Горбатый Эльф

Воин с факелом упокоился в озере, и солдаты шли почти на ощупь, держась руками за стену тоннеля, спотыкаясь о камни, падая в ручей. Два рыжих пятнышка света, мелькавшие далеко впереди, только глаза слепили, да изредка поблескивали в струйках ручья и на мокрой гальке. Но Янгис кричал им – «Быстрей!» и они торопились. Свет понемногу приближался, теперь они отличали берег от воды, видели крупные камни. Потом они побежали.

Противники встретились в Зале Фигур. Солдаты развернулись в шеренгу, оставив императора за спиной, и бросились в атаку. Пора было принимать бой – или умереть с мечом под лопаткой. Четверо против троих, один из которых – гном. Тайра выхватила меч и встала рядом с Брейдом, он бился сразу с двумя. Толку от нее было немного, противник успевал отражать ее удары и атаковать Брейда, но она хотя бы совала факелом ему в глаза, замедляя нападение.

– Назад, отступаем! – заорал Гиф.

Их и так оттесняли из Зала Фигур. Шаг за шагом – только бы не поскользнуться на влажном камне – они пятились в сторону коридора, ведущего к сокровищам. Натыкались на статуи, сражались, прижавшись спиной к сталагмитам, ломали строй.

– Назад!! – вопил гном, и они снова оказывались рядом.

Янгис встал в ряд бойцов и отдал приказ, заглушенный лязгом мечей. Мгновение спустя один из солдат метнулся в сторону, обогнул линию боя и схватил Литанию,

Ах! – воскликнула она и прижала руку к сердцу.

Тайра кинулась к матери, но той уже не требовалась помощь. Солдат медленно погружался в зеленую муть бассейна, все еще подергивая руками. Красные пузыри поднимались из удивленно раскрытого рта и насквозь пронзенного горла, в котором застряла рукоятка стилета.

– Назад! В коридор!

Гиф вскочил на каменный череп, он так яростно крутил дубинкой над головой, что его почти невозможно было обойти. Солдат рубанул мечом понизу, пытаясь подсечь ноги, гном подпрыгнул и шустро, как крыса, юркнул в дверной проем.

Проход, заставленный сундуками, был слишком узким, здесь можно было сражаться только двое на двое.

– Отступайте, быстрей, – крикнул Гиф, оттесненный из битвы.

Брейд с Лансом шаг за шагом двигались назад, стараясь побыстрее миновать длинный коридор, теперь они могли только защищаться. Женщины за их спинами помогали, как могли, размахивая факелами, чтобы хоть немного ослепить наступавших солдат. Тайра откинула крышку сундука и прихватила пригоршню драгоценностей, улучив удобный момент, она швырнула камни в лица нападавшим. Брейд выбил меч из руки невольно зажмурившегося солдата, но его место тут же занял другой.

Коридор кончился, позади был оружейный зал, и Гиф встал рядом с Лансом, размахивая дубинкой. Брейд заметно слабел, он еще отбивал удары, но клинок его противника с каждым разом оказывался все ближе.

– Назад, – заорал Гиф.

Его еще слушались, хотя все поняли, что сделали глупость –, зал был просторным, и Янгис, и солдат, подобравший свой меч, встали в ряд нападавших. Тайра, вооруженная мечом и факелом, пристроилась сбоку и отвлекала внимание от Брейда, опять бившегося сразу с двумя, даже сумела парировать несколько ударов.

Теперь они отступали не по команде гнома, просто не выдерживали атаки. Коллекция оружия дразнила глаз, но прервать бой, чтобы прихватить дополнительный клинок, было невозможно. Только Литания, шедшая сзади битвы, взяла с полки кривую саблю, и держала ее подальше от себя, чтобы не порезаться.

Зал Проклятых Сокровищ был меньше, вдоль стен тянулись стеллажи, здесь бились трое на трое. Янгис скрылся за спинами солдат, Тайру просто отпихнули. Брейд пропустил удар, но Ланс успел его отбить. Тайра и Литания со своей саблей уже приготовились занять место того, кто погибнет первым.

Но ракайцы тоже выдохлись, наступали без спешки. Сверкание драгоценностей – рядом, только руку протяни – отвлекало внимание от боя. Один из солдат не удержался, схватил перстень с крупным бриллиантом и сунул в карман. В тот же миг дубинка с хрустом переломила его руку, и Ланс наискось рубанул его по плечу. Янгис перешагнул через еще хрипящее тело и встал напротив гнома.

– Тайра, дверь, – приказал Гиф.

Тайра судорожно обернулась – какая из полок служила дверью? Толкнула первую попавшуюся, она подалась, из щели хлынул свет. В гроте кто-то был?

– Тайра, Литания, войдите в грот. Мечи бросьте, – Гиф сказал это так, что они поняли –, надо выполнить.

На стене пещеры горели два факела, у дальней стены, скрестив руки, стоял незнакомый старик.

– Теперь – Ланс, – в проходе показалась спина Ланса, еще продолжавшего с кем-то сражаться. Лязг металла, звон обломков – и в руке ввалившихся в грот бойцов остались только рукояти мечей.

– Брейд, теперь ты, – но Брейд отказался повиноваться, он схватился с Янгисом и не собирался отступать. Гиф ухватил его за талию и втащил в грот. Звон, на пол посыпались осколки меча, и Брейд остался безоружным. Янгис бросился за ним и упал на колени, потеряв равновесие.

– Ваше величество, рад приветствовать в моих владениях вас и вашу супругу, – раздался надтреснутый голос старика. Он шагнул к Янгису – высокий, с бледным восковым лицом и пронзительным взглядом – и подал ему руку. Янгис пренебрег помощью, встал самостоятельно, хоть и со стоном. Он не мог оторвать глаз от золотой гарды, с которой было словно срезано лезвие, изумленно крутил ее в руке. Его солдаты растерянно стояли у входа среди рассыпанного по полу металлического мусора. Никто не знал, на чьей стороне хозяин подземелья, но каждый почему-то был уверен, что грозный старик поддержит противника.

– Приношу извинение за неприятность, случившуюся с вашими мечами, но в этот грот невозможно внести оружие без соответствующих обрядов. Полагаю, вам придется перенести битву в другое место.

С этими словами он отступил на два шага назад, и Янгис увидел алтарь, заставленный магическими предметами.

– Хотите взглянуть на артефакты, ваше величество? – любезно спросил колдун.

Янгис шагнул к каменному столу и, не слушая пространных объяснений по поводу ценности хранящихся на нем манускриптов, рыскал взглядом среди предметов. Брейд почувствовал неладное, подошел к другой стороне алтаря и внимательно следил за Янгисом. Император обернулся, окинул взглядом обессиленных изнурительной битвой людей и небрежно сказал:

– Вы тоже можете подойти и посмотреть, здесь много интересного.

Никто не шевельнулся, и тогда Янгис схватил с алтаря древний меч и, отшвырнув Литанию к стене, приставил острие к ее груди.

– Всем стоять, – заорал он, – одно движение любого из вас – и я проткну ее.

Все замерли, и только Брейд, стараясь не шевелить даже губами, ответил ему:

– Дерись со мной, если ты мужчина. Я безоружен, ты можешь меня убить.

– Заткнись. Еще одно твое слово я буду расценивать как движение. Она моя беглая жена, она преступница, и я казню ее, когда захочу.

Янгис слегка надавил на меч, чтобы Литания не вздумала дергаться, и отвернулся от нее. Он старался никого не выпустить из поля зрения.

– Готфрид, иди к противоположной стене. Медленно. Встань к ней лицом.

Колдун обошел алтарь и боком прислонился к стене. Его презрительная ухмылка не оставляла сомнений – он не слишком озабочен сохранностью императрицы. Янгис понял и не стал настаивать.

– Гном, встань рядом с герцогом Ильмарским. К алтарю не приближайся. А вы – он повернулся у солдатам, – упакуйте все, что лежит на алтаре в дорожные мешки.

– Так не влезет же, ваше величество…

– Выкиньте свой хлам, используйте плащи. Живее!

Солдаты неохотно выложили свои пожитки – единственную их собственность – на пол и стали сгребать с алтаря все, что выглядело подороже.

Колдун, поджав губы, некоторое время смотрел на вопиющее кощунство, но вскоре его терпение лопнуло:

– Сир, это драгоценные артефакты, и некоторые из них очень хрупки. Если ваши люди будут швырять их в мешки, как крестьянин капусту, большая часть будет повреждена и потеряет свою силу.

– Что вы предлагаете, Готфрид?

– Позвольте мне руководить процессом упаковки магических предметов.

– Руководите, – Янгис ослабил нажим клинка, и Литания смогла вздохнуть чуть глубже.

Когда мешки будут завязаны и вынесены из грота, он не сможет отказать себе в удовольствии всадить меч в ее грудь. Она переводила взгляд с побелевшей Тайры на застывшего, как хищник перед прыжком, Брейда и старалась запомнить их лица на всю оставшуюся вечность.

– Эй, ты, – колдун кивнул одному из солдат, – вытащи и аккуратно разложи на столе. все, что успел напихать в мешок. А теперь расправь его и держи ровно. Неужели тебе неизвестно, что на дно надо класть прочное и тяжелое, в середину -мягкое, а сверху – хрупкое

Все следили за хлопотливой деятельностью Готфрида с презрительным удивлением: хозяин обучает вора аккуратно складывать награбленное…

– Начнем вот с этого Камня Силы, он наиболее тяжелый, – Готфриду пришлось залезть на алтарь, чтобы добраться до лежащего посередине булыжника, – пошире мешок держи, олух, руки придавит.

Согнувшись под тяжестью камня, Готфрид шагнул к краю плиты. Камень мешал ему спуститься, он неуклюже отвел руки в сторону, и никто не успел осознать, что это был замах для броска. Булыжник прочертил дугу и упал на голову Янгиса.

Брызги крови из разможженного темени еще летели, и Янгис еще стоял, когда возникший из ниоткуда Брейд отшвырнул его от Литании к подножью алтаря.

– Он ранил тебя?

По лицу Литании бежали красные струйки, она попыталась вытереть щеку и

растерянно смотрела на ладонь.

– Нет. Это его кровь.

Брейд в ярости шагнул к Готфриду:

– Он мог заколоть ее!

Колдун удивленно поднял брови:

– Литания, насколько я вижу, жива. Мне надо было дожидаться, чтобы Янгис ее зарезал?

Брейд молча постоял, усмиряя бешенство, потом тихо сказал:

– Простите, герцог. Я не ожидал, что вы встанете на нашу сторону.

Готфрид равнодушно пожал плечами.

– Янгис был дурак и неудачник. Ему следовало убить вас, Брейд, и он бы получил все, что хотел. А он предпочел глупую месть. Обернитесь, кстати…

Один из солдат уже завладел мечом Янгиса, второй схватил с алтаря кривой кинжал. Литания шагнула им навстречу.

– Император Янгис мертв, отныне престол Ракайи по праву принадлежит мне. Я назначаю командующим войсками герцога Атерли. Подчиняйтесь своему командиру.

Брейд, Гиф, Ланс и даже Готфрид выкрикнули:

– Да здравствует императрица Лаэрта!

Солдаты неуверенно переглянулись, но присоединились к общему хору.

– Верните оружие на алтарь. В арсенальном зале выберете новое, – отдал свой первый приказ в качестве главнокомандующего Брейд. Солдаты положили оружие на край стола, Гиф недовольно фыркнул и педантично переложил меч и кинжал туда, где они лежали изначально. Имело ли это какой-то особый магический смысл или было данью вредному характеру гнома, знал только он сам. Порывшись среди вываленных из мешка амулетов, Гиф с трудом просунул узловатый палец в золотой перстень и удовлетворенно буркнул себе под нос:

– Перстень Правосудия. Давно его не надевал.

Это был тот самый жутковатый перстень с багровым рубином, Тайра помнила его с тех пор, когда выбирала свой дар. Как можно взять эту вещь по доброй воле?

– Вероятно, и я могу выбрать себе какой-нибудь артефакт, – с ледяной вежливостью обратился к гному Готфрид.

Гиф не ответил. Колдун поводил рукой над разбросанными по алтарю предметами и выхватил нечто, похожее на кривую и сильно исцарапанную кость. Это и было костью – пожелтевший обломок бивня какого-то гигантского, давно исчезнувшего с лица земли зверя. Его поверхность покрывали небрежные детские рисунки и непонятные знаки. Тайра подошла поближе, чтобы рассмотреть смешных человечков и животных, выцарапанных на бивне.

Готфрид одобрительно кивнул ей:

– Очень древняя вещь. Редкостная, – колдун задумчиво крутил бивень, разбирая написанное на нем заклинание. Потом поднял его над головой и завыл на забытом полузверином языке:

– Ууукха-граатха-уугкха-угхууум…

Всем было неловко смотреть на эту нелепую выходку старого герцога, ему совершенно не подобало такое мальчишество. Готфрид улыбнулся и обвел острием бивня всех присутствовавших.

– Не двигаться.

Не только двигаться, даже дышать стало почти невозможно. Тела будто сковало слишком тесным панцирем. Окаменевшие мышцы невыносимо болели, но застонать тоже не получалось. Брейд, начавший шаг в момент заклятия, медленно завалился на бок, его нога так и осталась чуть согнутой и выставленной вперед.

– Не знаю, как в вашем детстве, а в моем была такая считалочка – «Мы набрали в рот воды и сказали всем: «Замри!» Никогда не мог понять, как можно что-либо сказать с водой во рту. Я сказал: «Замри», а вы набрали в рот воды – так намного правильнее. Должен заметить, что ваше нынешнее состояние не так опасно для жизни, как вам может показаться. У вас есть два-три дня в запасе, потом, конечно, процессы метаболизма… Впрочем, вы можете обрести свободу движений немедленно. Это зависит только от одного – от благоразумия и сострадания императрицы Лаэрты.

Колдун склонился перед Литанией, застывшей с полуоткрытым ртом, в почтительном поклоне:

– Милостивая госпожа, я предлагаю вам свою руку и сердце. Увы, я вижу ужас в ваших глазах… Вы, вероятно, не правильно меня поняли. Я ни в коей мере не претендую на вашу красоту – я сознаю, что недостаточно молод для вас. Меня интересует только трон. Уверяю вас, я стану куда более успешным и, безусловно, менее жестоким правителем, чем был ваш почивший супруг. Ах да, вы ведь лишены возможности выразить ваше согласие. Сейчас я освобожу ваши веки, если вы готовы принять мое предложение, просто моргните два раза. Только не забудьте, прошу вас, что от разумного выбора зависит не только ваша собственная жизнь – в случае отказа ваших друзей тоже ожидает довольно мучительная смерть.

– Ты не прав, Готфрид, – проскрежетал голос Гифа. Не имея возможности шевельнуться, люди скосили глаза на выступившего вперед гнома. Он поднял руку и направил перстень на колдуна, – это не твоя вещь, положи кость на место и возьми принадлежащее тебе. А прежде освободи их.

Колдун повиновался не сразу, он пытался отвернуться от гнома, высвободить свою волю, его лицо мучительно дергалось. Но красный огонь, заключенный в рубине, притягивал взгляд и прожигал сознание до самых глубин, где таилось присущее каждому живому существу понимание Высшего Закона. Готфрид взмахнул бивнем и уронил его на каменный пол. Люди зашевелились, задышали глубже, со стоном расправляли онемевшие конечности.

– Но почему… – с тоской спросил колдун.

Гиф поднял бивень и заботливо сдул с него пыль.

– Чуть не сломал… Ты что, в самом деле считал, что это колдовство и на меня подействует? Вот, смотри – здесь нарисованы люди, бизоны, олени. И ни одного гнома. В древности нас чтили. А теперь, – Гиф ткнул пальцем с пылающим рубином в Готфрида, – забирай свое!

Готфрид, не отрывая взгляда от перстня, шарил рукой по столу. Его пальцы нащупали какой-то маленький предмет, хищно сжались. Он медленно поднес стиснутый кулак к глазам и осторожно раскрыл ладонь. На ней лежал зеленый стеклянный пузырек с узким горлышком, запечатанным сургучом.

– Как же я раньше этого не видел… – воровато озираясь по сторонам, прошептал Готфрид, – это же…

– Ты готов принять бессмертие? – торжественно спросил Гиф.

– Всю жизнь, всю свою жизнь я искал его, а он был здесь… – Готфрид судорожно отколупывал сургуч с горлышка, – и я заслужил это, – он запрокинул голову и двумя жадными глотками влил в горло зеленую жидкость. Постоял пару мгновений с вытаращенными глазами и осел на пол, трясясь мелкой дрожью.

– Яд? – равнодушно спросил Брейд.

– Элексир вечной жизни, – ухмыльнулся Гиф, – частицы его плоти сейчас перестраиваются, скоро он придет в себя.

– Но зачем?

– Заслужил. А теперь твоя очередь, – кровавый рубин направлен на Брейда.

Герцог небрежно подошел к столу и покрутил в руке оставленный на нем солдатом меч Янгиса.

– Мой меч рассыпался, а этот защищен от чар.

– Неплохо. Меч Справедливости, – Гиф коснулся блестящего, будто недавно начищенного клинка. – на нем не было ни одной капли невинной крови, его владельцы правили не силой, а правдой. Носи достойно, император Ракайи.

Брейд хмыкнул. Он никогда не считал правдивость своей сильной стороной.

– Тайра, теперь ты.

–У меня уже есть мой шарик.

– Можешь поменять на другую вещь.

– Нет! Это моя звезда и еще… память об Эрвине.

– Ну, тебе решать… Лаэрта?

– Я выберу чуть позже, – она и правда была занята: оттирала с лица кровь Янгиса, глядясь в прихваченное с алтаря бронзовое мутное зеркальце.

– Тогда вы, двое.

Солдаты понимали происходящее просто: государственный переворот и раздача магических подарков по этому случаю. Один из них сразу же схватил увесистый кошель, развязал, убедился, что он полон золотых монет и скромно отошел в сторонку.

– Правильно понял, всегда будет полным. Постарайся не спиться. А ты что стоишь?

– Да я вот спросить хотел – подарок можно только для себя брать, или кому-нибудь другому передарить разрешается?

– Как хочешь. Но взять можешь только один предмет.

– Тогда я это возьму, Фанни точно понравится, – солдат повесил себе на шею переливчатое розовое сердечко на золотой цепочке и заботливо спрятал под рубаху.

– Завидую, – буркнул Гиф. – Императрица, ты, видно, уже выбрала – в твоих руках Зеркало Прекраснейшей.

– О, нет, – Литания вскочила и сунула зеркальце под старую уздечку на алтаре, – мне же надо подумать!

– Возьми вот это, – Брейд протянул ей сапфировое колье, – оно создано для тебя.

Литания приложила колье к шее, вздрогнула и вернула его Брейду.

– Я должна выбрать сама.

Она была грустной и растерянной. Избавление от неминуемой смерти, тело Янгиса, брошенное у стены и провозглашение царствующей императрицей меньше потрясли Литанию, чем прикосновение сапфиров к горлу. Будто чужую судьбу украла. И все остальные вещи на алтаре казались холодными и пугающими. Не трогаясь с места, она переводила тревожный взгляд с одного предмета на другой, и вдруг улыбнулась.

– Вот это. Не знаю, для чего он – но это мне нужно, – Литания держала в руке хрустальный флакон.

Гиф только кивнул, он был сильно обеспокоен. Люди глуховаты, но он-то прекрасно слышал, что сердце Янгиса еще бьется. Лучше бы ей попозже узнать, что она выбрала живую воду. Неровен час – исцелит мерзавца, с нее станется.

– Лита, возьми колье, я прошу тебя, – Брейд, казалось, был не в себе, – знаешь, я вдруг увидел его на твоей шее, образ вспыхнул перед глазами, это знак!

Литания покачала головой, потом всмотрелась в колье и удивленно сказала:

– Я знаю, чье оно. Это колье для моей сестры Лаэрты. Но ее же здесь нет, а я могу взять только одну вещь. Мне придется оставить флакон? – она поставила его на край стола, но не могла отпустить руку, это было как… расстаться со счастьем или самым дорогим существом.

– Нас здесь семеро, и мы можем вынести из пещеры семь предметов. Кто-нибудь готов отказаться от своего дара? – Гиф обвел глазами грот. Все молчали, солдат с кошельком бочком пробирался поближе к выходу, а второй с тоской в глазах потащил цепочку с шеи.

– Я ничего еще не выбрал, пусть колье для королевы Кадара будет вместо моего талисмана, – Ланс протянул руку к украшению, – я могу вынести его отсюда.

– Но почему именно ты, – возмутилась Тайра, – это ведь очень важно, это же дары самой судьбы!

– Для того, что мне нужно, никакие волшебные штуки не помогут. Только все запутают.

Гиф прислушался. Сердце Янгиса продолжало биться, неведомая древняя сила, исходившая от алтаря, не давала ему умереть.

– Нам пора уходить, забирайте императора, – скомандовал гном. Солдаты завернули Янгиса в его собственный плащ и понесли к выходу.

Готфрид, цепляясь за край алтаря, попытался встать на ноги. Бессмертное тело еще плохо повиновалось, но он сумел распрямиться и трясущимися от слабости руками рылся среди талисманов.

– Ты больше не сможешь воспользоваться ни одним даром. Ты уже выбрал свой, и он навеки в тебе, – торжественно сказал гном.

Готфрид сверкнул яростным взглядом и, держась за стену, покинул грот.

Гиф вышел последним. Поклонившись алтарю, он задвинул вход в Грот Судьбы каменной плитой. В зале Проклятых Сокровищ гном попросил у Брейда меч. Поковырял им в кармане у мертвого солдата, насадил алмазный перстень на острие и очень осторожно водрузил драгоценность на прежнее место.

– Настолько опасно?

– Сам видишь, – Гиф кивнул на убитого, – ну что, понесли.

Нести солдата пришлось Брейду и Лансу, руки Гифа были заняты заступом и тем самым булыжником. Зачем гному понадобилось надрываться, таща это орудие убийства вверх по лестнице, он не объяснил.

На пятом витке они догнали Готфрида. Колдун, прижавшись к стене, держался за поясницу – его прихватил очередной приступ. Ему было так скверно, что он без возражений посторонился, пропуская процессию.

– Когда же это кончится, – услышал Гиф злобное шипение Готфрида.

– Никогда, герцог, – ответствовал гном, – ты сам это избрал: вечную жизнь, вечную старость, вечный радикулит.

Где-то на середине подъема солдаты окликнули Брейда:

– А Янгис-то вроде дышит. Мы поначалу думали – почудилось, но ведь точно дышит! Может, мы случайно поскользнемся и уроним его в колодец?

Брейд промолчал, за него ответил Гиф:

– Давайте тащите, лодыри. Ему и так мало осталось.

Глава 30. Над миром

Солнечный свет и ветер пробудили остатки жизни в императоре, его веки вздрогнули. Литания склонилась над ним и спросила, как было должно:

– Ты умираешь, Янгис. Скажи свое последнее желание.

Гном незаметно направил перстень на умирающего императора и повторил вопрос:

– Скажи нам, чего ты хочешь. Скажи правду.

Слабый хрип шевельнул посиневшие губы:

– Аа… сть… над миром… – выдохнул Янгис, и это был его последний вздох.

– Все слышали? – обернулся Гиф к солдатам, – Класть над миром. Император завещал похоронить себя над миром, то есть – здесь.

Гном прошелся над обрывом и воткнул заступ в траву.

– Тут вроде помягче будет. Копайте, это был ваш владыка.

Камней в грунте было больше, чем ссохшейся глины между ними, работа обещала быть тяжелой и долгой. Тайра подошла к матери и тихонько сказала:

– Я пока спущусь вниз. Хочу попрощаться с Эрвином.

– Ты с ума сошла? Ты не пойдешь в эту пещеру!

– Мне нужно.

– Пусть идет, там сейчас безопасно, – вмешался Гиф, – Ланс проводит ее.

Литания хотела было возмутиться, но посмотрела в глаза гнома и кивнула.

– Факелы возьмите. И не отходите от ручья.

Навстречу Тайре и Лансу из грота выбрался Готфрид и, ни на кого не глядя, нетвердой походкой направился к огромной, похожей на замок скале, замыкавшей плато с другой стороны.

Два факела отразились в стеклянной глади озера. Оно было кристально чистым, даже камни на дне сверкали, как отполированные. Лишившись зеленоватого известкового налета, они оказались серыми, красными, черными. Ланс сделал шаг в сторону озера и отдернул мокрый по щиколотку сапог – кромка воды была совершенно невидимой.

– Оботри чем-нибудь, это же все-таки… – встревожено сказала Тайра.

– Обыкновенная вода, в ней купаться можно, – ответил Ланс, и поболтал пальцами в озере, – пожалуй, купаться не стоит, она как лед.

– Эрвин! – крикнула Тайра, и эхо со всех сторон принесло отражения ее голоса.

– Здесь никого нет.

Здесь и правда никого не было, ни тумана, ни фосфоресцирующих теней в глубине. Краешек освещенного берега и прозрачное озеро, теряющееся во тьме. Они воткнули факелы в песок и немного постояли, слушая журчание ручья и глядя, как сверкают крошечных водовороты там, где его течение сливалось с неподвижностью озера. Журчание воды, звон редких капель где-то вдали и огромная тишина вокруг.

Тайра села на корточки и, закрыв глаза, попыталась вспомнить все, что было для нее Эрвином и Балтазаром. В этом не было смысла – она и так никогда их не забудет. Можно было уходить, здесь не осталось даже их теней. На прощанье она покатала шарик между ладоней и снова крикнула в пустоту:

– Эрвин!

Отголоски крика поочередно возвращались из темноты.

– Тайра, смотри!

Она подбежала и увидела, что совсем недалеко от берега сквозь толщу воды светит маленькое голубое пятнышко.

– Сейчас я достану его, – Ланс стащил сапоги и шагнул в воду.

Казалось, что по щиколотку, а получилось по колено, и рукав надо было засучить повыше. Вымокший, но очень довольный Ланс протянул Тайре талисман.

– Все-таки пришлось искупаться. Держи.

– Теперь он твой. Голову наклони.

Тайра повесила цепочку на шею Ланса и торжественно произнесла:

– Пусть Путеводная Звезда всегда ведет тебя к свету и радости.