Ни живые, ни мёртвые

– Говорили, что нет. Как будто… – Джейсон нахмурился настолько сильно, что его глаза почти что скрылись под толщиной бровей, – Рэбэнус специально зачистил это место перед смертью.

Странно. Не похоже на него.

Так, стоп.

С чего вдруг я это решила? Я же не знала Рэбэнуса, что и невозможно, ведь он давно мёртв. И даже не изучала его покрытую тайнами судьбу. Что уж говорить – я понятия не имела, как он выглядит, ведь в интернете не нашлось ни единой его фотографии, картины или описания с чьих-то слов. Словно он специально тщательно следил за тем, чтобы никто не проговорился о его внешности.

Что тоже не похоже на него.

Да почему я так была уверена в этом? Точно не моя мысль проскальзывала в голове, а чья-то… другая. С другой стороны, можно объяснить эту теорию логически: такой властный человек, как Рэбэнус Донован, стремился оставить след в истории. И не только его, но и ещё тёмную кровавую дорожку за собой, точно у него с самого начала был такой план – всех обмануть, убить, поджечь, а затем потеряться, чтобы в будущем гадали, куда он пропал. Официального подтверждения нахождения его останков не было, но всё же Рэбэнуса похоронили на местном кладбище.

А может, раскопать и посмотреть, кто там внутри гроба?

– Мне кажется, в этом замке всё же что-то есть, – отдёрнула я себя от мыслей, попытавшись сосредоточиться на коричневой радужке возле самого зрачка Джейсона.

– Не знаю, – вздохнул тот, явно чувствуя себя неуютно и как-то боязливо косясь на стены. – После случившегося… мне не хочется обо всём этом думать.

– Ты же даже не общался с Тинг.

Парень посмотрел на меня с неприязнью, смешанной с сожалением. Точно ему жаль, что я не понимала обычных человеческих чувств, но испытывал по этому поводу неприятие – ведь таков был мой выбор. Хоть я и пыталась его порой исправить.

– Это смерть, Равенна. И она забрала очень молодую душу. Красивую, полную энергии и ума, светлую душу. Человека, который мог ещё жить, учиться, путешествовать, творить что-то значимое для мира. А Тинг… так рано погибла. Страшно представить, если бы вдруг на её месте оказался кто-то другой. Хотя куда уж ещё хуже? Погиб человек. Все, кто с ней не знаком лично, почему-то обесценивают её смерть, радуются, что это не их родители или друзья. А для кого-то Тинг была близка и родна. Но… что ещё хуже – это убийство. Жестокое, безнаказанное, да ещё и вывернутое на всеобщее обозрение. Это… ужасно.

– Но это сделала не секта, – заранее предупредила я.

– Что? – удивился Джейсон, явно поражаясь, почему я так холодно отнеслась к смерти своей несостоявшейся подруги.

А я просто смирилась. Слишком многих потеряла за свою недлинную жизнь. Каждого оплакивать – захлебнёшься.

– В новостях слышала, что подозревают во всём секту, и это совершенно естественно для людей. Но я просто чую, что тут замешан кто-то ещё, – я вспомнила весь вчерашний день. – Странно, что после всего содеянного Рэбэнуса до сих пор некоторые почитают. Но если большинство относятся к нему со страхом, то почему мы всё же учимся прямо в его замке?

– Равенхилл небольшой город, чтобы разбрасываться столь большими зданиями, – пытался что-то ещё вспомнить Джейсон.

– И только из-за этого?

Он смирил меня крайне недобрым взглядом – впервые я видела его в столь мрачном состоянии. С другой стороны, чужая гибель на всех по-разному влияла.

– Ну, ещё мэр города сам предложил эту идею и сам же её реализовал. Я же говорю, много разных теорий.

– А кто может знать правду?

Джейсон вдруг всплеснул рукой.

– Да очнись же, Равенна! Твою однокурсницу убили! А ты задаёшь такие вопросы. Тебе разве совсем не больно из-за этого?

Вспышка – и злость пламенем разлилась по венам. Я ткнула пальцем ему в грудь, впив острый кончик серебристого ногтя.

– Не тебе говорить мне о боли, – синие глаза сияли яростью. – Не тебе.

– Эй, голубчики!

Арни вальяжно вышел из библиотеки – мятного цвета пиджак, бежевая рубашка и позолоченный монокль, болтающийся на цепочке. Растрёпанный и непоседливый – в нём удивительно сочетались черты ребёнка и сумасшедшего гения. Позади него тёмной тенью плёлся Инграм: мрачный, одетый в самую обычную серую одежду и в явном не настроении с кем-либо разговаривать. И как они вдвоём вместе уживались? Или когда они были наедине, то вели себя как-то иначе?

– Ну что, Джаред, как твои дела? – Арни остановился напротив нас.

– Я Джейсон.

– Хорошо, Джон, как скажешь.

– Моё имя Джейсон. Что, так сложно запомнить?

– Вот только не надо на меня обижаться, Джейкоб!

Арни рассмеялся, на что Джейсон лишь ещё более колючим взглядом посмотрел на меня, словно я была во всём виновата. Хотя такие их перепалки случались каждый раз при встрече.

– Ладно, тогда давай до новых встреч, – не стала я больше мучить горюющего Джейсона и кивнула подбородком в сторону открытой двери. – Всё равно ты собирался взять почитать что-нибудь о китайских мифах.

Мой прозрачный намёк Джейсон сразу понял. Чуть приобняв меня за плечи, он кинул недоверчивый взгляд на Арни и Инграма и скрылся среди полок библиотеки.

– Что это было, Аоинь вас дери? – я скрестила руки на груди, ощущая в груди непрошедшую злость.

– Эй-эй, полегче, чертовка, – как бы сдаваясь, поднял руки Арни, держа в одной из них флягу с алкоголем. – Это был всего лишь разговор с Джейкобом, – Джейсоном, – ничего личного. Что-то ещё есть непонятное? – будто я полная дура, спросил он.

– Я о Тинг.

– А что Тинг? – Арни сделал пару глотков и даже не поморщился. – Ну да, убили бедную девочку, а мне никто не верил.

– Откуда вы взяли её тело?

– Ну, точно не с потолка, – Арни на всякий случай посмотрел наверх, точно проверял, действительно ли там не было никаких трупов. – Хотя было бы здорово. Дождь в виде трупов.

– Арни.

– Уже как двадцать лет Арни.

– Откуда тело?

Они видели мой настрой. Не застали в слезах, а в полной готовности что-либо сделать – меня так просто не сломать. Та кукла, что была разбита, теперь переплавлена – начинка та же, вот только материал прочнее.

И Арни это прекрасно видел. Его плечи внезапно поникли, голос стал не столь громким, пропали весёлые нотки в зелёных глазах, что вспомнили горькое прошлое.

– Тинг лежала в ста ярдах от моего дома. Когда выехал за алкоголем вечером, то чуть не наткнулся на её тело. Оно лежало прямо поперёк дороги, словно кто-то специально так положил, дожидаясь меня.

– И ты просто решил её забрать к себе?

– Она была среди нас, – впервые за весь разговор подал голос Инграм.

Я в шоке уставилась на него.

– Состояла в секте?

– О, мы не секта, – шрамы парня неприятно изогнулись от кривой ухмылки. – Мы свита Ворона.

«Но теперь мы действительно избраны. Ведь после ослепления мы пришли ко тьме. К Ворону».

Мантии. Лица. Усыпальница…

Они считали себя другими, помеченными чем-то тёмным, не принадлежащими к остальным. Как и любая секта, помешанная на чём-то или ком-то. Но у этих… действительно что-то было своё. Что-то не так. По пьяне я не смогла понять, что именно, но и сейчас тоже. Воспоминания – будто размазанная кровь по стене, смешанная с другими, чужими. Уловить что-то определённое не получалось, как и понять картину в целом. Слишком много недостающих элементов, загадок, тайн. Впервые мне хотелось винить себя в том, что напилась в столь неподходящий момент. С другой стороны, будь я трезвой, меня могли бы и не позвать с собой… но зачем они это сделали? Хоть Инграм и объяснил причину, отчего-то я знала, что это далеко не всё.

«Только мы и тьма. Внутри и снаружи. Больше никаких угрызений совести, подражаний, зависимости от чужого мнения, жажды внимания, потребности в одобрении. Только ты. Только тьма, сделавшая тебя таким. Только Ворон, объединивший всех нас. Мы – и есть он».

Свита Ворона.

Почему они назвали себя так? Ведь свита бывает только при живом человеке. А Рэбэнус мёртв. Но они, включая Арни и Инграма, явно так не считали. И смотрели на меня с опаской, точно одно моё неосторожное слово – и убьют тёмной ночью.

Я была уверена, что они способны на такое.

Особенно Инграм Касс.

– Но… – я хотела возразить, но решила, что лучше спорить потом. Если мои рассуждения верны… то лучше подыгрывать. – Хорошо, ладно. Вы забрали Тинг к себе, чтобы потом перенести её в усыпальницу для… прощения?

– Почти так. – Инграм вертел в руках зажигалку, но смотрел вообще куда-то в сторону, точно ему всё это быстро наскучило.

Как и вчера на занятиях.

– И сначала мне пришлось избавиться от вони у себя лаборатории, – Арни взял невидимую колбу, перелил что-то в свою флягу и, взболтав её, вновь отпил, точно нахимичил некое зелье.

– И зачем было подкидывать тело на парковку? – вспомнила я поездку с братом и сестрой Готье.

– Коридоры слышат, – загадочно проронил Инграм, но Арни его понял.

И как они вообще понимали друг друга? Что сейчас, что тогда, в клубе «Huggin Hearts». Как давно они общались? И как так вышло, что за всё время моего общения с Арни тот ни разу не упомянул своего друга? Либо я невнимательно слушала, либо они что-то скрывали.

Меня пробила дрожь.

Что-то за последние два дня я стала слишком часто всех подозревать в секретах. Словно наконец-то открыла глаза… или просто боялась раскрыть собственную страшную тайну.

– Пойдём.

Арни никогда не был тактильным человеком, чтобы касаться кого-то, в том числе и меня, но его товарищ был в этом деле немного иным. Инграм взял меня под локоть и, крепко держа, повёл за удаляющейся по коридору высокой фигурой Арни.

Давление.

Вот что я ощутила, оказавшись так близко к Инграму. Тяжёлая аура, словно электрическое поле, на фоне которого жутко гудели провода. Но напряжение ощущалось больше даже не снаружи, а внутри – я шла будто не по широкому коридору, а по лезвию ножа. Соскользну – и буду сожрана тьмой.

Власть.

Инграм управлял мной: не только физическим прикосновением пальцев к моему локтю – жаль, что не оголённого – но и морально. Постоянные провокации, наводящие слова, тайный замысел диалогов, двусмысленные фразы… словно он знал меня куда больше, чем два дня. Словно… имел на меня какие-то планы. И не самые хорошие.

Угроза.

Быть может, мне всё это лишь просто казалось, как и многое другое. Размышлять и подозревать – пожалуй, такое же моё любимое занятие, как и шить. Вот только тут дело касалось дальнейшей судьбы. Один неправильный шаг мог стоить жизни. И хоть меня так и подмывало что-нибудь спросить у Инграма, я понимала – впереди ещё будет уйма вопросов, а любопытной дурочкой выглядеть не хотелось. А попадаться в расставленные чужие сети… лучше сберегу силы для собственной паутины.

Быть может, крупная муха попадёт.

– Сюда.

Арни завернул за угол, за котором я знала, последует тупик. Всего три картины Караваджо – слева, справа и прямо по центру. Довольно часто я видела тут девочек, которые прятались от лишних глаз, в том числе и от моих. Тяжело им быть загнанными овцами – волки всё равно придут на запах страха.

– Тут же нет ничего, – скептически я отнеслась ко всей этой идее.

Инграм слегка напряг пальцы, но мне уже стало больно. Мышцы, скрывающиеся под мешковатой толстовкой, напряжены, лицо полно пренебрежения, белые волосы слегка растрепались и падали на высокий лоб, чуть прикрывая тянущиеся шрамы. И даже не вырваться из хватки: не было ни желания, ни сил, ни надежды на то, что это пройдёт для меня бесследно.

Арни вдруг подошёл к центральной картине, схватил её за край и начал постепенно отодвигать. Я сразу догадалась – там тайный проход, как и в клубе под комодом. Такое же тёмное нечто, неизвестное и скрывающее очередные секреты.

Сколько ещё знали подобных ходов Арни и Инграм? И откуда? Зачем?

Облегчение – первое ощущение возникло в груди, когда Инграм наконец-то меня отпустил и направился к не полностью открытому проходу. Слабый свет почти ничего не выхватывал из мрака, но парень смело шагнул в него. Арни, чуть раскрасневшись от нагрузки, всё ещё держал картину, чтобы я тоже смогла пройти. И прежде чем безропотно последовать за Инграмом, его друг подмигнул мне с широкой улыбкой на губах.

– Да всё будет нормально, – сказал он, быстро пролез следом за мной и опустил картину на место.

Тишина.

Полная темнота.

Я понятия не имела, где оказалась, и куда подевались ребята. Из черноты на меня смотрели воспоминания: тонкая полоса между дверцами шкафа, зловещая улыбка собственной тени, пустая тарелка, как и глаза сгоревших детей…

Шорх!

Арни резким движением раздвинул занавески единственного окна. Вечерний зимний свет отбросил серые тени на пустой шкаф с дверцами, рядом с которым тянулись полные книг полки. Лица с бюстов печальным взглядом наблюдали за тремя мягкими чёрными креслами, стоящими вокруг забитого хламом стола: алкоголем, колбами, стопкой книг, перьями и ещё чем-то. Всё небольшое помещение заполняло множество мелких предметов: от картин и глобусов, до исписанных листов, шкатулок и украшений. Пахло табаком, гарью и старинностью, точно ничего не изменилось здесь с тех пор, как пропал хозяин замка. От шикарного камина веяло холодом, как и от дорогой люстры с острыми концами. Если упадёт  – перережет тело.

– Это…

– Личный кабинет и по совместительству библиотека Рэбэнуса Донована, – Инграм уже сидел на одном из кресел и попутно читал книгу. – Тут собрано множество сборников о магии, о мирах, о некромантии… В общем, всё то, что ты отвергаешь.

– Как вы узнали об этом месте? – вновь проигнорировала я его провокацию.

– Я любитель везде полазать, – словно у себя дома, Арни ловко открыл бутылку ликёра и разлил на трём кубкам, стоявшим на столе. Видимо, парни тут были не раз. – И какое-то время просто увлекался архитектурой, чтобы заметить подвох в строении замка.

– Ты? И архитектура? – не поверила я, принимая из его рук подобие бокала.

– Отец видел меня во всех профессиях, кроме химика, – закатил глаза Арни, запивая свою обиду алкоголем.

Пригубив напиток, я вдруг поняла, что почти ничего не знала о семье своего недоделанного друга. Лишь только то, что тот жил в своём особняке без родителей, а где те были – я без понятия. Возможно, его отец был до сих пор жив, а вот мать… С другой стороны, о том, что я приёмная, тоже никто не знал, кроме Джейсона.

– Так и что с телом?

– Рано или поздно тело должно было быть найдено, чтобы у жителей Равенхилла не оставалось вопросов. И чтобы они были готовы к опасности. – Инграм даже не притронулся к своему кубку, но, отложив книгу, с наслаждением закурил.

– Какие герои, – не видела я в них ни капли благородства. – Поэтому надо было положить Тинг прямо на самое видное место?

– Да, почему бы и нет? – Арни хихикнул. – И учиться-то особо не хотелось сегодня.

– Такое ощущение, будто вам совершенно плевать на Тинг, хоть она уже и мертва.

Резкий выпад – звон тишины. Я знала, что переступила черту – с другой стороны, сегодня я это делала уже не раз. Знала, что надо было придерживаться плана – но как иначе поступать, если никто не собирался мне ничего говорить? Приходилось давить, задавать неудобные вопросы, выжидать, играть, даже если самой не хотелось. Арни, Инграм, Анна и Вильгельм оказались куда более скрытыми, с ними нужно было долго говорить, изучать их, пытаться понять, а не так, как с остальными. Узнала пару тайн –  и всё, человек уже ничего мне не сделает. А тут… целая западня.

Кто кому горло перережет.

– Она была нашей, – затянувшись, Инграм холодным взглядом смотрел на меня, встав с кресла. – Ты вчера сбежала, как трусишка, пока мы с ней прощались. Ты отвернулась от неё, лишь бы не принимать ещё одну чужую смерть. Ты поступила подло, как и всегда поступаешь со всеми. А мнишь себя великой, хотя ты – лишь жалкая пташка, ничего больше.

Я сжала зубы, но ничего не сказала. Казалось, Инграм только и ждал от меня порыва гнева, криков, пощёчины. Очередная провокация. Очередной нож в спину. Его игра стоила мне выдержки – и мне это нравилось. То, что он не боялся меня, не пытался сбежать или легко отделаться. Он был первым, кто перешёл мне дорогу и при этом остался в живых. Инграм открыто противостоял мне, пытался укротить, запугать, присвоить себе, как я присваиваю каждого униженного человека. Как приз. Да, внешне он не был красавцем, но его уродство восхищало. Как и моральное.

«Мне нужен тот, кто будет со мной наравне».

– Как давно Тинг была с вами? – мне было непривычно теперь осознавать, что Тинг не была такой беззаботной милашкой, какую из себя строила. Что она состояла в свите Ворона и хранила нечто странное в книге…

– Достаточно, чтобы стать родной. – Арни допил свой кубок до конца.

– А вы сами как давно знакомы друг с другом? – я внимательно следила за тем, как Инграм приближался к своему товарищу.

– Достаточно, чтобы стать братьями друг другу, – Инграм положил руку на плечо пригорюнившего Арни.

О Нюйва, как же я устала. Рухнув в другое кресло, я приложила холодный металл кубка ко лбу. Почему мне никто не мог нормально отвечать? Почему обязательно надо было говорить загадками, намёками, цитатами? Неужели сложно рассказать всё как есть? Как будто меня специально водили за нос, давали подсказки то тут, то там. Радовало, что я действовала не бессмысленно, осознавала чужие ходы, вот только для целой картины всего найденного было ещё крайне мало. Я пока не знала, ни что таили мои так называемые друзья, ни кто убил Тинг, ни с кем она заключила договор, ни что сотворил Рэбэнус Донован на самом деле.

Нерешительность дрожью пробежалась по руке. Пара капель постепенно впиталась в рукав красной рубашки. Я не имела чёткого понятия, зачем всё это расследовала: то ли из-за слов Инграма, то ли из-за вины перед Тинг, то ли просто от скуки… Однако отступать в любом случае уже поздно. Первые шаги сделаны, оставалось лишь дойти путь до конца.

Видит Нюйва, такова моя судьба.

– Теперь вместо неё будешь ты.

Инграм сначала занял место Тинг в нашей группе. А теперь я – её место в секте… нет, в свите Ворона. Такое ощущение, словно этот ход планировался с самого начала. Подстроено. И странный настрой Инграма и его давление на меня побуждали всё больше верить подозрениям. С другой стороны, пока я это осознавала, мне почти ничего не угрожало.

– Я так понимаю, у меня нет права отказаться.

– Ты была на нашем собрании, – кинув окурок в камин, Инграм с каждым словом стал всё ближе подходить ко мне. – Слышала речь. Носила воронью мантию. Находилась в усыпальнице. И знаешь часть наших секретов. Тут либо смерть, либо присоединение.

«– Не хотелось, чтобы ты рассказала всему университету о нашей… деятельности. Но если всё же соберёшься рассказать, то теперь и ты замешана во этом деле».

– И вы бы вправду убили меня? – как и я когда-то убивала…

– Наши руки далеко не чисты, птенчик. И твои тоже. – Инграм словно прочёл кровавое прошлое в моих синих глазах. – Кровью кровь не отмоешь.

– Нужен обряд посвящения.

Арни встал рядом с нами, держа в руках две колбочки: одна пустая, а другая с какой-то чёрно-красной жидкостью. Кивнув ему, Инграм вдруг схватил меня за кисть руки и полоснул лезвием по венам. От неожиданности я выронила кубок, отчего тот со звоном разлил содержимое по полу. И даже не успела пискнуть, как уже пара капель моей крови оказалась внутри пустой колбочки. С довольной улыбкой Арни подошёл к столу, чтобы начать там что-то химичить.

– Что за…

– Не рыпайся, птенчик.

Инграм навис надо мной пугающей фигурой, грубо вцепившись в плечо. Стало робко и крайне страшно – такие же чувства, как и тогда, много лет назад, когда Алестер… сделал со мной это. Первый раз. Словно не было после этого бесчисленное количество парней, стонов, отвергнутой близости, когда я всеми силами пыталась забыть образы прошлого. А сейчас…

Инграм нагло ухмыльнулся, с лживой нежностью расстёгивая первую пуговицу моей рубашки. Воздуха стало катастрофически не хватать. Дикое желание заполняло грудную клетку воспалённым вирусом, прожигая каждый вдох. Такое ощущение, словно Инграм не расстёгивал уже вторую пуговицу, а подвергал меня смертельным пыткам, насилию.

Инграм…

Хищник, провокатор и лжец – глядя на него, я не могла отделаться от безумной мысли упасть на колени перед ним.

Я.

На колени?

Тугой узел завязывался где-то в животе – волнение собирало в себя всю желчь, тревога спазмом сжалась в желудке. Я не понимала Инграма – его образ состоял словно из вороха листьев, скрывающих бездонную яму. Хотелось вцепиться ему в плечи и затрясти, чтобы сорвать его зловещую улыбку, лукавый взгляд и полное отсутствие человечности в чёрных мешках под глазами. Жажда хоть как-то защититься приводило к атаке – вот бы увидеть в этих чёрных глазах страх, услышать крик ужаса, с корнем выдрать белые волосы.

Я так мало знала Инграма, но так сильно он уже повлиял на меня. Казалось, вся жизнь до – кромешная пропасть, и только сейчас наконец-то прощупывались ступеньки.

Вот только не вверх, а вниз.

Как и всегда.

Ещё один человек, который не даст ни капли тепла. Если люди приносили лишь мрак, то стоило ли тянуться к свету?

Я крепче сжала в руках ткань платья. Слишком заигралась в собственном воображении, и не заметила, как вновь проиграла в шахматной партии добра и зла. Но чем закончится игра с Инграмом?

Ведь он не поставит меня на колени, верно?..

Третья, четвёртая… пятая пуговица. Кожа покрывалась мелкими мурашками от каждого прикосновения холодных пальцев. Чёрные глаза неотрывно следили за моей реакцией, и мне с трудом хватало выдержки, чтобы не дрогнуть всем телом и не вырваться из чужой хватки. Впервые меня раздевали без моего желания, против воли и по непонятным причинам – ведь Инграм дал прекрасно понять, что не хотел со мной секса. Тогда для чего он сейчас спускал с меня лямку не только платья, но и лифчика? И почти оголил грудь…

Прикрыла глаза.

Вдох.

Выдох.

Точно жду удар. Пощёчину. Нож прямо в сердце.

Но ничего не произошло.

Шаги Арни заставили открыть глаза. Тот без абсолютного интереса глянул на меня и протянул пробирку с чем-то чёрным Инграму.

– Всё готово.

Инграм наслаждался своей властью надо мной, когда надевал резиновую перчатку и лил непонятную жидкость на ладонь. Взгляды встретились – и я не могла отделаться от ощущения, что проиграла. И уже давно.

Секунда – и Инграм вдруг резко приложил ко мне ладонь, прямо напротив сердца. Я вскрикнула от боли: словно кровь взорвалась в венах, а сердце обожгло огнём. Что-то ужасное проникало прямо внутрь меня, отравляло, очерняло. Так больно, точно я вновь оказалась беззащитной семилетней девочкой…

– Повторяй, – Инграм схватил меня за волосы и прошептал в ухо следующее: – «Познаешь вкус тьмы – познаешь и свою смерть. Но я и есть смерть. И клянусь подчиняться Ворону».

Дрожащим голосом я повторила за ним, всеми силами стараясь не заплакать. Что со мной? Что происходит? Зачем всё это? Почему… почему так больно?

Голова кружилась. Всё темнело перед глазами. Разум тяжёлый, душа точно набита окровавленными камнями, под которыми раздавленной девочкой лежала я.

Одиноко. Страшно. Ничего не понятно.

Ничего не вижу. Ни восхода, ни заката. Сон ли это? Где вечер за окном? Где кровавые облака? Не вижу солнца высоко над небом – я оставалась во тьме, жила в ней, подобно демону. Горбатилась над книгами, бессмысленно разглядывая зачитанные до дыр филиалы, и пыталась напрячь мозг в попытке собрать слова в связный текст.

Сон ли это? Где я?

Не хотелось путаться в себе. Не верю, что в конце обещанное счастье придёт. Не верю, что в нескончаемом шитье я смогу отыскать смысл жить. Ни во что не верю…

Но хотелось увидеть солнце – его рождение. А через много миллионов лет – его смерть.

И свою собственную…

Сон ли это? Где я?

Мир был чёрно-белым. Весь кабинет казался нереальным, странным, точно выдранным куском из старого фильма. Чёрные шкафы, приглушённый свет из окна, серый пол, нечёткие мелкие предметы… И цветная я. Никогда моя кожа не казалась столь тёмной, а собственное существование – столь неестественным.

Что это? Сон или реальность? Где Инграм и Арни? И почему я цветная?..

Хотя не я одна…

Взгляд упал на тёмно-коричневую книгу, лежащую на столе в чёрном круге, нарисованном с помощью угля. Листы старые, с оттенками жёлтого и коричневого, тёмное ляссе торчало из середины. Единственный нормальный предмет, который явно оказался тут не случайно. Точно ждал меня не один год.

Без какого-либо страха я подошла к кожаной книге, открыла первую страницу. И застыла, прочитав первое предложение.