Секрет виллы «Серена»

скачать книгу бесплатно

– Ничего не могу поделать, – просто ответила Сиена.

Поэтому когда Джанни крикнул ей, что она bambola[57 - Красотка, куколка (итал.).], она просто взмахнула волосами и продолжила путь. Она была так довольна своей крутостью, что прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что «веспа» Джанкарло преградила ей путь. Он просто сидел и широко улыбался, слишком смуглый даже для итальянца, с черными бровями и бездонными глазами; просто улыбался ей, словно, как она думала после их знакомства, уже знал о ней все, что можно было знать.

– Permesso[58 - Позволь (пройти) (итал.).], – чопорно сказала Сиена.

Джанни просто сидел, широко улыбаясь, и, несмотря на то что она легко могла пройти мимо, она не стала этого делать. Тогда он вытянул руку и произнес безупречным голосом принца Чарльза:

– Очень рад познакомиться.

Потом она узнала, что Джанкарло знал всего несколько стандартных английских фраз, которые произносил голосом с диска Би-би-си; но в тот момент показалось чудом услышать идеальный английский из уст этого очень смуглого улыбчивого незнакомца.

– Как ты узнал, что я англичанка? – спросила она, когда десять минут спустя они сидели на пьяцце и пили лимонад. Джанкарло пожал плечами:

– Все знают. Англичане переехали на виллу «Серена». Двое родителей, трое детей, одна bambola. Все знают.

Сиена вздыхает, устраиваясь поудобнее на гальке. Было так опьяняюще приятно слышать от Джанкарло, что в этом городе она была самой важной из ее семьи. Здесь по-другому. Она смотрит, как Пэрис и Гарри отбирают камни с предельной концентрацией. Она знает, Петра в восторге от Пэрис из-за того, что та проявляет интерес к Гарри. Она смотрит, как Джейк подбадривает Чарли перепрыгивать через волны. Сиена по-своему любит Чарли, просто они с Пэрис не одобряют то, как Эмили балует его, и, чтобы выразить свое неодобрение, обычно дружно его игнорируют. Сейчас она удивлена тем, что завидует Джейку и Петре, которая присоединилась к мальчикам в волнах и совсем не беспокоится, что намочит одежду.

Сиена лежит на необычайно удобных, как дорогое массажное кресло, камнях и слушает восторженные крики Джейка и Чарли, когда ледяные волны разбиваются об их ноги. Позади нее завораживающе печально дребезжит карусель. Она на ней уже каталась, делая вид, что только ради Чарли, но на самом деле – наслаждаясь ощущением полета над толпой на своей улыбающейся лошади по имени Джози (если верить ее повязке на голове) и слушая эту душераздирающую веселую мелодию. Она садится. Компания мальчиков подначивает друг друга спрыгнуть с пирса. Один прыгает, разведя руки и ноги в воздухе, и падает с плеском, взметнув фонтан брызг, которые почти долетают до его ухмыляющихся товарищей, держащихся за ржавые балки наверху. Прибегает спасатель. Мальчики спускаются.

Сиена оглядывается на набережную с ее зонтиками и магазинами, торгующими украшениями из ракушек и прибитых к берегу коряг. Мужчина на одноколесном велосипеде прокладывает себе путь сквозь толпу. Неподалеку проходит чей-то девичник: все девочки в кроличьих ушках, хихикают и, держась за руки, хромают по камням на шпильках. «Европейцы, – говорят люди. – Прямо как в Италии». Но нет, это совсем не так. Сиена снова ложится и мечтает выйти замуж за Джанкарло.

Петра сидит у самого моря и смотрит, как мальчики прыгают в волнах. Каждая седьмая волна накатывает с огромной силой, но на самом деле врасплох их застают именно маленькие и ловкие. Водоворот сбоку, внезапный всплеск пены. Мальчики радостно смеются, хотя Чарли выглядит немного нервным. Джейк смело смотрит на море – настоящий брайтонский мальчик, – но Чарли привык к спокойному Средиземному, без волн. «Он избалованный, – думает Петра, погружая пальцы ног в мокрую гальку у кромки воды, яркую, как маленькие драгоценные камни. – Эмили этого не видит, но она совершенно его душит. А еще он плакса; любому ясно, что Гарри не хочет больше делать ему больно».

Петра беспокоится об Эмили. Она такая наивная, так легко поддается влиянию. Петра помнит, как в старые времена, когда Эмили только встретила Майкла, все, что он говорил и делал, было для нее идеальным. Буквально за ночь из тихой англичанки из Суррея Эмили превратилась в яростную италофилку, рассказывающую о том, как итальянец изобрел телефон еще до того, как Александр Грэхэм Бэлл только задумался об этом, и называющую людей simpatico[59 - Симпатичный (итал.).]. Петре нравился Майкл, хотя она помнит, как ее слегка бросало в дрожь от его глаз. Они были красивыми, но странно пустыми, как у фарфоровой куклы. Но Эмили обожала его. Майкл и его семья стали центром ее жизни. Петра помнит бесчисленные истории о Джине: ее потрясающей еде, ее красивой одежде, ее доброте, ее щедрости. Все это привело к тому, что Петре захотелось пойти в этот мерзкий переоцененный ресторан Джины и плюнуть в еду.

Но потом Майкл и Эмили разошлись, и Петре пришлось собирать осколки. Именно так оно и было: жизнь Эмили разлетелась на тысячу крошечных кусочков, и именно Петра, надрываясь в поте лица, пыталась сложить их в какую-то цельную форму. Все эти бесконечные ночные разговоры, в которых Эмили обязательно умудрялась убедить себя, что она сама виновата («Я была слишком навязчивой»), и все те разы, когда Эмили просто падала, всхлипывая: «Но я люблю его!» Даже в разгар их новой, захватывающей жизни в Брайтоне тень Майкла заставляла Эмили горько рыдать, если другой мужчина приглашал ее на свидание, потому что он никогда не был и никогда бы не смог стать Майклом. «Забудь его! – говорила Петра. – Его нет. Забудь его». И Эмили смотрела на нее со слезами на глазах, неизменно, безумно преданная. «Я просто не могу», – говорила она.

Потом Эмили встретила Пола – и все изменилось. Пол был новым, он был другим, абсолютно уверенным в себе. Поначалу Петра совсем его не одобряла: она считала Пола капиталистической свиньей и слишком старым для Эмили. Потом они познакомились, и она сразу поняла, в чем его очарование. Пол был капиталистической свиньей, но при этом весьма обаятельной, готовой всегда тебя выслушать и похохотать над твоими шутками. Она все еще думала, что Эмили сошла с ума, решив выйти за него замуж, но она понимала. Конечно, понимала. Они жили в мире уродливых коек, косматых и бородатых студентов-социологов, грязного постельного белья и кислого молока на завтрак. Пол был красив, богат и пах лучше любого человека, которого Петра когда-либо встречала. Конечно, она понимала.

Петра еще больше забеспокоилась, когда после свадьбы Эмили и Пол уехали в Лондон и Эмили почти сразу же забеременела. Но к тому времени Петра встретила Эда, лектора из университета. Эд был женат, и они годами сражались, ссорясь и примиряясь, пока Эд наконец не оставил свою жену и не съехался с Петрой. Именно в это время Эмили появилась на пороге Петры с двумя девочками в придачу и объявила, что ушла от Пола. Петра виновато вспоминает, как ее первой реакцией было раздражение, что, наконец заполучив Эда, она должна делить его (и свою квартиру) с тремя другими людьми. Но потом приехал Пол, само обаяние и раскаяние, и Эмили снова исчезла. Следующей новостью, которую узнала Петра, было их намерение уехать жить в Италию.

«Вернулась бы она к нему, если бы я была более гостеприимной?» – задавалась вопросом Петра. Сейчас ей хотелось бы, чтобы она тогда села и поговорила с Эмили, спросила, что та действительно думает о своем браке, спросила, любит ли она Пола до сих пор. Но она была так рада, что ее оставили наедине с Эдом, что лишь сказала: «Ты уверена?», прежде чем отправить подругу с Полом в закат. «Но даже если бы я это спросила, – рассуждает она, пробираясь по сверкающей гальке, – послушала бы меня Эмили?» Люди никогда не прислушиваются к советам – это первая вещь, которую она узнала, когда стала учительницей. И если бы Эмили не вернулась к Полу, у нее никогда бы не было Италии. Или Чарли. Поэтому, может, так все и должно было случиться. Петра морщится. Она не верит в судьбу. Как она может, когда с Гарри случилось то, что случилось?

Петра встает и машет мальчикам.

– Пойдем, мам! – кричит Джейк.

Сердце Петры сжимается оттого, что она видит, как счастлив Джейк провести немного времени без Гарри, от перспективы получить хотя бы несколько минут ее внимания. В голове быстро и горько мелькает мысль об Эде, который видится с сыновьями всего пару раз в год, а потом винит Петру в «трудностях» Гарри. «Ты превращаешь его в маменькиного сынка», – однажды сказал Эд, политкорректный преподаватель социологии. Эд, мама которого до сих пор вяжет ему носки на Рождество и ни разу не произнесла имя Петры правильно. «Мужчины – это сплошное расстройство», – думает она. Если бы для того, чтобы стать лесбиянкой, было достаточно надеть мартенсы[60 - Dr. Martens (англ.) – культовая обувная серия британской компании AirWair Intl. Ltd.], она бы тут же это сделала.

– Пойдем, мам! – снова кричит Джейк. Петра усмехается и шагает в сверкающее море.

У офиса Дермота Эмили достает телефон и набирает номер, который дал ей Пол в последнюю их встречу. «Странно, что у него новый номер. Ноль два ноль семь – где-то в центре Лондона. Где-то, где очень дорого», – злобно думает она. Она уверена, что даже банкротство не заставит Пола отказаться от привычных удобств. Идет звонок, а затем телефон переключается на автоответчик: «Пол и Фиона сейчас недоступны…» Она задумчиво нажимает «Удалить».

Чарли с Джейком копают ров. Очень важно сделать все правильно, потому что потом море наполнит его до самых-самых-самых краев. Во всяком случае, так говорит Джейк. Прямо у кромки воды есть песок, хотя вокруг повсюду каменистая, жесткая, скользкая галька. Чарли нравится, как море делает маленькие реки на влажном песке. Как будто он гигант, который создает гигантские рвы. Если бы он бросил большой камень, он бы раздавил всех маленьких людей, но он этого не будет делать, конечно. Он не злодей, как Гарри. Гарри прямо как Груффало[61 - Гру?ффало (или Гра?ффало) – персонаж английской детской литературы, большой и страшный лесной зверь, придуманный писательницей Джулией Дональдсон.], только хуже, потому что тебе никогда его не обмануть, даже если ты очень, очень умная мышка. Он никогда даже не смотрит на тебя, так что его ни за что не обманешь. Все знают, что нужно посмотреть на кого-то, чтоб тебя обманули.

Чарли глубже зарывается в камни. Под ними вода. Он собирает маленькие блестящие камешки руками. Они пахнут солью, как чипсы. Он любит чипсы. Он попросит мамочку купить ему огромную пачку чипсов; только мамочки здесь нет, лишь эта женщина Петра. Папочка купил бы ему чипсов. Папочка любит бургеры и чипсы и всю чудесную еду, которую, по словам мамочки, очень вредно есть. Почему папочки здесь нет? Он спросил вчера у Сиены, но она просто сказала «Скоро увидитесь» таким голосом, которым обычно прощаются. Он вообще попрощался с папочкой в прошлый раз? Поцеловал и обнял? Он не помнит. Слеза падает на песок, и он смотрит, как она исчезает.

– Молодец, Чарли! – кричит Джейк. Чарли снова начинает копать. Его слезы на вкус соленые, как море. Он хотел бы, чтобы Джейк был его братом. Очень-очень. Звездочка яркая… Не помнит, как дальше. Он продолжает копать, прямо до центра земли.

Пэрис ни о чем не думает, выстраивая камешки по размеру. Как у ребенка, у нее в голове только то, чем заняты руки. Ей всегда нравилось расставлять вещи по местам. В своем дневнике она бережно хранит списки любимых книг, фильмов и музыки, обновляя их раз в несколько месяцев. Она хранит книги и диски в алфавитном порядке и приходит в ярость, когда Сиена берет что-то без спроса. Гарри для нее – отличный напарник. Он тоже расставляет и собирает без слов. Иногда она протягивает ему камень, и он внимательно, оценивающе его изучает. В его коллекцию допускаются только идеально круглые экземпляры. Пэрис это уважает. Она напевает себе под нос, пока сортирует свои камешки.

Быстрым шагом Эмили идет по Оксфорд-стрит, лавируя меж студентов, которые предлагают ей листовки с рекламой языковых курсов, и американских сайентологов, желающих оценить ее характер. Будто во сне она проходит по маленьким переулкам с тайными зелеными скверами, так напоминающими ей об университете. Туристы с неоновыми рюкзаками стоят на углах улиц, и она проходит компанию кришнаитов в оранжевых мантиях, которые распевают без особого энтузиазма. Эмили, как сомнамбула, пробирается по лабиринту улиц, пока не находит то, что искала, – витиеватую вывеску из золота и красного дерева с надписью: «Витторио».

На пляже все обедают. Петра взяла с собой самую разную еду: оливки, жареную курицу, салат в маленьких пластиковых контейнерах, но Гарри ест только сэндвичи с пастой Marmite, нарезанные треугольниками. Пэрис этим восхищается, ей тоже нравится Marmite, только тонким слоем и без ужасного жирного масла. Она откидывается назад, наслаждаясь отсутствием голоса, который повторяет: «Пэрис, ты ничего не съела! Как насчет крошечного кусочка этого… только попробуй чуть-чуть это… всего несколько глотков этого…» Она ненавидит все слова, связанные с едой: попробуй, прожуй, проглоти, откуси… Откуси! Это вообще похоже на слово «усы» с каким-то странным акцентом. Абсолютно непривлекательная вещь. Пэрис усмехается и, сама того не замечая, съедает оливку.

Эмили стоит у «Витторио», смотрит в меню с его тонким, паутинным шрифтом и изогнутыми золотыми краями. Linguine con vongole, costolette alla Milanese, scaloppini al marsala, bistecchine alla pizzaiola