Новый год

Новый год

Феечка Ди

© Феечка Ди, 2025

ISBN 978-5-0065-5221-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Обычная. Что ещё можно о ней сказать? Ничем не примечательные люди что, не имеют право на любовь и взаимность? Имеют. Вот Надя Першина и думала об этом, пока били куранты. Папа уже насвинячился и еле на ногах стоял, мама с благоговением выслушала поздравления от президента, аж вспотела. Тётя Алла с дядей Игорем криво держали по бокалу. Младший брат, заноза в любой заднице, до конца боя курантов еле-еле смог удержать своё внимание. Мелкий ещё совсем, заводной, ничего не понимающий. Мама им и не занималась, так, на самовыгуле мелкий обитал, и хрен с ним. Надя не принимала в его жизни никакого участия. Да что сказать, сама она существовала. Всё. Достаточная характеристика для человека. Первокурсница Надя… ну есть. И за столом тоже молчала в основном. Отвечала односложно. Её мнения всё равно никто не спрашивал, так что она… а что она?

Единственное хоть какое-то желание, которое она загадала себе на будущий год – это вступить в отношения. Хочется. Парня бы ей. Для чего? А чтобы любил, наверное. Классно же, когда любят. Обниматься, целоваться. И… ой, сексом заниматься, аж думать стыдно об этом. Хотелось так в новом году этого всего. У Надюши даже был на примете парень. Правда, как к нему подступиться, она не знала, но был целый человек в её жизни, который вызывал в ней нечто большее. Хоть что-то ей действительно понравилось. Аморфная Надя, может, это её настоящая фамилия?

Новый год. Звон бокалов, радостные вопли, почти упавший лицом в салат папа. Надя залпом высосала мерзкое шампанское «Санта Стефано», приторное, прилетающее в голову с разбегу с первого же бокальчика. Гимн играет. Молчаливая девчонка переваривала в голове своё желание. «Хочу парня, хочу парня, хочу парня…». Собственно, всё желание. Даже ничего конкретного. Как всегда. Как всю жизнь. Ни с кем в школе так и не встречалась, с мальчиками почти не общалась, подружек не завела. Приехала домой на праздники только потому, что в общежитии совсем скучно. Тут какая-никакая, а компания.

– Надюша, я тебе оливьешку положу, кушай оливьешку! – Мама не спросила, хочет ли доченька оливье. Взяла тарелку и нахлобучила туда две столовые ложки жирного, очень майонезного салата. Как и полагается, сделала столько оливьешечки, что потом вся семья вместе с ближайшими родственниками будет давиться этой субстанцией числа этак до шестого.

– Ладно. – Вся её реакция.

По телевизору «Уральские пельмени». Тётя Алла неприлично громко хохотала, дядя Игорь успел опрокинуть внутрь себя сразу две рюмки водки «Каждый день». Для него это как святая традиция уже – нажраться в такие дремучие дрова, чтобы на следующий день голова раскалывалась пуще предыдущего раза. Который был неделю назад.

– Надюша у нас умница. – Мама поправляла свою химическую завивку и всё убирала раз за разом мешающий торчащий локон со своего лица. – Наденька на филолога поступила! Ой, молодец, Надюша!

Сама же девчонка только натянуто улыбнулась. Всё равно тётя Алла слушала только на четверть уха, а дяде Игорю глубоко всё равно. Всем в этом доме на самом деле всё равно, что есть в жизни первокурсницы Надюши. Пожалуй, как и ей самой. Папа тут звук подал, чем-то смахивающий на человеческую речь, потому что мелкий слишком сильно надавил ему своей головой на живот. А мама всё продолжала.

– Вот я говорила, что доченька моя умница! Смогла же поступить! – Она всё одно и то же прогоняла несколько раз. – Ой, Надюша, ты кушай, кушай!

В неё этот салат уже физически не проходил. Да и стоящая рядом на праздничном столе «сельдь под шубой» была, скорее, просто шубой, сельди там такое количество, которое стремилось к бесконечно малой величине. Салат «Мимоза» сухой и пересолёный, ещё немного, и начнёт губы в трубочку заворачивать при мельчайшем соприкосновении со ртом. Помидоры с сыром уже кончились – одно из немногих блюд, которое можно было спокойно есть. Тарталетки с заменителем икры, идентичной натуральной, и спредом «Рама» прекрасно дополняли атмосферу новогоднего стола семейства Першиных. Надя кинула взгляд на бутылку шампанского, но не стала тянуться к ней.

– Ишь чаво захотела! – Маменька резко перешла с миленького добренького тона на истеричный визг. – Неча тебе столько пить, ещё сопьёшься, как отец твой! – Тут же всосала остатки шампанского из бокала.

Надя пожала плечами. Что она тут может сказать? В этом доме находиться невыносимо, а ещё столько дней впереди, что ужас. Но куда деваться. Она потерпит. Впереди ещё восемь дней. А мамочка всё продолжала рассказывать тёте Алле какие-то свои мысли.

– Надюша так экзамены сдала, ой, думала, не поступит! А поступила, какая умница! Я вот ей говорила, что туда поступать надо, какая молодец!

– Да… она молодец, хорошая девочка. – Тётя Алла что-то буркнула ещё в ответ, вот она налегала на нарезку колбасы и сыра, как могла. Всё-таки вкус имела, заедала низкобюджетное винище российским сыром.

– Устроится на кафедру, доцентом станет! – Мама снова вспотела, лишний вес, эти пятьдесят кило сверх нормы при росте в метр пятьдесят, постоянно ей аукался. – Будет она у нас с высшим образованием!

– Коля Грибакин и без вашего этого высшего писят тыщ получает. – Женщина доела сервелат и с видом знатока выпила красное пойло.

– Интеллихенция Надя у нас!

Та, кого сейчас обсуждали, пыталась смотреть «Уральских пельменей». Пожалуй, это было лучше, чем всё, что её в данный момент окружало. Апельсиновый сок «красная цена» имел то же происхождение, что и химозный «Юпи», судя по вкусу. Надя бы не удивилась, если в производстве этой жижи использовали опилки и акварельную краску.

– Так Надюша у нас будет в центре областном, там и зарплаты выше!

– Ага, щяс. – Тётя Алла косым взглядом уставилась на маму. – Вот мне что-то оклад-то и не подняли ни разу за семь лет. Как был тридцать восемь, так и остался.

– Так это ты в магазине своём сидишь! – Она подлила себе ещё подобия игристого. – А Наденька устроится у нас в институт!

– И чё, и чё, там зарплаты большие, что ли? В нашем-то?

– Ой, ну всяко тридцать тысч будет своих получать!

Как тут смотреть телевизор, если эти взрослые дамы так громко всё обсуждали? Надя только встала из-за стола, получила полный ненависти и отвращения взгляд от матери, села на своё место. Под руку ей попался мелкий – его она даже по голове потрепала. Он хотя бы весёлый. Опять реклама по телевизору. В новогоднюю ночь по СТС сплошная реклама, просто ужас. Но это всё равно интереснее, чем слушать пьяный трёп родственничков.

– Надя! – Мама вдруг переключила внимание на неё. – И чтобы никаких мальчиков! Ты об учёбе думать должна!

К счастью, на помощь Наде пришла тётя Алла.

– Ты чё девку-то так. Ей сколько, восемнадцать?

– И что!

– Ты замуж в девятнадцать выскочила, чё ты на девку-то это самое тут!

– Так она у нас умница, будет с высшим образованием! Неча ей парни эти!

Тётя Алла закатила глаза и выпила ещё красной жижи.

Единственное, о чём Надя думала в большинстве моментов своей вялотекущей жизни – ей нужен парень. Правда, как подступиться к этому самому парню, она не знала. Не понимала она, что ей в принципе нужно делать, чтобы вступить в какие-либо отношения. Знаков внимания со стороны она не получала никогда. А может и получала, да не помнила. Или не замечала ничего вокруг себя. Пришла в класс, села на заднюю парту. Так же тихо испарилась потом из кабинета. Из года в год одно и то же. Кто там пытался с Надей общаться, Вадик Холмогоров? И тому наскучило очень скоро. Он предпочёл ухлёстывать потом за забавной Ярославой. Ясенька, как девчонка бойкая и смешная, даже со своим кругленьким лицом и заячьей губой вокруг себя имела по три-четыре постоянных парня, входила в крепкую компашку из «А» класса и вообще без внимания никогда не оставалась. Надя не хотела такого. Или такого, но не так. Чего она хотела от жизни вообще? А такими вопросами она и не задавалась. Всё равно за неё мама подумала.

– Надя! – Мамочка опять чего-то захотела. – Сходи принеси ещё салатика с крабочками!

Сходила, принесла.

– Уже поздно, тебе пора спать идти! Мелкого с собой не забудь!

Надя ушла. Мелкого взять с собой не вышло, потому что его ещё попробуй поймай. Он втихую схомячил все тарталетки. Девчонка же села на свою кровать и посмотрела грустно в окно, за которым сейчас проходил настоящий праздник. Люди там радовались и смеялись, слышно было в открытую форточку, о чём говорили. Звучали хлопки далёких салютов и близких петард. Несколько раз вспыхнули яркие огоньки на фоне чёрного ночного неба. Здорово было бы обниматься с любимым парнем в этот момент. А так пока остаётся только обниматься с подушкой.

Мелкого привели только через два часа, в кровать его еле уложили. Наде пришлось даже прикинуться, что она спит, чтобы никто с лишними вопросами не прикопался. Когда наконец-то из комнаты все вышли, девчонка достала из-под подушки телефон и открыла «телегу». Там в «историях» она смотрела на то, как её обожаемый мальчик отмечал свой новый год в кругу друзей. Как всем весело и здорово. Но какие-то посторонние девки в кадре вызвали укол ревности. Что Надя могла с этим поделать? Ничего. И в целом эти счастливые морды Надю только раздражали. Почему именно, она сказать не могла. Раз за разом она смотрела на фотографии понравившегося ей мальчика, пролистывала его видео и задерживалась на том, как он нормально по-человечески отдыхал с друзьями.

Обнимать его хочется, а не вот это всё. Пожалуй, то немногое, чего Наде действительно хочется. Природа берёт своё – заставляет искать самца. Девка в свои восемнадцать за ручку не держалась. Она словно невидимая для всех. Что говорить, в седьмом классе как-то её на уроке «ОБЖ» не заметили и поставили «Н», хотя она присутствовала. А тут как-то хочется вполне конкретного парня. Что с этим хотением делать – загадка.

Почему даже Снежана, которую все звали просто Снежком в девятом классе, смогла так быстро завоевать сердца половины парней в коллективе? Голос – невнятный писк, характер хуже горькой пилюли от поноса, в голове опилки. А парни за ней только так бегали! Надя только смотрела на это со стороны и не могла никак понять, что в ней нашли. Снежок ещё и манипулировала всеми подряд, как хотела, а сейчас, вроде, в Москву уехала, поступила там на какую-то шишку умную. Баллов набрала на ЕГЭ столько, что кто угодно бы позавидовал.

Ещё Люська рыжая, шпала в два с лишним метра, которая в «началке» козюли свои на парту намазывала, в восемнадцать уже сделала себе неплохой старт в спорте и в баскетбол ушла с головой, ездила на соревнования всякие. Там где-то познакомилась с парнем ниже неё на голову и втрескалась в него по уши, сама его на руках таскала и всячески берегла, шутила ещё, что она – мамка его. Хотя нос горбинкой, глаза узкие, хитрые. Однако, парень у неё не промах – две олимпиады вытащил, на всероссийский уровень укатил и там второе место занял. А мозги у этих ребят на всероссийской были такие, что Наде и представить страшно, она бы от тех заданий только стыдливо завернулась в простыню и тихо оттуда поскуливала.

Да что говорить, почти все девки нашли своё призвание или мужиков. Или вместе вообще. Надя как невидимка существовала рядом с этим всем безобразием и скромно наблюдала со стороны. Но она тоже хотела любви. Ведь ничем не примечательные Нади могут хотеть любви, правда?

Глава 2

Выходные подошли к концу. Завтра утром поезд заберёт Надю в областной центр. Девчонка перед сном радовалась, что скоро окажется подальше от мамочки. Она жила в общежитии, в небольшой комнате на двоих, повезло. Но соседкой оказалась задротка на максималках, мелкая девчуля с длинными до пояса чёрными волосами и видом очкастого ботаника. То в учёбе, то в работе, то в играх своих. Нелюдимая Женька не нуждалась в общении. Точнее, в общении с Надей. С ней запросто можно было договориться о быте, что-нибудь попросить. Но разговор с ней совсем не складывался. Соседка общалась в основном в переписке с кем-нибудь, жёстко пропадала в учёбе, а после этого садилась за свой игровой ноутбук и гоняла чертей в каких-то стрелялках, приговаривая «грену в кишку кидай» или «матушку твою знавала». На выходных могла куда-нибудь уехать на целый день. Так получалось, что Надя оставалась сама с собой.

Впереди сессия. К ней девчонка не готовилась. Ей всё было себя не заставить, время быстро пролетело, и теперь ей придётся либо срочно навёрстывать, либо… ой, думать об этом страшно. Мама будет беситься и орать, если Надя бросит аж целый филологический. А брать академический отпуск на первом же курсе… В школе как-то заставляли учиться, вовремя трясли и по шапке давали, а в этом университете всё не так. Никто за первокурсниками бегать не собирался, кто дошёл до сессии без хвостов – молодец. Надя таким молодцом не была. На учёбу в субботу она тоже не просыпалась, задолжала кучу всяких работ по разным предметам. На истории, кажется, и вовсе была два раза из всего количества пар, и теперь у Нади нет допуска на экзамен. Так и оказалось, что без подгоняющего под задницу сапога ей сложно самой что-то делать. Она думала, что уедет от мамы и заживёт. В итоге как была амёбой и недотёпой, так и осталась.

Да и совсем не учёба волновала Надю. С ней она разберётся, в школе же на четвёрки училась каким-то чудом, вот и с университетом совладает, возможно. Наде хотелось парня. Если в школе не думалось о мальчиках, даже мыслей почти не проскакивало под маминым крылышком, то здесь все мысли только об одном. Никита, её объект обожания, за эти несколько дней прекрасно отдохнул, тусил с какими-то девками красивыми, в клубы ходил, на концертах бывал и всячески проводил счастливые выходные. С одной стороны, Наде хотелось тоже так проводить выходные. С другой – её бесило такое, когда эти там веселятся, смеются прямо в камеру. Хорошо им там, конечно.

Никита со своим ростом метр восемьдесят для низенькой Нади был бы подобен Аполлону. Наверное, если бы Надя ещё помнила, кто такой этот Аполлон, но раз все так говорят, то и она тоже так будет говорить. У него длинные светлые волосы, густые, ну, на фотографии. Выглядят лучше, чем короткий кустик русых волос на голове девчонки. Он ещё на гитаре в рок-группе играет, учится прекрасно, и в целом он – душа компании. Надя мечтала о нём, смотрела на фотографии, всегда сохраняла их к себе на телефон и даже одно время ставила на главный экран, чтобы любоваться. Пыталась сделать так, чтобы Никита к ней во сне пришёл, но увы, он даже во там не замечал её. Правда, сколько попыток сделала Надя, чтобы хоть как-то пересечься с объектом своего обожания? Пожалуй, это количество можно назвать отрицательным.

Но мечтать же не вредно. Тем более, говорят, если о чём-то долго думать и визуализировать, то что-нибудь обязательно получится. Вот Надя и визуализировала своего избранника, как он приходит к ней, берёт на руки, несёт куда-нибудь. И говорит заветное «я люблю тебя», и чтобы это всё на фоне каких-нибудь роз. Потом целует её, м-м-м, как приятно. А потом они вместе сексом занимаются. Конец. Дальше сложно было Наде придумывать, обычно всё просто оканчивалось каким-то таким сексом, который она и близко не нюхала. А уж чтобы уединиться с самой собой, ну… страшно и стыдно. Поэтому остаётся только невинно мечтать и иногда украдкой думать о том самом сексе. Вот с этими мыслями Надя и заснула.

Утром, конечно, все вокруг суетились и друг на друга срывались. Мелкий мешался под ногами, мама на него несколько раз крикнула – всё без толку. Папа еле очнулся, под общую суету тихонько накатил в уголочке заветной водочки. Мамочка волновалась больше всех, дала доче сотни наставлений по всем возможным поводам, а главной темой было «неча тебе твои мальчики, когда об учёбе думать надо!». Надя засунула язык в задницу и всё проглотила, как всегда. Перед поездом выслушивала тонны очень разной ненужной информации. Пару раз на вокзале в прямом смысле ткнула пальцем в папу, чтобы тот помог донести Надюше её большую сумку с чистыми выстиранными вещами. В вагоне всё семейство успело надоесть вообще всем, кто находился там в тот момент.

Только после того, как беспокойство удалилось из поезда, Надя выдохнула с облегчением. Она скромно расположилась на нижней боковушке возле туалета. И за всё время пути, около двенадцати часов, её никто не побеспокоил. Разве что проводница будто забыла про неё, но это как раз нормально – все забывают про Надю. Девчонка к этому привыкла настолько, что воспринимала как норму. На верхнюю полку никто и не пришёл, так что она ехала в одиночестве и ни с кем не разговаривала всё время пути.

В областной центр поезд прибыл в два часа ночи. Надя с трудом выволокла наружу тяжёлую сумку. Погода не располагала к тому, чтобы долго стоять на улице, северный промозглый ветер продувал пуховик. Девчонка добрела до первого попавшегося такси. Естественно, ценник был накручен. Но Надя не привыкла задавать вопросы и отказываться, да и неловко ей – человек согласился везти её, ну дороговато, конечно, что поделать, праздники же. То, что через сто метров от площади возле вокзала можно вызвать такси через приложение в четыре раза дешевле, Надя не знала. Так бюджет заметно похудел уже в начале января.

Скромная комната дождалась одну из своих хозяек. Надя еле приволокла сумку, очень устала и бросила её у входа. Скинула как попало у двери осенние белые кроссовки, швырнула пуховик на стул. Достала из рюкзака несвежие вспотевшие бутербродики в фольге и перекусила. Какое-то время промаялась от безделья и заснула лишь около четырёх часов утра.

Естественно, до Нади только ближе к обеду дошло понимание, что сессия уже совсем близко. Десятого числа первый экзамен. Девчонка подготовкой не занималась вообще, за день ей не наверстать упущенное. Так что Надя рассудила, как ей показалось, здраво – экзамен не сдавать и подготовиться в следующему, а этот уже попозже добить как-нибудь. К тому же, вторым экзаменом стояла история, по которой есть туча долгов. Вот этим действительно стоит заняться плотно. Правда, тут ей тоже не удалось заставить себя сесть за учёбу.

Ранним утром следующего дня приехала Женька. Она скептически посмотрела на небольшой бардак в комнате, на две грязные кружки на столе, на мусор у входа.

– Надь!

– Чё? – Девчонка лениво повернулась на кровати и посмотрела на соседку сонным взглядом.

– У нас экзамен сегодня. Ты в постели.

– Да я решила, что потом сдам… Надо по истории кучу всего сделать.

– Смотрю, делаешь ты успешно. – Женька поставила на свой столик ноутбук и первым же делом включила его, потом уже переоделась в домашние вещи.

– Да чё я буду сейчас… успею ещё.

– Попердолина тебя вздрючит как последнюю.

– Ой, Жень, это же история, у Долиной…

– Понятно. Ну, два долга в сессии – это не приговор. Но только не у Попердолиной. Она тебя оприходует в два раза усерднее. Но я тебе не мать. Попрощаюсь с тобой пораньше.

– Ну Жень! Чё ты вот начинаешь…

– Намыливай жопу заранее, мой тебе совет. – Соседка скептически посмотрела на Надю.

– Ладно, я встану щас…

– А мне-то какая разница, что ты встанешь? Твои долги – не мои. Не мне потом маменьке звонить.

После этого Надя изменилась в цвете лица. Страх наказания и ужасная перспектива быть не любимой дочей, а позорищем семьи, заставили девчонку встать с кровати и всё-таки взяться за учёбу. Правда, запала на это всё хватило ненадолго. Надя без отклика потыкалась в университете по аудиториям, попыталась разыскать ту самую Долину Алевтину Аркадьевну, ничего не вышло.

На следующий день тоже не получилось. Да и перед экзаменом по истории преподаватель, как Женька и предсказывала, вздрючила Надю так, что та разнылась в аудитории. Позже, на следующем экзамене, другой преподаватель тоже любви к девчонке не питал и вздрючил ничуть не хуже. Ведь, оказывается, на пары надо ходить. Да ещё и четвёртый экзамен Надя с треском провалила, что-то невнятно промычав вместо ответа, даже до хилого зачётика не дотянула.

К концу января девчонка имела ещё больше долгов и заваленную целиком сессию. И пока она думала, пыталась понять, что делать дальше, пробовала снова выловить Долину, но снова без нужной отдачи. Хотела ещё как-нибудь договориться, но уже слишком поздно. Когда Надю вызвали в деканат, чтобы снабдить её моральной путёвкой на малую родину и отчислением, только тогда она окончательно поняла, что попала в задницу. А вот глубину попадания ей ещё предстояло осознать.

Глава 3

Девчонка стояла с документами в руках возле деканата. До неё так окончательно и не дошло осознание, что отчисление – это не только провал в университете, это ещё и потеря общежития, её единственной крыши над головой в этом городе. А ещё так полностью отсекается возможность хотя бы мимолётно встретиться с тем, кто ей нравится. Никита вдруг стал ещё более недосягаем, чем раньше. Надя всё витала в облаках, не привыкла к тому, что думать надо своей головой и делать своими же руками. Не знала она до этого учебного года, что такое самостоятельность.

Когда ей сообщили, что пора собирать вещи и выкатываться к маме, только тогда она наконец ощутила всем телом глубину своей ошибки. Учиться же было не так сложно! Мама деньги присылала, дочкой гордилась и всем рассказывала, какая Надюша умница. Что же, теперь она больше не будет ни умницей, ни дочей, всё пропало. Дома её ждёт настоящий ад, это хуже смерти. Никакой свободны. Никаких личных денег и никакого пространства. На правах подзаборной псины находиться у маменьки под крылом не хотелось до безумия.

Надя только сползла на каменный пол и прижала к себе аттестат. Так хотелось отмотать время хотя бы на новогоднюю ночь! До неё только сейчас очень быстро и болезненно долетело осознание, что идти ей попросту некуда. Домой… нет. Лучше смерть, чем домой. Лучше врать, чем сказать, что она вылетела с треском, с позором. Опыт приврать у Нади имеется, всё лучше, чем люлей от мамочки выхватывать по каждой мелочи. В голове девчонки всплыла картинка, как её мамуля, которая так нахваливала доченьку, разносит её в пыль и превращает в жалкое мокрое ссаное пятно посреди большого старого ковра в комнате. А потом будет только никчёмное существование и ощущение «должна до гроба и обязана матери за всё хорошее». Маменькин голос «я для тебя всё, а ты…» в голове визуализировался слишком натурально.

Надя переваривала это всё до тех пор, пока из деканата не вышел кто-то из тех, кто ей документы в руки отдавал и не сказал, что пора подрываться и собирать вещички, желательно сейчас. На тёплое Надино место в неплохой комнате уже собирается заехать другая студентка, так что пространство надо освободить и Наде на мороз выпорхнуть. Учитывая сегодняшнюю погоду, в прямом смысле.

Девчонка молча поплелась в общежитие. По пути только заметила, что вышла в снег прямо в сменных балетках, хоть кроссовки свои в пакете в университете не оставила. Пришла в свою комнату… в бывшую свою комнату, да. Быстро обменялась с Женькой взглядами. Слов не понадобилось.

– Надь, не глупи, едь домой.

– Только не домой, ни в коем случае, Жень, я лучше…

– Что лучше? Куда ты денешься?

– На вокзал! – Надя слышала, что люди проводят время на вокзале и как будто живут там.

– Дурочка?

Девчонка промолчала.

– У тебя деньги есть?

– Ну… – Около восьми тысяч у Нади было. На билет домой хватит.

– Ясно. Всё просрала?

– Не всё! – Она и так себя чувствовала хуже некуда, а тут Женька ещё смотрит на неё с осуждением. Ей стало ещё обиднее.

– Ладно. Реально, не глупи. Сознайся матери.

– Моей?! – Первые истерические нотки в голосе заставили соседку усомниться в том, что можно просто поехать домой.

– Ох… ясно. – Женька даже удивлена тем, как тряпочка Надя боялась собственную мать. Обычно таких эмоций она не выдавала, а тут не столько отчисление, сколько страх получить космических родительских люлей заставил её голос повысить.

– Куда угодно. Что угодно. – Она запихивала вещи в сумку как попало. – Не хочу…

– Понятно.

Минут через пятнадцать Надя уже сдала ключи, подписала бумажки и оказалась на морозе, как её и просили. Пошла на вокзал. Пока дошла – замёрзла, устала, проголодалась. Вообще ни о чём думать не могла, смотрела только на табло, где периодически мелькало знакомое название провинциального родного городка. Дома хоть накормят и в тепло засунут. Наверное. Правда, каждый раз, когда Надя раздумывала, что, может, действительно не глупить, как Женька говорит, да домой поехать, как в голове звучал тот же маменькин голос «я за тебя всё отдавала, зарплату свою, а ты… неблагодарная свинья!» и ещё что похуже.

К часу ночи вокзал почти опустел. Уехал последний за сегодняшний день электропоезд, который двигался в сторону дома. Девчонка никуда не уехала. Она со скамейки не вставала. Единственный плюс – отогрелась. В туалет сходила. Попила водички. Потом снова села на то же место. Периодически только качала головой и корила себя постоянно за то, что разрушила свою жизнь. Наде хотелось спать, но как тут спать? Глаза закроешь – вещи украдут ещё. Сколько вот можно не спать? Или… тут же рядом пути. Легла на рельсы или прыгнула под несущийся товарняк – и дело с концом. Но так жалко стало саму себя…