скачать книгу бесплатно
– Прекрати… возьми себя в руки! Аделина, ты меня слышишь? – Лицо его стало пунцовым. Он ущипнул ее.
– Ой, – громко произнесла она, затем выпрямила спину и поправила чепец.
Уилмот, чтобы скрыть сконфуженную улыбку, приложил ладонь ко рту.
Проповедник поднялся на ноги и объявил гимн. В нем был ликующий рефрен «Аллилуйя, мы спасены!». Эти слова повторялись снова и снова. Темнокожие восторженно прыгали и хлопали в ладоши. Они кричали: «Аллилуйя, Бог нас спас!»
Покинув пропитанную запахами сена и пота атмосферу сарая и оказавшись на свежем воздухе, Филипп почувствовал облегчение. Он не возвращался к сцене, которую Аделина устроила во время службы, пока они не оказались у себя в комнате с глазу на глаз.
– Мне еще никогда не было так стыдно за тебя, – сказал он.
– Почему? – рассматривая себя в зеркале, мягко спросила она.
– Выставить себя на всеобщее посмешище – и все из-за надрывной молитвы темнокожего проповедника.
– Меня это очень растрогало.
– А мне показалось нелепым. Что же касается тебя – все наши приятели наблюдали за тобой в недоумении.
– Неужели? – Ее это не расстроило. Она сняла чепец и поправила выбившуюся прядь.
Он припомнил ее сестру с мужем, настоятелем кафедрального собора Пенчестер в Девоне.
– Что бы подумали они, если бы стали свидетелями этой сцены? – настаивал он.
– Им бы пошло на пользу. Показало бы, что к молитве можно относиться серьезно, – отпарировала она и швырнула чепец на пол. – Ты осуждаешь – и даже высмеиваешь – мои глубочайшие чувства. Зачем тебе было жениться на ирландке? Тебе бы в подруги больше подошла флегматичная шотландка. Которая бы глядела на тебя, выпучив светлые глаза, и говорила: «Да ты, парень, славный боец».
Ее заплаканное лицо покраснело от гнева.
Филипп подобрал чепец с пола и надел на голову. Завязав ленты под подбородком, он игриво посмотрел на жену. Смеяться Аделина не собиралась – ведь она была страшно рассержена, – но ничего не могла с собой поделать. Комнату огласил сорвавшийся с ее губ звонкий смех. Филипп в чепце выглядел так нелепо, что она просто не могла не рассмеяться.
Из-за смеха они не услышали вежливого стука в дверь. Когда ее осторожно открыли, на пороге стояли трое детей. Они как раз отправлялись в церковь и сейчас, в парадной воскресной одежде, зашли узнать, как прошло богослужение темнокожих, на которое они бы пошли с большей охотой. В церкви они бывали уже сто раз. Не то чтобы они были нерелигиозные. Августа и Эрнест занимали особенно сильные позиции по этому вопросу и протестовали против современного легкомыслия.
Увидев отца с чепцом на голове и затуманенные слезами глаза Аделины – оказывается, она хохотала до слез, – мальчики пришли в восторг, но Августа смутилась.
– Не следует врываться к нам с папой, – сказала Аделина. – Почему вы не постучали?
– Мама, мы постучали, – хором сказали они.
Филипп бросил на детей суровый взгляд, но был так смешон в чепце с атласным бантом под подбородком, что мальчики прыснули со смеху, а Августа смутилась еще больше.
– Над чем это вы смеетесь? – потребовал Филипп ответа от сыновей. Он совершенно забыл о чепце.
– Над тобой, папа, – ответил Эрнест.
Филипп взял его за плечо.
– Потешаться надо мной задумали?
– Ты, папа, такой милый в этом чепце, – не моргнув глазом, ответил Эрнест.
Только тогда Филипп увидел в зеркале свое отражение и тоже расхохотался. Сняв чепец, он надел его на Августу.
– Ну-ка, посмотрим, какая девушка вырастет из Гасси.
– А что, неплохо, – заметил Николас.
Августа не увидела в глазах родителей ничего, кроме веселья. Она опустила голову и, как только осмелилась, сняла чепец и положила его на кровать. Попугай слетел с насеста и начал клевать чепец, будто задумав с ним разделаться.
Когда дети ушли, Аделина в изумлении сказала:
– Как вышло, что у меня такая невзрачная дочь?
– Честным путем, надеюсь?
– Что ты имеешь в виду? – Она сверкнула глазами.
– Ну, был же в Индии тот парень, Раджа?
Она не огорчилась.
– Какой Раджа? – невинно спросила она.
– Тот, что подарил тебе рубиновое колечко.
– Ах, что это было за время! – воскликнула она. – Какой цвет… какой роман! – Она задумчиво созерцала свое отражение в зеркале. Филипп же снял обмякший от жары воротничок и надел новый.
– Один Николас на меня похож. Слава богу, что не унаследовал мой цвет волос. Не выношу рыжих мужчин, – заметила она.
– У тебя отец рыжий.
– Я и его очень часто не выношу.
Дети тем временем вышли из дома на лужайку. Воскресная одежда придавала им налет солидности, но под ним угадывалась обида.
– Не понимаю, – пожаловался Николас, – почему нас не пустили в сенницу на службу. Там было бы намного веселее.
– Веселее, черт возьми, – вставил Эрнест.
– Мальчики, подумайте над своими словами. В церковь мы ходим не для веселья, – строго проговорила Августа.
– А мистер Мадиган как раз для этого, – сказал Николас.
– Пусть ему будет стыдно, – заключила Августа. – Но я не могу о нем так плохо подумать. Он ходит в церковь, потому что в его обязанности входит сопровождать нас.
– Тогда почему он улыбнулся, когда мы назвали себя окаянными грешниками? – спросил Николас.
– Возможно, он припомнил грехи, что совершил в Ирландии, и подумал, насколько лучше ему живется в Канаде.
Николас нахмурился и засунул руки в карманы.
– Я обязательно пойду на следующее их богослужение, – сказал он, – или хотя бы узнаю, почему не разрешают.
– И я, – вставил Эрнест. – Пойду или узнаю, почему не разрешают.
– Почему не разрешают, – заявила Августа, – можно узнать с помощью папиного бритвенного ремня.
Братья после этого замечания несколько приуныли. Однако тут же обрадовались, увидев Синди, которая им нравилась больше остальных темнокожих. Она приближалась к детям, неся на руках малыша Филиппа, в котором души не чаяла. Он Синди тоже обожал: обнимал полную шею, прижимался к ней нежным личиком и восторженно лепетал: «Добая Щинди».
– Он называет меня «добрая Синди», – воскликнула она, – ангелочек!
Старшие дети взирали на братика без энтузиазма. С ним, по их мнению, слишком носились.
– Синди, думаю, служба прошла успешно, – сдержанно сказала Августа.
– Успешно! Как же, мисс, слава тебе Господи, проповедник довел нас до того, что мы все глаза проплакали.
– И мама плакала? – спросил Эрнест.
– Конечно, плакала, да благословит ее Господь.
Дети смутились.
– Наверное, она хохотала до слез, – предположил Николас. – С ней такое случается.
– Если она и хохотала, – ответила Синди, – то над Олеандр, которая явилась на службу, вырядившись в наряды бывшей хозяйки. Выпороть бы ее хорошенько, эту дуру. Позор, да и только.
– Позор, черт возьми, – сказал Эрнест.
VII. Ночные пришельцы
Спустились сумерки. Луна еще не взошла, и наступила темнота. Удивительно, как троим мужчинам удавалось следовать к дому и не заблудиться. Однако дорогу им объяснили хорошо, и у одного из незнакомцев был фонарь. Въехав в ворота, они оставили коня и коляску, на которой прибыли. Дальше шли почти бесшумно, переговариваясь вполголоса. В речи слышался южный выговор.
Ньюфаундленд Неро имел чуткий слух. Когда мужчины подошли ближе, он глухо зарычал и величественно поднялся на крыльце, где любил сидеть теплыми вечерами. На него упал свет, льющийся из узких витражных окон по обеим сторонам от входной двери.
Дверь отворилась, вышла хозяйка. Проворно взяв Неро за ошейник, она потащила его в прихожую. Он не возражал и шел за ней, тяжело переваливаясь, но продолжая лаять и рычать на подходивших все ближе мужчин.
Увидев, что дверь закрылась, они поднялись на крыльцо – не украдкой, а с видом заглянувших вечерком приятелей. В дверь они не стучали, но ее открыла Аделина.
– Добрый вечер, – сказала она и улыбнулась, обнажив белые зубы, у одного из которых откололся уголок.
Мужчины степенно поклонились и утомленными с дороги глазами вбирали ее красоту, успевая взглянуть и на освещенную лампой прихожую, и ладную лестницу. Неро, запертый в комнатушке за прихожей, издавал булькающие рыки.
– Проходите, пожалуйста, – пригласила хозяйка, и все прошли в располагавшуюся справа от входа гостиную.
Ее освещала лампа с фарфоровым абажуром, разрисованным алыми розами. Здесь стоял стол из красного дерева, на нем в рамке фотография Уайтоков, сделанная в Квебеке, вскоре по приезде в Канаду. Они были изображены будто бы среди искусно сымитированной фотографом снежной пурги. Тяжелые шторы в этой комнате были плотно задернуты. Ни малейшее дуновение ветерка их не колыхало.
– Благодарим вас, мадам, – сказал один из пришедших.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала Аделина, – я скажу мистеру Синклеру, что вы уже здесь. – Она благодушно смотрела на мужчин своими темными глазами.
Ее снова поблагодарили. Оставшись одни, все трое вздохнули с облегчением и вытянули ноги. Они проделали долгий и трудный путь. И теперь добрались до цели. Несмотря на усталость, они, не произнося ни слова, напряженно ждали.
Аделина проворно взбежала по ступенькам.
Над перилами показалась голова Николаса.
– Подслушиваешь… ах ты, сорванец! – прошипела она. – Живо к себе в комнату.
– Кто эти трое, мама?
«Какой он сдержанный и дерзкий одновременно», – подумала она. Но разбираться с сыном времени не было. Придерживая рукой пышную юбку, она поспешно поднялась по лестнице и постучала в дверь Синклеров.
Ей открыл собственный сын, Эрнест.
Увидев ее выражение, он извиняющимся тоном пояснил:
– Я всего на минутку зашел, мама.
Он был такой милый в зеленой бархатной курточке и с кружевным воротничком, что она не удержалась: обняла и по-матерински поцеловала в щеку.
– Входите, входите, – отозвалась Люси Синклер.
– А где мистер Синклер? – как можно спокойнее поинтересовалась Аделина. – К нему пришли.
– Он с вашим мужем в курительной комнате. – Люси Синклер старалась ничем не выдать волнения.
– Я сбегаю и скажу ему, – выкрикнул Эрнест и понесся по коридору к маленькой комнате в самом его конце. – Мистер Синклер спустится немедленно. Ему что-нибудь передать?
– Нет, не надо, тебе давно уже пора в постель.
Аделина устремилась вниз и с заговорщическим видом вошла в гостиную. К ее большому изумлению, она обнаружила там Августу и Николаса, которые любезно беседовали с тремя посетителями. На лестнице послышались шаги Кертиса Синклера. Дождавшись его появления, она вывела детей из комнаты. Подталкивая их впереди себя, она через входную дверь вышла с ними на крыльцо. Августа шла неохотно, с обиженным видом. Николас подпрыгнул на месте и вызывающе взглянул на Аделину через плечо.
– Это что еще за дерзкие выходки? – воскликнула она и шлепнула его по уху.
Августа вспыхнула.
– Мама, ты нам всегда говорила, что гостям следует оказывать радушный прием, – заметила она.
– И ты не дерзи, – сказала Аделина, – не то получишь то же, что и Ник.
– Кто эти люди? – ничуть не смутившись, настаивал Николас. – На вид они опасные. Совсем не похожи на мистера Синклера.
– Не твоего ума дело, кто они такие.
– А ты сама знаешь? – спросил он с озорной усмешкой.
– Конечно, знаю. Они здесь по делам, связанным с земельными владениями Синклеров. Время сейчас военное, и их перемещения необходимо держать в тайне. Смотрите, об их приходе никому не говорите.
