Посланник

В следующее мгновение Святослав перевел взгляд на Абдуллаева и тут же вспомнил про флешку. События, связанные с Леной и с тем, что рассказал майор, за какую-то секунду сами собой связались в стройную цепь последовательно вытекающих друг из друга явлений. Стало очевидным и то, что сказал майор о неизбежной гибели, если флешка к утру не будет найдена, и то, что в это дело замешена большая политика. Он в полной мере ощутил всю серьезность ситуации, которую еще минуту назад считал не более чем воспаленной криминальной фантазией своего друга. Ему тут же вспомнились слова майора о клинической смерти. Он понял, что Абдуллаев имел в виду. Связались воедино фантастические заключение майора о загробной жизни и те возможности его аппарата, о которых раньше он только предполагал, но всерьез не решался даже думать.

Тут произошло опять нечто поразительное. Лишь только он ощутил желание размышлять на эту тему, как ему вспомнилось сразу всё, что он когда-то слышал и о клинической смерти, и об исследованиях, связанных с паранормальными явлениями, все, прочитанное, увиденное по телевизору, рассказанное друзьями и друзьями друзей, вспомнились мифы и даже детские сказки, где хоть полусловом упоминалось о потустороннем мире. Вся эта информация стала существовать в его голове одновременно. Наверное, то же самое испытывает компьютер, которому поставили задачу обработать сразу сотни чисел и логических данных и который выполняет эту задачу меньше, чем за секунду. Всё, что Святослав знал о мистической стороне реальности, возникло в его сознании на уровне ощущений и стало так же близко для памяти, как его имя и фамилия, как ощущение собственного Я.

Святослав вдруг ясно понял, так же ясно, как самую обыденную и повседневную вещь, что материальный мир – это только одно из проявлений Всеобщего Мира. Он совершенно точно знал, что существование человека в нем – явление промежуточное, этап перехода из одного состояния в другое, так как жизнь во Вселенной вечна, что прямо следует из закона сохранения энергии. За сотую доли секунды Святослав проанализировал десятки телепередач, сказок, газетных статей, прочих совершенно разрозненных фактов и понял, что Лена, точнее ее сознание, в данный момент находится в одном из слоев окружающего мира. Этот мир не материальный, а состоит только из информации. Его сознание может встретиться с ней в этом слое, если освободится от материи и станет чистой энергией.

Он мгновенно просчитал все последствия этого перехода, четко спланировал необходимую последовательность действий и тут же перепаял в воображении некоторые микросхемы прибора. Он ясно понял, что его искусственная смерть – это единственный способ найти флешку и спасти жизни друзей. И так же ясно он ощутил реальность и даже какую-то повседневную простоту этой задачи.

Его размышления, а точнее это можно было бы назвать мгновенным озарением, были прерваны едва уловимым движением руки Бочкарёва. Этого еле заметного подрагивания пальцев коллеги Святославу хватило, чтобы понять: Бочкарёв докрутил ручку до отметки 3 миллтвольта и хочет спросить, крутить ли дальше. Святослав хотел уже было кивнуть, как вдруг почувствовал, что в его голове началось нечто похожее на ядерную реакцию. Размышления о параллельных мирах стали рождать другие размышления, которые, в свою очередь, плодили следующие. Из каждой мысли логически или ассоциативно вытекали десятки новых, и всё это одновременно существовало в голове, нарастая, как снежный ком. Святослав начал терять контроль над процессом. Он чувствовал, что думает обо всем сразу, но уже не по своей воле. Перед тем, как показать Бочкарёву, что надо убавлять напряжение, он достиг, казалось, пика своих умственных способностей. Он знал абсолютно точно, а точнее, догадывался, о чем сейчас думают и Бочкарёв, и майор. Где-то в его голове появилось осознание, казалось, всех тайн и загадок мироздания: происхождение египетских пирамид, секреты НЛО, судьба человечества на ближайшие сотни лет, вопросы происхождения жизни на Земле, понимание бесконечности Вселенной. На мгновение он увидел огромные волны, смывающие города, географическую карту с другими очертаниями континентов, каких-то больших людей и странных животных с необычайно длинными телами и головами рептилий, уходивших под землю. Все эти знания буквально за секунду пронеслись перед его мысленным взором, и тотчас исчезли, как только Бочкарёв начал вращение ручки прибора в обратную сторону.

«Только бы все это запомнить», – думал Святослав.

По мере возвращения к норме, мысленный вихрь исчез, но ясность сознания сохранялась еще несколько секунд. Когда Бочкарёв докрутил ручку до исходной отметки, у Святослава остались лишь воспоминания о знаниях, полученных во время сеанса. Но и их было вполне достаточно, чтобы понимать, что делать дальше.

– Ну что? – спросил Бочкарёв.

– Неси паяльник, – коротко ответил Святослав и, взяв отвертку, принялся раскручивать боковую панель прибора.

– Кто пойдет? – спросил Святослава майор, показав глазами наверх.

– Я. Лена ждет именно меня.

– Да, мне тоже так показалось.

Вошедший с паяльником Бочкарёв покачал головой.

– Как сказал один разведчик, чувствую себя болваном в старом польском преферансе. Кто-нибудь снизойдет до меня и объяснит, что происходит.

Святослав подключил паяльник и вынул из прибора одну из плат.

– Лена не умерла. Ее сознание сейчас находится в информационном поле, в котором живут, как ты знаешь, духи и те, кто ещё не…

– Конечно, знаю. Ты продолжай, не стесняйся! – возмутился Бочкарёв.

– По тем или иным причинам, они не утратили связь с телом и поэтому могут вступать в контакт с материальным миром, в отличие от тех, кто, как говорится, умер совсем и полностью стал просто информацией, – не обращая внимания на недовольство друга, продолжил Святослав.

– Из чего сие следует? – нетерпеливо перебил Бочкарёв. – Я тоже много раз слышал этот бред по телеку. Я понимаю, ты что-то узнал под воздействием аппарата. Но объясни, какие доказательства, почему для тебя это стало очевидно?

Святослав на секунду задумался.

– А хрен его знает… Когда сидел в кресле, ясно понимал. Как-то по совокупности всех знаний. Если одновременно вспомнить все по этой теме, то тогда это станет ясным.

– Обалденное объяснение! И что же ты собираешься делать?

Паяльник нагрелся. Святослав склонился над платой. Белый дымок потянулся к потолку.

– Если я сейчас сымитирую состояние клинической смерти, то окажусь на грани материального и информационного мира. Так я смогу вступить в контакт с сознанием Лены.

Через несколько минут Святослав отложил паяльник и вставил плату обратно в аппарат.

– Вот, – сказал он, прикручивая панель, – теперь аппарат сам, в автоматическом режиме, отключит большинство жизненных центров мозга, оставив только те, которые работают у человека в состоянии клинической смерти.

– И сколько ты будешь находиться в этом состоянии? – спросил Бочкарёв.

– Три минуты. Потом программа вернет меня обратно.

– Ты думаешь, тебе хватит трёх минут?

– Скорее всего, ТАМ нет времени… Или им можно управлять. Для более точного ответа мало информации.

– Послушай, – сказал Бочкарёв, – получается, что мы открыли свободный канал в потусторонний мир? Даже моих примитивных знаний достаточно, чтобы понимать, что потусторонний мир вряд ли будет доволен…

– Я сам этого боюсь, – ответил Святослав. – Следи за показаниями прибора. Если они начнут приближаться к нулю, значит, я умираю. Останови действие программы. Тогда функции мозга восстановятся до исходных автоматически.

– А если не восстановятся?

– Восстанавливай вручную.

Наступила пауза. В тишине запищали чьи-то часы.

– Полночь – сказал Святослав. Тринадцатое августа. Пятница. Символично…

– Может чайку? – предложил Абдуллаев.

Из холодильника достали замороженную пиццу, остатки салата «Свежесть» и кусок ветчины.

– Поешь перед дальней дорогой, – сказал Бочкарёв, положив пиццу в микроволновку.

– Салат «Свежесть»-то свежий? – спросил Святослав, нюхая смесь, залитую майонезом.

– Тебе не все равно? – ответил Абдуллаев. – По-моему, тебе уже без разницы…

– Ну, не хорони его раньше времени, – сказал Бочкарёв и достал пиццу из микроволновки. – Будем надеяться, поживет еще.

– Он может остаться идиотом, – сказал майор. – Если мозг отключится хотя бы на несколько секунд, обратно он может не включиться. Во всяком случае, весь.

– Хватит каркать, – прервал Святослав, доедая "Свежесть". – Интересные ощущения: есть тухлый салат и знать, что тебе это уже ничем не грозит!

Чай пили молча. В двенадцать часов ночи просроченная пицца казалась необыкновенно вкусной. Покончив с ней, Слава придвинул кресло вплотную к столику, на котором стоял прибор. Бочкарёв надел на его голову шапочку. Чувствовалось всеобщее напряжение, хотя никто старался этого не показывать. Святослав включил прибор и набрал на ноутбуке комбинацию клавиш. На мониторе появилось изображение мозга, раскрашенное разными цветами.

– Сейчас я запущу программу, – сказал Слава. – Постепенно отключится большинство отделов мозга и снизится активность тех областей, что останутся работать. Вы должны зафиксировать на мониторе момент, когда эти изменения прекратятся и показания стабилизируются. Вы должны запомнить значение каждой работающей области и следить, чтобы оно больше не менялось. Когда такое стабильное состояние наступит, оно будет означать мою смерть. Активность работающих областей может колебаться. Это нормально. Ваша задача – поймать момент, если показания прибора начнут стремительно падать. Это будет означать, что программа больше не может поддерживать мой мозг на грани жизни. Сразу нажимайте «Завершить» или отключайте ее любым другим способом. Потеряв сигнал от компьютера, аппарат сам вернет мозг в исходное состояние. Если вы пропустите этот момент, снижение активности одной области по цепочке повлечет отключение остальных. Полностью отключенный мозг будет воспринят аппаратом как мертвый и автоматического восстановления не наступит. Тогда вам придется нажимать вот эти кнопки и вручную восстанавливать работоспособность каждой из основных зон, – Святослав указал пальцем на колонку цифр на мониторе ноутбука. – Перепишите их сейчас. Это показатели основных вегетативных центров: дыхания, кровообращения и сердцебиения. Если восстановятся они, то запустятся и все остальные. В общем, шансов, что не получится, практически нет. Так что мне ваши приколы про идиота сами понимаете…

– Дай то бог, – ответил Бочкарёв. – Кстати, может, помолишься?

– Зачем, скоро лично пообщаюсь, – сказал Святослав и нажал «ОК».

Глава 9. Клиническая смерть

Святославу не давали покоя две мысли, возникшие в сознании одновременно. Прежде всего, его разбирало любопытство. Он соприкоснется с тем, о чем слагали легенды, о чем другие на протяжении веков только гадали, с грустью понимая, что никогда не узнают истины. И все это совершенно безопасно и безнаказанно. Но в уголке его мозга шевелилось сомнение: «а вдруг…» Вдруг его теория – бред и он просто убьет себя. Вот так просто, возьмет и прекратит свою жизнь. Еще сегодня утром у него были планы, мечты, он ходил по улицам, ездил на метро, разговаривал с девушками… Он вдруг понял, что вот сейчас безвозвратно может все это потерять.

Святослав почувствовал, что мысли начинают путаться. Но это не было похоже на привычное засыпание. Сознание как будто слабело, таяло. Сверху вниз, с головы к животу, теряясь где-то в районе паха, пробежала легкая волна расслабления. Через несколько секунд прошла еще одна. С каждым новым приступом Святослав контролировал происходящее все меньше и меньше. Ему стало страшно. «Зачем я все это затеял? Жил же спокойно, все у меня было, впереди отпуск, Новый Год…» Ему вдруг вспомнились и показались такими дорогими самые обычные вещи: деревья за окном, машины, светофоры, люди, идущие куда-то по своим делам. «Так вот, что на самом деле ценно, – понял он, погружаясь в забытие, – вот в чем смысл жизни. В самой жизни!» Новая волна расслабления была настолько сильной, что казалось, будто она последняя перед тем, как сознание отключится совсем. Внезапно в ответ на страх смерти в душе умирающего Славы пробудилось какое-то детское геройство: «Если уж умирать, то достойно. Хватит ныть, возьми себя в руки!» От этой мысленной установки тревога немного притупилась, и новый приступ расслабления показался слабее предыдущего. «Сосредоточься. У меня миссия. Я туда по делу», – пытался сконцентрироваться и одновременно ободрить себя Святослав. Он чувствовал, что его бравада постепенно вернула уверенность в себе и в своём замысле. Смелость в груди разлилась приятным теплом. «Умру как герой, не испытывая страха», – с наслаждением подумал Святослав, ожидая следующей волны. Но она не наступала. «Ого, вот что значит победить страх смерти, – решил он, – сразу стало так легко…» Приступы помутнения сознания прекратились совсем. «Неужели я своим сопротивлением сбил программу?» Он посмотрел на монитор ноутбука. Ему бросилось в глаза, что напротив большинства зон были нули. «Точно, программа слетела. Надо перепаивать, – подумал Святослав и заерзал в кресле. – Что же я не учел?»

– Все ты учел. Ничего не слетело, – раздался вдруг знакомый голос со стороны двери. Святослав обернулся. В кухню вошел Петрович, что-то высматривая на обеденном столе.

– Петрович, что потерял? – радостно спросил у него Святослав, – поллитру? Так мы ее сегодня на твои поминки распили!.. Стоп! Не понял!..

Святослав завертел головой и зачем-то посмотрел на свои руки. Потом он перевел взгляд на Бочкарёва и майора, которые спокойно наблюдали за колонками цифр на мониторе.

«Я вижу мертвецов! – пронеслось в голове у Святослава. – Или..»

Последняя догадка показалась нереальной. Святослав еще раз огляделся и прислушался к своим ощущениям. В восприятии окружающего мира ничего не изменилось. Следующую секунду он наблюдал, как Петрович прошел мимо него к окну, где стоял стеклянный медицинский шкаф.

«Там же спирт!» – догадался Святослав.

Он смотрел, как Петрович водит ладонями по стеклянной двери шкафа, за которой стояла бутылочка с медицинским спиртом, и беззвучно шевелит губами.

«Бедный, неужели он и после смерти будет мучиться. А я думал, это проходит».

– Бочкарёв! – позвал Святослав своего коллегу.

Бочкарёв продолжал смотреть в монитор. Святослав похлопал Бочкарёва по плечу.

– Бочкарё-ов!

Бочкерёв не отреагировал.

«Да что за ерунда», – подумал Святослав.

Он снял с головы шапочку и встал с кресла.

– Хватит пялиться! – толкнул он Бочкарёва в спину, – слетела программа, вы что, не видите.

Свитер на Бочкарёве был теплый и мягкий, но сам Бочкарёв оказался твёрдым и неподвижным, словно бронзовый памятник. Не придав этому значения, Святослав повернулся к креслу, чтобы взять шапочку и проверить соединения кабеля, и вдруг замер: он увидел себя, сидящего в кресле, совершенно бледного, с упавшей на грудь головой. В следующую секунду Слава наблюдал, как майор оглянулся, но не на него, а мимо, на того, кто сидел в кресле, и обратился к Бочкарёву:

– Чего-то он побледнел весь. Так и должно быть?

На это Бочкарёв легонько потрепал сидящего в кресле за плечо, а потом дотронулся до его щеки.

– Да нет, все нормально, теплый. Видимо, в глубокой коме. Следи за цифрами. Кажется, вот эти, которые слева, стабилизировались.

«Не может быть! – подумал Святослав. – Неужели получилось?! Хотя почему не может? Просто очень уж странно, судя по ощущениям, совсем ничего не изменилось.

Его мысли были прерваны Петровичем, который прошел между ним и ребятами.

– Петрович, я умер? – спросил Святослав уходящего в темноту мёртвого коллегу.

– Умер, умер, – ответил Петрович и вышел из кухни в лабораторию.

Святославу вдруг стало так тоскливо от того, что Петрович сейчас уйдет и оставит его одного.

– Петрович, остановись! – Святослав догнал старика. Петрович на секунду повернул голову, продолжая двигаться к выходу. Обогнув стол со своей фотографией, украшенной черной ленточкой, он подошел к закрытой двери и растворился в ней. Святослав последовал за ним, но дверь преградила ему путь. Машинально Святослав представил темный коридор, что был за ней, и вдруг оказался в этом самом коридоре.

Он успел увидеть, как Петрович не спеша подошёл к двери Центральной лаборатории и снова растворился в ней. Проследовав вслед за бывшим коллегой, Святослав опять окликнул старика:

– Ты не знаешь, где Лена?

Петрович повернул голову. Выражение его лица испугало Святослава. Петрович смотрел зло и строго, как будто упрекал в чем-то.

– Не знаю, – сердито ответил он. – Куда вы спрятали водку? – Голос Петровича тоже был странным, очень резким, звенящим.

Петрович отвернулся и стал шарить по углам.

– Водка в холодильнике, – ответил Святослав.

– И как я ее достану оттуда?! Не могли в стакан налить?

– На девять дней тебе нальют, – неожиданно для себя огрызнулся Святослав.

– На девять дней… – передразнил его Петрович. – На девять дней и тебе нальют, аспирант. – Он отвернулся и резкой, какой-то моложавой походкой пошел в направлении библиотеки. Это тоже неприятно удивило Святослава – Петрович всегда ходил неторопливо, степенно.

«Так, где мне искать Лену? – подумал Слава. – Я ведь здесь именно за этим. Я же не полностью умер».

Святослав вошёл в библиотеку. Петрович стоял, склонившись над недопитой бутылкой водки.

– Петрович, как мне найти Лену?

– Зачем надо было закручивать крышку?! – не поворачиваясь, раздраженно ответил старик. – А чего ее искать, если она в больнице.

«Точно, она же еще не утратила связь с телом! – догадался Слава. – Значит она, как и я, бродит по больничным коридорам».

– Да где угодно она может бродить. И ты можешь. Представь только и всё.

– Что представить?

– Что хочешь, любое место.

– Так значит, я могу представить Лену и оказаться рядом с ней?

– Не Лену, а место.

«Место… – Святослав понял, что не спросил у майора, в какой больнице лежит Лена. – И что же теперь делать? Рыскать по всему городу? Но ведь Лена легко может представить лабораторию. Она же должна вспомнить обо мне.

– Придет, придет, – проговорил Петрович, – уже слонялась здесь.

– Когда?!

– Утром еще.

– Ты что, мои мысли читаешь? – удивился Святослав.

– А что их читать. И так все ясно.

– Мне нужно срочно повидаться с Леной и вернуться обратно. Это очень важно…

Тут он замолчал. На лице Петровича в первый раз за все время заиграла улыбка. Но это была зловещая улыбка:

– Ты не вернешься обратно. Ты мертвый, – с наслаждением произнёс он.

– Ничего подобного, у меня же клиническая смерть, – теряя уверенность в своем замысле, проговорил Святослав.

Петрович не поворачиваясь, покачал головой в ответ.

– Не может быть! – не сдавался Святослав. – В любом случае, мне надо увидеться с Леной. До утра…

– Да придет она. Ей там одной скучно. Сказала, дочку проведает и придет.

– Послушай, – Святославу не давала покоя мысль о том, что эксперимент не удался, – Петрович, не уходи пока. Я посмотрю, что там с приборами и вернусь. Мне кажется, я знаю, где есть открытая бутылка водки.

Святослав врал про бутылку. Но ему жутко не хотелось оставаться одному в этом новом мире, и поэтому он любой ценой хотел удержать старика рядом.

Однако проверить работоспособность прибора ему тоже очень хотелось. Он мысленно представил ярко освещенное помещение столовой, и в ту же секунду оказался рядом со своими друзьями .

Он снова увидел себя, сидящего в кресле. Бочкарёв и майор тихо разговаривали, склонившись перед монитором.

– Что делать будем, если он.. того.. возьмёт и.. того…, – сказал Бочкарёв.

– Я тебя понял, – прервал его Абдуллаев. – А что, может?

– Не знаю… Мы так еще ни разу не делали.

– Ну, ясен пень! А приборы что говорят?

– Приборы говорят, что он всё…умер.

– Ни черта себе, – вытер пот со лба Абдуллаев. – Давай возвращать его срочно! Зачем он вообще туда полез?!

– Не знаю! – крикнул Бочкарёв. – Это вы с ним искрили мозгами! Меня не посветили в дела ваши небесные.

– Короче, куда нажимать?

Майор и Бочкарёв уперлись взглядами в прибор.

– Страшновато как-то вмешиваться, – промямлил Бочкарёв. – Пару минут ещё осталось. Давай ждать.

"Времени мало! – запаниковал Святослав. – Оно здесь медленнее, но идет…"

Он вернулся в Центральную лабораторию.

– Петрович, как мне встретиться с Леной? У меня очень мало времени..

– А ты не торопись… И его будет много.

– Как это?

– Не думай о времени. Его нет. Оно есть, пока ты о нем думаешь.

– Я не понимаю…

– Иди, тебя ждут.

– Куда? Лена ждёт?

– Никуда не денется твоя Лена. У тебя есть дела поважнее.

– Какие дела? Что мне делать?

– Что тут непонятного, – Петрович вдруг обернулся, и выражение его лица впервые перестало быть чужим, – ждут тебя, – и он улыбнулся. – В Сверчково.

Святослав очень удивился. При чем тут Сверчково. В этой деревне под Ярославлем у его родителей был домик и небольшой участок. Почти каждое лето в дни веселых школьных каникул Славу вместе с сестрой на неделю, а то и на месяц забирали из города в этот тихий деревенский рай дышать свежим воздухом и приобщаться к каторжному труду на огороде.

С тех пор как семь лет назад умер его отец, Слава приезжал в Сверчково только раз, забрать свои детские вещи. Но местные алкаши унесли из дома всё, что только можно было унести, даже печь разобрали на кирпичи. Славу тогда встретили лишь повалившийся на землю забор, провалившаяся крыша и сорняки высотой с человеческий рост. Святослав представил себе эту печальную, заросшую травой картину… и в то же мгновение оказался прямо перед родительским домом и именно в том месте, откуда смотрел на него в своём воображении. Каково же было его удивление, когда он увидел и дом, и лужайку и скамейку перед крыльцом такими же, какими они были в далёком детстве. Трава была коротко скошена, дом стоял крепко, дверь в сени была распахнута. Изумлённый Слава прислушался к ощущениям, пытаясь понять, не фантазия ли это. Но все было слишком реально. Пахло деревней, такой специфической смесью сена и навоза. Краски кругом были слишком яркие, как будто замутненные раньше глаза протёрли тряпкой, и теперь они видели всю полноту цветовой гаммы. Пространство было наполнено целым оркестром деревенских звуков: от кукареканья петухов и доносящегося издалека отборного женского мата, до мычания коровы и рокота мотоцикла. А еще Слава удивился тому, что в деревне был день, хотя ещё мгновение назад там, откуда он переместился силой своей мысли, была полночь.

«Может, в этом нет ничего удивительного, – подумал он, – ведь в моём воображении, когда я представил деревню, тоже был день".

Слава, сам не зная, почему, не решился войти открытую дверь. Он обошел дом и через огород направился к эллингу, в котором много лет стоял на реставрации старый ялик. Ухоженные грядки стройными рядами тянулись до соседского забора, молодые яблони, заслоняя аккуратный дровяник, трепетали листочками на почти неощутимом ветру. Зайдя за угол эллинга, Святослав замер. На свежеобтесанном бревне, лежащем поперек грядок, сидел его отец.

От счастья, смешанного с удивлением, Святослав не мог вымолвить ни слова. Он просто стоял и смотрел на безвозвратно, невосполнимо, навсегда умершего человека.

– Привет, Славка. Ну что, не хочешь присоединиться? – отец улыбнулся и указал на ялик.

Святослав подошел к отцу. Тот, как обычно, протянул ему руку. Святослав пожал ее, теплую, большую. Мысли в голове путались. Все было настолько реально, что Святослав впервые усомнился, а была ли настоящей та жизнь, с которой он добровольно расстался минуту назад. "Где я сейчас: в мире мёртвых? Или деревня реальна, а мир мёртвых существует параллельно с миром живых?" Не в силах осмыслить происходящее, Святослав заговорил с отцом.

– Так ты здесь живешь?

– Пока здесь.

– Что значит «пока»?

– Ну, пока не спущу на воду, – отец показал рукой на ялик, – дойду по Волге до Каспия.

Святослав кивнул. Он помнил, что отец мечтал об этом всю жизнь.

– Так ты же уже давно… умер. Почему же еще строишь? Столько лет прошло.

– Так это там «столько», – отец неопределенно махнул рукой куда-то вдаль.

– Да, я заметил, что тут нет времени, – ответит Святослав, машинально показав на руку, где обычно носят часы.

– Здесь есть время, но для всех оно свое.

– Как это?

Отец опять махнул рукой.

– Окажешься здесь – поймешь.

– А я разве еще не здесь? – удивился Святослав.

– Нет. Тебе еще рано.

Услышав это, Святославу стало легче. В его голове постоянно вертелось сомнение, сможет ли он вернуться обратно. Слова Петровича не давали ему в полной мере наслаждаться происходящим. Теперь появилась маленькая надежда. Но Святослав вдруг поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется назад. «Именно здесь и надо жить! Тут так легко, свободно…» Святослав действительно чувствовал необыкновенную легкость и ясность мыслей.