Ночь империи

Единственной возможностью оправдаться за всё и уберечь империю от той ямы, в которую она могла рухнуть, было наличие убийцы живым, готовым лично всё подтвердить. Будь у них портрет, на поиски бы всё равно ушло несколько дней – либо пришлось бы просить об ещё одной услуге.

– У тебя в подчинении есть тот, кто может найти всё и всех за короткое время. Снова буду должен, но попрошу его.

Удовлетворённый таким ответом, Иблис кивнул и приступил к делу. Он провёл пару минут, запустив когти правой руки в срез. Сейчас, глядя на это без той паники, которая волнами накатывала в день обнаружения тела, Самаэль невольно поморщился: ифрит смотрел в мёртвые глаза, будто действительно вёл беззвучный, только им двоим понятный разговор.

От такого зрелища мурашки бежали по спине, а в мыслях вдруг засел вопрос: если бы тело не было обезглавлено, смог бы он заставить мертвеца взаправду рассказывать свою историю?

– Рыжий,– неожиданно произнёс Иблис, заставляя вернуться в реальность.– Кожа пятнами – серая с жёлтым.

– Вахши?– Самаэль нахмурился, скрестив руки на груди.

Этот народ был не слишком вхож в империю. Обитавшие в горных местностях на востоке, они действительно заслуживали звания варваров и бездарей, которым многие легко награждали ифритов. Многие больше походили на прямоходящих ящериц, и таких в Эрейю не пускали ни при каких условиях, но более «человечные», отличавшиеся упомянутой Иблисом пятнистостью, могли порой встречаться то там, то тут. Аристократы порой любили прикупить себе парочку на рынке, чтобы потом хвастаться перед гостями цветастой прислугой. Представить, что подобный вдруг оказался в Пантеоне, да ещё и в качестве послушника, было крайне сложно.

С другой стороны, это волшебным образом упрощало задачу: едва ли по обители святого семейства толпами бегали вахши.

– Не наёмник.

– Почему?

– Три раза рубил.– Отпустив останки, Иблис указал слегка запачканными в крови пальцами на срез,– ты бы и сам мог это заметить.

Присмотревшись, что стоило сделать ещё утром в подземельях, Самаэль действительно увидел грубость разреза. Оружие в руках этот нападавший держал от силы пару раз в жизни.

– Остальное ты сам знаешь.

– О чём они говорили? Нам точно известна только одна фраза.

– Он обещал забрать её домой,– Иблис посмотрел на останки взглядом, в котором читалось сожаление.– Обещал, что Пантеон поможет спрятаться от Владыки – поэтому она без раздумий за ним пошла. Верующая ведь была.

На последних своих словах ифрит презрительно скривился.

– Порой кажется, все религиозные люди – сущие идиоты.

– Когда как,– Самаэль вздохнул.

– Почти всегда, уж поверь.– Помедлив, Иблис завернул голову обратно в плащаницу и повернулся к тави лицом.– Обвините Пантеон – вас поднимут на смех. Даже я знаю, что у вас Первородных давно считают способными только на демагогию дураками.

– С этим позволь нам разбираться самим.

Разговор с Гленном, так удачно всплывший в голове ранее, вновь вернулся.

Взглянув на ифрита, Самаэль понадеялся, что ничем особым не выдал своих мыслей, но с Иблисом угадать было невозможно. Он знал, что в столице его страны были четыре имперца ещё утром в день пропажи – должен был знать. Однако, по каким бы то ни было причинам, до сих пор ни разу этого не упоминал. Только, когда они направлялись осмотреть тело, обмолвился, что из писем было известно о назначенной Офре ночной встрече.

Заметивший, что ему что-то не по душе, Иблис чуть наклонил голову:

– Что конкретно тебя беспокоит?

– Тогда в крепости ты сказал, что принцессу убили ночью. Сейчас, когда смог осмотреть голову, остаёшься при своём?

– Конечно. Иначе бы сказал.

Помолчав, Самаэль на всякий случай попытался взвесить все «за» и «против», но в обеих категориях оказалось пусто. Хуже бы уже всё равно не стало.

– Кто были те четверо имперцев, что в то утро находились в пределах Дэва, если принцесса была мертва ещё ночью?

После некоторого промедления Иблис улыбнулся так, как мог улыбаться родитель, наблюдавший за пока ещё не всегда успешными попытками маленького ребёнка познавать окружающий мир.

– Ты, сын вашего Владыки, убийца принцессы и её служанка. Она приехала с ней, а теперь решила, что не прочь служить моей третьей спутнице.

Не подкопаться – если бы он начал допрос, опустился бы до уровня глав ведомств, у которых были исключительно обвинения, но никаких толковых аргументов. Со вздохом опустив голову, Самаэль упёрся ладонями в пояс.

– Насколько ты честен, Княже?

– Настолько, тави,– одарил его ещё одной улыбкой Иблис,– насколько это необходимо.

5.

Свинцовые тяжёлые облака, затянувшие небо, грозились вот-вот пролиться дождём, и любой, вынужденный находиться на улице, то и дело посматривал наверх. Необходимо было хотя бы на глаз определить вероятность того, насколько сильной будет гроза, и стоит ли морально готовить себя к перспективе потерять часть урожая. В это время года часто случались настоящие штормы с градом и ветром, побивавшими посевы без дальнейшего шанса на восстановление.

Дети в большинстве своём беспокоились о другом – всем им матери рассказывали старую легенду. Когда собирались тёмные облака, на небе выпускали из конюшен вороных коней с горящими глазами. Получившие временную свободу, они резвились на тучах; каждый их шаг раздавался оглушающим грохотом, и небо покрывалось яркими белыми трещинами, тут же затягивавшимися только для того, чтобы потом возникнуть в новом месте. У иных была другая версия, согласно которой гроза была тенью от проснувшейся вдруг, чтобы размяться, Великой Птицы. Взмах её крыльев создавал порывы ветра, а гром появлялся, когда она задевала лапами вершины гор святой земли, рушившиеся под её мощью.

Если бы хоть что-то из этого было правдой, это вполне поддавалось бы контролю, и Василиск бы с радостью воспользовался возможностью прирезать пару коней или выгнать огромную птицу куда подальше. Если бы за это была хоть в какой-то степени ответственна Санбика, он бы непременно договорился с ней о том, чтобы гроза всегда обходила Пантеон стороной. Однако, ни старшая сестра, ни какие-либо животные из легенд помочь не могли.

Единственное, что оставалось – побыстрее закончить дневные обязанности в надежде, что никто из прихожан не заметит, как их любимый Король Богов нервно дёргается при звуке очередного раската грома.

Когда они были ещё детьми, все потешались над его плохо контролируемым желанием при первом же ударе забиться в самый дальний и самый тёмный угол. Не прошло ни одного грозового дня, чтобы Шумер не усмехался, картинно причитая о том, что трусливый Король Богов будет гибелью для народа. Только старший, тогда ещё державшийся с ними, позволял бояться, сколько угодно, и соглашался посидеть рядом, держа за руку, пока всё не закончится.

Последний раз Василиск сбежал от очередного раската грома в подземелья, но уже не встретил там никакой поддержки – лишь усталое пожелание выйти на улицу, встать посреди поля и надеяться, что удар молнии убивает быстро.

– Ты хотя бы слушаешь?

Вопрос Нории потонул в очередном грохоте. Едва слышно ругаясь, Король богов согнулся и закрыл голову руками. Это помогало, но эффект был временным – чем дальше, тем быстрее разум осознавал, что ладони от творящегося за порогом не спасут.

– Не то время ты выбрала для разговоров,– ожидаемо хмыкнул Крокум.– Ему не до тебя. Посмотри на улицу, Василиск. Не шныряет там сам Птица?

Следующий раскат грома, имевший такую силу, что дрогнули стеклянные вставки в верхней части украшения проходной арки, заставил напрячься всех. Такая мощь означала только, что Пантеон наравне с предместьями Ковруса этим летом первым встречает сезон гроз и дождей.

– Да уж…– после некоторого молчания пробормотал Крокум. Заставив себя отвлечься от созерцания погрузившихся в предгрозовой сумрак садов, он посмотрел на младшего брата.– Попробуй всё-таки послушать.

– Я слушаю,– вяло огрызнулся Василиск, в отличие от родни не собиравшийся прекращать слежку за природными явлениями.– И, если ты думаешь, что я сейчас побегу в столицу узнавать, есть ли новости о принцессе, ты сильно ошибаешься.

– Ну, в столице грозы пока точно нет,– хохотнул Шумер.– Хоть выдохнешь.

– В столице – Хеймор, и его цепной гриндовский пёс. Лучше я посижу под покрывалом, пока гроза не закончится.

– От принцессы всё равно нет проку,– коротко вздохнула Нориа, сложив руки на коленях.– То, что она нынче в Геенне, равносильно тому, что в империи её никогда не существовало.

Подперев щёку ладонью, Василиск постучал себя кончиками пальцев под глазом. Вопреки предположениям братьев и сестёр, принцесса до сих пор могла иметь огромное влияние на происходящее. Она, да ещё несколько тех, от кого требовалось в сущности своей малое.

Когда эта идея только пришла ему в голову, она казалась сумасбродной, потом на некоторое время перешла в разряд удачных, но теперь снова… Старшие могли думать и говорить, что угодно – о первом из них, о принцессе, об ифритах, но так или иначе во всех суждениях проскальзывал общий имперский след. Все по неведомым Василиску причинам так или иначе низводили уровень возможностей трёх вышеперечисленных существ к минимуму.

Особенно, когда дело касалось ифритов. Даже, если бы удалось забрать от них Офру и упрятать её здесь, в стенах обители святой семьи, Князь бы сделал всё возможное, чтобы империя никогда не узнала, что его эрейская супруга пропала. Он был умён и прекрасно понимал, чем пропажа принцессы будет грозить в международном масштабе: в Эрейе было достаточно тех, кто накинулся бы на Владыку с требованием устроить кровную месть всему огненному народу.

Может, и вовсе ничего не вышло. Если бы дело шло своим ходом, Офра должна была прибыть ещё вчера, но ни от неё, ни от посланца в Геенну так до сих пор и не было никаких вестей.

С очередным раскатом грома перспектива заглянуть в столицу и узнать, как там дела, перестала казаться такой уж непривлекательной.

– Я могу съездить,– вдруг подала голос Санбика, заставляя тем самым младшего брата вынырнуть из собственных мыслей.– В столицу. Проверю, посмотрю…

Василиск поднял на неё голову, не способный не хмуриться. Что она думала, ему было неизвестно, но точно знал одно – у сестры вдруг появилось слишком уж странное желание держаться поближе к гостям из столицы. Он закрыл на это глаза во время визита Владыки, потому что видел, как оскорбленная явно наличествовавшим выпадом в её сторону старшего брата, Санбика в ту ночь покинула покои.

Теперь подобное выглядело скорее неприятной тенденцией, чем случайностью.

– Ты?– усмехнулся Крокум.– Позволь узнать, с чего такое рвение?

– С того, что вы все помалкиваете и себя не предлагаете,– женщина пожала плечами.

– О, ну ты-то явно готова себя предложить,– раздражённым тоном процедил Шумер.– Особенно яростно будешь предлагать этому звёздному выродку.

– Захлопни пасть,– рыкнул на него Василиск, отвешивая подзатыльник (Шумер моментально пожалел, что сидел слишком близко).– Она твоя старшая сестра.

– А ты – мой младший брат,– огрызнулся он в ответ, приподнимаясь со своего места.– Может, это тебе стоит напомнить об уважении к старшим?

Встав на ноги, Первородный сгрёб брата за волосы и резко дёрнул вниз. Остановил руку только, когда между носом Шумера и подлокотником деревянного кресла оставались считанные сантиметры.

– Я – Король богов.– Прошипел Василиск, удерживая его в этом положении.– Разбитое лицо – самое меньшее, что я могу с тобой сделать, если не научишься держать свой поганый рот на замке, когда это нужно. Понятно?

Шумер выругался сквозь зубы, но, почувствовав давление на затылок, тут же присмирел.

– Понятно, понятно! Пусти!

Выпустив рыжие пряди из своих пальцев, Василиск хмурым взглядом проводил брата, от греха подальше пересевшего на место чуть в стороне.

– Поезжай,– он посмотрел на Санбику, моментально меняясь в лице и одаривая её спокойной улыбкой.– Только возьми с собой одного из моих подмастерьев.

Возможно, её интерес к первому из великих генералов был не такой уж плохой вещью. В конце концов, во все времена главная слабость любого мужчины оставалась неизменной.

6.

На пол упало, ударяясь с глухим звуком, тело последнего из нападавших, но это не принесло никакого облегчения – разум затмила боль, волнами распространявшаяся по организму. Тупая, пульсирующая, она расходилась до кончиков пальцев, до каждого волоска, и приносила вместе с собой страх, накрывавший с головой, будто огромная волна на море.

Они появились из ниоткуда, напавшие, и точно знали, куда бить, будто прошли инструктаж перед выходом на своё грязное дело. Удар нанесли чем-то увесистым, не заостренным, и вместе с этим ударом что-то внутри оборвалось. То чувство, что присутствовало прежде, ощущение ещё слабого огонька чужой жизни, с каждой секундой угасало.

– Госпожа! Госпожа, вы ранены?

– Конечно, дурак! У неё ведь кровь, видишь?!

Чьи-то руки схватили её за плечи, сопровождая это звоном браслетов, попытались поднять. Дёрнувшись вниз, она только чудом не ударилась головой об пол, согнулась, обхватывая руками живот. Отчаянный вопль, почти рёв, эхом отскочил от стен и унёсся в глубину многочисленных коридоров крепости.

Тааффеитовая встала с ног на голову в считанные секунды, в отсутствие хозяина напоминая больше курицу с отрубленной головой, чем нечто чётко организованное. Никто не мог, даже имея феноменальную память, вспомнить последний раз, когда на территорию ифритов скрытно проникали чужаки, способные каким-то образом навредить.

Скорее всех, буквально с головой, в панику нырнул Белет. Всё время с момента покушения он размышлял лишь о том, как когтистая чёрная рука сомкнётся на его горле и переломит кости там одним движением. Его оставили ответственным, оставили следить за Первой женщиной. Хотя Рагда, занявшийся допросом одного выжившего нападавшего, сообщил, что искали просто любого, кто будет близок властителю огненных земель, Белет искренне верил – Лилит была исключительной целью.

– Послушай ты меня, наконец!– Марбас хлопнул у него перед лицом в ладоши.– Все вы четверо, послушайте!

Дождавшись, чтобы перешёптывавшиеся и переругивавшиеся между собой короли замолкли и уделили ему внимание, глава легиона рафимов выставил перед собой руки в защитном жесте.

– Пока Князя нет, вы – те, кто принимает решения. Она бы умерла, не будь беременна. Дитя взяло большую часть урона на себя, и сейчас вы должны принять решение.

Проговаривать вопрос вслух не было необходимости: четверо прекрасно поняли, чего ждал от них врачеватель.

Переглянувшись с Гаап, Азмедаем и Велиаром, Белет сам не заметил, как начал в неуверенности заламывать руки. Эти трое с радостью бы скинули всю ответственность на него, ориентируясь на последние слова Иблиса перед уходом. Лилит была на его совести, и любое его слово оставшиеся короли бы с радостью подхватили, чтобы потом пихнуть Князю своеобразного жертвенного барана. Когда речь шла о перспективе столкнуться с ним в гневе, каждый предпочитал быть сам за себя.

– Пожалуйста!– воскликнул Марбас, взмахивая руками.– Чем дольше вы думаете, чем меньше шансов, что я спасу хоть кого-то!

– Её, конечно!– голос Гаап взлетел на пару тонов выше.– Что за идиотские вопросы?!

– Откуда ты знаешь, что её?– Белет развернулся на женщину.– Почему уверена, что он бы не сказал спасать наследника?!

– Потому что впервые за столько лет есть женщина, способная родить чистокровного ифрита!– Азмедай махнул рукой в направлении покоев.– Понесла один раз, понесёт и ещё!

– С чего такая уверенность?

– Не глупи,– Гаап подступила на шаг.– Она – Первая женщина. Беременная или нет, она – важнее всех нас вместе взятых.

Белет уставился на них, больше сам себе напоминая загнанное животное, чем способное принять какое-то решение разумное существо. Когда-то давно они уже рискнули так поступить – рискнули действовать, не оглядываясь и не думая о том, что скажет Князь.

В те времена расклад оказался похож: четыре короля, оставленные следить за правлением, приняли решение сами, не дожидаясь его возвращения. Воспоминания о том дне до сих пор вызывали лично у главы легиона суккубов и инкуб холодок по спине, и последнее, чего он жаждал – повторения прошлого.

– Почему ты сам не примешь решение?– не зная, что ещё сделать, он обернулся на Марбаса.– Ты из нас пятерых лекарь – ты и решай!

– Я уже сказал, что я могу,– слабо огрызнулся ифрит.– Но я не могу знать, какой конкретно путь выбрал бы Князь. Вы – его ближайшее окружение, вы ответственны за страну, когда он отсутствует. Пожалуйста, решите хоть что-то.

– Мы подождём его возвращения,– нервно отмахнулся от него Белет.– Появится и сам со всем разберётся.

– Ты смеёшься?– нахмурился Велиар.– А если его не будет неделю?

В его словах была правда: точного понимания, на сколько они остались одни, не было ни у кого. Иблис с юных лет был не только любопытен, словно тысяча кошек, но и равносильно им самостоятелен, а потому его внезапные побеги порой могли затягиваться не только на дни, но и целые месяцы. Оставалось только сидеть, нервно перебирая пальцами, и надеяться, что ничего неожиданного не случится.

– Недели у нас точно нет,– осторожно произнёс Марбас.– Смею полагать, даже день промедления – непозволительная роскошь.

Прежде, чем он успел заявить о своём абсолютном нежелании решать что-то в данном конкретном случае, Белет увидел, как мгновенно спал с лица и побледнел больше обычного глава легиона рафимов.

Несмотря на понимание, что смотрел он выше плеча собеседника, всего времени мира не хватило на уклонение от когтистой ладони, оказавшейся на затылке и крепко стиснувшей за волосы.

Сил было достаточно, чтобы совсем слегка себя затормозить и спасти стену от разрушения в результате удара об неё лицом. В последний момент Белет выставил ладони, но хруст при столкновении всё равно раздался. Страх остальных четырёх чувствовался физически, но собственный его перебивал.

Уставившись широко раскрытыми глазами в стену, ифрит заметил мелкие трещинки на мраморе и одновременно с этим почувствовал тёплую вязкость крови, потёкшей по левой стороне лица, мешавшей нормально видеть.

– Подумай подольше, Белет.– Над ухом раздался тот самый, похожий на львиный, рык, который все они не слышали очень и очень давно.– У тебя ведь целая телега времени в запасе.

Не давая возможности вывернуться из захвата, Иблис искоса посмотрел на Марбаса.

– Плевать на ребёнка.

Лекарь, быстро закивавший, сбежал прежде, чем пальцы на затылке Белета разжались, давая возможность сползти на пол.

Осев на колени, ифрит схватился за лицо, пачкаясь в собственной крови, и сквозь пальцы осторожно взглянул на переключившего внимание на оставшуюся троицу Иблиса. На мгновение показалось, что в следующие пару секунд его человеческий образ затрещит по швам, разваливаясь и обнажая истинную природу.

– Кто?

– Имперцы,– затравленно пискнула Гаап, на всякий случай отступая на шаг назад.– В живых остался один, и-

Быстро отказавшись от затеи распинаться и рассказывать всё в максимальных подробностях, она отступила на шаг в сторону и указала туда, где находились ходы в подземелья:

– Рагда там. Поговорите с ним.

Мелко дрогнув, когда Князь всего лишь двинулся с места, Белет с едва слышным стоном прикрыл голову руками.

– Приведите в порядок,– не надо было смотреть, чтобы знать, что Иблис кивнул на него.– Через час чтобы все были в тронном зале.

Гаап кивнула и вместе с остальными дождалась, чтобы в коридоре они остались одни. Только после этого женщина позволила себе, вполголоса причитая, подскочить к Белету и помочь подняться на ноги.

Глава 15. Раздача.

1.

Солдаты ёжились, проклиная тот день, когда подумали, что карьера военного будет состоять лишь из великих подвигов и ни разу не потребует проводить день на дворцовой стене. Эти мысли посещали их каждый год по два раза минимум, в первый – с началом зимы, второй – в сезон гроз. В иные времена последние могли не добираться до столицы, терроризируя исключительно предместья, но лето на лето не приходилось, и тучам с промозглым ветром случалось появляться в Лайете через день после того, как окраины только задумались о перспективах потерять посевы из-за грядущих дождей.

Этот год выдался именно таким, и в то время, как Пантеон и Коврус верили, что в центре страны жителей всё ещё радует тепло и солнце, местные уже нынешним утром точно так же смотрели на небо и неприязненно кривились.

Очередной порыв ветра ударил в спину, и стоявшие рядом Каджар с Эммерихом самым откровенным образом расхохотались, забыв о том, что на стене они собрались обсудить важные дела без лишних ушей. В некоторой степени их детскую весёлость можно было понять – не каждый день доводилось видеть тави Гринда, запутавшимся в собственных волосах.

Ругаясь сквозь зубы, Самаэль постарался пригладить лезшие в лицо пряди, но ветер всё никак не успокаивался, вынуждая предпринимать действия серьёзнее. Пришлось распоясываться и добираться до рубахи, чтобы вытянуть шнуровку, которая виделась единственным спасением.

– Иди к чёрту,– забрав волосы в хвост и несколько раз обернув их нитью, чтобы после завязать, мужчина искоса глянул на все ещё посмеивавшегося Каджара.

– Молчи,– ухмыльнулся тави Эммерих.– Мы к нему и так, не ровен час, все пойдём.

Хотелось бы посмеяться, но сил на это не было. Не успели они дружно сбежать на стену, чтобы поболтать вдали ото всех о происходящем, как туда же за ними прилетел Ноктис.

Выглядевший так, будто ему сообщили о смерти близкого, перевёртыш известил о военном совете, назначенном на час позже, и не явиться по какой-либо причине вариантом не было. Такая срочность и неотвратимость этого события наталкивала на самые дурные мысли из возможных.

– Как в этом вообще может быть замешан Пантеон?– Эммерих нахмурился, подавая другу пояс, который тот на время отдал ему в руки.– Это ведь Первородные… Языком трепать они умеют, но остальное…

– Вот и я о том же,– вздохнул Самаэль, подпоясываясь.– Мог бы понять, вздумай они вдруг просто из каких-то своих побуждений выкрасть Офру и укрыть её у себя. Всё равно бы, если бы не нашли, обвинили во всём Геенну.

Каджар хмыкнул, упёршись руками в бока, и посмотрел на мощёную камнем дорогу к городу, обрывавшуюся за несколько метров до дворца из-за поднятого моста.

– С другой стороны, им и это не выгодно.– Он повёл бровью.– Главы ведомств сейчас будут визжать про войну – тут и к гадалкам ходить не надо, чтобы это знать.

Сказать, что война не выгодна никому, язык не поворачивался – Иблис своим визитом внёс больше подозрений, чем объяснений.

К своему стыду, Самаэль только теперь начал понимать, почему так беспокоился об их с ифритом беседах Айорг: Князь говорил много и ещё больше знал, но никогда не выкладывал все карты на стол. Любой разговор с ним можно было называть игрой «Послушай меня и попытайся угадать, что я имел ввиду». Он знал про четверых имперцев в крепости в день, когда погибла принцесса, но версия о находившейся среди них служанке Офры выглядела и реальной, и одновременно донельзя шаткой, наигранной.

С чего бы девице, которая всю жизнь провела в империи, которая выросла на рассказах о невежестве и варварстве огненных, вдруг после гибели своей госпожи было оставаться в этих вражеских для неё землях? Скорее бы она, как и все остальные, сходу обвинила Иблиса в том, что он собственной нечеловеческой рукой оторвал принцессе голову, и сбежала бы на первом попавшемся корабле.

Выпросив помощи у Зеки, чтобы не оказаться должным не тем существам ещё раз, тави услышал от друга утром неутешительные вести – вахши, если когда-то и обитал в Пантеоне, ныне там не присутствовал. После этого в голову закрались мысли о том, что Иблис и здесь мог лукавить: ведь возможности проверить его слова не было. Несмотря на наличие Раджара, всё, что они смогли выяснить при помощи ифритёнка – пара слов.

– А насколько война выгодна огненным?– вдруг поинтересовался Эммерих, внимательно глядя на него.– И насколько они вообще на неё способны?

– Мне по их казармам гулять не давали, если ты на это надеешься,– Самаэль скрестил руки на груди.– Всё, что я могу сказать – деревней там и не пахнет. В одной столице два Лайета поместится.

– Ну, это ещё не показатель военной мощи,– с долей сомнения в голосе произнёс Каджар.– В Махадри столица тоже хороша, но воины они такие себе.

Эммерих коротко скривился, глядя в том направлении, где примерно по их прикидкам должна была располагаться обсуждаемая южная страна:

– Ага, вот только исключительно ленивый Владыка не огрёб в очередную попытку сделать их частью империи.– Вернувшись взглядом к другу, он многозначительно пригрозил пальцем,– в открытом бою адары, может, и мало чего стоят, но они изведут тебя диверсиями и загонят в Найваро, где тебя убьют или дикие звери, или какая неизведанная зараза.