таких проблем. Когда ни гроша в кармане, тебе совершенно все равно, куда залезть и что украсть, – не то хвастливо, не то угрожающе констатировал Дэвид, – в прошлом месяце, например, я…

– Т-с-с-с! – Услышав стук приближающихся шагов, зашипел Стивен и в ужасе вжался в холодную стену, потянув за собой Дэвида.

– Да не разводи ты панику на пустом месте! – Воскликнул блондин, отразив внезапный налет друга. – Это просто прохожий, ты ему нужен ровно столько же, сколько и вон тот мусорный бак, – он указал на небольшой контейнер, рядом с которым тот час появился высокий человек в плаще, который быстро прошествовал мимо них, не удостоив и беглым взглядом. Стивен облегченно вздохнул, но прежде чем продолжить путь, немного постоял, облокотившись об стену, словно искал в ней поддержку.

Пробило полночь. Молодые люди тем временем уже миновали половину пути до намеченной цели. Особняк маршала находился в элитном районе Нью-Йорка. Многоэтажная застройка здесь встречалась довольно редко, вместо нее стороны улиц окаймляли частные дома, как будто соревнующиеся между собой по красоте и оригинальности: то в глаза бросалась необычна форма строения, то неординарный цвет, то какая-нибудь пристройка выбивалась из общих рядов, всеми силами привлекая к себе внимание.

В то время как Дэвид дивился непривычной и воистину роскошной архитектурой, Стивен не обращал на нее ровным счетом никакого внимания. Чем ближе они подходили к намеченному адресу, тем сильнее становился его страх перед предстоящим деянием, и тем сильнее заявляло о себе желание все бросить и пуститься со всех ног подальше от этого незнакомого и пугающего места.

Дэвид неспроста так скоро спохватился браться за дело – сегодня ночью устраивался ежегодный бал у одного из влиятельных генералов, поэтому почти все жители района сейчас отдавали ему почести, кружа в вальсе под гром оркестра именитых музыкантов.

***

– Вот мы и пришли! – торжественно заявил Дэвид, остановившись перед величественным двухэтажным особняком и окинув его оценивающим взглядом.

Здание было старой постройки, однако искусно отреставрировано: кирпичная кладка игриво гармонировала с крупной черепицей, а высокие, чуть ли не в пол, окна придавали изысканности и удачно вписывались в общий стиль.

– Неплохо, однако, – восхитился Стивен, взирая на особняк широко раскрытыми глазами.

– Я же говорю, этот Паттерсон спекулянт от Бога, – фыркнул Дэвид. – Поэтому мы с тобой сейчас немного поправим дело.

Стивен стал пристально вглядываться в широкие окна. Какое-то странное предчувствие не давало ему покоя и заставляло то и дело оборачиваться, прислушиваться или даже непроизвольно вздрагивать от обыкновенных звуков.

Вдруг, на втором этаже он заметил тусклый свет и едва различимое движение, – очевидно, в доме кто-то был. Сперва сердце его упало, но тут же образовавшуюся пустоту заполнило облегчение и безудержная радость тому, что дело придется отложить или вовсе забыть на веки вечные.

– Вот черт, видимо, кто-то из слуг все же остался, – возбужденно прошептал Дэвид, тоже заприметив свет за оконным стеклом. – Ну ладно, значит будем действовать осторожнее, как мыши, скрывающиеся от голодного кота…!

–Но… – попытался возразить Стивен, – нас же могут заметить…

– Конечно, могут! В этом весь смысл, друг мой праведный! – воскликнул блондин, сверкнув широкой улыбкой. И, махнув товарищу, рысцой побежал к особняку.

***

Обойдя дом по небольшому проему, обрамляющему его с двух сторон, молодые люди оказались на заднем дворе, где стояли мешки с мусором, лежали какие-то доски и валялись старые вещи, разглядеть которые в ночной темноте просто не представлялось возможным.

С тыльной стороны здания, во двор, тоже выходило несколько окон, однако уже не таких величественных; да и сам фасад не был столь впечатляющим, даже, напротив, выглядел слега отталкивающе.

С правой стороны находилась небольшая дверца, к которой вело четыре бетонные ступеньки – очевидно, черный ход, которым обычно пользовались слуги.

По спине Стивена забегали мурашки, теперь его уже обуревали не сомнения, а самый что ни на есть настоящий страх.

– А теперь, салага, смотри и учись! – шепнул Дэвид и направился к облезшей двери, ступая осторожно, чтобы ни в коем случае не привлечь внимание случайных прохожих.

Он одним прыжком преодолел четыре ступеньки и, оказавшись у цели, пошарил рукой в кармане, достав какой-то маленький, блестящий в лунном свете предмет. Затем запустил его в замочную скважину и принялся осторожно поворачивать, нагибать, толкать то глубже, то снова вынимать и перехватывать. Через какое-то время дверь, прискрипнув, отворилась, и Дэвид с торжествующим видом снова махнул Стивену.

– Где ты умудрился раздобыть ключ? – не то удивленно, не то восхищенно спросил Стивен, приблизившись.

– Это не ключ, а обыкновенная отмычка! – горделиво заметил тот. – В руках мастера она способна открыть что угодно, хоть гробницу Тутанхамона!

***

Перешагнув через порог, молодые люди оказались в просторной кухне, где за раз могло поместиться больше десяти человек. Ровные ряды столов были убраны и сверкали от чистоты; вся кухонная утварь тоже была аккуратно сложена, а ее отполированные поверхности комично отражали фигуры вошедших.

Дэвид счел обстановку безопасной и, толкнув друга, уверенным шагом направился к двери в другом конце помещения, очевидно, ведшим в столовую или гостиную.

– Стив, если ты будешь так плестись, мы проторчим тут до утра, – вздохнул Дэвид, завидев, что Стивен лишь на пару шагов сдвинулся с прежнего места.

– Да иду я, иду…

Дверь оказалась незапертой, поэтому уже через мгновение взору молодых людей открылась поразительной красоты зала, со сводчатым потолком, четырьмя резными колоннами и изящными бархатными занавесками. Сейчас помещение выполняло роль столовой, но, вероятно, по праздникам здесь могли даваться скромные балы для близкого круга знакомых.

– Ну, ничего себе… – после минутного немого восхищения вымолвил Стивен. Он обходил залу по периметру, всматриваясь то в орнаментный потолок, то в резные колонны, то дивясь замысловатому рисунку напольного ковра, раскинувшегося почти во всю длину помещения.

– Да уж… говорил я тебе… – протянул Дэвид, тоже немало пораженный увиденным.

Из гостиной товарищи попали в круглый холл, откуда открывался вид на множество дверей, ведущих в другие комнаты. Напротив выхода из гостиной виднелась массивная винтовая лестница с широкими периллами и махровым ковром, открывающая путь на верхние этажи.

Дэвид снова оценил обстановку беглым взглядом и пришел к выводу – опасаться нечего:

– Так, теперь слушай внимательно, – обратился он к неуверенно подошедшему другу, – сейф находится в комнате Паттерсона на втором этаже. Как ты, должно быть, уже понял, наверху сейчас кто-то есть и запросто может поднять тревогу, накрыв нас с головой. Поэтому, передвигаемся на цыпочках, без лишних звуков, говорим тоже исключительно шепотом. – Он вызывающе взглянул Стивену в глаза, – Уяснил?

– Уяснил, – шепнул тот и сделал первый осторожный шаг в направлении лестницы.

Глава 6

На втором этаже взору непрошенных гостей предстал длинный, погрязший во мраке коридор с ровными рядами однотипных дверей. Одна из них была приоткрыта, из-за чего на темном полотне коридора оставляла след полоска бледного, мерцающего света, вероятно, исходящего от небольшой свечи.

После секунды раздумий Дэвид, пригнувшись, двинулся вперед, к источнику света. Добравшись до незапертой двери, он нагнулся еще ниже, затем опустился на корточки и на мгновение заглянул в комнату. Затем заглянул снова, уже с большей смелостью, после чего подал Стивену знак, означавший, что опасности нет и смело можно действовать.

Стивен так же осторожно и боязливо, на четвереньках, преодолел расстояние от лестницы до ожидающего его друга и так же мимолетно заглянул в комнату.

Это была скудно обставленная спальня: шкаф, стол, кровать и старый стул –все, что находилось там. На деревянной кушетке, спиной к непрошенным гостям, сидела невысокая девушка, которая в свете настольной свечи увлеченно всматривалась в раскрытую книгу. Скорее всего, это была экономка, оставшаяся следить за домом в отсутствие хозяев, однако со своей задачей она справлялась не самым лучшим образом – парочка проворных воришек, налюбовавшись ее изящной фигурой, уже добралась до двери хозяйской спальни и, обменявшись заговорщическим взглядом, нажала на жестяную ручку.