Инвиктус

– И чё с ним? Тебе-то он зачем?

В ответ последовал многозначительный раздражённый взгляд. Поджав губы, Утарм сказал:

– А то задрал перебивать уже. Язык отрезать?

– Ладно… – наигранно ответил Райль, – Ну чё? Мы все пробуждённые, и?

– В отличие от вас, мы с атлантом много в чём похожи…

– Оба не умеете с людьми общаться? Если так, то радуйся, с Акулой хотя бы говорить можно.

Снова окинув Райля раздражённым взглядом, Утарм подошёл к нему ближе и, пристально смотря ему в глаза, тихо сказал:

– В отличие от вас, мы оба бессмертные. – От такого Райль замешкался. Не зная, что сказать и как реагировать, он просто продолжил смотреть на него. – Сколько бы я не пытался убить его, и сколько бы он не пытался убить меня, ничего не изменится. Главное просто уметь переносить боль.

Райль понял почти всё, что услышал, однако никак не мог осознать точного смысла его слов.

– Атланты бессмертны. Это буквально их природа. Они не стареют и не умирают. Не едят и не пьют. А единственное их предназначение – защита своего создателя. Совершенные формы жизни, как тупо, – продолжал Утарм, медленно шагая по террасе из стороны в сторону. – Но убить их всё же можно… Их создатель на удивление тупой. Выставить душу на видное место мог только такой старый дегенерат как он.

– Чё? В смысле “душу”?

– В прямом.

– Ага… – задумчиво проговорил Райль, параллельно пытаясь осознать сказанное Утармом и принять это как что-то само собой разумеющееся.

– Если у тебя душа находится в левом глазу, то у атлантов она находится вне тела. От того их легче убить… – сказал Утарм, параллельно Всё просто, одно неловкое движение и усё, нет больше…

– Триания? – Райль постепенно начал догадываться, о чём идёт речь, от чего и решил перебить его.

– Чё? – перекосившись, переспросил Утарм

– Ты про трианию, да? Оружие, за счёт которого они живут.

Улыбнувшись, Утарм показал лезвием в его сторону и сказал:

– Угадал. Их оружие и есть их душа. Правда, я плевать хотел, как они его называют, но всё же…

– Понятно к чему ты…

– Удиви.

– Ты понял, как убивать атлантов, устроил геноцид и узнал способ как обрести бессмертие? Или чё?..

Утарм удивлённо поднял брови и, демонстративно поджав губы, сказал:

– Неплох. Да, я узнал стать бессмертным. Для этого, правда, пришлось убить деда и пару городов, но результат того стоил.

– И теперь у тебя нет души, за счёт чего ты и не умираешь…

Утарм синхронно приподнял голову и правую руку, затем, вальяжно опустив их, сказал:

– Правильно. Именно по этому.

Затем последовала ещё одна неловкая пауза, во время которой Райль смотрел то на Утарма, то по сторонам, обдумывая всё услышанное. Способов выбраться он не видел, потому просто надеялся, что у него получится продолжить тянуть время. А так как его враг, по совместительству невольный собеседник, оказался очень сговорчивым, всё что ему оставалось – это продолжать диалог.

– А чё это хоть за твари были, которые в городе появились?

– Ты про химер? – переспросил Утарм для контекста, – Первое время было скучно, думал получится сделать своих уродцев, которые будут мне подчиняться… Но из груды трупов, иглы и калёного металла получилось сделать только их. Со временем получилось сделать более полезных уродцев, но те тоже хрень полная. – Это он говорил, сжав брови и смотря куда-то в сторону, будто вспоминая давно забытые детали.

– А щас где они?

– Сдохли, швы разошлись, может. Я хрен знает вообще, – комично ответил Утарм, пожимая плечами, – Большую часть убил атлант. Жалко, конечно, на них ушло население нескольких городов.

– Эм… А-а, э-э… – Райль попытался придумать ещё один тупой вопрос, чтобы как-нибудь продолжать этот диалог. – А с рукой у тебя чё?

– Атлант оторвал, – озлобленно ответил Утарм.

– И почему… Это чё вообще? Меч?

В ответ последовало лишь многозначительное агрессивное молчание, сопровождаемое раздражённым взглядом Утарма.

После очередной неловкой паузы, Райль сначала задумался о том, как можно было бы ещё потянуть время. Однако его некоторое непонимание Утарма и искреннее желание понять его мотивы вылилось в:

– Всё же, мы с Ди тут причём?

– М? – промычал Утарм, делая вид, что не расслышал его.

– Ты бессмертный, поздравляю, ты выйграл. Нахрена весь этот цирк?

Услышав этот вопрос, Утарм подошёл к Райлю вплотную и облокотился правой рукой о стену за ним. Так, пристально смотря ему в глаза, он спросил его низким голосом:

– У таких, как вы, очень удобно забирать души силой. Обычные люди, неспособные даже пальцем пошевельнуть.

– Нахрена всех убивать-то?!. – агрессивно прокричал Райль.

Утарм с раздражённым, и в то же время надменным, видом, словно от него требовалось рассказать настолько очевидные вещи, отошёл от Райля. После, подойдя практически вплотную, Утарм, смотря ему в глаза, задал вопрос:

– Скажи мне, ты хочешь умереть?

Посмотрев сначала на свои подвешенные, пробитые насквозь кровоточащие руки, а затем на остальное тело, Райль, довольно раздражённым тоном, ответил:

– Сложно сказать…

– Допустим, что не хочешь.

– Мгм…

Оттолкнувшись от стены, Утарм отошёл в сторону и продолжил:

– Для выживания ты двигаешься, защищаешься, что-то делаешь. У тебя есть потребности. Ты пьёшь, ешь, твоё тело всячески говорит о потребности размножению. Я не прав?

– Ну?

– У меня этого нет. Мне это не нужно. Мне плевать, сколько я не буду есть. Вкуса я не чувствую. Размножаться мне не надо, я бесплоден. Для меня всё это бессмысленно.

– М?.. – У Райля на лице были видимое недоумение и паника. Он слушал Утарма уже не из попыток выяснить что-либо, а просто, чтобы потратить как можно больше времени.

– Видишь ли, с появлением бессмертия я обнаружил в себе одну особенность: я смог прикоснуться к чужой душе. Это было незабываемо, как щас помню…

Райль попытался представить и обработать слова Утарма, однако

– Я перестал ощущать боль, да и тело стало сильнее. Одни плюсы.

Райль окончательно перестал понимать, о чём он говорит.

– А потом я узнал, что есть другие пробуждённые. К сожалению, у меня не получилось раньше с ними поэкспериментировать. Так сказать, шанс упустил. – Утарм встал над телом Ди и, после нескольких секунд раздумий, добавил: – Но у меня есть одна теория… – С этой фразой речь Утарма начала двоиться. Будто он одновременно сказал одно и то же двумя совершенно разными голосами. Райль насторожился. Его тело, словно по команде напряглось и приготовилось защищаться. – Вы двое тут очень вовремя пробудились. – Утарм наклонился к Ди, поднял его за волосы, а затем перевёл взгляд на Райля: – С тобой я уже возиться не буду, но вот твой друг идеальный для этого кандидат.

– Чё… – тихо проговорил про себя Райль.

Затем Утарм поднял Ди перед собой. Смотря на то, как он с довольным видом разглядывал его перекошенное лицо, стало понятно, что ни к чему хорошему не идёт. А когда Утарм начал поднимать свой клинок, он, выкрикнул:

– Слышь, ты чё?! – и попытался освободиться. Однако из-за его общей слабости и неудобного положения рук, кроме бессмысленных подёргиваний, у него ничего не вышло.

Утарм полностью его игнорировал, продолжая подносить лезвие к лицу Ди. Смотря на это, Райль в панике попытался вырваться. После нескольких неудачных попыток, по всему его телу хлынул неестественный для человека поток адреналина. Без задней мысли он напрягся и резким движением выдернул колья из стены, после чего те сами вылетели из ладоней. На их месте остались крупные сквозные отверстия.

Его руки сразу наполнились кровью, чувства усилились, движения стали точнее, мышцы – крепче, а в глазах сверкнул яркий желтоватый блеск. Отряхнув голову и сделав широкий шаг вперёд, он, с разъярённым криком:

– Клешни убрал от него, нахрен! – побежал тараном на Утарма.

* * *

Акула не останавливаясь продолжал плыть в сторону, откуда не переставая доносилось пение. Какое расстояние преодолел и сколько времени прошло, он не знал. Но было очевидно, что он провёл достаточно времени, чтобы ему это успело наскучить. Нескончаемые песчаные пустоши океана, сопровождаемые постоянным монотонным голосом. К ним так или иначе Акула уже привык, от чего просто перестал обращать на него внимание.

Так, проплывая мимо очередной равнины, он осознал, что больше не слышит голоса. Пение перестало как-либо выделяться, слившись с остальным окружающим шумом. Заметив и осознав это, Акула остановился и начал в панике осматриваться, в надежде найти этот звук. К счастью, как только его внимание сконцентрировалось на слухе, он смог услышать свой ориентир, после чего сразу продолжил плыть к нему.

После ещё довольно продолжительного промежутка времени в пути, доносящийся издалека голос стал громче, а место, откуда он доносился – ближе. Казалось, что до него осталось чуть больше нескольких метров, однако впереди, кроме всё той же бесконечной долины, ничего не видно было.

Но, проплыв ещё немного, Акула увидел на горизонте обрыв.

Из-за тумана и темноты казалось, что он достиг края света, однако чем ближе он подходил, тем яснее становилась картина. Он оказался перед огромным, неестественным для всего океанского рельефа, кратером. Его диаметр визуально измерить было практически невозможно, так как его края, куда бы Акула ни смотрел, в любом случае заходили за пределы его поля зрения на такой глубине.

Стоя на краю перед склоном он продолжал слышать голос. Однако вопреки ожиданиям, его источник находился не где-то за пределами этого кратера, а в его центре. За отсутствием иных вариантов, Акула поплыл дальше к звуку.

Сразу, как только он начал спускаться, он ощутил резкие изменения в воде. Она стала мягче, уменьшилось давление. Затем, туман, мешавший видеть дальше нескольких десятков метров, рассеялся. Каким-то образом, Акула стал лучше видеть всё, что находилось внутри кратера. Теперь, перед ним открылся вид на ещё одну равнину, простирающуюся вперёд на несколько километров.

Но несмотря на хорошо видимые границы и остальные странности, больше всего внимание Акулы привлекло нечто иное. Спустившись в кратер, помимо песчаного дна он сразу увидел необычную форму рельефа. Когда всё остальное дно океана выглядело как отражение волн на поверхности воды, поверхность внутри кратера больше походила на хаотичное нагромождение песка.

Однако такая мелочь просто-напросто меркла перед тем, что находилось в самом центре. Крупное строение, больше похожее на башню или древний храм, и не уступающие по своим размерам пристройки, отстроенные в неестественном для современных людей стиле. Точнее, то что от них осталось. Это были лишь чудом уцелевшие обломки, заточенные и стёртые водой.

Акула сразу понял: он нашёл то, что искал. Он нашёл Атлантиду, свой дом. Точнее, то, что от него осталось. Осмотревшись по сторонам, он понял, что куда бы он не ступил в этом кратере, то окажется на обломках города. Они были повсюду, лишившиеся цвета и погребённые в песке.

Он сразу вспомнил это строение. Пусть его воспоминания и были больше похожи на хаотичный набор образов, именно это здание он запомнил ярче всего. Оно возвышалось над остальным городом. Куда не посмотри, его было видно из каждого угла. Однако что это за здание и зачем оно в первую очередь возведено, Акула не знал.

Это было строгое здание из тёмно-бирюзового материала, похожего на мрамор, в форме которого практически не было углов. Нижняя его часть вместе с небольшими пристройками всё ещё отдалённо напоминали свой силуэт из прошлого. Только вот всё остальное полностью утратило свой изначальный вид. Высокий пик, возвышавшийся над всем городом и указывающий своим присутствием на его центр, превратился в кучу пыли, слившуюся воедино с песчаным дном.

Акула, неспособный поверить своим глазам, продолжал смотреть по сторонам. Он начал замечать очертания стен в местах, где раньше стояли обычные дома. В его воспоминаниях возникали образы живых улиц, знакомых голосов…

Но его ностальгия резко прервалась звуком, из-за которого он сюда в первую очередь пришёл. Сконцентрировавшись на пении, Акула понял, что оно доносится как раз из единственного в этом месте здания. Причём, оно доносилось непосредственно изнутри, что, наверное, и объясняло сильное эхо.

Быстро доплыв до центра, Акула остановился перед парадным входом, представляющим собой высокую дугообразную параболическую арку, на месте которых, скорее всего, должны были стоять ворота. Оглядев его сверху вниз вплоть до зарытой наполовину в песок лестницы, Акула направился внутрь искать источник доносящегося из него голоса.

Он сразу оказался в огромном холле, который, несмотря на свой побитый вид, вызывал мурашки из-за своей масштабности. Высокие потолки, украшенные витражным стеклом, вопреки всему, сохранившимся в первозданном виде. Монолитные пол и колонны, расписанные единым витиеватым узором из уже давно окислившихся и повреждённых от времени металлических пластин.

Проплыв через арку, Акула оказался в центральном зале. Это было огромное идеально круглое помещение, больше десятка метров в диаметре, из которого можно было также пройти в другие помещения. Из-за того, что верхняя половина строения обрушилась, оставалось неясно, были ли в нём окна или нет. Но даже если их и не было, скорее всего, там был какой-никакой источник света.

Практически вдоль всех стен стояли одинаковые раздельные полки из белого камня, в высотку почти в два роста Акулы. Большая часть из них осталась целой, если только слегка сточенной. Некоторые либо потрескались, но сохраняли форму, либо лежали разбитые на полу. Пробежавшись взглядом по залу, Акула предположил, что это могла быть библиотека, однако заострять на этом внимания не стал.

Так, сделав почти полный оборот по часовой стрелке, он увидел позади себя единственную стену, перед которой не стояли полки. При условии, что прямо напротив неё лежали несколько крупных осколков верхней части здания. Акула разглядел за ними довольно яркий рисунок. Он не стал сдерживать интерес и за мгновение убрал загораживающие её обломки.

Перед ним предстал яркий мозаичный рисунок, уходящий вверх по стене на несколько метров. Однако это было не абстрактное изображение или узор, а чёткие объекты, символы и слова. Пусть оно всё ещё состояло из довольно общих образов, из них выстраивалась картина с неким сюжетом.

Четыре человеческие фигуры, симметрично стоящие друг напротив друга, словно по четырём сторонам света, пока между ними была изображена некая эмблема. Огромный, обрамлённый цветным металлом чёрный круг, по центру которого изображалось оружие – голубое копьё, чьё остриё состояло из двух тонких концов, извивающихся в спираль и соединяющихся воедино. Оно стояло вертикально по центру круга, разделяя его пополам. В то же время, его рукоять также обвивала тонкая линия бледно-голубого цвета.

Фигуры были окрашены разными цветами, имели разный рост и внешний вид, и стояли в разных позах. Та, что изображалась над эмблемой, стояла в нейтральной позе, опустив руки. Та, что слева, держала в руках незнакомое Акуле оружие. А та, что напротив неё, имела полностью противоположные цвета. Но среди всех изображённых людей выделялась фигура под эмблемой.

Она была самой низкой, однако привлекала больше всего внимания своими симметричными широко раскрытыми крыльями. Она летала по центру над неровным чёрным овалом, больше напоминающим пропасть. Пробежав в очередной раз глазами сверху вниз, его внимание привлекла малозаметная надпись на его родном языке, которая переводилась как “непокорённый”.

После нескольких попыток понять, что может значить эта картина, Акулу снова привело в чувство, доносящееся из другого помещения пение. В последний раз взглянув на стену, он развернулся и поплыл дальше искать источник звука.

Триания

Пройдя через ещё одну арку на другом конце зала, Акула оказался в небольшом квадратном помещении с высокими потолками. Ещё большее количество полок и стоящие между ними расколотые лестницы ещё больше подтверждала теорию, что он находился в библиотеке. Но его внимание концентрировалось на другом.

Пение пусть и стало тише, оно чётко доносилось именно из этого помещения. Была лишь одна проблема: из-за сильного эхо определить точный его источник было проблематично. Оглядев комнату со всех возможных углов, было ясно, что он доносился откуда-то из её центра.

Примерно в том же месте на полу лежали сточенные осколки камня, песок, какие-то куски метала и просто много мусора, который не было времени опозновать. Акула спустился и встал прямо по центру комнаты, чтобы попробовать отыскать источник звука взглядом.

После нескольких полных оборотов против часовой стрелки, его внимание привлёк странный блеск, оказавшийся в нескольких метрах у него за спиной. Это оказалось небольшая стеклянная сфера, укреплённая несколькими металлическими кольцами.

Взяв его в руку и убедившись, что это действительно источник звука, Акула начал разглядывать его вблизи. Несмотря на большое количество тёмного осадка на стекле, он увидел достаточно яркое свечение. Сначала он подумал, что это отражение или ещё что-то, но нет. Стерев большую часть грязи пальцами правой руки, изнутри сразу пробился яркий голубоватый свет.

После его беглого изучения, Акула так и не смог понять, что это за предмет. Он, конечно, сильно привлёк его внимание, но это было не то, ради чего он отправлялся сюда. Так он решил оставить эту сферу там, где нашёл, чтобы отправиться дальше искать себе оружие.

Но только Акула собрался выкинуть её, как понял, что сжал её в кулак. С явным недоумением он попытался разжать её – безуспешно. Попытался открыть другой рукой – тоже безрезультатно.

Он перестал что либо понимать. Его правая рука, в которой лежала эта сфера, сама сжималась и не давала выкинуть её. При этом сила хвата постоянно увеличивалась, и Акула это чувствовал. Сначала было напряжение, а затем началась явная боль. Он ещё раз попытался разжать её или протиснуться пальцами и вытащить сферу из руки, однако хват был настолько сильный, что он с большим шансом сломал бы себе пальцы, нежели достал бы до неё.

Затем напряжение охватило всю остальную руку. Она сама сжалась в локте, из-за чего Акула чуть было не ударил самого себя по лицу. Выпрямить руку он не мог, ровно, как и понять, что с ним происходит.

В один момент, когда напряжение перешло на плечи и правую сторону шеи, он услышал в сжатом кулаке тихий хлопок. Напряжение пропало, а пение стихло. Наступила тишина.

Акула снова мог свободно двигать своей рукой. Однако осталась слабая, но всё-таки заметная, боль внутри ладони. Раскрыв её, он сначала увидел вытекающую изнутри кровь, а затем крупные осколки стекла и погнутые металлические кольца. Но не было того, что излучало голубой свет.

Оглядываясь по сторонам в попытках понять, что это сейчас было, Акула почувствовал головокружение. Затем он снова посмотрел на свою руку, и стряхивая застрявшие в коже осколки, у него помутился взгляд. Вокруг него в мгновение возник непроглядный чёрный туман, скрывающий всё, кроме руки, с которой он не мог свести взгляда. Головокружение усилилось. Появился звон в ушах.

Сначала Акула ощущал странный дискомфорт в руке, больше похожий на покалывание, как если бы он отлежал её. Затем началось жжение. Оно исходило изнутри. Сделать с ним он ничего не мог, как бы он не пытался. После этого началась боль.

Смотря на руку, Акула видел, что распределённые по ней кровеносные сосуды начали набухать, из-за чего та стала почти в полтора раза больше. В то же время кожа постепенно становилось прозрачной. Стали лучше видны вены, мышцы, а затем кости и нервные окончания.

Затем, он увидел внутри руки свет. Яркое голубое сияние, исходящее из центра его кисти. Спустя время, с неё начала стекать прозрачная жидкость. Медленно, но верно она постепенно капала с пальцев, а затем уже и со всей остальной руки вплоть до плеча, до тех пор, пока вся рука, вместе с плотью и костями, полностью не превратилась в жидкость и не растворилась в пустоте, оставив на своём месте лишь ветви нервов и кровеносных сосудов.

Его тело охватила агония и эйфория. Он испытывал невыносимую, мучительную боль, но вместе с этим ощущал и некое облегчение, комфорт. Чувство покоя и удовлетворения, словно жидкость наполняющая разум.

Постепенно его глаза потеряли чёткость, ровно, как и притупились остальные органы чувств. Ни осталось ничего кроме расплывчатых образов, сливающихся воедино и странного потока ощущений, который не давал ему потерять сознание.

Так продолжалось до тех пор, пока Акула резко не открыл глаза.

В первые секунды, он не заметил ничего необычного, кроме того, что оказался в нескольких метрах над руинами. Судя по всему, пока тот был без сознания, без контроля своего тела в воде, оно само по себе постепенно поднималось к поверхности.

Спустя некоторое время изучения насквозь пробитой крыши в попытках прийти в себя и вспомнить, что с ним по-факту произошло, Акула осознал, не чувствует никакого веса. До этого, находясь на такой глубине, он ощущал всестороннее давление, которое, пусть и не сильно, но намекало на то, где он в этот момент находился. Сейчас же, он не чувствовал абсолютно ничего. Ни давления, ни собственного веса.

Как только Акула обратил на это внимание, то сразу перевёл взгляд на своё тело, но ничего странного не заметил, кроме того что он держал в правой руке. С виду это была длинная прямая палка, примерно той же длинны, что и сам Акула, из светло бирюзового металла. Пока что он видел лишь закрученный спиралью конец палки, доходящий до его ног. Однако когда он, наконец, заметил, что было с другой стороны, понял, что нашёл то, за чем пришёл.

Прямо над его головой висел крупный, немного неаккуратно выглядящий, толстый тройной наконечник, вылитый из того-же металла, что и вся остальная палка, в конечном счете, образуя то, что Акула называл “триания”.

С виду это было довольно тонкое и хлипкое оружие, которое, несмотря на, довольно крепкий на ощупь, материал, доверия не внушало. А его кривая небрежная форма окончательно лишали его всякой надежды на успех. Та самая “триания” в действительности больше напоминала раскрашенную палку, найденную ребёнком на прогулке, нежели на оружие. То есть это было немного не то, что Акула ожидал увидеть.

Его чувства полностью перемешались. Он не знал, что и думать. Часть его во весь голос кричала и призывала, наконец, возвращаться обратно, чтобы закончить дело. Однако другая его сторона была в замешательстве. Он банально не понимал, что с ней будет делать.

Осмотрев её ещё раз сверху вниз, Акула попытался положить её горизонтально себе на ладони, чтобы более ясным взглядом осмотреть это подобие трезубца, однако отпустить его и взять в другую руку, у него не вышло. Рукоять триании намертво прицепилась к коже его ладони. После нескольких попыток, каким либо образом оторвать её, он понял, что этот кусок металла каким-то образом стал частью его тела, которую он ощущал не просто как предмет, а как полноценную конечность со своими нервными окончаниями, которые напрямую связывались с остальным телом.

В панике, Акула закрыл глаза и, вопреки всем возможным инстинктам самосохранения, попытался оторвать трезубец от руки, но в момент, когда он ожидал, что по его телу пронесётся волна адской боли, ничего не произошло. Он свободно отпустил трианию и сразу же переложил её в левую руку. Затем, открыв глаза, он ожидал увидеть перед собой оторванный кусок кожи своей ладони, ровно, как и обильно вытекающую из неё кровь, но нет: правая ладонь осталась цела и невредима, в то время как рукоять стала единым уже с левой рукой.

Акула окончательно перестал понимать, что происходит.

Надеясь снова отцепить трезубец от себя, он, пристально смотря на ладонь в место их соединения, схватил его и приготовился со всей силы выдернуть его. Но это не понадобилось. В то же мгновение, как у него в голове на уровне подсознания появилась мысль отдёрнуть правую руку назад вместе с трианией, рукоять свободно отсоединилась от него. На мгновение, Акула почувствовал облегчение. Он полностью убрал руки от трезубца и оставил его погружаться на дно.

Теперь у него появилось несколько задач: как можно быстрее понять, как обращаться с трианией и после чего настолько же быстро возвращаться в город. С этой мыслью в голове, он посмотрел на ещё падающий трезубец, после чего развернулся и вытянул вперёд обе руки, чтобы начать плыть к нему.

Но ровно в то мгновение, когда он собрался сделать рывок, триания начала излучать бледный голубоватый свет, остановилась на полпути и сразу же на огромной скорости поднялось к Акуле, после чего тот, сам того не понимая, поймал её так, будто знал, что оно вернётся. Осознав, что сейчас произошло, он с шоком на лице смотрел на трезубец, пока излучаемое им сияние постепенно гасло. Он только что сам по себе вернулся в руки Акуле, когда тот даже рядом не думал об этом.