После

– Гордон! – девушка взволнованно на него посмотрела, указывая в открытое пространство под лестницей, где аккуратно стояли три перевязанные бечевкой коробки. – Мы забыли вчера поднять оставшиеся вещи!

На мгновение лицо юноши омрачило беспокойное выражение, но осознав, что так испугало Мэдисон, он развязно ответил:

– Да не переживай ты так, по-моему, у нас очень милые соседи, не думаю, что кому-нибудь здесь могли понадобиться наши вещи. Как видишь, все точно в таком же виде, как было оставлено вчера!

Он ловко подхватил две коробки, водрузив одну в руки Мэдисон, и они мерным шагом направились наверх, прислушиваясь к таинственной скрипучей песне величественной лестницы.

Как только они достигли последнего лестничного проема, Мэдисон услышала звук закрывающейся двери. «Странно, – подумала она, – сейчас никого не должно быть дома… Наверное, показалось».

Перейдя через порог, закоченевшие путешественники тут же бросились разжигать камин и заваривать горячий чай с лимоном.

За окном из-за снега опять ничего не было видно дальше вытянутой руки, и сильнейший ветер то и дело норовился ворваться сквозь дребезжащие стекла в теплую комнату на третьем этаже.

Укутавшись в пушистые шерстяные пледы и вооружившись чашками горячего чая, Гордон и Мэдисон удобно устроились в широких креслах перед ярко полыхающим камином и задумчиво следили за игривыми языками красного пламени.

Вдруг, Мэдисон, лениво опустив, ногу в шерстяном вязаном носке почувствовала прохладное дуновение, тянущееся по самому полу.

– Гордон, ты открыл окно? – спросила она, слегка приподнимаясь в кресле.

– Нет, конечно, – удивленно, чуть ли не с вызовом ответил он, – я из ума еще не выжил. Открывать окно в такую холодину равносильно мазохизму.

– Тогда откуда тянет холодом?

– Мэд, каким холодом? Мы сидим перед камином.

– Встань на пол, – настойчиво потребовала она.

Слегка поморщившись, но, поняв, что Мэдисон от него не отстанет, он скрепя сердцем оставил удобную позу и поднялся на ноги. Несколько секунд Гордон неподвижно стоял в замешательстве. Затем, не произнося ни слова, он неспешно принялся ходить по комнате, и чем дальше отходил, тем больше проявлялась на его лице озабоченность.

Гордон оглядел помещение, подошел к окнам, но, убедившись, что они герметичны, задумчиво почесал затылок. Тут, его взгляд упал на неприглядную дверь за шкафом, ведущую в спальню, и мгновенно обрел прежнюю озорную искру:

– Кажется, я понял, в чем дело! Мы забыли утром закрыть окно в спальне!

Довольный своей находчивостью, он широкими шагами направился в морозную комнату. Однако, отворив скромную дверцу, застыл в изумлении.

– Что там? – тревожно спросила Мэдисон, подходя к той же двери.

Гордон шагнул в сторону, и взору девушки предстала страшная, совершенно неожиданная картина: в окне, которое сегодня утром было объектом ее восхищения, зияла огромная дыра, пробитая, очевидно, увесистым баскетбольным мячом, лежащим посреди кровати; по всей комнате были разбросаны осколки, а на одеяле остался длинный след из грязи и слякоти.

– Вот так номер…, – угрюмо пробормотал Гордон.

– И что нам теперь с этим делать? Новое окно обойдется в целое состояние, – обреченно сказала Мэдисон.

– Для начала предлагаю потеплее одеться, – от удивления они даже не заметили, как от холода по телу забегали мурашки, загорелись щеки и дал о себе знать насморк.

Снова облачившись в зимние наряды, молодые люди принялись разгребать беспорядок: Мэдисон взялась за тряпку и швабру, а Гордон полез смотреть, что можно сделать с уцелевшими краями оконного стекла. Он притащил из ванной табуретку и, шатаясь, взобрался на нее.

Балансируя на неустойчивой опоре, юноша слегка постучал по стеклу:

– Держится крепко, только толку от него, конечно, никакого, – декларировал он. – Хотя, можно попробовать чем-нибудь прикрыть, фанерой, например. У нас есть изолента?

– Не знаю, нужно поискать или спросить у Бобби.

Когда Гордон уже собирался спускаться и идти на поиски изоленты, табуретка не выдержала и предательски дала трещину.

Падая назад, юноша, повинуясь инстинкту самосохранения, начал искать руками опору, и единственное, что оказалось в поле досягаемости, было стекло. Ухватившись за обломанный край, он продолжил свое падение, только теперь за ним следовали еще и бесчисленные оконные осколки.

Глава 6

В страдальческой позе Гордон полулежал в кресле у камина. Благодаря толстой зимней одежде, которая была на нем, осколки попали лишь на незащищенное лицо: слегка была рассечена губа; правую щеку испещряли неглубокие, еще воспаленные порезы; бровь пострадала большее всего: длинный шрам начинался у века и заканчивался уже на лбу, возможно, это напоминание о разбитом окне и предательстве табуретки останется с ним на всю жизнь.

Мэдисон озабочено стояла над пострадавшим, то и дело промакивая кровоточащие царапины пропитанной спиртом тряпкой.

Нужно отдать ей должное – девушка не предавалась панике и не теряла самообладание от вида крови, она стоически ухаживала за Гордоном, который, по ее мнению, слегка переигрывал, и радовалась, что все обошлось лишь парой царапин.

– Готово, – из злополучной комнаты вышел перепачканный и замерзший Бобби. Он как раз возвращался домой, когда услышал страшный грохот у соседей. – Сделал все, что в моих силах, не знаю, можно ли там теперь находиться без верхней одежды – фанера с изолентой от холода не сильно спасают. Советую вам поскорей заказать новые стекла, а то это совсем не дело.

– Спасибо тебе огромное, не знаю, что бы мы без тебя делали, – благодарно сказала Мэдисон, – ты случайно не догадываешься, как мог баскетбольный мяч, тем более, зимой попасть в окно аж на третьем этаже? Это же немыслимо!

По лицу Эндрю пробежало подобие усмешки:

– Детвора нынче буйная пошла. Родители последние крохи собирают, чтобы те не голодали, а им хоть бы что, носятся по улицам, жить людям спокойно не дают.

Гордон поморщился от обжигающей спиртовой тряпки.

– Да ладно тебе неженку из себя строить, – смеялся Эндрю, – жить будешь – это главное!

***

На следующее утро Мэдисон проснулась с ознобом и ужасной головной болью, которая всю ночь не давала ей сомкнуть уставшие глаза. Горло скребли кошки, а согреться не помогали даже два ватных одеяла – то были верные признаки нешуточной простуды.

Ужасно ныла поясница, спина не хотела разгибаться, и каждая клеточка тела протестовала против такого удобного на первый взгляд кресла, в котором пришлось провести всю ночь.

Окно в спальне хоть и было тщательно заделано фанерой, но, все же, предательски пропускало декабрьскую стужу. Из-за этого находиться в ней более нескольких минут без верхней одежды было попросту невозможно, поэтому ночным пристанищем для измученных молодых людей стали два брезентовых кресла в теплой гостиной.

Девушка аккуратно, боясь шевелить закаменевшими от неудобной позы конечностями, встала, с тоской в глазах вспомнила вчерашнее замечательное утро и принялась разминать затекшие, неприятно зудящие части тела.

В соседнем кресле развалился Гордон: одна нога безжизненно свисала с подлокотника, другая, вероятно, покоилась где-то в недрах мягкого сиденья; голова перевалилась через край, из-за чего лицо, налившись кровью, приобрело багровый оттенок; а из приоткрытого рта доносился оглушительный храп, который чуть ли не сотрясал всю комнату.

Покончив с разминкой, Мэдисон отправилась заваривать горячий чай с медом и лимоном, в надежде, что это чудодейственное снадобье сможет привести в чувства ее ускользающее из поля зрения здоровье.

***

Подкинув дров в камин, она с дымящейся чашкой уселась в злосчастное кресло, которое еще совсем недавно служило не самой лучшей кроватью. Невидящим взглядом девушка уставилась на пляшущие языки пламени и, потуже закутавшись в теплый плед, принялась с наслаждением пить обжигающий чай.

Спустя полчаса Мэдисон разразилась громким кашлем, который прервал монотонные раскаты храпа Гордона. Юноша приоткрыл воспаленные глаза. Было видно – он тоже испытывает мучения от целой ночи в тесном кресле.

– Мэд, ты простыла? – выдохнул он, пытаясь распутать непослушные ноги.

– Доброе утро… Ну, не тебе же все время болеть, вот и мой черед пришел, – поднося чашку ко рту, прохрипела она.

– У меня все тело ноет, лучше бы на полу спал – он поднялся на ноги и принялся ходить по комнате. – Я на какой-то момент подумал, что вчерашний вечер мне приснился, но нет, нет…

– Это было бы просто чудесно, потому что в соседней комнате фанера на месте окна настойчиво требует нашего внимания… – Иронично сказала Мэдисон.

***

Был уже первый час дня, когда измученные молодые люди оправились от ломоты во всем теле и теперь, пристроившись за кухонным столом, завершали утреннюю трапезу.

– Как думаешь, этот шрам останется у меня на всю жизнь? – удрученно спросил Гордон, разглядывая себя в карманное зеркало.

– Гордон… не мне судить, я далека от медицины, – девушка отчаянно пыталась подобрать нужные слова. – Не расстраивайся так, по-моему, он тебе даже к лицу. С ним ты как будто… не знаю… более мужественный.

Такое утешение явно было по душе юноше, он отложил зеркало и задумчиво, но уже не обреченно, уставился на противоположную стену, перебирая роящиеся в голове мысли.

– Нужно будет сходить в мастерскую узнать, что вообще можно сделать с нашим окном, – вымолвил он, наконец.

Мэдисон хотела было согласиться, но неожиданный приступ кашля заставил ее лишь одобрительно кивнуть.

– Так, что-то ты совсем у меня расклеилась, – Гордон подошел и аккуратно приложил руку ко лбу Мэдисон. – Да ты вся горишь! Нда… не надо было вчера делать круг почета вокруг парка на таком морозе.

– Не волнуйся, это просто простуда, а не бубонная чума, как-нибудь выкарабкаюсь, – она сделала глоток остывающего чая и, взглянув на настенные часы, воскликнула:

– Уже почти два часа дня, тебя, наверное, на работе обыскались.

– Не думаю, что кто-нибудь обо мне там вспомнил, а если и вспомнил, то лишь обрадовался, что можно вычесть у меня половину дневного заработка, – с едва заметной тоской в голосе ответил Гордон. – Не могу я тебя оставить одну в таком положении, да еще и на новом месте. Сейчас схожу позвоню, возьму отгул на неделю, заодно заскочу в аптеку, нужно же тебя лечить чем-нибудь кроме чая!

– Гордон, я определенно не стою таких жертв, у нас и так с финансами туго… – чуть ли не умоляюще протянула Мэдисон. – Иди на работу, я справлюсь.

– Ни слова больше! – Решительным тоном декларировал юноша и спустя некоторое время, облачившись в зимний пуховик, захлопнул за собой дверь квартиры под номером 9.

Глава 7

Выходя из будки с телефонным аппаратом, Гордон запнулся, и чуть было не упал на проходящую мимо даму с дрожащей собачкой, но все-таки успел вовремя схватиться за открытую дверцу и удержать равновесие.

Он только что закончил разговор со своим начальником по поводу неожиданного недельного отгула, и был не в самом лучшем расположении духа.

Грубый голос на другом конце телефонной линии обещал «вышвырнуть его куда подальше, если еще хоть раз такое повторится», а пока лишь лишает его жалования на две недели.

Закутавшись в махровый шарф, Гордон решительно рассекал на своем пути морозный воздух и пытался вспомнить, когда это он в последний раз мог «наглейшим образом отлынивать от работы».

В глубокой задумчивости он пересек несколько улиц, завернул за несколько углов и лишь на полпути до дома вспомнил, что главной целью его вылазки был поход в аптеку. Юноша резко остановился и начал искать взглядом заведение с соответствующим названием. Внимательно осмотрев обе стороны улицы, собирался уже продолжить поиски в другом месте, но вдруг обнаружил, что стоит прямо перед массивными каменными ступенями, над которыми возвышалась дверь с едва заметной надписью «Аптека».

Перешагнув через порог, Гордон почувствовал привычный фармацевтический запах, всегда сопровождающий медицину во всех ее проявлениях. Помещение было небольшим, но хорошо освещенным за счет высокого с двумя рядами стекол окна рядом с входной дверью. На широком прилавке с множеством полок и ящиков, не было обыкновенного изобилия ампул, пробирок и флаконов, сейчас каждая полка ограничилась одним или двумя препаратами; некоторые и вовсе пустовали.

Услышав скрип входной двери, грузный рыжеволосый мужчина в белом халате, вальяжно развалившийся в нише за прилавком, оторвался от газеты и нетерпеливо поднялся, обращая свой пронзительный взгляд на вошедшего. Он истосковался по посетителям и был безмерно рад новому лицу.

– Здравствуйте, дорогой! Чего изволите? – живо поздоровался он.

– Добрый день, – ответил Гордон, думая о том, что же он, действительно, изволит. – Эээ… мне… Что можете посоветовать от кашля, жара – простуды, в общем.

– Такого добра у нас хватает, – широко улыбаясь, сказал продавец, радуясь, что пришедшему не нужны дефицитные товары, и он может чем-нибудь ему помочь. – Та-ак, для случаев легкого течения болезни у нас имеется Аспирин, а если первые стадии уже позади, берите Пенициллин.

Соображая, насколько тяжело больна Мэдисон, Гордон не пришел к каким-либо определенным выводам и, спустя минуту раздумий, заявил:

– Давайте оба, в крайнем случае, останется про запас. На такой холодине простыть ¬– секундное дело.

– А вы, юноша, рационалист, мне всегда были по душе такие люди, они справляются с жизненными трудностями намного проще и быстрее остальных, – обращая свои светлые глаза на высокую фигуру с махровым шарфом, замети фармацевт. – Не хочу, конечно, лезть не в свое дело, но меня, как врача, беспокоит ваш шрам. Не хотите взять что-нибудь обеззараживающее? А то, если попадет инфекция, придется несладко.

Гордон слегка смутился и неосознанно приложил руку к поврежденному лбу, о котором он уже практически забыл:

– Ах, да, точно, давайте что-нибудь на ваше усмотрение.

Заворачивая все приобретенные медицинские снадобья в мятый бумажный пакет, продавец заговорщически спросил:

– Вы уже слышали, что происходит в Америке?

– Н-нет, – ошарашенный внезапным вопросом пробубнил Гордон.

Рыжие брови мужчины весело подпрыгнули вверх, наконец-то он мог с кем-то завести интересный разговор.

– Вы будете поражены, но они еще больше поднимают налоги! И знаете зачем? Чтобы «сбалансировать федеральный бюджет»! Вместо того, чтобы помогать людям, они еще больше их обирают! Вы можете себе вообще это представить?! Я вам сейчас даже цитату зачитаю, – он резко схватил лежащую на столе газету и, проведя пухлым пальцем по нескольким строчкам, воскликнул:

– Вот! Некий Гарнер говорит: «Я бы взимал любые налоги… лишь бы сбалансировать бюджет… В настоящее время страна находится в состоянии, при котором самые худшие налоги, которые вы только можете взимать, были бы лучше, чем вообще никаких налогов». Как вам такое, дорогой мой? Знаете, чего я боюсь больше всего? – он согнулся и перешел на шепот, – того, что и до нас дойдут такие веяния, а нам ведь и так нелегко приходится…

***

Мэдисон уныло ворошила кочергой раскаленные угли в пылающем камине, когда на пороге появился краснощекий Гордон с бумажным пакетом под мышкой.

– Та-да! Ты уже, должно быть, успела соскучиться, – живо заявил он. – Так, у нас имеется Аспирин и Пенициллин. Ты как себя чувствуешь?

Мэдисон удрученно шмыгнула носом и пожала плечами:

– Не так плохо, как могло бы быть, но бывало и лучше.

– Значит, начнем с Аспирина! – он подал ей коробку с лекарством и пошел за стаканом воды:

– Вот, запей, – юноша не спеша протянул прозрачный стакан. – Принимать надо два раза в день: утром и вечером.

– Спасибо, – просипела Мэдисон, запивая горькую таблетку.

Гордон уселся в соседнее кресло и принялся растирать перед камином замерзшие руки.

– Знаешь, – через некоторое время сказал он, – камин в доме – это, можно сказать, самая важная вещь, причем не только в зимнее время. Как мы раньше могли без него обходиться…?

– Сказать, что ты прав – ничего не сказать, – садящимся голосом ответила Мэдисон.

В такой умиротворенной идиллии они просидели до самого вечера, прислушиваясь к бушующей за окном вьюге, треску озорных угольков в камине и наблюдая за игривыми языками пламени, оставляющими причудливые тени на стенах комнаты.

Попивая теплый, согревающий и душу, и тело чай, Гордон заметил, как голова Мэдисон устало клонится вниз, а чашка постепенно выскальзывает из рук. Не успел он и подумать о том, что нужно ее поймать, чашка внезапно упала на махровый ковер. Она была уже пуста, поэтому ковер ничуть не пострадал, зато Мэдисон очнулась и, мыльными глазами посмотрев на время, сказала:

– Я не переживу еще одну ночь в этом ужасном кресле. Давай перетащим сюда кровать из спальни и дадим нашим спинам возможность по-настоящему отдохнуть.

– Точно! Ты гений! – воодушевленно воскликнул Гордон. – Как это я сам не додумался?

Кровать оказалась намного шире дверного проема, поэтому недюжими совместными усилиями была поставлена на ребро и со скрежетом вытолкана в гостиную.

– Вот это совсем другое дело, – говорил Гордон, прокладывая старым свитером щель под дверью, ведущую в спальню, чтобы оттуда не сочился холодный воздух, – нужно ее еще ближе к камину пододвинуть.

***

Покончив со всеми приготовлениями и вечерним моционом, молодые люди, наконец, улеглись в теплую уютную постель, в полной готовности погрузиться в такой желанный мир грез.

«Как же приятно засыпать, слыша треск угольков камина и ощущая его пылкое тепло», – думала Мэдисон, утопая в мягких объятиях подушки.

Не прошло и десяти минут, как сонное умиротворение нарушил оглушительный стук на крыше. Там что-то грохотало, скрежетало, и создавалось впечатление, что крышу оккупировала стая диких обезьян, которая отчаянно пыталась пробраться в помещение сквозь тяжелую черепицу.

Глава 8

Часы пробили полдень, косые лучи зимнего солнца уже разбежались по небольшой комнате и теперь с навязчивой настойчивостью пытались угодить в зажмуренные глаза двух мерно сопящих людей.

Уснуть им удалось только под утро. Всю ночь оглушительный грохот не давал провалиться в глубокий сон. На какое-то время он прекращался, но потом с новой силой начинал стучать по натянутым нервам Гордона и Мэдисон, которые уже не знали куда деваться и пытались лишь вообразить, что можно делать ночью на крыше с таким музыкальным сопровождением.

Теперь, в загробной утренней тишине, Гордон уловил глухой стук в плотно закрытую дверь. Он еле разодрал слипающиеся от усталости глаза, затем оглянулся, пытаясь сообразить, где он находится и что с ним происходит. Вернувшись в реальность из полусонной забывчивости, он удрученно потер раскалывающуюся от боли голову и, накинув старый халат, побрел к входной двери.

Нетерпеливый стук повторился уже в третий раз. Гордон раздраженно повернул ключ в замочной скважине и, громко зевнув, толкнул увесистую дверь. На пороге показался озабоченный Бобби.

– Добрый день, Гордон. Смотрю, ночка у вас выдалась веселая, – смеясь, сказал он. – Я зашел сказать, что у нас сейчас проходит запланированная смена черепицы – старая уж совсем износилась: дождь как пойдет, так сразу хоть лодку надувай.

Все еще пребывая в полудреме, Гордон пытался собрать воедино разбредающиеся мысли.

– Так, хорошо… точнее, ничего хорошего, – сказал он после продолжительной паузы. – И надолго затянется эта канитель?

Бобби нахмурил брови и рассеянно пожал широкими плечами:

– Вопрос явно не ко мне. Все мы, конечно, надеемся на самые короткие сроки, но… что будет на деле… одному Богу известно. Немного потерпим, зато потом будем жить с отменной крышей!

– Так… – Гордон вдруг вспомнил все события прошедшей ночи. – Они всегда будут ночью этим заниматься?!

– Нет, конечно, нет, не переживайте. Сегодня просто надо было сделать какие-то работы, которые нельзя выполнять в снежную погоду. А сегодня снег должен валить весь день.

Гордон посмотрел в ничем не заслоненное окно на лестничной площадке и увидел яркий солнечный диск на фоне чистейшего голубого неба.

Бобби проследил за взглядом юноши и, почесав свою густую бороду, сказал:

– Синоптики – ненадежный народ. Кстати, вы уже заменили разбитое окно?

– Нет еще, – резко ответил Гордон, вся это ситуация начинала выводить его из себя.

– Какой кошмар! У вас же, наверное, холодно, как на северном полюсе! И где же вы спите?

– У нас все хорошо, – соврал Гордон. – В квартире есть камин, а спим мы в гостиной на кровати из спальни. Спасибо за визит, Бобби. Всего вам наилучшего.

Гордон не дождался ответа и быстро захлопнул дверь перед гостем.

***

– Это был Бобби? – спросила Мэдисон. Она уже успела одеться и заправить кровать, после чего скоропостижно отправилась заваривать чай, так как простуда все еще не хотела сдавать позиции, а после бессонной ночи лишь усилила наступление.

– Да, сказал – эти звуки из-за ремонта крыши, который может затянуться не весть на сколько, – вздохнул Гордон.

– Шутишь?!

– Ничуть.

– Не успели мы разобраться со сквозняком в соседней комнате, как сверху еще и ремонт наваливается! – возмущалась Мэдисон. – Это уже перебор!

– Я тоже так думаю, но мы с тобой здесь не властны… – удрученно сказал Гордон и упал в отодвинутое к стене кресло.

***

Весь день молодые люди посвятили себе и своему разбитому состоянию. Гордон, развалившись в кресле читал какой-то роман, то и дело вороша красные угольки в камине и поглядывая в за штору, в манящее окно, вид из которого нельзя было испортить никакими, даже самыми пренеприятными, обстоятельствами.

Мэдисон, наконец, смогла вернуться к машинописной машинке и вновь приступить к работе над книгой, которая, по ее мнению, непременно будет принята светом. После завершения каждого абзаца девушка громко чихала и, браня беспощадную зиму, переходила к следующему.

За окном, тем временем, действительно пошел снег. Тяжелые белоснежные хлопья весело кружили и, гонимые разрозненными порывами ветра, толстым слоем оседали на улицах, крышах, автомобилях.

Именно тогда, когда Гордон уже смирился со всеми навалившимися на него жизненными неурядицами и перешел к самому важному и захватывающему эпизоду романа, раздался тихий, но продолжительный стук в дверь

Сначала он его проигнорировал, решив, что это опять Бобби, и, если никто не откроет, то тот, вероятно, уйдет. Но стук повторился снова, затем снова и на четвертый раз за ним уже следовало приглушенное недовольное бормотание.

– Гордон, не притворяйся, что ничего не слышишь, – не выдержала Мэдисон. – Хочешь, я открою? Это, должно быть, Бобби.

Он нехотя оторвал взгляд от пожелтевшей страницы и, выдержав небольшую паузу, ответил:

– Нет, давай, лучше, я. Кто знает, что там опять может ему понадобиться.

Юноша лениво поднялся на ноги и размеренным шагом второй раз за день направился к двери. Только, теперь, на пороге стоял вовсе не Бобби, а двое каких-то чумазых, неопрятных, в потрепанной одежде рабочих. Один держал в руках чемодан, из которого торчали молоток, гвозди и многие другие строительные принадлежности. Другой был вооружен плоскогубцами и стремянкой, которую он небрежно подпирал ногой в рваном ботинке.

– Здрасьте, – поздоровался старший из них. – У нас возникла проблема с участком крыши над вами, мы не мочь до него добраться, потому что там ржавая черепица и очень очень много снега. Нам сказали вылезать на нее через ваше окно.

У Гордона округлились глаза:

– Кто сказал вам это?!

– Начальник.

– Немедленно ведите его сюда! – еле сдерживая приступ гнева, процедил юноша.

– Хорошо, но придется подождать часа три, он сейчас на другом конце города, – бесцельно сверля взглядом противоположную стену, бубнил второй рабочий, он намного лучше владел языком. – Только зачем вам такие сложности? Нам в любом случае нужно будет починить крышу над вами, а по-другому никак.

Гордон напряженно думал, скрипя зубами.

– А если я вас не пущу?

– Приедет начальник и покажет приказ о… ммм… важности проведения работ. Вы не сможете нас не пустить.

Гордон обдумал все возможные варианты решения этой неприятной проблемы и, все же, пришел к выводу, что самым оптимальным вариантом будет пустить этих необузданных чужаков в квартиру.

– Ладно, сколько вам потребуется времени? – сдался он.

– Около часа. Работы там не много, – лукаво улыбался пришелец, навязчиво поглаживая растрепанную бороду.

***

Когда рабочие ввалились в комнату и, оставляя мокрые следы на блестящем паркете, направились к окну в морозной спальне, Гордон с Мэдисон в упадническом настроении наблюдали за этой картиной.