Новый год

Она всюду одна, и не на кого ей опереться

Остаётся самой для себя лишь прокладывать путь.

И некого за руку взять и…

– Привет! – голос Дениски выдернул Надю из её вдохновения.

– А… привет. – Она расстроилась, что стихи так хорошо ложились сами собой, а тут надо гулять. Ей обидно стало. Но два четверостишия она составила и запомнила. С памятью у неё нет проблем.

– Как дела?

– Нормально. – Она повернулась и оценила взглядом мальчика. Ладно, зимой особо не до красоты, многие ходят в чёрных толстых куртках, но вот его ботинки до жути напоминали те, что носил папа, это показалось забавным. Ещё бы сумку на ремне через плечо носил и кепку надел, ну тогда по стилю папу бы как раз и догнал.

– Чё пойдём? – Он порывался взять Надю за руку, но она специально не заметила этого.

– Пойдём.

Во время прогулки она пожалела, что нельзя открыть окно, если ты уже на улице. Потому что это было душно. Мало того, что он гонял её по городу быстрым шагом, так ещё и говорил в основном о себе. Он не рассказывал – он вываливал. Хотела Надя этого или не очень, но ей пришлось слушать. Из вежливости она кивала или с чем-то соглашалась. Что-то он там заливал про какой-то бизнес, про какое-то «Авито», про продажи, про ремонт, про что-то компьютерное… так надушил, что девчонка уже пожалела о том, что пошла с Дениской гулять. Она хотела говорить о стихах и чувствах, о том, что ей сложно одной и непривычно. Как вообще утомила её взрослая жизнь, и насколько она теперь поняла маму. А ей втирают про какие-то там бизнесы, про схемки, темки, мутки… Дениска старался выпендриться, а загнал девчонку до такой степени, что она уже не выдержала.

– Слушай… – И обижать его своими словами тоже не очень хотела. – Я уже замёрзла и устала.

– Ну так… – А он ещё так встал, как школьник, которого у доски заставили отвечать. – Чё, может, ко мне пойдём?

Пожалуй, Надя бы предпочла даже к Раисе в гости зайти, чем к нему. Или в троллейбусе покататься по кругу, выйти на конечной и добраться до дома на своих двоих.

– Я устала и хочу отдохнуть. У меня была тяжёлая рабочая неделя. – И она выглядела несчастной в этот момент.

– Давай я тебя провожу?

Ага, чтобы он по пути продолжал в уши ссать.

– Нет, спасибо. Я пойду…

– Давай с тобой, скользко же сейчас. – Уже хотел Надю под руку взять, но она снова специально повернулась к нему спиной.

– Мне правда пора. – Обернулась. – Пока. – И ушла, ускоряя шаг.

Он ещё попрощаться нормально хотел или обнять, возможно, но этого Надя бы не стерпела. Как же она обрадовалась спокойствию и обычному городскому шуму. Скрылась на первом же перекрёстке из поля зрения Дениски, встала чуть дальше угла серой девятиэтажки и вздохнула с облегчением.

Лучше уж в одиночестве торчать, чем такое терпеть. И Надя до сих пор оставалась сама с собой, общество Дениски её потребности в друге, парне, родственной душе и собеседнике так и не удовлетворило. Неудивительно, что он не мог найти себе девушку – если продолжит так гонять их по городу в холод на большой скорости, то ни одна девчонка в городе не захочет с ним видеться. Может, конечно, он всех встречных к марафону готовил, проверял выносливость и физическую форму, тогда есть смысл такого мероприятия. Причём, выносливость он проверял степенью духоты.

Домой Надя шла почти полтора часа, утомилась ещё больше, что после такой прогулки свалилась в кровать лицом в подушку. Ноги гудели с непривычки. Китайские дешёвые кроссовки – не самая удобная обувь для таких марафонов. Девчонка легла на спину, уставилась в потолок и застонала от непривычной тягучей боли в ступнях и лодыжках. Уже начала засыпать, но тут в дверь постучали.

– Да? – Она знала, что тут только два варианта.

– Это Лида!

– Заходи.

Она в домашней растянутой футболке и спортивных штанах заглянула в комнату.

– Я просто пришла узнать, как вы погуляли.

– Честно? – Надя сомневалась, стоит ли рассказывать, но её выражение лица уже многое поведало о том, как прошла прогулка.

– Ой, да я и так вижу, как тебе не понравилось. Чё, он тебя заебал?

– Угу. Очень точное выражение. – И мысленно поблагодарила Лиду за именно это слово.

– Я ему сколько раз говорила, мол, хватит девок своих гонять по всему городу, хватит лечить их своим успехом, думала, исправила он. Хер там. Понятно всё. Чё, без задних ног лежишь, да?

– И не говори.

– Ладно. Извини, что я тебя решила так сосватать с Денисом. Просто ты одинокая, думала, может, и у тебя, и у него получится как-нибудь срастись. Хотя бы чисто поболтать. Но я поняла, да. Он неисправим. – Лида зашла в комнату и села на стул, включила настольную лампу.

– Да понимаю. Друзей у меня нет. Родные меня ненавидят. Есть только вы и моя работа. – Надя вот об этом и хотела поговорить больше всего.

– Я знаю. Раньше ты хоть с матерью болтала. А так тихо дома сидишь, будто и нет тебя вовсе. Довольно ебаное чувство, когда так. Иногда слышу, как ты плачешь.

От этих слов у Нади внутри всё похолодело. Неужели она так громко это делает?! Даже не нашла, что на это ответить, только покраснела от стыда.

– Да ладно тебе, чё ты глаза такие раскрыла. Надь?..

Она отвернулась к стенке и не смогла сдержать своих слёз.

– Оу. Не знала, что у тебя это так. – Лида села рядом на кровать. – Слишком интимное, да?

– Угу. – Всхлип. – Извини.

– Боже, да за что?!

– Я не хотела, чтобы стало так…

– Ну ёбана, Надь, нормально, что ты плачешь, одна в чужом городе в чужом доме, да я бы и сама так делала. Это сейчас мы с родителями ладим, а несколько лет назад, когда с Максом расписались, так мы в такой срачке были. Слышала бы ты эти слова, Надь. Хотя… ты слышала, да. Что-то похожее. Против Макса были, понимаешь? Плохой из него жених, туда-сюда. Денег мало приносит, тихий, молчаливый, странный какой-то. А по факту что, мать просто меня отпускать не хотела. Но я чё, я своё знаю. Но тут у меня кроме Макса и не было никого. Он тогда вообще сутками на объектах пропадал, и я одна оставалась. В чужом городе. Мне хоть позвонить было кому. А у тебя вообще жопа. Так что не надо стыдиться, Надь. Всё в порядке. – Лида погладила её по плечу. – Знаешь, Надь… почитай мне что-нибудь из твоих стихов.

Девчонка повернулась в удивлении, всхлипнула.

– Ты… ты не шутишь сейчас?

– Нет. Просто… есть у меня мысль. Я хочу написать песню об одиночестве. У меня есть некоторые образы, но не хватает чего-то для полной картины. Частично о моём опыте, естественно. Но твоя жизнь бы легла сюда на отлично. Под акустику вообще бы идеально зашло.

Впервые в жизни Нади кто-то заинтересовался её стихами. Она нашла в себе силы встать с кровати, вытащила тетрадку со стихами из ящика стола. Все листы с университетскими записями отрезаны, нечего им тут делать. Обложка тетради обклеена стикерами, в основном сердечками. На полях много маленьких рисунков. Лида получила настоящее сокровище. А также сердце и душу Нади. Девчонка внимательно и не торопясь прочитала полушёпотом три стихотворения.

– Господи… как же это мрачно. И больно.

– Спасибо… – Надя очень волновалась. И за стихи ей тоже стыдно. Как и за любое выражение чувств.

– Я даже… Давай поговорим об этом. Если хочешь. Знаю же, что хочешь. Я тебе пиво принесу. Это останется между нами, обещаю. Посекретничаем с тобой, ага?

– Давай.

Надя не привыкла к тому, что её слушают. Но желание рассказать о себе и своих стихах перевесило любые сомнения.

Глава 12

Лида без лишних слов дала Наде в руки бутылку «Короны Экстра», себя тоже не обделила напитком.

– Надь, ты же девка симпатичная, чё ты себя загнала?

– Дак… а чё не загнать. Ко мне никто и не подходил ни разу, чтобы знакомиться, в школе со мной не общались… – Она решила по-быстрому накидаться, чтобы ей стало легче.

– А на каникулах? Чем ты занималась вообще в такое количество свободного времени? Там, ездила куда-нибудь, отдыхала?

– Дома только… – Ей и самой было понятно, что такая жизнь на уровне домашнего питомца – это полный отстой.

– Да-а-а-а, ебано. Ничё не скажешь. А когда ты мелкая была, то чем занималась? Хоть во дворе-то погуляла? – Лида всё пыталась понять, из насколько глубокой задницы выбралась девчонка.

– Нет… мама не пускала. Я дома должна была сидеть. Да и кто ж меня во дворе ждал…

– И ты так с начальной школы, что ли?!

– Угу. – Она уже опустошила одну бутылку.

– На. – Лида тут же протянула ещё одну. – Просто… у тебя столько стихов про одиночество. И ты никак не можешь сказать об этом по-другому, да? Только так?

– Да… – Надя закрыла глаза, потому что они предательски заслезились. Опять.

– Господи… значит, дома тебе и слова нельзя было лишнего сказать, ни с кем ты не общалась, друзей у тебя нет, ты – бытовой инвалид, и… – Она не успела закончить, потому что девчонка снова вся в слезах. – Извини. На больное надавила, да? Вообще всё должно было быть по маминой указке?

Она только кивала.

– Мне ты можешь всё рассказать. Правда. Потихоньку. Ты, главное, начни.

– Я тут… стих новый сочинила. – Она по-прежнему не смотрела на Лиду, отвернулась даже. Но набралась смелости и продолжила. – Ещё не записала. Но по памяти помню.

– Давай, ты сможешь.

Каких же трудов Наде стоило начать. Когда дома годами никто не интересовался её мнением, когда любая инициатива наказывалась, когда… столько этих самых «когда», что сразу всё не перечислить. Девчонка попыталась выдавить из себя слово, запнулась на первой же строчке. Но всё-таки смогла.

Как призрак и как невидимка,

Прохожу сквозь людей, без возможности

За руки взять

И обнять

Растворяюсь, словно лёгкая дымка

опять.

Ничего не сказать.

Позабылась на морде улыбка.

Я лечу над землёй

И парю над водой

И мне кажется, я как пушинка,

Бесполезная мелочь

С пустою брехнёй

Утешение мне – лишь бутылка

С бухлом или пойлом, семьёй

И роднёй

Без любви, и одна лишь ухмылка

На лице всё у той, что орала свиньёй,

Не давала сказать ничего

И хернёй

Обозвала мне душу, ой ладно,

Постой

Ты любовь заслужи, на коленях ты вой

Как собачка на привязи

в будке. Отстой

Как на дне стеклотары.

Сижу я без пары

И быть мне всегда лишь одной.

Надя закрыла лицо ладошками и разревелась. Чтобы она взяла и кому-то вот так рассказала вслух свои стихи! Пожалуй, она не могла сказать, почему именно ей сейчас невыносимо. Лида погладила её по голове.

– Классно… правда. Ты ещё экспериментируешь с формой… Ты очень смелая. Рассказала мне такое. Прям… на глазах преображаешься. Так что всё ты правильно сделала, что уехала. А ещё ты столько раз говорила про сравнение с собачкой…

– Да… – Надя подняла голову, но на Лиду так и не посмотрела. – Ну правда. Как дрессированная грязная сука.

– Её слова, помню.

– Можно сказать… – Всхлип. – Когда ты перед ней на задних лапках стоишь и сахарок выпрашиваешь, тогда ты хорошая. А так нет.

– Ой, задрючила тебя мамка, конечно. А папа у тебя как?

– У меня много про алкоголь. Наверное, это вся его характеристика. Такой вот какой-то папка. Мамкин пихарь. Тихий в основном, а как нажрётся, ещё и молчаливый. Мама его задавила, ничё не оставила. Наверное, если бы мне так по ушам ездили каждый раз и визжали, как порось, я бы тоже забухала… – Она злится, делает несколько глотков пива. – Её авторитет непоколебим. Даже думать в другую сторону нельзя. А теперь… я как будто и не жила вовсе. Как будто всё, что до этого – ну, это как набор картинок. У меня в кармане двести с хуем рублей, у меня работа – это кусок примитивного говна, я живу в чужом доме, но это всё равно лучше, чем там. Здесь я хоть знаю, что я спокойно приду и буду сама по себе. Хоть одна. Зато так спокойно…

– Как же тебе тяжко… – Лида ещё больше прониклась проблемами Нади. И тем, насколько трудно ей сейчас. – Но ты вон какая молодец. Ты смогла и работу найти, и выкрутиться, и мне стихи свои показала. И новый ещё вслух рассказала! Растёшь, Надь. Понимаю, что тебе, скорее, приходится, но бля!

– Спасибо тебе. Знаешь, Ни разу ещё так… – Она допивает и эту бутылку.

– Легче?

– Да. Сильно легче. Если ты не против, я бы тебе ещё порассказывала.

– Давай. Макс поздно ночью приедет, а я давно уже так не сидела ни с кем.

Лида только принесла оставшиеся две бутылки пива перед разговором. Под алкоголем у Нади развязался язык, и она начала всё выговаривать. Сначала как будто стеснялась, а потом отпустила себя. Из огромного рассказа одна тема пробивалась особенно. Надя ненавидела детство. Она искренне считала, что помирать от голода даже гуманнее, чем быть ребёнком. А что, развлечений всё равно почти нет, общения катастрофически мало, все желания должны пройти мамин фильтр перед тем, как будут озвучены. Раз этот фильтр пройти без потерь невозможно, то и высказывать желания не стоило лишний раз. Снова было много сравнений с собакой. В один день за двойку по географии мать заставила Надю спать в прихожей на коврике.

Лида теперь не удивлялась, почему её тихая соседка ничем раньше не занималась и практически не интересовалась окружающим миром. Она не умела. А что, маму слушаешься – получаешь похвалу какую-то, и то натянутую. А не слушаешься – становишься худшим ребёнком на свете. И насколько же серой, пресной и безвкусной была жизнь девчонки до того, как она уехала из дома.

Надя хоть и напилась, но держала себя в руках. Ей очень хотелось обнять Лиду сейчас, но даже под четырьмя бутылками «Короны» она так и не позволила себе этого. Дома ведь не принято было такое, трогать ещё кого-то и чувства свои выражать. Сложно ещё отделить себя от родителей. Она не жила сама ни разу в жизни до начала этого года. Не оставалась надолго сама с собой. Даже на расстоянии в несколько сотен километров от мамы сидела под её юбкой, а то и под острой шпилькой сапога. И когда вдруг давления со стороны родичей не стало, Надя растерялась. Свобода – наслаждайся, живи! Но девчонка не знала свободы и не понимала, куда деть это всё.

Под конец долгой беседы, когда Лиде уже Макс позвонил, девушка сама по-сестрински обняла Надю.

– Видишь, какая ты сильная. Не спилась, не сторчалась, на потрахушки не сбежала. – Она отстранилась и заглянула Наде в глаза. – У тебя всё будет заебись. Если ты не скурвишься, а будешь дальше думать своей головой. Давай, отдыхай. А мне Макса пора встречать, он с работы заёбанный приедет. И ты своего парня ещё найдёшь, только не торопись. И не беги к первому, кто тебе симпатию свою проявит. Ага?

– Угу. – Она уже засыпала на ходу. – Пасиб те. За всё. – И язык заплетается.

После того, как Лида ушла, Надя разлеглась на кровати, как попало укрылась одеялом и быстро заснула.

Утро воскресенья у неё началось с экстренного подъёма в туалет. Спала девчонка превосходно, но четыре бутылки пива подняли её из кровати чуть раньше, чем того бы хотелось. После вчерашнего разговора с Лидой ей действительно стало легче. Хоть и было ещё чувство, что она может рассказывать о своей жизни бесконечно. А ещё она всерьёз задумалась над словами соседки, что не стоит сразу бросаться на шею к тому, кто Надю первый к себе взять захочет. Но какое-то… неправильное слово. Что это за «к себе взять», она что, домашнее животное? Как же трудно было отказываться от этой установки!

На завтрак, внезапно, приготовленная Лидой яичница. И записка на квадратном листочке «Надь, это тебе, чтобы ты одной кашей не питалась». Было безумно приятно получить такое. Вроде, они и не подруги, но Лида проявляла заботу. Не всегда, вчерашний день был в порядке исключения, но такие моменты давали Наде понять, что всё может быть хорошо. И что можно быть кому-то хоть немного важной. Как минимум корыстный интерес у Лиды тоже был – адекватную соседку в свою квартиру ещё поискать надо было. А так отношения с девочкой наладила – получила добрый отклик и возможность оставить дом под присмотром.

У Нади впереди было всё воскресенье, хотелось его занять чем-нибудь. Видеться с Раисой не слишком-то и хотелось, коллега была в сети только вчера последний раз. Наверняка опять все выходные она будет куролесить со своими парнями и кататься пьяная по городу на их машине. Дениске писать вообще не хотелось, его сообщения так и висели в «телеге» непрочитанными со вчерашнего дня. Он настрочил там на восемнадцать уведомлений, и смотреть в это совсем не было желания. А больше проводить время не с кем, придётся развлекать себя самой.

Из бесплатных развлечений – просмотр видео, переписки, чтение, стихи, музыка. Но Наде хотелось ещё куда-то реализовать себя. Ладно, вчерашний стих она запишет, не вопрос, а дальше? Пожалуй, именно общения ей хотелось больше всего. Действительно хотелось, а не как раньше. Естественно, в голове постоянно маячило это желание «нам бы парня, Надюш», но такое реализовать сложнее. Понятно, что каким-нибудь парнем мог бы стать Дениска – он вообще как изголодавшаяся собачка с высунутым языком готов был рядом виться, лишь бы потрогать заветную девочку. Вроде, Надя бы с ним получила и прикосновения, и особое отношение. Но ей не хотелось такого. Было в мальчишке что-то отталкивающее, и почему-то этому чувству девчонка доверяла, что не надо вступать с ним в близкий контакт.

Глава 13

Воскресенье никак не было спланировано, Надя решила отдохнуть. Она ещё подумала о том, что неплохо было бы снова прогуляться по той набережной, на которой встретилась тогда с Дениской. Потому что места те ей понравились – есть, где прогуляться, на что посмотреть, понаблюдать за другими людьми, послушать чужие разговоры. Не столько из любопытства, сколько вдохновения ради, Надя искала образы и мысли в чужих словах в том числе. Девчонка хотела развиваться в написании своих стихов. Ведь если они заинтересовали Лиду, значит, могут понравиться и кому-нибудь ещё. И в душе у Нади зародилась слабенькая надежда, что, возможно, когда-нибудь она найдёт в себе силы на то, чтобы выложить своё творчество в сеть.

Правда, в сети об её стихах могли отозваться не слишком хорошо, наверняка её методы и образы, само стихосложение были далеки от идеала. И уж точно найдётся кто-нибудь, кто раскритикует всё, места живого на стихах не оставит, а заодно и на самой Наде. Пока что она не была готова выслушивать чью-либо критику, даже если та будет конструктивной. Слишком много личного она вкладывала в строки, чтобы показывать это на всеобщее обозрение. При мысли о том, что кто-то мог сказать что-нибудь плохое в адрес стихов, Надя содрогнулась.

В этот раз она дошла быстрее до набережной, сократила маршрут через дворы. Через сорок минут девчонка уже стояла в том же месте, что и вчера. Сегодня и погода для прогулок подходит куда больше, чувствовалось приближение весны в воздухе, подул тёплый ветерок, птички запели, да и людей вокруг стало как будто больше. Надя опёрлась на ограду, посмотрела на замёрзшую речку, снова замечталась о том, что когда-нибудь она сможет наладить свою жизнь. Почему-то сейчас в это верилось. Или, может, потому что она вчера всё проговорила с Лидой? Ведь столько времени до этого, можно сказать, целые годы в своей жизни она никому не рассказывала о том, что происходит у неё в душе.

Как и вчера, сегодня её мысли снова прервал Дениска. Вот это было внезапно.

– Привет! – Он сегодня выглядел иначе, оделся нормально, а не как батя, который собрался на работу.

– Привет. – Надя без особого энтузиазма его встретила и отвернулась к реке.

– Извини, что я тебя вчера так… это… заставил побегать, в общем…

Похоже, что Лида ему всё высказала и передала. Девчонка не слишком хотела общаться, лучше бы он оставил её одну.

– Слушай, Денис, вот…

– Да мне не стоило…

Она не знала, что именно ему сказать, он замялся и тоже не понимал, как выразить свои чувства. Между ними затянулось неловкое молчание. Мальчик переминался с ноги на ногу. Через несколько тягучих секунд он всё-таки смог выдавить из себя что-то осмысленное:

– Да блин, я не умею себя с девчонками никак вести, я стесняюсь. – И отвернулся.

– Я понимаю. Ну… спасибо, что ты сказал об этом.

Так они и стояли, как дурачки, Надя всё никак не могла сказать ему, что ей хочется побыть одной, а он краснел и мялся, потому что, вроде, и с девочкой надо как-то контактировать, и…

– Да и говорил я всякую хрень. Меня понесло тогда, сам не знаю, чё я.

– Я заметила.

И опять тишина. Да уж, не заладились у них отношения. Дениска ещё немного постоял, нелепо улыбнулся и ушёл сам. И на что он только надеялся? Надя проводила его взглядом и подумала о том, что сама себя так вела. Вот посмотрела на мальчика, поняла, что если она будет к людям с такой же неловкостью подходить, то вряд ли сможет хоть с кем-то вступить в отношения. А этот знакомый был отличным примером. Он отражал всю Надю, как есть. Вчера тоже говорил о том, что ему дорого и что его беспокоит. А она сбежала от него. Вот и другим тоже с ней будет скучно. Ведь что есть в Наде? Она только-только устроилась на работу, у неё ни круга общения, ни интересов. Стихи писать… и всё. О чём с ней говорить? Слушать её нытьё? Да и навык общения у неё тоже такой себе. Если только она пива не выпьет перед контактом с другим человеком.

Может, день бы прошёл по обычному сценарию, когда девчонка ушла бы домой и там проторчала остаток дня, если бы не услышала издалека какой-то интересный звук, похожий на щелчки пишущей машинки. На набережной это звучало ещё более странно. Надя пришла на звук и увидела какого-то парня, который спокойно с лёгкой улыбкой что-то печатал на своей пишмашинке, сидел на одной из скамеек на набережной и занимался тем, что ему нравится. Вокруг него уже собрались несколько ребятишек младшего школьного возраста, все с любопытством наблюдали. Иногда кто-то из них задавал вопросы, и парень с доброй улыбкой отвечал на них.

Надя не знала, стоит ли подходить к человеку и нарушать его идиллию, ломиться к нему в границы и разговаривать. Это было так интересно, почему именно машинка, почему на улице, что он там пишет?! Девчонка встала чуть в стороне и неосознанно спряталась за деревом, чтобы оттуда понаблюдать за процессом. Парень рассказывал детям про особенности машинки и давал им самим ещё на кнопки понажимать. Вот строчка дошла до конца, раздался звоночек, каретку переместили руками.

В этот момент Надя почувствовала, что надо сделать выбор. Либо она промолчит, простоит, всё пропустит и уйдёт к себе, жизнь пойдёт своим чередом. Либо она может подойти и тоже поинтересоваться, позадавать вопросы. И познакомиться! Парень приличный, вежливый, а его низкий голос даже на расстоянии излучал уверенность и спокойствие. Вроде, на вид ничего особенного, сейчас половина города ходит в чёрных куртках, чёрных джинсах и ботинках, но почему-то, в отличие от Дениски, ему всё шло, сидело на нём нормально. Может, потому что он и держался совсем не так? Как Лида, которую красивой не назвать, но было в ней что-то настолько цепляющее, что с ней хотелось как минимум попить пива на кухне и послушать её песни под гитару.

Больше так, как в тот раз с подарком, Надя не хотела ждать. Набралась смелости, подошла к этому парню и встала рядом, чтобы понаблюдать уже вблизи. Интересно, о чём он пишет? И тут он пересёкся с ней взглядом.

– Добрый день. – Он так улыбнулся ещё, жестом пригласил её. – Присаживайтесь.

– Добрый… – Надя села рядом на скамейку, как раз все дети вокруг испарились, как по указке. Может, засмущались, кто их знает. Кого-то родители позвали.

– Хотите попробовать? – И протянул ей машинку, будто так и надо. – Она лёгкая, всего четыре килограмма.

– Лёгкая?! Остальные что, ещё больше?

– Да. Одна из самых компактных. Конечно, с «Гермес Бэйби» её не сравнить, но «Гермес» стоит дорого, а «Унис» есть в любом уголке страны. Попробуйте, ничего страшного не случится.

Надя поставила «Унис» себе на ноги и неуверенно нажала на клавишу. Литера неспешно поднялась и отбила на белом листе формата «А4» букву «я», но бледную и невзрачную.

– Можете нажимать сильнее. – Его «Я» была значительно жирнее и чётче. – Не бойтесь. Даже если её заклинит, то ничего страшного, эта машинка для выхода в город.

Надя попробовала ещё раз, увереннее. Теперь буквы получились такими, какими и должны быть. Ей это понравилось. На такой штуке бы она с большим удовольствием печатала, её и трогать приятно. И был в пишущей машинке какой-то свой шарм. Это не на телефоне набирать – тут всё осязаемое. Руками тоже не совсем то. Девчонка понажимала ещё несколько кнопок, пока не раздался звоночек, и она не передвинула каретку в самое начало. Ей не было неловко или страшно. Как будто так и надо. Надя повернулась к парню: