скачать книгу бесплатно
Сиена и Пэрис переглядываются. Чарли только что отправили в кровать на несколько часов позже, чем положено, – гораздо позднее, чем их обычно укладывали спать.
Но Эмили все еще думает о священнике.
– Он довольно забавно выглядит, этот маленький человечек, – говорит она. – Но что-то в нем не так. Эти его темные глаза. Как будто он может заглянуть прямо в душу.
– Он пытался убедить тебя ходить в церковь? – спрашивает Сиена.
– Не то чтобы убедить. Кажется, его больше беспокоило, что мы не ходим в город по вечерам.
– Я хожу.
– Да, я знаю. И он тоже. Он хочет, чтобы мы пошли на Феррагосто. И чтобы я помогла с готовкой.
Сиена с Пэрис грубо смеются. Семья Эмили не всегда ценит ее эксперименты с провинциальной итальянской кухней. Сегодня они едят пиццу из КООПа. Эмили вызывающе жует их собственный салат с листьями, погрызенными гусеницами.
– Я иду на Феррагосто, – говорит Сиена. – Группа Джанни будет выступать.
Вдобавок к другим недостаткам Джанкарло – барабанщик в громкой и совершенно бесталанной рок-группе. Эмили стонет.
– Почему бы не послушать милую традиционную итальянскую музыку? – спрашивает она. Сиена вздыхает.
– Потому что она скучная и грустная, мам. – Она встает и с хлопком закрывает мобильник. – Я пойду смотреть телевизор.
– Я тоже, – тут же говорит Пэрис.
– Ты не доела пиццу, – замечает Эмили.
– В ней какие-то кусочки.
– Это травы.
Когда девочки уходят, Эмили доедает пиццу Пэрис. Ей и правда пора перестать есть так много. «И пить тоже», – думает она, наливая еще один бокал красного. Такими темпами она скоро будет такой же огромной, как этот дом, когда увидит Пола в субботу. Она должна впечатлить его своей стройной фигурой и полным отказом винить кого-либо за проблемы в их браке. Она будет понимающей, мудрой и немного сексуальной. Она еще раз откусывает пиццу.
Когда они с Полом начали встречаться, он водил ее в лучшие рестораны, но она всегда была слишком взволнована, чтобы есть. Такой она была в те дни: напряженной, вечно на нервах, всегда с узлом в животе, словно ее укачало. Она так усердно работала в газете, что обычно не успевала пообедать. Сидя за рабочим столом, она выпивала колу, закусывая странной едой вроде оливок или зеленых перцев из бумажных пакетов. И она курила не меньше двадцати сигарет в день. Бросила, только когда забеременела Сиеной.
Она встретила Пола в Брайтоне. Эмили переехала туда после расставания с Майклом – отчасти из-за того, что Петра, ее университетская подруга, жила там, а еще потому, что ей всегда нравилось это место. В студенчестве они иногда после вечеринки ездили в древней машине Петры к морю встречать рассвет: брали в ночном кафе чай, сидели с ним на пляже и смотрели, как встает солнце. Брайтон казался оптимистичным, полным потрепанного очарования и нахальной уверенности. После стресса от расставания с мужчиной, с которым, она думала, ей суждено провести жизнь, немного оптимизма было как раз тем, что нужно.
Эмили и Петра снимали обветшалую квартиру на набережной; под их мансардными окнами летали чайки, а шум моря усыплял по ночам. Даже сейчас Эмили иногда убаюкивает себя, представляя то мягкое шипение волн, разбивающихся о камни. Если бы кто-то мог его запатентовать, то заработал бы целое состояние. Она нашла работу в местной газете, завела новых друзей, ходила на вечеринки, на барбекю на пляже. Это было странное, чудесное, ужасное время. Эмили все еще плакала всякий раз, когда видела имя «Майкл», но еще она была той девушкой, что танцевала на пляже в одном белье и плавала в море без купальника. Она была той девушкой, которая усердно трудилась, чтобы стать репортером, и которая иногда появлялась на работе в той же одежде, что и вчера. Она была той девушкой, которая получила пять валентинок и присоединилась к партии лейбористов и которая все еще мечтала, как одержимая, стать миссис Бартницки.
Пол и Эмили познакомились, когда ее отправили взять у него интервью для газеты. Пол был местным бизнесменом с довольно сомнительной репутацией. Его последняя афера заключалась в том, что он купил несколько зданий 1930-х годов, сдал их в аренду студентам и оставил тихонько гнить в море. Его план раскрылся, когда одна из квартир почти дотла сгорела во время несчастного случая, причиной которого стал бракованный газовый бойлер. Семьи студентов угрожали подать в суд.
Эмили приехала на интервью с опозданием, ужасно нервная. По пути с остановки у нее отвалился каблук, и ей пришлось хромать. Жуткий штормовой ветер на берегу сбил ее волосы в колтуны, к тому же она так устала от трех вечеринок подряд… Пол жил в большом, но довольно мрачном доме в Хоуве, и, когда Эмили позвонила в домофон, она думала, что ее не впустят из-за непрезентабельного вида. Она еще не знала, что Полу нравились женщины с растрепанными волосами и к тому же молодые.
Он был само очарование. Пол починил ее каблук каким-то суперклеем, и вид его, сосредоточенно склонившегося над потертой коричневой кожей, наполнил ее необъяснимой нежностью. Он угостил ее кофе и круассанами. Потом они гуляли по набережной и кормили крошками птиц. Пол пригласил ее на обед, сводил куда-то на ужин и между делом затащил в постель.
Секс с Полом был открытием. После Майкла Эмили думала, что никогда не сможет заниматься любовью с другим мужчиной. Конечно, она занималась, с разной степенью успеха, но после всегда чувствовала, сильнее, чем когда-либо, что никогда не будет счастлива в постели хоть с кем-то кроме Майкла. Но Пол был… что ж, по-другому не скажешь: Пол был лучше Майкла. Она не всегда испытывала оргазмы с Майклом, а с Полом они случались с той же быстротой и надежностью, которых он требовал от всех сфер своей жизни. Впоследствии она задавалась вопросом, были ли у нее оргазмы именно потому, что она не любила Пола так сильно, как любила Майкла.
Но она действительно любила его. Пол всегда находился в центре внимания, заставляя весь мир крутиться вокруг него: чайки слетались к нему по первому зову, официанты вскакивали при звуке его голоса; он мог превратить скучный вечер в головокружительный калейдоскоп возможностей. Пол взял ее во Францию – они вылетели из аэропорта Шорхэм на самолете друга; он показывал ей элегантные отели, брал на картинг, выиграл для нее пушистую игрушку на брайтонском пирсе.
Когда Пол предложил Эмили выйти за него, она не колебалась.
– Ты уверена? – спросила ее Петра перед самым загсом.
– О да, – сказала Эмили мечтательно. Конечно, она была уверена. В этом был весь Пол: он думал, что она должна выйти за него, и она вышла.
Эмили допивает вино большим глотком. Затем она расчищает стол и загружает посудомойку (даже в провинциальных итальянских домах есть посудомойки). Судя по звукам из гостиной, Сиена и Пэрис смотрят «Папашину армию». Вилла «Серена» находится слишком далеко для спутникового или кабельного телевидения, поэтому вся надежда только на диски из Англии; и, что весьма странно, больше всего им нравятся старые: «Папашина армия», «Удачливые парни», «Отель “Фолти Тауэрс”», «Спасибо за покупку». О, этот успокаивающий звук студийного смеха, нелепые повороты сюжета, вечный идиотизм Пайка и самомнение Мэйнверинга[33 - Рядовой Фрэнк Пайк и капитан Джордж Мэйнверинг – персонажи британского ситкома «Папашина армия» (англ. Dad’s Army).]. Эмили сочувственно улыбается, выбрасывая черствый хлеб через заднюю дверь. Ей кажется, она отдала бы все на свете за то, чтобы увидеть чайку, которая со знакомым хриплым криком жадности набрасывается на крошки.
Эмили идет проверить Чарли, который мирно спит. Запах базилика все еще стоит в воздухе. Эмили думает о священнике. Почему он пришел навестить их через столько времени? Ведь они живут в этом доме уже почти два года. Он слышал сплетни о том, что Пол бросил ее? Она уверена, что Олимпия растрезвонит об этом всему миру. Неприязнь уборщицы достигла в последнее время новых высот. Олимпии нравился Пол; он нахваливал ее и называл signorina. Может, Олимпия рассказала дону Анджело, что Эмили – злобная разрушительница брака? Или он пришел посмотреть, как выглядит краснолицая женщина? (Она и правда была вся красная после копания в саду.) Действительно ли он хотел соблазнить ее выйти из одинокой виллы на теплую пьяццу? Или ему просто нужна была пара лишних рук, чтобы готовить поркетту?
Она спускается вниз, но вместо того чтобы присоединиться к дочерям в гостиной, выходит на террасу и вдыхает ночной воздух. И думает о том, как Майкл впервые взял ее в «Витторио», – о моменте, когда она навсегда влюбилась в Италию.
Глава 5
Мысли из Тосканы
Эмили Робертсон
Ходить по ресторанам в Италии – занятие поучительное. В тосканских ресторанах кухня всегда расположена у входа, так что вам придется пройти через нее, прежде чем сесть за столик. Ее чистота и сверкающий блеск вполне способны вызвать у вас приступ чувства неполноценности. Пиццы скользят в большие каменные печи и обратно, пасту готовят до идеальной консистенции (аль денте, что значит «на зубок»[34 - Состояние макарон, когда до готовности остается несколько минут. Продукт уже не жесткий, но достаточно твердый, а при раскусывании его ощущается щелчок или хруст.]), приправы брошены, масло шипит, мясо заворачивается и закрепляется листьями шалфея. Все делается на максимальной скорости, но при этом никто не спешит.
Затем, когда ты подходишь к столику, тебя встречают как любимого родственника. Открывают вино, брускетта появляется перед тобой, словно ты блудный сын во плоти. А как приветствуют детей! После Англии, страны, где выйти в люди в компании кого-то ниже метра – это почти оскорбление, итальянское отношение к детям – просто бальзам с небес. Высокий стул? Без проблем. Паста без соуса? С удовольствием. Хочет порисовать на скатерти? На здоровье. И как насчет специальных антипасто от шефа, чтобы соблазнить маленького bimba[35 - Малыш (итал.).]?
– Когда ты встречаешься со своим бывшим мужем? – спрашивает Петра.
– Он не бывший.
– Пока что, – сухо отвечает Петра.
– В субботу. Он говорит, что придет все обсудить.
– Что ж, главное – не сдавайся слишком легко.
– Что ты имеешь в виду? – уязвленно спрашивает Эмили.
– Я тебя знаю, Эм. Ты обязательно впадешь в одно из своих «как скажешь» состояний. Пол бросил тебя, помни. С него объяснения. Не позволяй ему вернуться с танцами обратно, как в прошлый раз.
– Ты думаешь, он хочет вернуться?
– Господи, я не знаю. Ты хочешь, чтоб он вернулся?
– Да. Нет. Я не знаю.
– Ну, как я уже сказала, не давай ему командовать. Я знаю, какой он. Никогда не забуду, как он выселял всех жильцов, чтобы продать их квартиры застройщикам торгового центра.
– Он безжалостный. Раньше мне это казалось привлекательным.
– Упаси господи.
В трубке что-то гудит, когда Петра на секунду замолкает. Эмили слышит глубокий вдох.
– Ты куришь? – спрашивает она.
– Всего одну или две в день. После еды.
– Сейчас десять вечера.
– Я поздно ела.
– Из-за чего начала? – спрашивает Эмили.
– Ну не знаю. Беспокоюсь о детях, о работе, о деньгах…
– Разве Эд не помогает?
– Я даже не знаю, где он. Последнее, что от него получала, – это открытка на день рождения Джейка. На два месяца позже.
Еще одна затяжка. Потом Петра внезапно говорит:
– У меня есть фото Майкла.
Эмили вдруг понимает, что затаила дыхание, словно ожидала этого; как будто каким-то образом все события прошлой недели вели именно к нему. К Майклу. Ее первой любви.
– Фото? – шепчет она.
– Да. Оно было в газете. Что-то про суперкрутую операцию на мозге, которую он проводил. Хочешь, отправлю тебе статью?
Сердце Эмили бьется так, что она удивляется, как Петра в своем Брайтоне его не слышит.
– Да, – говорит она. – Да, пожалуйста.
Эмили встретила Майкла в Лондоне, в университете. Она изучала английский в Университетском колледже Лондона, а он был студентом-медиком. Стоял летний вечер, и она играла в невероятно напыщенной постановке «Бури» на Гордон-сквер – одной из тех потаенных маленьких лондонских площадей, окруженных высокими зданиями университета. Когда она закрывает глаза, то все еще чувствует запах пыльных платанов и мягкий гул лондонских дорог. И видит тот самый металлический отблеск светлых волос Майкла, когда он повернулся к ней и сказал:
– Ты участвуешь в этом дерьме?
Учитывая, что в тот момент на ней было неудач-ное платье елизаветинской эпохи и она предлагала ему символическую чашу с водой, чтобы «очиститься», вопрос был явно излишним. Но как хорошо она помнит свое жалкое стремление отречься от этой постановки.
– Вроде того, – сказала она, стоя на одной ноге под тяжелыми юбками. Роль Миранды, за которую жестоко боролись десять с лишним более уверенных и симпатичных девчонок, внезапно стала незначительной, даже постыдной. – «О дивный новый мир, в котором есть такие люди».
После выступления (режиссер не разрешил им выходить на поклон, заявив, что это «разрушит чары пьесы») Эмили снова увидела Майкла. Публика расходилась, кидая бычки в очищающую чашу, но Майкл все еще был там – сидел один во втором ряду, с той самой улыбкой, которая стала ей такой близкой: наполовину ироничной, наполовину очаровательной.
– Поздравляю, – сказал он торжественно.
– Я была ужасна.
– Ты была чудесна. Фердинанд был ужасен.
– Он никак не мог запомнить слова.
– Нет, но мог бы интересоваться Ариэлем больше, чем тобой.
Ариэля играл («вопреки канону», объяснил режиссер) крепкий игрок в регби из Солфорда. Майкл был прав в отношении наклонностей Фердинанда.
Эмили помнит, как стояла в тенистом саду, чувствуя последние лучи солнца на лице и слушая, как голоса последних зрителей отдаляются и отдаляются, пока не превращаются в еле слышный припев для основного действия. Она помнит, как стояла там в своем дурацком парчовом платье (где Миранда нашла такое?) и чувствовала себя нелепо, головокружительно счастливой. Она ничего не сказала, потому что знала, что Майкл вот-вот полностью захватит ее жизнь. Это было потрясающе успокаивающее чувство.
Майкл встал и, наклонясь к ней, нежно убрал прядь волос с ее лба.
– Можно? – вежливо спросил он.
Что бы случилось, думает Эмили, если бы она сказала «нет»? Скажи она «нет», у нее бы был бойфренд весом в сто килограммов, который ждал бы ее в Холлсе? Или она дала бы обет добрачного целомудрия? Или с криком побежала бы обратно на вечеринку после спектакля, чтобы послушать, как режиссер читает вслух свои экспериментальные поэмы? Но конечно, она ничего этого не сделала.
Когда Пол в субботу приезжает на виллу «Серена», то поначалу выглядит напряженным. Пока он, аккуратно одетый в рубашку поло и чиносы (Пол – один из тех мужчин, которые чувствуют себя по-настоящему удобно только в костюме), идет в дом, то выглядит как и любой другой мужчина средних лет: седеющие волосы, держит талию в форме, не упуская возможности показать ее в любом фитнес-клубе, на любом вокзале, стоя в очереди у любой стойки отправления. Как он мог сделать ее такой несчастной? Но потом он улыбается давно знакомой, белозубой коварной улыбкой Пола, и ее сердце сжимается. Она знает его, знает так хорошо; знает, что у него аллергия на мед; что книга «Дети железной дороги»[36 - «Дети железной дороги» (англ. The Railway Children) – детский роман английской писательницы Эдит Несбит (1858–1924).] доводит его до слез; что он думает, будто Луиджи Рива[37 - Луиджи Рива (итал. Luigi Riva, род. в 1944 г.) – итальянский футболист, нападающий, лучший бомбардир за всю историю клуба «Кальяри».] играл в футбол лучше, чем Пеле[38 - Пеле (порт. – браз. Edson Arantes do Nascimento, род. в 1940 г.) – легендарный футболист, трехкратный чемпион мира, как игрок.]. Как он может от нее уйти? Это, должно быть, какая-то ошибка, должно быть, ошибка.
Пол приближается к входной двери, наступая по пути на шишки. Гости на виллу «Серена» обычно проходят через кухню, которая ближе к подъездной дорожке, но этот визит почему-то должен быть абсолютно официальным – включая парадную дверь. Эмили стоит в коридоре в белом свободном платье. Она уложила волосы и потратила целый час на лицо. Даже ногти на ногах накрасила (хотя и забыла надеть обувь).
– Здравствуй, Пол.
– Эмили. – Он идет поцеловать ее, но, очевидно, передумывает. Ставит чемодан на каменный пол.
– Ты останешься? – спрашивает Эмили, глядя на чемодан, смутно понимая, что это звучит двусмысленно.
– Он пустой, – говорит Пол. Он чувствует себя некомфортно и напряжен. Почему Эмили в этом дурацком белом платье и почему, черт возьми, без обуви?
– Где дети? – интересуется он после паузы.
– Ушли на ферму. Они вернутся через минуту.
– Хорошо, – говорит он серьезно. – Я скучал по ним.
Эмили молчит. Будь она проклята, если скажет, что они тоже скучали.
Они идут в гостиную. Обычно они сидят в кухне, удобной и уютной, с вымытым деревянным столом и мягкими стульями, но Эмили кажется, что прямо сейчас ей нужно чувство дискомфорта. Она сидит на одном диване, Пол на другом, и их разделяет чудовищный камин. В коридоре тикают гигантские напольные часы.
– Ну, – беспомощно спрашивает Эмили, – о чем ты хотел поговорить?
Пол включает разумный тон.
– Эмили, ты знаешь, о чем мы должны поговорить.
– Нет, не знаю. О чем?
– Не нужно усложнять это еще больше.
– А почему, черт возьми, не нужно?
Следует долгая тишина. С улицы доносится стрекот сверчков. Пчелы громко жужжат, пролетая через заросший травой сад. Часы тяжело тикают.
– Эмили, – наконец произносит Пол, – ты знаешь, что наш брак уже давно изжил себя.
– Нет, не знаю, – сразу же отвечает Эмили.
