Сакрум

 Юнис обратила внимание на его наблюдение. Сверху раздавались отрывистые и резкие выкрики, а из глубины леса доносились приятные трели, и, к сожалению, их почти не было слышно. Одни пташки пели однотонно и однообразно, другие создавали уникальные, едва уловимые мелодии. Однако голоса всех птиц, звучащие в унисон друг другу, создавали свою неповторимую песню.

– Да… – прошептала в ответ Юнис, открыв глаза.

– Чье-то пение быстро надоедает, правда? – задумчиво произнес Пэйта. Он неторопливо шагал туда-сюда по поляне, сложив руки в замок за спиной. Его глаза бегали по очертаниям деревьев, словно что-то выслеживая. – А чье-то пение хочется слушать бесконечно, словно это услада не только для слуха, но и для сердца.

Юнис внимательно посмотрела на него. Пэйта, вероятно, витал где-то в облаках, позабыв о реальности. Но ей нравилось слушать его речь.

– К примеру, мое сердце трепещет, когда я слышу тебя, – внезапно заявил юноша. – Просто ты одна из таких птиц, которых в миллионы раз меньше, чем заурядных и надоедливых. Твое пение для меня – это твоя отвага, твой разум и душа. Я вижу их. В моих глазах ты похожа на соловья.

Юнис невольно улыбнулась, покачав головой. Слова Пэйты хоть и звучали волшебно, но все же навевали какую-то тоску.

– Соловья, который однажды найдет свою розу, – с грустью усмехнулась она и тут же подумала, что вряд ли Пэйта слышал об этой истории.

– Нет, – ответил вдруг юноша. – Соловья, который однажды обретет свое небо и ни в коем случае не обменяет его на золотую клетку.

– Красивые слова, – улыбнулась Юнис, до глубины души польщенная таким незаслуженным сравнением. Она никогда не думала, что за стеной ей повстречается человек, да и еще и такой романтик.

– Это не только слова, – ответил Пэйта. – Когда-нибудь ты это поймешь.

С гордо поднятой головой в специальном чепчике и фартуке на раздаче ужина стоял Август, улыбаясь каждому подходящему за своей порцией. Нога толстяка была перевязана, и он все еще прихрамывал после недавней травмы. Однако глаза его несмотря ни на что светились от счастья. У него появилась настоящая кухня!

Столовая была большая и просторная, словно здесь собирались держать роту солдат. В несколько рядов располагались длинные столы на восемь персон. Тот, кто строил этот бункер, все предусмотрел: холодильники, посуду, полотенца, чистящие средства…

– Добавки? –  предложил Август, когда Филипп отдал поднос с опустошенной тарелкой.

– Нет, спасибо, – ответил юноша, с улыбкой взглянув на Раджи, который намывал посуду, наваленную в раковину. Сегодня была его очередь дежурства на кухне.

– Топай-топай! – отозвался он, подняв глаза на друга. – Завтра я на тебя посмотрю!

– Милый фартучек! – напоследок крикнул Филипп и, смеясь, вышел в коридор. Сделав несколько больших шагов, юноша уже оказался в гостиной.

Человек десять столпились у барной стойки, хохоча и галдя наперебой. Самир не успевал готовить напитки, наполняя стаканы один за другим. Такая картина повторялась каждый вечер.

Филипп медленно прошел мимо бара к дивану в центре комнаты, но вдруг застыл, увидев, что спиной к нему сидит обладательница рыжих волос. Вспомнив, как грубо он с ней сегодня говорил, юноша не решился подойти, подумав, что Юнис может быть все еще не в себе. Встречаться с ее ненавистным взглядом ему никак не хотелось. Только не перед сном после горячего вкусного ужина.

Юноша уже хотел незаметно пройти мимо, как вдруг девушка вскочила и, зажав нос рукой, умчалась прочь. Гадать было нечего – у нее снова пошла кровь. Проводив Юнис взглядом, Филипп невольно вздохнул. Совсем недавно он своими же руками вытирал ее лицо, когда она лежала без сознания в больничном крыле.

Ноги понесли Филиппа к старому роялю. Усевшись за него, он поднял тяжелый клап, оголив клавиши. Кто-то уже протер на них пыль. Скорее всего, это была Кэрри. Рука юноши зависла в воздухе, а затем он плавно надавил пальцами на три клавиши, взяв один из минорных аккордов. Однако звук был не тот. Инструмент расстроен.

И почему его так волнует судьба Юнис?

Филипп потупил взгляд, вспоминая один из недавних разговоров с Пэйтой. Тогда ему казалось, что слова предсказателя не имеют смысла.

– Внутренний огонь сжигает Юнис изнутри. Она не владеет своим даром и потому страдает. Однако не это убьет ее. Смерть Юнис связана с Конфиниумом – там ее настигнет судьба. И это будет нечто прекрасное и печальное. Я видел.

Стоит ли верить в это? Филиппа разрывали сомнения. Разум твердил, что предсказание крайне бессмысленно, но на душе отчего-то было тревожно. Почему его так волнует смерть Юнис? Неужели потому, что она связана с Конфиниумом, куда Филипп намеревался вернуться для совершения мести? Разве после всего, что случилось в Кастрисе, после предостережений наставника эта девушка захочет вернуться? Юноша слабо в это верил, однако не отрицал такой возможности. Юнис способна на что угодно, если уверена в своей правоте.

Филипп вздохнул, взяв другой аккорд. Ну почему он не может перестать об этом думать?

Даже если она погибнет, какое ему дело? Все когда-нибудь умирают. Тем более Пэйта сказал, что его видения не обязательно сбываются – все может измениться. Тогда зачем он вообще это рассказал? Почему именно Филиппу? Он ужасно злился на себя за то, что позволил этим глупым мыслям красть свое время. Разве Юнис есть место в его голове?

Одним пальцем юноша еще раз коснулся белой клавиши. Нет, все-таки фальшивит…

– Ты умеешь играть?

Филипп поднял голову, встретившись взглядом с Ноэль, которая стояла рядом, облокотившись на рояль.

– Умел когда-то, – устало ответил он, проведя рукой по основанию инструмента, словно погладив верного жеребца. – Ты решила со мной заговорить?

Ноэль томно улыбнулась, отведя взгляд. Ей явно льстило, что парень заметил отсутствие общения с ней. Положив голову на руки, девушка тихо вздохнула.

– Знаешь, столько всего произошло, – произнесла она. – Стало как-то грустно.

Филипп молчал. Он знал, о чем идет речь. После того дня, когда абсолюты впервые вышли из бункера после нападения малумов, никто не хотел вслух упоминать о тех минутах. Минутах, когда, воя от горя или стоная от тяжести, они тащили из леса ледяные окровавленные тела своих павших друзей. О тех минутах, когда, стиснув зубы и сжав кулаки, они стояли у вырытых могил, провожая погибших в последний путь. Филипп не думал, что когда-то ему будет так тяжело на сердце. Не думал, что у него еще осталось сердце.

– Может, сыграешь? – попросила Ноэль, с надеждой посмотрев на задумавшегося юношу.

– Нет, – решительно ответил он, накрывая клавиши клапом, – оно расстроенно…

Глава 25. Непогода

Стояла поздняя ночь. В опустевшей гостиной тишина нарушалась лишь спокойной плавной мелодией, льющейся из-под пальцев Филиппа. Сосредоточив взгляд на движениях собственных рук, юноша слегка наклонял голову, наслаждаясь звучащей музыкой. Ян Тьерсен. Его знаменитая композиция "Comptine d'un autre été: L'Après-midi". Ее чуть ли не самой первой Филипп выучил в детстве…

Крепко сжав карандаш, Юнис старательно чертила линии в своей книге, воссоздавая все, что увидела за две недели изучения бункера. Она несколько раз обходила его с ног до головы, делая наброски, запоминая, анализируя. Теперь осталось соединить кусочки пазла в один рисунок, чтобы взглянуть на всю картину в целом…

Мелодия отдавалась от стен и исчезала в тусклом свете гостиной. Теперь темп ускорялся, заставляя юношу все быстрее и быстрее перебирать пальцами. Филипп закрыл глаза, играя на ощупь. Получалось уже почти идеально…

Сжав губы, девушка яростно стирала ненужные штрихи. Здесь есть лишнее, а тут чего-то не хватает. Юнис боялась упустить что-нибудь важное. Должен же быть хоть какой-то изъян! С силой черкнув по листу, девушка вдруг услышала хруст. Карандаш сломался…

Филипп почти не дышал, уносясь за пределы комнаты. Музыка вела за собой сквозь детские воспоминания к тем ярким моментам, которые он пережил будто вчера: когда он впервые сел за рояль, когда учитель впервые ударил его по неумелым пальцам, как мама заплакала, растрогавшись его игрой… Юноша уже представил перед собой ее глаза, полные гордости и восхищения, как вдруг послышались чьи-то шаги. Рука сорвалась, заставив рояль издать мучительный стон и стихнуть…

– Прости, если напугала.

Голос Ноэль прозвучал приторно-сладко. Филипп покачал головой. Он не переносил, когда-то кто-то слушает его игру. Это личное, неприкасаемое, запретное для чужих глаз и ушей.

– Наш сильный и суровый лидер стесняется своих талантов? – заискивающе улыбнувшись, Ноэль присела на ближайшее кресло, положив ногу на ногу. Несмотря на то, что было уже достаточно поздно, девушка почему-то была одета.

– Тебе не спится? – пропустив ее слова мимо ушей, спросил Филипп, осторожно накрывая клавиши.

– Без тебя не могу уснуть…

Юноша взвел глаза к небу, уже собираясь возразить.

– Да ладно, шучу я, – опередила его Ноэль. – Я уже поняла, что между нами все в прошлом. Но мы ведь можем быть друзьями?

Филиппу ничего не оставалось, как только кивнуть в знак согласия.

– Как насчет прогулки? – тут же спросила девушка. –  Я сегодня весь день дежурила на кухне. Хочется свежего воздуха.

Юноша задумался. Находиться в бункере и правда было невыносимо. Если забыть о периодических вылазках на охоту и патрулировании территории, почти все свое время абсолюты проводили под землей. Без особой надобности гулять по лесу было боязно – последняя встреча с малумами надолго засела в памяти каждого, и теперь хотелось спрятаться как можно лучше, лишь бы этот кошмар не повторился. Однако Филипп чувствовал, что стены давят все сильнее и сильнее. Каждый поход в лес был отрадой для его души.

– Еще раз: электричество вырабатывается генераторами, которые стоят в этой вот комнате, – сонным голосом объяснял Юрий, тыкая пальцем в разные точки на готовом рисунке Юнис, которая заставляла парня до поздней ночи рассказывать ей о бункере. – Генераторы, в свою очередь, работают на аккумуляторах – их мы заряжаем от солнечных батарей, которые лежали на складе, а теперь установлены рядом с бункером.

– Все верно, – подтвердила девушка, поставив галочку в своем воображаемом списке.

Они сидели в ее спальной капсуле, подсвечивая записи небольшой настенной лампой.

– С прошлого раза, когда я рассказывал тебе то же самое, ничего не изменилось, – во время зевка сказал юноша, сняв очки и принявшись их протирать краем футболки. – Юнис, кто у нас инженер: я или ты?

– Повтори насчет воды, пожалуйста.

– О-ох… Вода находится в специальных емкостях, вот здесь. Проходя через трубы, она фильтруется в несколько этапов перед тем, как попасть к нам.

– Хорошо. Теперь дальше: серверная.

– Юнис, я уже говорил, те серверы и другие компьютеры, находящиеся в секторе С-5, абсолютно бесполезны. Это пустышки. Кто-то поместил сюда корпуса, но забыл их наполнить.

– А может, специально оставил в таком виде, – подняв палец вверх, заметила девушка. – Только вот, зачем…

– Юнис…

– Камеры, – перебила девушка. – Во всех комнатах установлено по несколько камер слежения.

– Да, но они тоже нерабочие, – вздохнул Юрий. – Я проверял.

– Каждую?

– Нет, только в гостиной и жилом комплексе. Их слишком много. Да и я перестал этим заниматься, как только понял, что сервер не работает. Куда, по-твоему, поступали бы данные даже при работающих камерах? В воздух?!

– Ты прав… – Юнис, обреченно вздохнув, отложила свою книгу в сторону и, сняв с носа Юрия очки, стала заново их протирать – ее раздражали оставшиеся на стеклах пятна.

– Слушай, не расстраивайся ты. Все же отлично, – подбадривал юноша. – Работает все, что нам нужно.

– Да, все работает, – отрешенно повторила Юнис, вернув очки на место и попытавшись улыбнуться.

– Ты вообще умеешь наслаждаться моментом?

– Кто мне это говорит? – засмеялась девушка. – Ты сам постоянно копаешься в своих приборах, забывая иногда даже поесть.

– Это раньше я занимался этим, причем делая это ради других, чтобы упростить наше выживание, – ответил Юрий, выбравшись из капсулы и встав напротив. – А теперь это просто мое хобби.

– А мое – рисование, – пожала плечами Юнис, наивными глазами взглянув на друга, но это не сработало.

– А поиск подвоха во всем подряд тоже твое хобби? – став вдруг серьезным, спросил юноша.

Девушка тяжело вздохнула, отведя взгляд.

– Я не знаю… – сказала она.

– Вот тебе мой совет: оставь книгу в покое и выспись, – произнес Юрий и собирался уйти, но рука Юнис потянула его за край футболки. – Что?

– Пойдем со мной в гостиную, – с мольбой в голосе проговорила девушка. – Я хочу выпить…

Ночной лес дышал прохладой и запахом хвои. Легкие с приятной натугой расширялись и наполнялись свежестью, вбирая в себя этот чистый воздух. В траве стрекотали сверчки, а на деревьях ухали совы, словно возмущенные вторжением двух путников в их владения. Небо было затянуто облаками, прячущими за собой луну, и потому дорогу приходилось освещать фонариком. Филипп и Ноэль неспешно шагали куда-то вперед, наслаждаясь тишиной и спокойствием спящего мира.

– Завтра будет дождь, – тихо произнес юноша.

– Что? – девушка отстала и не услышала его слов.

– Говорю, непогода надвигается…

– А-а, – Ноэль поравнялась с Филиппом и взяла его под руку. – Не хочу потеряться.

– Ну да, – фыркнул он, но руку убирать не стал. Для него было очевидно, что цели прогулки у них с Ноэль разные, но вида не подавал. Поведение девушки забавляло и, что скрывать, даже льстило его самолюбию.

С ближайшего дерева вдруг вспорхнула стая бабочек, светящихся в темноте всеми фиолетовыми оттенками. Догоняя друг друга и нее смея разделяться, они уносились вглубь леса, оставляя за собой следы света. Зрелище было захватывающее.

– Филипп, – позвала Ноэль, крепче сжав руку юноши, – скажи честно, тот дикарь уже рассказал тебе о нашем будущем? Мы все умрем? Поэтому ты такой молчаливый в последнее время?

– Что? – Филипп усмехнулся, покачав головой. – Конечно, мы все умрем! Для этого не надо быть предсказателем.

– Не строй дурака, – заворчала девушка. – Ты понимаешь, о чем я.

– Нет, Пэйта не говорил ничего конкретного.

– Хорошо, – выдохнула она.

На некоторое время воцарилось молчание. Впервые за долгое время Филипп не понимал поведения Ноэль. То она откровенно флиртует, то вдруг интересуется серьезными вещами. Как быстро меняется ее настроение.

– Филипп, а ты не думал вернуться? – задала девушка самый неожиданный вопрос.

– Ты про ферму?

– Домой, в Конфиниум, – с упреком поправила Ноэль.

– Почему ты спрашиваешь? – недоумевал Филипп. – Почему именно сейчас?

– Я думаю об этом каждый день, Фил, – ответила девушка, отпустив руку юноши и остановившись. – И не я одна. Многие в тайне поговаривают о возвращении.

– Ты серьезно? – Филипп вдруг почувствовал небывалое воодушевление, которое всеми силами пытался не показывать собеседнице. – То есть. многие хотят вернуться в Кастрис спустя два года?

– Да, хотят, – кивнула Ноэль. – Не все смогли порвать с прошлым.

– Но вы же понимаете, что Фридман не позволит вернуться к родным?

Девушка опустила взгляд, ничего не ответив. Было ясно, что она осознает все это. Филипп мысленно ликовал, понимая, что у него появилась возможность сколотить группу добровольцев для осуществления своего плана. Однако действовать нужно осторожно, постепенно, чтобы не спугнуть потенциальных соратников. Впереди еще много времени. И для обдумывания плана, и для привлечения абсолютов, и для их подготовки.

– Рано об этом думать. Впереди еще два года, – ответил Филипп.

– Да, знаю, – Ноэль вдруг снова стала собой, надев маску снежной королевы. – По-твоему, мы дураки? Ладно, не отвечай. Среди нас много недоумков.

– Ты как всегда очень проницательна, – усмехнулся юноша.

Они снова зашагали вперед, куда глядели глаза.

– Разве я не права? – девушка вскинула брови с надменным видом. – Взглянуть хоть на этого Августа – еда у него вкусная, но в голове-то пусто! А Самир, Григор, Максвелл? Куча идиотов!

– А что насчет Джерта? – хитро улыбнувшись, спросил Филипп, вспомнив о прихвостне брюнетки, который постоянно терся рядом с ней.

– Он недалеко от них ушел, – фыркнула Ноэль. – Только он больше прикидывается, а на деле гораздо умнее их всех.

– Ну-ну.

– А что? Ревнуешь меня к нему? – игриво спросила девушка, широко улыбнувшись.

– Мечтай, – отозвался Филипп, покачав головой.

– А что насчет… Юнис? – тут же отпарировала Ноэль.

– А с ней что? – сухо отозвался парень.

Резкий ветер засвистел между деревьями, заставив их листву зашуршать. Его прохладное дуновение вызвало волну дрожи. Филипп поежился, встряхнув фонариком.

– Ну, она тоже выдает себя за всезнайку, а на деле – тупее пробки…

– Она чересчур наивна и слишком импульсивна, но глупой ее не назовешь, – рассудительно произнес юноша.

– Эй! А кто с ней постоянно спорит? Разве не ты? – возмутилась Ноэль.

– Это другое. У нас просто разные взгляды на происходящее.

– Ну, конечно! – воскликнула девушка. – Звучит как оправдание.

– Звучит как рациональное объяснение, – поправил Филипп. – А вот твое отношение предвзято. И я знаю, почему.

Юноша самодовольно улыбнулся, осознав, что одержал верх в этом глупом споре. И плюс ко всему заставил Ноэль покраснеть.

– Если думаешь, что ты единственный парень, который…

– Ты хотела подышать свежим воздухом, – перебив Ноэль, напомнил Филипп. – Давай вдыхай полной грудью.

– Да пошел ты! – буркнула девушка и, выдернув фонарик из его рук, зашагала впереди.

Филипп засмеялся, сунув руки в карманы. Ноэль, увлеченная своей обидой, быстро удалялась, и он снизил скорость, чтобы вовсе отстать и насладиться тишиной.

Верхушки деревьев все чаще покачивались от ветра. Небо, прячущееся за серыми слоистыми облаками, окрашивалось в красные оттенки. Все предвещало если не ураган, то как минимум очередной ливень. Того гляди, все озарится яркими вспышками, и на землю обрушится холодная вода.

Такое предчувствие непогоды Филиппу нравилось. Оно напоминало ему маму. Она могла с точностью до минуты предсказать дождь. И тогда, в детстве Филиппу это казалось невероятным даром. После слов мамы о предстоящем дожде он сидел на балконе их особняка и ждал. Три, два, один…

Сердце сжималось от восторга, когда первая капля падала на белые перила, а потом еще одна и еще, пока не грянет настоящий ливень. Мама была волшебницей, и оставалась ею даже тогда, когда Филипп, повзрослев, узнал, что Конфиниум покрывает огромный искусственный купол, и с помощью особого оборудования по четкому расписанию он запускает дождь.

Но здесь, за стеной погода никем не управляется – она сама по себе, неподвластна человеку. Здесь все настоящее…

– Филипп! – закричала где-то впереди Ноэль.

Юноша очнулся от мыслей и поспешил за девушкой, от которой изрядно отстал. Идя на свет фонарика, отблескивающего от деревьев, он, наконец, увидел фигуру Ноэль, склонившуюся над землей.

– Что там у тебя? – спросил Филипп, подбегая ближе, но ответ ему уже был не нужен.

У корней одного огромного дерева лежал потухший факел. Юноша наклонился и дотронулся до него рукой. Еще теплый.

– Чье это? – паническим голосом спросила девушка, отойдя на два шага назад. – Кто его оставил, Филипп?

– Откуда я знаю?! – раздраженно ответил юноша, поднявшись на ноги и оглядевшись вокруг.

– Он может быть где-то рядом, – нервничала Ноэль, в разные стороны вертя фонариком, но никого поблизости не было видно.

Филипп резко шикнул, поднеся палец к губам и махнув рукой в сторону девушки, чтобы та успокоилась.

Стало тихо. Несколько минут оба стояли недвижно, прислушиваясь и приглядываясь к темному лесу, но за деревьями никого не было.

– Может, кто-то из наших…

Филипп не успел договорить, как вдруг его слух разрезал пронзительный крик, невообразимый дикий вопль, эхом разнесшийся по округе. Юноша инстинктивно зажал уши руками, припав к земле. Ноэль последовала его примеру, выбросив фонарь на землю. Тот выключился, и все вокруг погрузилось во тьму.

Юноша чувствовал, как этот звук словно съедает его изнутри, выворачивая наизнанку. В мозгу будто образовалась дыра, отдаваясь острой звонкой болью. Хотелось вжаться в землю как можно сильнее, чтобы хоть как-то спрятаться.

– Что это такое?! – истошно завопил голос Ноэль, пробившись сквозь этот свистящий крик.

Филипп хотел что-то ответить, как вдруг все звуки стихли. Отдышавшись и придя в себя, он осторожно убрал руки от ушей, почувствовав, что ладони влажные. Кровь. Этот звук повредил барабанные перепонки. В голове все еще отдавался какой-то свист. Юноша подполз к Ноэль и попытался вместе с ней встать на ноги, однако обоим это удавалось с большим трудом. Голова кружилась, и к горлу подступала тошнота.

Что это был за звук? Откуда он раздавался? Вокруг ничего не было видно, и это наводило на Филиппа ужас.

– Надо уходить! – скомандовал юноша, пытаясь нащупать на земле упавший фонарик, как вдруг над его ухом раздалось чье-то хриплое горячее дыхание…

Пронзительный крик, какой-то странный, смешанный со свистом или скрипом, заполонил все вокруг, заставив птиц вспорхнуть с деревьев и лететь прочь в поисках спасения. Казалось, от этого звука небо разошлось по швам, и треск разрывающихся облаков отдавался эхом по всему лесу.

Даже закрыв уши руками, Макото ощущал сильную вибрацию в воздухе, словно это было больше, чем просто шум, чем крик или свист, словно это что-то проникало внутрь всего живого и неживого. Весь земной шар стал сжиматься от этого звука и стал таким маленьким, что спрятаться уже было негде.

Юноша вдруг осознал, что все прекратилось.

Он опустил руки, прислушиваясь к звукам вокруг. Все стало тихо. Слишком тихо. Наверное, уши все-таки заложило, потому что все слышалось как сквозь воду. Скорее всего, пострадало тело, которое Макото оставил в бункере, решив осмотреть окрестность в астральном обличье. Спустя полчаса с начала его прогулки все вокруг сотряслось от внезапного крика. А теперь слышно было только стук сердца, которое бешено пульсировало в груди, в животе, в висках… если подумать, оно словно заполонило весь лес. Макото пытался успокоить его, пытался понять, что же все-таки произошло.

Внезапно что-то щелкнуло внутри, и юноша сорвался с места, помчавшись в сторону бункера. Мысль, которая пронзила сознание, как игла, как острый кинжал, привела Макото в ужас, и паника накрыла его огромной волной, в которой он мог захлебнуться, если бы интуиция не подсказывала ему, что он преувеличивает. Это же бункер, он под землей, он защищен толстыми стенами! Но как бы то ни было, ноги двигались с такой скоростью, будто боялись не успеть. Макото не хотел обнаружить бункер пустым, разрушенным вдребезги или того хуже, сожженным дотла, не хотел думать, что на абсолютов могли напасть дикари, что они пробрались внутрь, ранили или убили кого-то, и если его собственное тело было повреждено, то он ничем не сможет помочь…

Нет, нет… такого не могло произойти! Абсолюты в безопасности, их никто не мог найти! На входе всегда стоят караульные, они бы предупредили остальных… Но этот крик – он сводил с ума! Он мог сделать беззащитным кого угодно…

Краем глаза Макото заметил чью-то мелькнувшую фигуру. Кто это мог быть? Может быть, напуганный зверь? Парень застыл на месте, оглядываясь вокруг. Все оставалось недвижным. Ни один лист, ни одна ветка, куст или травинка не шевелились – все застыло, словно на картинке. Интуиция уверяла юношу свернуть с выбранной тропы, чтобы найти ответы на возникшие вопросы. Чутье повело Макото вглубь леса, куда, как ему казалось, проскользнула незнакомая фигура. Пройдя несколько метров, юноша остановился, решив, что зря теряет время – поблизости никого не было, и фантазия, вызванная недавним шоком и страхом, просто сыграла с ним злую шутку.

В последний раз оглядевшись, юноша шагнул в обратном направлении, но снова застыл, не в силах пошевелиться – напротив него стоял незнакомый человек – нет, малум. Острые серые глаза, словно два ледяных осколка, смотрели прямо на Макото, пронзая насквозь, хотя… насквозь ли? Неужели он его видит?! Как такое возможно? С каждой секундой Макото все больше убеждался, что незнакомец смотрит прямо в его глаза, и это могло значить только одно – они оба в астрале.

Ожидая, что же станет делать этот малум, юноша заворожено глядел на него в ответ, не властвуя над собой. Он старался понять, что творилось в голове у незнакомца, но по обезумевшему, дикому взгляду можно было сказать точно – адекватных мыслей там нет.

Дикарь вдруг потянул руку за спину, и его губы стали искривляться в злобной улыбке. Макото отпрянул назад, чувствуя, что он задумал что-то недоброе. В руке малума заблестел длинный клинок, и, присмотревшись, Макото осознал, что он насквозь пропитан кровью. Неужели дикарь хотел напугать его? Это было глупо, потому что в астрале ранить или убить его невозможно. Теоретически…