Меня укутай в ночь и тень

Дамиан помешкал немного, раздумывая, не следует ли сейчас вернуться, но потом оттолкнулся, взмыл ввысь, сквозь облака, и лег на струи теплого ветра. Прислушался. Город дышал, пульсировал, бился, но это не было движение жизни: Лондон никоим образом не напоминал живое существо. Это было движение машины, фабрики, где люди были в лучшем случае обслугой.

Деталью – вероятнее.

Иногда – часто – детали ломались. Люди умирали. Лондон был огромен, и все эти смерти не имели значения. Отсюда, с поднебесья, они казались россыпью алых искр.

Самая большая и нестерпимо яркая пульсировала где-то в Ист-Энде, в районе Уайтчепела, где смерть – обычное дело. И все же эта пульсация казалась Дамиану чужеродной. Он хотел отправиться туда, разглядеть поближе, но тело и дух перестали вдруг слушаться его. Дамиан словно завис в пространстве, как древнее насекомое в куске янтаря. Он видел такой у матери и в детстве всегда жалел несчастную мушку, обреченную вечно висеть в полупрозрачной капле смолы.

Не имея возможности шевельнуться, забыться или хотя бы вернуться в свое тело, Дамиан висел в пустоте и глядел прямо перед собой. Огонек в Уайтчепеле разгорался все ярче.

* * *

Ехать домой Элинор не торопилась. Ей не хотелось бродить бесцельно по пустым мрачным коридорам или затевать с Грегори Гамильтоном ссору, если он вернулся. И убеждать его ни в чем не хотелось. Вместо этого она заехала в кофейню, из тех, куда прилично заходить одинокой женщине с горничной. Здесь угощали чаем со сливками и пышными булочками и предлагали на выбор множество изящных пирожных с кремом, с сахарной пудрой, со свежими ягодами и с цукатами. В детстве Элинор случалось мечтать, как она придет в такое кафе, сядет и… никогда Элинор не приходилось фантазировать, что же она будет делать дальше. Мысль словно останавливалась на пороге. На самом деле оказалось, что в кофейне нет ровным счетом ничего интересного. И мечтать-то было не о чем.

Принесли пирожные, легкие и воздушные, но очень сладкие. Элинор никогда не нравились такие. Пегги протянула газету, сложенную пополам, и, со своей стороны не стесняясь, отдала сладостям должное.

– Вот этот человек мне кажется подходящей кандидатурой, – сказала она с набитым ртом.

Вдвоем они склонились над объявлением. «Магнетический Лукиано Скотти», значилось в затейливой рамочке с завитушками, цветами и, кажется – Элинор пригляделась, сощурившись, – да, черепами. Очаровательное объявление, нечего сказать.

– Иностранец?

– Такой же, как вы и я, наверняка, – рассмеялась Пегги, стряхивая с подбородка крошки сахарной пудры. – Среди медиумов и гипнотизеров это сейчас модно. Иностранцам куда больше доверяют, если речь заходит о сверхъестественном. Англичане совсем не разбираются в колдовстве.

– А ты что же? – спросила Элинор.

– Я ирландка, мэм, – фыркнула Пегги. – У нас это в крови.

– Что верно, то верно, – пробормотала Элинор.

Вырвав объявление, женщины расплатились за чай и пирожные и отправились на поиски кэба.

– Зачем вам это так срочно понадобилось, мисс Элинор? – спросила Пегги, когда они сели в экипаж.

Элинор побарабанила по краю сиденья, ее в школе так и не сумели отучить от этой манеры. Иногда удавалось на месяц или два забыть о дурной привычке, но она всегда возвращалась. Могла ли Элинор рассказать об увиденном в подвале ведьме-горничной и поделиться своими подозрениями? По какой-то причине Федора Крушенк водила гостей в свое жуткое подземелье по одному. В конце концов, Элинор решила ограничиться нейтральным и мало что значащим:

– Мне нужно разобраться в себе и кое-что вспомнить. И сделать это сейчас.

Понять, вспомнить, что она видела и чувствовала на том спиритическом сеансе семь лет назад, стало неожиданно важно. Да попросту необходимо! Душа мисс Найтингейл страдает в не принадлежащем ей теле. Тело Элинор занимает чей-то чужой разум. Здесь была очевидная связь, и единственное место, где пересеклись жизни Элинор и мисс Найтингейл, – сеанс.

И это еще не считая того прискорбного факта, что память Элинор, в принципе – как решето, и тут помощь гипнотизера будет совсем не лишней.

– Приехали, мисс, – оторвал Элинор от размышлений кэбмен.

Кэб и в самом деле остановился. Элинор расплатилась, вышла и посмотрела на дом, весьма, на ее взгляд, неожиданный. Это были меблированные комнаты, но весьма респектабельные на вид и наверняка дорогие. В общем, не совсем то, что ожидаешь увидеть, когда речь заходит о гипнотизере или медиуме. Тетушка Эмилия клиентов принимала в маленьком особнячке с черными кружевными шторами на окнах, очень атмосферном. Это же место больше подошло бы какому-то финансисту.

Медные таблички на двери обещали и доктора, и профессора математики, дающего частные уроки, и магнетизера Лукиано Скотти. Третий этаж. Внутри холл дома был великолепно отделан светлым деревом и украшен лепниной по верху; пол выложен мрамором, и это вызвало у Элинор кривую усмешку. До чего же некоторые люди жалки! Как глупо они стремятся сымитировать недоступную им роскошную жизнь. Элинор постаралась стряхнуть эту неприятную чужую мысль и спросила у консьержа о магнетизере. Их направили в сторону одной из лестниц.

Здесь, в коридоре третьего этажа и в небольшой приемной, обставленной низкими диванчиками с плюшевой обивкой, хватало народа, и в основном это были женщины. Многие из них принадлежали, подобно Элинор, к среднему классу, но было и несколько дам явно высокого положения. Они прятали свои лица под вуалями и держались особняком как от образовавшейся очереди, так и друг от друга.

Пегги оглядела ожидающих, достала из потайного кармашка часы и посмотрела на циферблат.

– Нам лучше поторопиться, мисс. Дома будут волноваться. Оставьте свою карточку, и поедем домой.

У Элинор карточки не было. Ей никогда не приходилось наносить визиты. Ну кто она такая?

Дверь открылась, в коридор вышел щеголеватый молодой человек и оглядел ожидающих дам. Взгляд его необычайно ясных голубых глаз остановился на Элинор.

– Мэтр зовет вас, – сказал он с удивительно фальшивым итальянским акцентом.

Дамы в очереди заволновались, кто-то даже позволил себе вульгарные возмущенные возгласы. Проигнорировав их, юноша взял Элинор за руку и потянул за собой.

Дверь закрылась с каким-то зловещим стуком.

– Подождите здесь, – сказал юноша Пегги и, отдернув штору, посторонился, пропуская Элинор в соседнюю комнату. – Мэтр ждет вас.

Элинор опасливо шагнула в полутемное помещение, пропахшее сладко ладаном, восточными благовониями и фруктами – в большой хрустальной вазе их высилась целая груда.

– Проходите, синьорина, – вкрадчиво и так же сладко, как ладан, сказал мужской голос. – Присаживайтесь. Что вы пришли узнать?

Элинор нервно огляделась, но так и не увидела говорившего. Впрочем, большая часть комнаты тонула в сумраке, а драпировки мешали разглядеть ее толком. В центре стояла кушетка – старомодная дюшес-бризе, обитая узорчатым красным шелком, и Элинор опустилась на ее край.

– Разве вы не должны это знать? – спросила она нервно. – Это ведь вы пригласили меня.

Темнота зашевелилась, и из нее выступил мужчина, одетый еще более щеголевато, чем его помощник. Чем-то он напомнил Элинор Дамиана Гамильтона. Даже трость имелась.

– Устраивайтесь поудобнее, синьорина, – мужчина подошел ближе, – и мы заглянем в вашу душу.

– Я предпочитаю заглянуть в свое прошлое, – сказала Элинор, складывая руки на коленях.

Запах, свет, сама атмосфера комнаты нервировали ее. Элинор чувствовала себя странно, голова кружилась. Ее охватил вдруг страх, больше всего Элинор боялась потерять себя. Голос гипнотизера обволакивал ее. Элинор перестала понимать, что он говорит, не могла разобрать ни слова и словно падала куда-то. Она ощутила на долю секунды прикосновение к бедру, а потом все пропало.

* * *

Дамиан и сам не знал, что именно почувствовал, но одно можно было сказать точно – эти ощущения вернули его, пробудили, заставили подскочить с постели. Выбежав из комнаты, он поймал за руку проходившую мимо горничную. Вопрос соскочил с языка сам собой.

– Где Элинор?

Алессандра пожала плечами.

– Они с Маргарет уехали утром, сэр, и до сих пор не вернулись. Ваш брат также ушел, а мистер Франк…

Дамиан отмахнулся от нее, метнулся к лестнице так быстро, как только мог, почти скатился вниз. Тревога за Элинор усиливалась с каждой секундой. Во что эта глупая девчонка ввязалась?! Возле входной двери Дамиан споткнулся. Тело плохо слушалось его, как часто бывало после транса; дух его был смятен, а мышцы расслаблены.

– Maitre! – Подоспевший Франк подставил плечо. – Куда вы собрались в таком состоянии?

– Я должен помочь Линор!

– Только не в таком виде, Maitre! – Франк вцепился в него обеими руками, пытаясь удержать. – Сейчас от вас пользы не будет! Куда?!

Дамиан остановился, ухватился за перила и смахнул пот со лба. Снова слова сами прыгнули на язык:

– Элинор в опасности.

Ему вспомнилось жуткое сияние, разгорающееся над Уайтчепелом. Элинор где-то в Лондоне, но не могла же она зайти в столь опасный район?! Впрочем, разве не в Уайтчепеле ее в прошлый раз нашел Франк?

– Ты сможешь отыскать ее?

Франк побледнел.

– Я… не уверен…

– Да, я знаю. – Дамиан погладил юношу по голове. – Прости, что прошу о таком. Я понимаю, как это может быть тяжело. Но мисс Кармайкл… она в большой, возможно, в смертельной опасности.

Собственная в том убежденность пугала Дамиана. В груди поселилось и ворочалось что-то темное и страшное, и тревога нарастала.

– Я попробую, – кивнул Франк. Лоб его прорезала глубокая морщина.

Дамиан взял юношу за руку и отвел в нижнюю гостиную. Пальцы Франка дрожали и были холодны как лед. Дамиан в эту минуту устыдился. Он принуждал дитя, мучил его, пусть даже ради спасения человеческой жизни. Но приносить в жертву одного человека ради другого было тошно. Так поступала Катриона, а Дамиан ненавидел уподобляться матери даже в мелочах.

Франк сел, сложил руки на коленях и закрыл глаза. По губам его скользнула мягкая улыбка.

– Лаванда, перец и мята.

– Что? – Дамиан, не всегда способный вникнуть в рассуждения юноши, моргнул.

– Это мисс Элинор, – пояснил Франк. – Лаванда, перец и мята. Будет несложно отыскать ее.

Затем Франк нахмурил лоб. Он словно пытался преодолеть сопротивление воздуха или даже стену. Руки его, сперва спокойно лежащие на коленях, впились в подлокотники. Ногти царапнули дерево.

– Франк! Франк! – Дамиан коснулся горячих, словно в лихорадке горящих щек юноши. – Прекрати!

– Я с-справлюсь, Maitre, – процедил мальчик сквозь зубы. – Мисс Элинор… Там очень людно… Плохие эмоции… Тот человек все время врет. Но не о том, о чем думают… Мисс Элинор…

Франк изогнулся, будто в припадке. Все тело его свела судорога. Дамиан схватил мальчика за руки.

– Хватит! Хватит! Я был не прав! Прости! Прекрати, Франк!

Франк дернулся и замер, упав в объятия Дамиана. Дыхание его было прерывистым. Спустя пару мгновений он отстранился и сказал тихим, но достаточно твердым голосом:

– Я знаю, где мисс Элинор. Напишу вам адрес.

Строки вышли неровные: у юноши дрожали руки. Дамиан поцеловал его в лоб и достал справочник городских домовладений. Катриона всегда предпочитала держать его под рукой уж неизвестно с какими целями. Искомый дом оказался меблированными комнатами, вполне респектабельными, но Дамиан не стал обманываться. В действительности респектабельность ничего не значила, зачастую она лишь фасад для дел, настолько темных, что и не вообразишь. В трущобах не происходит того, что может запросто случиться в самой приличной семье, живущей на соседней улице.

Было еще светло. Дамиан осторожно отдернул занавеску и выглянул наружу. Воздух дрожал, и улица тонула в смоге и мареве теплого осеннего дня. Но у Дамиана не было выбора. Он оделся привычно: пальто, шарф, перчатки, широкополая шляпа, полностью скрывающая в тени лицо. Распахнул дверь и нос к носу столкнулся с возвращающимся домой Грегори. Уловил легкий запах виски, исходящий от брата.

– Мне нужна твоя помощь! – выпалил Дамиан.

Грегори взглянул на него удивленно. Все верно, Дамиан никогда не просил, да и сейчас обошелся бы без помощи, если бы не солнечный свет. Грегори оглядел его внимательно и покачал головой.

– Все это не идет тебе на пользу, брат. Ты возбужден.

Дамиан глубоко вздохнул.

– Да, возбужден. Элинор в опасности.

– Снова эта женщина, – поморщился Грегори. – Ты становишься ей одержим. Что с тобой происходит, Дамиан?

На это Дамиан отвечать не стал.

* * *

Элинор падала во мрак, словно Алиса из книжки в свою кроличью нору. Она и в самом деле успела передумать о всяком: своих злоключениях, далеком, дымкой подернутом детстве, отце, Федоре Крушенк, Дамиане, Грегори Гамильтоне, чудовищном живом трупе в подвале. А потом, как это бывает во снах, она оказалась вдруг сидящей в старом истертом кресле. Напротив, на кушетке легкомысленного розового цвета, расположилось уже знакомое гротескное чудовище. Глаза-спирали вращались то по часовой стрелке, то против, вызывая головокружение. На существе был вдовий наряд, почти полностью скопированный с наряда королевы Виктории, и оно пыталось без особого успеха изобразить женщину.

– Я рада тебя видеть, дитя мое, – сказало чудовище. Ротовое отверстие не шевелилось.

– У вас неплохо вышел человек, – сделала Элинор комплимент. Гротескная мумия больше не пугала ее.

– У тебя тоже, дитя.

– Я и есть человек.

– Ты так уверена, дитя? – рассмеялась мумия пыльным смехом. – Поверь своей старой тетке, моя милая, это последнее, в чем вообще можно быть уверенной.

– Я пришла к гипнотизеру не для того, чтобы это выслушивать. Убирайтесь! – потребовала Элинор. – Мне нужно вспомнить, что произошло во время сеанса.

– Все верно, – кивнула «тетушка». – Мы и тогда с тобой беседовали. Ты раньше часто навещала нас, а потом уже стала забывать.

Кошмар этот, и без того гротескный, принял совсем причудливую форму. Элинор померещилось на мгновение, что она помнит те далекие встречи. Потом «тетушка» подняла сухую руку-ветку, она все удлинялась, удлинялась, пока не коснулась лица Элинор. Очень нежно. И совсем-совсем не страшно.

– Бедная моя девочка…

Тело Элинор было парализовано, но уже не страхом, а словно каким-то внешним воздействием. Прикосновение она ощущала смутно, словно сквозь несколько слоев ткани. И касались не только щеки, но и ног, причем в местах, совершенно недопустимых.

– Доверяй лишь тем, кто достоин доверия, – глубокомысленно изрекла «тетушка».

Элинор почувствовала вдруг жгучую боль в щеке, и это привело ее в чувство или, правильнее сказать, вывело из транса. Тело вновь обрело способность двигаться. Она подняла руку свинцово тяжелую и коснулась горящей щеки. Взгляд сфокусировался с трудом. Перед ней стоял Дамиан, и он был страшно зол.

– Как можно быть такой идиоткой?!

Элинор посмотрела вниз и обнаружила, что ее юбки задраны, так что видны панталоны, а чулок спущен. В панике Элинор принялась поправлять юбку, и Грегори Гамильтон пришел ей на помощь. Дамиан же, не глядя на женщину, вышел.

– Выпейте.

Элинор послушно сделала глоток и закашлялась. К тому, что вместо воды или хотя бы чая ей предложат крепкий неразбавленный виски, она была не готова.

– Я… Вы… Я…

Алкоголь ударил в голову, она закружилась, и замерещилось всякое, вроде теней по углам, жадных, голодных, тянущих к ней свои руки. Элинор моргнула, пытаясь избавиться от этого видения.

– Дамиан злится не на вас, – пояснил мистер Гамильтон. – Просто мне пришлось ударить это ничтожество, гипнотизера, вместо него, так что, к сожалению, пострадало его самолюбие. Идемте, я отвезу вас домой.

Дамиан волновал сейчас Элинор в последнюю очередь. Она была растеряна, мысли ее путались, а перед глазами все еще стояла «тетушка». Так что она не сопротивлялась, позволив Грегори Гамильтону свести себя вниз и усадить в кэб. Только когда экипаж тронулся, Элинор опомнилась и спросила:

– Где Пегги?

– Я отправил ее домой приготовить для вас ванну.

– А как вы здесь оказались, мистер Гамильтон?

Грегори Гамильтон отвернулся к окну и сделал вид, что ему интересен пейзаж.

– Дамиан сказал, что вам грозит опасность, – проговорил он наконец с неохотой. – И был прав. Когда мы приехали, это ничтожество почти…

– Договаривайте, – попросила Элинор.

Грегори Гамильтон поперхнулся и слегка покраснел.

– Почти овладело мной, – закончила за него Элинор и содрогнулась, вспоминая прикосновения.

– Зачем вы вообще сюда пришли, мисс Кармайкл? – проворчал мистер Гамильтон.

Элинор сплела плотно пальцы, стиснула их до боли.

– Я плохо помню свои школьные годы, мистер Гамильтон. Как и детство вообще. И тот спиритический сеанс. И ваши намеки, разговоры о колледже Святой Маргариты… Я хотела убедиться, что в моем прошлом не кроется ничего… жуткого.

Перед глазами сразу же встала «тетушка», ухмыляясь своим отвратительным неживым ртом.

– Это можно было сделать значительно проще, – хмыкнул Грегори Гамильтон. – Не обращаясь к шарлатанам и насильникам. К примеру, навестить кого-то из ваших прежних учителей. Я сегодня нашел адрес одной из них, миссис Розы Дэрбишем. Мы можем съездить и поговорить с ней, когда вам будет угодно.

– Конечно, мистер Гамильтон, – кивнула Элинор. Грегори Гамильтон разыскал учительницу, конечно, из-за того, что подозревал ее, но все же Элинор была ему благодарна. – Думаю, лучше всего нам поехать туда как можно скорее.

Глава третья

Дамиан воспользовался служебной лестницей, чтобы подняться на чердак. Дом клятого шарлатана-гипнотизера располагался во вполне благополучном районе, но достаточно близко к Ист-Энду. Он к тому же возвышался над соседними зданиями, и отсюда весь Уайтчепел был как на ладони. Внизу суетились люди, взбудораженные творящимися событиями. Людям нравились ужасы.

Он был страшно зол на Элинор, презревшую все советы, презревшую собственные страхи и угодившую в лапы этого шарлатана, который сразу же полез ей под юбку. Это надо было удумать! Позволить загипнотизировать себя человеку, о котором ничего, кроме имени – фальшивого! – не знаешь.

Дамиан прижался лицом к стеклу. Над окном нависал козырек, и потому свет не проникал на чердак. «Что будет, – подумал вдруг Дамиан, – если открыть створку и протянуть руку к солнцу?» – Он тряхнул головой. Что за мысли приходят в голову? Чтобы умерить злость, он начал в уме раскладывать все, что знает. Это обычно помогало найти правильный ответ. Но не сейчас. Духи, тени, чудовища, магические печати, переселение душ – все смешалось, и без какого бы то ни было смысла. Да еще эти убийства в Уайтчепеле. Было в их чудовищной жестокости что-то странное, и Дамиан чувствовал тут связь, но не мог ее нащупать. От этого он злился еще больше.

Дамиан устало потер лоб. Грегори ждет от него ответов, но ответов нет, а сами вопросы весьма туманны.

Нужно начать с чего-то.

Экономка, вспомнил Дамиан. Миссис Симпсон, женщина, пытавшаяся его убить. Грегори не нашел о ней никакой информации, создавалось впечатление, что она просто однажды появилась на пороге дома, а то и вовсе самозародилась там и стала управлять всем. Грегори был, конечно, беспечен в том, что касалось слуг, но не могла же в самом деле его экономка возникнуть сама по себе, из ниоткуда!

Дамиан прикрыл глаза, вспоминая свои ощущения. Миссис Симпсон ему не понравилась, но – чисто по-человечески. Самодовольная властная особа, он всегда терпеть таких не мог. В ней не удалось при встрече уловить ничего темного, сверхъестественного. В свете последующих событий это может означать только одно: на этой женщине лежала сильная защита.

Существует немало способов стать невидимкой для чужих чар, чужого ведьмовского чутья. Можно обратиться к ведьме, которая тебя заколдует; можно использовать амулеты.

Следует, пожалуй, расспросить городских ведуний об этом. Как знать, не сталкивался ли кто-то из них с миссис Симпсон и не попадались ли им на глаза иные чудовища. Лондонские колдуны и ведьмы не отличались особыми способностями, это были в основном ярмарочные фигляры, силы их были невелики. Они предсказывали будущее – иногда верно, они наводили и снимали порчу, путали следы, подманивали удачу и варили самые простые и не слишком эффективные зелья. В совершенстве они владели только одним, но ценным даром: они умели добывать и продавать информацию, и этим Дамиан намеревался воспользоваться.

Но для начала, пожалуй, стоило расспросить своих домашних ведьм. Они жили в Лондоне, тогда как Дамиан здесь бывал изредка, наездами и почти ни с кем не общался. Искать же адреса по объявлению, как почти наверняка сделала Элинор Кармайкл при попустительстве Маргарет (с ней будет еще разговор особый!), было неразумно.

Домой Дамиан добрался только ближе к вечеру: было солнечно, и пришлось долго прятаться на темных улицах, прежде чем удалось найти полностью закрытый экипаж. Первой в холле его встретила Пегги. Несколько часов назад Дамиан накричал на нее в приступе ярости. Не для того он нанимал ведьму, чтобы она исполняла каждую опасную прихоть Элинор Кармайкл. Пристыженная, Пегги решила скрыться прежде, чем он рот успел раскрыть. Дамиан досадливо поморщился, но кричать ей вслед не стал.

Он заглянул в нижнюю гостиную, там было пусто, как и в верхней. Только в библиотеке он нашел наконец Франка. Распаковав один из ящиков с книгами, юноша теперь перебирал их, пролистывая с задумчивым видом то одну, то другую.

– Добрый день, Maitre, – сказал Франк с присущей ему мягкой улыбкой. – Рад вас видеть в добром здравии. Печати удалось снять, и я начал разбирать книги. Вот это что-то личное.

Дамиан взял из рук юноши потрепанную тетрадь и пролистал ветхие страницы, полные скверной ученической латыни.

– Дневник Вильяма Гамильтона. Считал себя семейным хронистом и записывал на дрянной латыни всякие небылицы.

– В подвале замка Гамильтон действительно закован в цепи дьявол? – спросил Франк.

– Конечно, нет! Никакой это давно уже не замок. – Дамиан потрепал юношу по волосам. – Что же касается дьявола… Да, он явно навещал нашу семью. Думаю, ему стелили на лучшей кровати. Метафорически, во всяком случае. Где Линор? Она в порядке?

– Мисс Элинор уехала с вашим братом, Maitre.

– Куда?

Дамиан вдруг почувствовал себя неимоверно глупо. Только дурак станет вести себя так, словно он… ревнует, да, ревнует. И ведь для этого нет ни повода, ни прав. Дамиан откашлялся.

– Куда они поехали?

– Поговорить с бывшей учительницей мисс Элинор, насколько я понял.

– Грегори все еще не дают покоя подозрения?

Франк пожал плечами.

– Вы знаете мое мнение, Maitre. В мисс Элинор есть что-то, несомненно. Но я не чувствую дурного в ней, однако… как я могу другого убедить в этом?

– Меня – вполне. – Дамиан опустился в кресло. Усталость накатывала волнами. Вот схлынула – опять накатила. И голова кружилась. – Что там с книгами? Есть что-нибудь полезное? Необычное?

– Я пока еще не разобрался, Maitre, – качнул головой Франк. – На первый взгляд все то же самое. Но я успел распаковать только треть. И это все те же книги, ни одной незнакомой. Я помню, где мы раздобыли большую часть.

Дамиан задумчиво кивнул. Он и сам знал большинство этих книг почти наизусть, пусть и не до последней запятой, как Франк. Если бы в собрание закралось что-то необычное, Дамиан, конечно, заметил бы первый.

– Либо нас хотят запутать, – решил он, – либо мы просто не знаем, что следует искать.

* * *

Уютный домик миссис Дэрбишем, расположенный в южном пригороде, утопал в буйно цветущих, несмотря на начавшуюся осень, розах. Почему-то именно цветы были первым, что приходило на ум, когда Элинор вспоминала учительницу. В памяти от ее уроков остались только огромные листы гербария, их тихий шелест и горьковатый запах. Миссис Дэрбишем преподавала домоводство, но не нитки и пуговицы составляли ее суть, а эти листы, уклеенные сухими цветами. Сама миссис Дэрбишем ничуть не изменилась, разве что ее рыжеватые волосы стали совсем седыми. Она сидела в кресле в окружении любимых роз, вязала, постукивая спицами в ровном размеренном ритме, и то и дело поглядывала на небо. Собирался дождь. Заслышав стук копыт и скрип рессор экипажа, она с интересом привстала и принялась щуриться, а увидев Элинор и мистера Гамильтона, поднялась резво и подозвала горничную. Отдав распоряжения, она бодро засеменила к калитке.

– Какой приятный сюрприз! Мисс… мисс Кармайкл! – Лицо миссис Дэрбишем вдруг вытянулось, глаза потемнели, она будто бы испугалась, но быстро взяла себя в руки и лукаво сощурилась. – Или уже миссис?

Элинор смутилась. Ее сбил с толку вопрос, ведь она заранее не придумала, как ей следует аттестовать мистера Гамильтона. Врать о браке сейчас не хотелось совершенно. Да и сама мысль о том, чтобы выйти за мистера Гамильтона, пусть даже и так, на словах… Он отчего-то подрастерял свое очарование. Может быть, дело было в том, как легко он увлекся миссис Шарп. А может быть, в паутиной повисшем между ними недоверии. Оно было тонким, едва ощутимым и так же, как паутина, липло к коже.