скачать книгу бесплатно
– Не понимаю, зачем славить трагическую ошибку. Лучше уж о ней забыть.
– А что бы вы сделали, если бы у вас был приказ? – спросил учителя Николас.
– Убежал бы подальше, и как можно быстрее, – без заминки ответил тот.
Так как он был ирландцем, ответ посчитали смешным. Все, кроме Люси, рассмеялись. Она утирала слезы. Миссис Лэси взглянула на нее без всякой симпатии. Какое имеет она, американка, право растрогаться стихами «Атака легкой бригады»!
– Вот бы мистер Мадиган, – сказал маленький Эрнест, – спел нам какую-нибудь ирландскую песню.
– Ах да, пожалуйста. – Аделина просила с сильным чувством. – Хотя у меня от них сердце разрывается. – Она всегда говорила так, будто ее разбитое сердце было в Ирландии, хотя на самом деле радовалась, что уехала из страны. Конечно, она любила семью, но не ладила с отцом. – Миссис Синклер, думаю, вам саккомпанирует. Она так хорошо играет. Пальцы бегают по клавишам, будто ручеек по камешкам.
Вскоре все зачарованно слушали превосходный ирландский тенор Мадигана, исполнявшего «Последнюю розу лета»[9 - Стихи ирландского поэта Томаса Мура (1779–1852), музыка ирландского композитора Джона Стивенсона (1761–1833).].
IV. Ночь
Когда Лэси уехали, Филипп Уайток и Кертис Синклер вышли на улицу, в бархатную темноту летней ночи – луны больше не было видно. Они прохаживались перед домом и говорили, говорили. Дверь оставалась открытой, и свет лампы из прихожей освещал фигуры проходящих мужчин. Контраст был разительным. Оба были без головных уборов, и Филипп был на голову выше спутника. Его румяная кожа, выразительные черты, широкие плечи и прямая спина, внешность, выдающая привычку отдавать команды, – все это у многих мужчин вызвало бы желание оказаться на месте Филиппа. Он укорачивал шаг, приспосабливаясь к неуклюжей походке южанина. Однако, несмотря на горб, в облике Синклера были благородство и яркость. И еще у него было лицо человека проницательного и ранимого.
Когда они наконец повернули к дому, южанин протянул руку:
– Спокойной ночи, офицер Уайток, и спасибо. Надеюсь, что никаким своим поступком не заставлю вас пожалеть о вашей доброте. – Они тепло пожали друг другу руки, и Филипп отправился к себе в комнату.
Он думал, что Аделина уже спит, но стоило ему на цыпочках войти в комнату, она резко села на постели. Статная фигура была едва различима в свете ночника, стоявшего на тумбочке в изголовье кровати.
– И чем вы там занимались? – требовала ответа жена. – О чем говорили?
– Спи. – Он был категоричен.
– Спать я не собираюсь. Я должна узнать, о чем был ваш разговор.
– Зачем? – Он подошел к ней.
– Затем, – она повысила голос, – что я женщина и не усну, пока не узнаю.
– Не дури и ложись спать, – ответил он.
Нащупав в темноте его руку, она приложила ее к своей щеке.
– Я вся горю от любопытства, – объявила она.
Он в шутку ущипнул ее за щеку.
– Боже милосердный! – воскликнула она. – Разве ты не понимаешь, что я женщина с сильным характером и могу принять участие в том, что вы замышляете.
Взбудораженный повышенным тоном попугай, громко протестуя на хиндустани, широко раскрыл клюв, откуда показался темный язык.
– Что мне была за охота жениться на ирландке, уму непостижимо. – Филипп уселся на постели рядом с женой.
Однако его настолько переполняли детали плана Кертиса Синклера, что он не удержался и кое-что поведал ей. По правде сказать, ей было совершенно необходимо знать об этом. Она не была обычной женщиной – от нее не отделаешься полуправдой. Она была человеком, с которым приходилось считаться. Иногда он почти хотел, чтобы она была слабовольнее, но, глядя в ее ясные глаза, в которых не было ни грамма печали, видя ее гордый, смело глядящий в будущее профиль, он просто не мог пожелать себе другую. Белоснежная оборка ее ночной сорочки доходила до шеи. Он ласково взял ее за подбородок.
– Так вот.
– Что? – нетерпеливо выдохнула она.
– Кертис Синклер является одним из организаторов подпольной группы – агентов Южной Конфедерации. Их посылает в Канаду президент Джефферсон Дэвис. – Запнувшись, Филипп теребил галстук. – Не уверен, Аделина, что должен все это тебе рассказывать, – заметил он.
– Я все равно все узнаю от Люси, – парировала она.
Он продолжал, став вдруг очень серьезным.
– Этим людям предстоит провести вдоль границы рейды с целью помешать поставкам Севера в районе Великих Озер.
Аделина откинулась на пышные пуховые подушки и от волнения задрожала всем телом.
– Какая восхитительная месть! – воскликнула она.
– Ей-богу, как злобно ты ухмыляешься.
– Меня охватывает злоба, когда я думаю об этих подлых янки. – Она вдруг тоже посерьезнела. – Какова наша роль во всем этом? – не успокаивалась она. – Ведь Синклеры наверняка ждут от нас участия, иначе он бы тебе не доверился.
– Роль у нас пассивная, – пояснил Филипп. – Просто позволить Кертису Синклеру принимать в нашем доме некоторых членов подпольной группы и отдавать им приказы.
– Я сама буду их принимать. – Она снова села. – И никто не посмеет говорить, что я не сыграла свою роль.
– У тебя в этом деле нет роли, – твердо сказал он. – Все, что тебе нужно сделать, – закрыть глаза и рот.
– И эти храбрецы будут здесь! Ни за что.
Когда она повысила голос, попугай, издав возглас недовольства, спорхнул с изголовья кровати. Он приземлился в изножье, прошел вдоль ее тела и, добравшись до лица, прижался пернатой головой к ее щеке.
– Бони, дорогой мой, – тихо проговорила она.
Он, не зная другого языка, отвечал ей ласковыми словами на хиндустани.
Филипп начал раздеваться.
– Посади птицу обратно на насест. Я отказываюсь ложиться с ним в постель, – сказал он.
Аделина встала и отнесла Бони в клетку. Оказавшись внутри, он выругался в адрес Филиппа: «Жулик, мошенник!»
Аделина, казавшаяся в пышной сорочке выше ростом, подошла к окну.
– Сирень почти отцвела, – сказала она, – но какой божественный аромат! Подойди поближе.
Они вместе вдыхали аромат сирени и сладость нетронутого деревенского воздуха. Вокруг не было ни звука, кроме слабого шуршания листвы и плеска ручья в зеленых глубинах ущелья.
Этажом выше в комнате Синклеров двое южан обсуждали как прошедший вечер, так и ожидавшие их впереди трудности.
– Я просто влюблена в этих Уайтоков, – воскликнула Люси Синклер. – Они такие естественные, спонтанные и симпатичные. У нее изумительная масть, не находишь? Эти золотисто-каштановые волосы, сливочная кожа, глаза! Слава богу, я отношусь к женщинам, которые могут восхищаться женской красотой.
– Хороший парень этот Уайток, – сказал Кертис Синклер. – Он вполне готов позволить мне воспользоваться своим домом как штабом. Конечно, все будет совершаться втайне. Члены группы будут приходить, только когда стемнеет. И уходить, создавая как можно меньше шума. Думаю, соседи ничего не заподозрят.
В этот момент в комнату вошла горничная Люси Синклер.
– Я тут, госпожа, пришла расчесать вам волосы. Боже правый, спутались-то как. – При этом она размахивала щеткой, как боевым оружием. Лицо сияло благородной целью. Когда госпожа, закутавшись в шелковый пеньюар, опустилась в кресло, девушка принялась нежными движениями расчесывать длинные светлые локоны.
– Ну как, Аннабелль, тебе удается ладить с остальной прислугой? – спросила Люси Синклер. – Надеюсь, ты с ними всегда вежлива.
– Право, госпожа, я только и делаю, что улыбаюсь, когда толкую с ними со всеми. Кроме этого ирландца, Пэтси, – ведь я и половины его слов не понимаю. – Аннабелль скрючилась от смеха при одной мысли о Пэтси.
Тут с большой стопкой свежевыглаженной одежды появилась Синди, которая начала раскладывать вещи по ящикам шкафа, одновременно громко сетуя, что пришлось до самого вечера ждать свободный утюг.
– Мы все, госпожа, в лохмотьях ходить будем, – скорбно заключила она, – если не достанем новой одежды, да поскорее. Вы только гляньте на энтот туфель! – Она для наглядности подняла ногу. Подошва ее туфли износилась до дыр.
– Потерпи, – успокаивала ее Люси Синклер. – Будет у нас новая одежда, как только закончится эта жуткая война. И тогда, я надеюсь, мы поедем домой.
Темнокожая воздела руки к небу.
– Я только и делаю, что молюсь, госпожа, чтобы это случилось, пока зима не пришла – говорят, здесь жуть как холодно и снегу навалит по пояс. Мы, темнокожие, как пить дать околеем.
Кертис Синклер стоял у окна, спиной к остальным. Когда слуги ушли, он обернулся и спросил:
– Где спят эти двое?
– В маленькой комнате рядом с нами. А Джерри устроился где-то в подвале.
– Нам не следовало везти с собой рабов, – сказал муж. – Слишком уж многого мы хотим от Уайтоков.
– Но ты же не захочешь, чтобы я сама со всем справлялась! – В ее голосе слышались истерические нотки. Она произнесла это дважды, голос ее дрожал.
– Конечно нет, – ответил он.
– А также имей в виду, что обе женщины нуждаются в новой одежде. И Джерри необходимы новая одежда и обувь. Всех троих нужно срочно обеспечить чем-то новым.
– Пусть идут ко всем чертям, – спокойно ответил он. – У меня нет на них денег.
Он достал часы и принялся их заводить. Она промолчала.
V. Визит к Уилмоту
На следующее утро Аделина пешком отправилась в сопровождении Неро навестить Джеймса Уилмота, англичанина, приплывшего в Канаду на одном с Уайтоками корабле. Он приобрел у извилистой реки участок земли с бревенчатым домом и жил просто, но с комфортом. У берега реки стояла плоскодонка. На маленьком причале лежала удочка. Перешептывались камыши.
Обычно Аделина навещала соседей верхом на любимом жеребце, но сегодня был секретный визит. Пройдя по заросшей травой тропинке, она постучала в дверь. В ожидании ответа ее охватило чувство тайны, всегда связанное с Уилмотом. Начнем с того, что он не распространялся о прошлой жизни. Она считала его холостяком, пока, спустя какое-то время после его заселения в дом, не обнаружила в результате его собственного признания, что он тайно покинул Англию, чтобы скрыться от ненавистной жены. Он лишился средств, обеспечивая существование ей и ее ребенку.
Когда жена, узнав о его местонахождении, последовала за ним, именно Аделина Уайток пустила ее по ложному следу.
Аделина не вспоминала этот разговор уже почти двенадцатилетней давности без лукавой усмешки. При встрече с бывшей миссис Уилмот она сразу же поняла, почему от нее сбежал муж.
C того самого времени Уилмот вел осмысленно счастливую жизнь в компании своего слуги, компаньона, протеже и ученика, молодого человека по имени Тайт – полукровки с французскими и индейскими корнями. Именно он сейчас и открыл Аделине дверь. За годы жизни у Уилмота из загорелого юнца он вырос в мускулистого и стройного молодого человека. В тот год он сдал свой первый экзамен по курсу юриспруденции. Уилмот гордился им и относился почти как к сыну.
– Доброе утро тебе, Тайт, – сказала Аделина. – Дома ли мистер Уилмот?
– Он почти всегда дома, – почтенно склонив голову, ответил Тайт. – Я доложу ему о вас. Он как раз пришивает пуговицы к своим парадным брюкам. – Тайт выплыл из комнаты, и спустя пару мгновений появился Уилмот.
– Простите, Аделина, что заставил вас ждать. – Уилмот говорил официально, такая была у него привычка, но глубоко посаженные серые глаза смотрели на нее так пристально, что она залилась легким румянцем. – Не так уж часто вы меня навещаете, – добавил он, предлагая ей стул.
Садиться она не стала, а продолжала стоять лицом к нему.
– Я выполняю важную миссию.
Он успел привыкнуть к ее преувеличениям и терпеливо ждал продолжения.
– Да? – Он насторожился.
– Ах, не тревожьтесь, – вспыхнула она. – Я вас не прошу ничего делать. Мне просто нужно ваше сочувствие к тому, что затеяли мы с Филиппом.
– Вы с Филиппом? – удивленно повторил он.
– Мы с Филиппом хорошо ладим друг с другом, – объявила она, – когда мы заодно… Но сначала скажите мне, на чьей стороне ваши симпатии в американской Гражданской войне?
– Вы знаете: я ненавижу рабство.
– Как и наши гости с Юга. Но они унаследовали огромные плантации и сотни рабов. Эти темнокожие полностью от них зависят. Они были довольны и счастливы при своих хозяевах, но теперь на Юг вторглись солдаты янки, которые только и делают, что грабят и жгут все на своем пути. Ах, как же удручают рассказы о несчастьях, которые принесли эти негодяи той благополучной стране. Вы, конечно, помните, как ваша жена объехала всю Новую Англию, читая нотации и возбуждая ненависть к Югу. И ведь совала нос не в свое дело!
Уилмот не имел желания вспоминать ту женщину.
– Безусловно, эта война не наше дело, – отпарировал он.
И все же, выложив ему планы Кертиса Синклера, Аделина растрогала его – она ожидала, что сможет это сделать. Одного обстоятельства, что его бывшая жена сыграла роль в подогревании ненависти к Югу, было достаточно, чтобы пробудить в Уилмоте симпатию к той многострадальной земле.
Пока он раздумывал, она поймала его руку в свою и воскликнула:
– Ах, Джеймс, какой вы славный!
– Но я не давал никаких обещаний, – предупредил он. – И, надеюсь, вы не дадите вовлечь себя в какие-нибудь безрассудные действия.
– У нас с Филиппом нет в этом деле роли, кроме как закрыть глаза и рот. Не более как предоставить место для встреч.
– Встреч? – Он убрал руку и сурово посмотрел ей в глаза.
– Теперь, когда я вас переубедила, – сказала она, – вы должны сегодня вечером посетить «Джалну» и услышать подробности. Джеймс, вам это понравится.
– Вам известно, Аделина, что для вас я сделаю все, что угодно. – Его голос чуть дрожал. Но он по-прежнему имел суровый вид, так как вел довольно уединенную жизнь, и как только его простые черты начинали выражать настроение, менялось оно с большой неохотой.
Когда Аделина ушла, появился полукровка. Он стоял за дверью и слышал каждое слово, но лицо его ничего не выражало.
– Я думал, босс, вы попросите меня приготовить даме чашечку чая, – сказал он.
– Тайт, ты прекрасно знаешь, что принимать у себя дам не в моих привычках.
