скачать книгу бесплатно
– Для Люси большое горе, что у нее нет детей. Сегодня она из-за этого расплакалась, хотя, как она говорит, они разорены – их землю захватили янки, и детям оставить будет нечего.
– И хорошо, что нет, – заметил Филипп.
– Хорошо ввиду его уродства, ты считаешь. А ты заметил, какие у него красивые руки?
– Не хватало еще твоих, Аделина, нежностей в его адрес. Я этого не потерплю.
Филипп снял верхнюю одежду и в одном белье расположился перед мраморным умывальником. Мрамор был черный с блестящим отливом, а большой кувшин, раковина, мыльница и полоскательница были кремового цвета с ярко-красными розами. Филипп налил в раковину воды, хорошенько намылил руки мылом жены «Кашемировый букет», вымыл лицо и шею. Раскрасневшись, красавец Филипп вскоре был одет и готов к выходу в столовую.
Их гости, Синклеры, спускались по лестнице, Люси поддерживала бархатный шлейф. Они проследовали в столовую, куда через открытые окна врывался теплый бриз. На столе не было привычной для южан пищи, но шотландская похлебка, жареная утка с яблочным соусом, молодой картофель, свежий горошек и спаржа были превосходны. Открытый малиновый пирог со сливками из молока джерсейских коров все признали очень вкусным. Кофе показался Синклерам ужасным, но они пили его и улыбались.
На обеде также присутствовала чета Лэси. Он был британским контр-адмиралом в отставке, но все называли его «адмирал». Они жили на скудные средства и дом имели маленький, и вела эта пара себя, как, по их мнению, подобало их чину. Оба были вежливы, хотя и немного холодны. Оба были небольшого роста, полноватые, светловолосые и, как говорится, «миловидные». Внешне они были разительно похожи, хотя и не находились в кровном родстве. Именно внешнее сходство изначально стало причиной их взаимного влечения, и они обрадовались, когда их дети тоже оказались похожи на родителей.
Прежде чем пригласить их, Филипп Уайток специально заранее удостоверился, кому симпатизируют Лэси. После первого бокала вина адмирал Лэси полушепотом, но горячо обратился к Люси Синклер:
– Мадам, я всю жизнь янки не выношу.
– Ах, адмирал, – откликнулась она своим мягким южным выговором, – я бы обняла вас за эти слова!
Это услышала миссис Лэси. Потрясение отразилось на ее лице, которое еще больше порозовело, а рот принял форму буквы О. Адмирал счастливо заулыбался, не придавая значения чувствам жены, и повторил:
– Всю жизнь их не выношу.
– Они наживаются на этой войне, в то время как мы все теряем, – сказала Люси Синклер.
Кертис Синклер считал, что тему разговора нужно сменить на что-то полегче, так как боялся, что жена вот-вот расплачется. Поэтому он принялся расхваливать жареную утку.
– Должен вам сказать, – начал он, – что незадолго до отъезда из Ричмонда миссис Синклер за индейку платила семьдесят пять долларов.
Послышались возгласы изумления, а Аделина воскликнула:
– Как бы я хотела попасть в Ричмонд! Меня очаровало само название. Такое романтическое, такое культурное, не то что здесь у нас – дебри, да и только.
– Но у вас все есть, – возразила Люси Синклер. – Красивая мебель, изысканное белье, великолепное серебро! Не могу передать, как мы всему этому удивились – ведь мы представляли себе, что здесь стоят бревенчатые домики, а вокруг шныряют индейцы и волки.
Уайтоки не знали, радоваться им или нет. Филипп сказал:
– Такие условия вы найдете лишь намного севернее или западнее.
– Если хотите увидеть дикую природу, миссис Синклер, поезжайте в Ирландию, – предложил Люциус Мадиган с дальнего конца стола, где сидел вместе с учениками.
– У нас в армии Каролины служит много солдат ирландского происхождения, – сказала она, – и лучше них не сражается никто.
– Мой дед, маркиз Килликегган, – вставила Аделина, – тоже отлично сражался. За свою жизнь он сражался на дуэли семь раз.
– Маркиз? – широко раскрыв глаза, выдохнула Люси Синклер. – Так ваш дед был маркизом?
– Да, именно, – ответила Аделина, – и пьяницей горьким, даже для ирландского маркиза.
– Удивительно, как мама до сих пор не рассказала вам о дедушке-маркизе. Обычно она рассказывает про него сразу, – подал голос Николас.
Аделина вполне могла бы рассердиться. Вместо этого она с довольным видом рассмеялась вместе со всеми.
Маленький Эрнест, решивший, что уже слишком долго пребывает в забвении, объявил тонким голоском:
– Пока не приехали гости, мы обедали в полдень, а ужинали вечером. А почему сейчас не так?
– Да потому, что так, как сейчас, намного изысканнее, глупыш, – пояснил Николас.
Аделина сердито взглянула на сыновей.
– Будете дерзить – пойдете вон из-за стола, – пригрозила она.
Филипп спокойно добавил:
– В «Джалне» мы ведем сельскую жизнь. Вообще, в этой непростой части мира по-другому нельзя.
Мадигана, похоже, рассмешила какая-то шутка. Он беззвучно смеялся, но никто не обращал на него внимания. Адмирал Лэси рассказывал о первых годах после переселения в Канаду. Ему никогда не надоедали ни эти воспоминания, ни звук собственного голоса. Хотя в Гражданской войне в США он твердо стоял на стороне Юга, все же считал, что они плохо вели кампанию, и Кертис Синклер был с ним согласен.
После десерта три женщины и Августа перешли в гостиную. Учителя с двумя мальчиками поглотил темный газон с отблесками лунного света. Оставшиеся за столом мужчины наполнили бокалы портвейном.
– Я восхищаюсь вашей выдержкой, мистер Синклер, – заметил Филипп Уайток, – сомневаюсь, что смог бы сам держаться как вы.
– И для меня такое было бы невозможно, – согласился адмирал Лэси. – Я бы порывался что-то сделать.
– Вы имеете в виду, – уточнил Синклер, – что не бросили бы свою страну на произвол судьбы, сбежав за границу.
Адмирал немного смутился.
– Вам лучше, чем мне, известны пределы ваших возможностей, – скользнув взглядом по горбу Кертиса Синклера, сказал он.
Красивая рука южанина сжимала хрустальную ножку бокала.
– Нам, южанам, – сказал Синклер, – есть за что поквитаться. Нам недостаточно, как некоторым, сжечь свой дом и покинуть пожарища плантаций. Среди нас есть те, кто способен на большее, чем просто разрушить свою собственность. – Он замолчал и испытующе вгляделся в лица собеседников.
– Не сомневайтесь, наши симпатии на вашей стороне, за что бы вы ни взялись, – заверил Филипп Уайток.
– За исключением вступления в ряды армии Конфедерации, – с жаром добавил адмирал и осушил свой бокал. – Я сделаю все, что в моих силах. Но я стеснен в средствах. Денег дать не могу.
– Мы не без средств, – заносчиво ответил южанин. – Прошлой весной в бою убили офицера армии Федерации, полковника Далгрена. При нем нашли приказ штаба отдать на разграбление и сжечь Ричмонд. Этого мы им не простили и никогда не простим.
– Как подло, – провозгласил адмирал Лэси. – Не лучше «железнобоких» Кромвеля.
– Даже хуже, – согласился Филипп. – Так каков ваш план действий?
Однако Кертис Синклер ретировался. Нервно барабаня пальцами по столу, он тихо произнес:
– Для того чтобы рассказать о наших планах, мне потребуется некоторое время, а миссис Уайток уже, конечно, ожидает нас в гостиной. – Было понятно, что он не собирался продолжать разговор. Вскоре трое мужчин присоединились к дамам.
Филипп Уайток заметил, что в комнате царила нерадостная атмосфера. Люси Синклер сидела на голубом атласном канапе, красивыми складками струилось парижское платье, из-под которого виднелся кончик крошечной туфли. Она радостно восклицала, любуясь красотой слоников, сделанных из слоновой кости, которых Аделина сняла с полки, чтобы показать. Миссис Лэси сидела в стороне и с неодобрением смотрела на остальных. Не взглянув на нее, муж подошел прямо к Люси Синклер. Кертис направился к стоявшей возле шкафчика Аделине. Филипп уселся рядом с миссис Лэси.
– Неужели, – возбужденным шепотом спросила она, – все южанки ведут себя так кокетливо?
– Тсс, – прошептал он в ответ, – она может услышать.
– О чем вы тут шепчетесь? – воскликнула миссис Синклер. – Надеюсь, не о нас с дорогим адмиралом.
– Я вот думаю, – сказала миссис Лэси, – что после всего вами пережитого ожидала бы от вас больше сдержанности.
– Ах, – возразила миссис Синклер, – если бы вы знали меня раньше, то увидели бы огромную разницу. Однако у меня веселый нрав, и когда попадаю в хорошую компанию…
Разговор удачно перебили вошедшие через французские двери с террасы в комнату учитель и дети. Легкий летний бриз раскачивал занавески, и в комнате вместе с ароматом хвои ощущалась темнота ночи, едва нарушаемая горсткой далеких звезд и взошедшей над ущельем молодой луной. Козодой в исступлении жалобно и настойчиво тянул три свои ноты.
– Эрнест, – воскликнула Аделина, – тебе пора спать.
– Я пришел, чтобы пожелать всем спокойной ночи, – вежливо и сдержанно произнес мальчик и подошел к матери.
Она раскрыла ему объятия.
– Иди же, поцелуй меня поскорее и на этом закончим. – Она намеренно говорила с ирландским акцентом и картинно вела себя с ребенком, будто защищая его от всевозможных опасностей, подстерегающих его в жизни.
– Прекрасные дети! – заметила Люси Синклер, обращаясь к адмиралу. – Как я завидую родителям! Для нас с мужем это большое горе – не иметь детей. Как бы я любила дочь!
– У меня две дочки, – гордо сказал адмирал, – и один сын. Он служит в Королевском флоте.
Аделина звонко поцеловала Эрнеста.
– А теперь, – сказала она, – попрощайся со всеми остальными.
Нисколько не сопротивляясь, Эрнест обнял и поцеловал всех по очереди. Ему очень хотелось подольше оставаться в гостиной, при свете люстры. Обняв Люси, он сказал:
– Я могу прочитать «Бинген на Рейне»[5 - Стихи Каролины Нортон (1808–1877), британской писательницы, поэтессы и социальной активистки.].
Люси обдало сладким дыханием ребенка. Она прижала его к себе и сказала:
– Прочитай для меня, ладно? Я обожаю декламацию.
Миссис Лэси, увидев объятие, подумала: «Уже до маленьких мальчиков добралась».
– Можно, мама? – спросил Эрнест.
– Можно, – величественно ответила Аделина, – только слова не забудь, а то опозоришься.
– Не забуду, – уверенно пообещал он. Встав так, чтобы быть лицом к зрителям, он начал тонким голоском:
В Алжире умирал легионер, солдат,
Без женских слез, забот, что были нарасхват.
Жизнь в теле полумертвом теплилась едва,
Склонился друг над ним, чтоб разобрать слова[6 - Пер. Веры Соломахиной.].
И так далее, до конца, без единой ошибки.
Все зааплодировали, Эрнест покраснел и бросился к матери.
– Кто же в этих краях научил его декламировать так эмоционально и внятно? – поинтересовалась Люси Синклер.
– Жена нашего настоятеля, – пояснила Аделина, – женщина чрезвычайно одаренная. Она обучает детей декламации и игре на фортепиано.
– Фортепиано! – воскликнула Люси. – Кто же из них играет?
Оказалось, что Николас. Опущенные глаза и поджатые губы выдавали его смущение.
– Давай же, – велела Аделина, – сыграй нам ту красивую пьесу Шуберта.
– Нет, мама, – он замотал головой, – я не могу.
– Как же, ведь ты на днях играл ее мне и девочкам, – сказала миссис Лэси.
– Это другое дело.
– Сейчас же подойди к инструменту, – приказал отец.
Николас поднялся и с унылым видом уселся за фортепиано. Он сыграл пьесу почти без ошибок.
– Сколько огня, какой финал! – вскричала Люси Синклер.
– Моя жена разбирается, – сказал Кертис, – ведь она училась музыке в Европе.
– Пусть и она нам сыграет, – предложила Аделина.
– Если бы я выбирал, что мне больше по душе, так это музыкальный вечер, – объявил адмирал, который вообще не различал мелодии.
– Лично мне нравится декламация, – не согласилась миссис Лэси.
– Ах, вы еще не слышали, как читает наша дочь, – сказала Аделина.
Николас, который удостоился аплодисментов за свою игру, вернулся к учителю и молча сел на диван у двери.
– Гасси, – сказал офицер Уайток, – встань и прочитай нам «Атаку легкой бригады»[7 - Стихотворение английского поэта Альфреда Теннисона (1809–1892).].
Без тени улыбки и полная девичьего достоинства Августа встала и нашла подходящее место, вдали от зрителей, чтобы читать громко и с выражением. Несмотря на юный возраст, у нее была яркая внешность, бледное, но пылкое лицо и черные волосы аккуратными кольцами до талии. Произнося слова: «Долина в две мили – редут недалече… Услышав: “По коням, вперед!”» – она слегка взмахнула правой рукой и устремила взгляд вдаль – «Под жерла орудий подставлены груди – Но мчатся и мчатся шестьсот»[8 - Пер. Юрия Колкера.].
Люси Синклер не выдержала и расплакалась. От ее эмоций глаза адмирала наполнились слезами. Аделина обняла Люси за плечи и погладила по спине. Люси рыдала:
– Какое благородство, какой героизм. Ты, Гасси, прочитала великолепно.
– Мне всегда хочется плакать, когда слышу эти стихи, – призналась Аделина, – но слезы мне даются трудно.
Люциус Мадиган, будто бы говоря сам с собой, произнес:
