Славные Владыки

– Что делает этот артефакт? – напряжено спросила Аль.

Кай прислушался к себе, но кроме усталого огонька, который затих, ничего нового не почувствовал.

– Не знаю. Нужно изучить, – пробормотал он, потирая шею и поднимаясь на ноги.

Аль разочарованно выдохнула, как будто ожидала, что он скажет, что теперь может мысленно уничтожать владык на расстоянии. Но Кай знал: осколок сна в нём изменился. Улучшился. Он пока не умел пользоваться этой силой. Пока.

Литания девятая

– Ты точно уверен, что мы должны идти прямо туда, куда мы идём? – наверное, в сто первый раз прошептала Аль Каю.

Она была в мантии и с поддельным амулетом. Её слизнекры Обжорство убрал её волосы и яркость губ и добавил татуировки и несколько осеней. Даже такой Аль оставалась красивой. Любопытство тоже изменил Кая, стоило ему послать огоньку мысленный образ нового лица. Татуировки у него стали другими, и если присмотреться, можно было заметить, что они не имели смысла: сигилы выглядели полустёртыми и искажёнными, как будто татуировщик пытался скопировать чужой рисунок, не вникая в его значение. Но, как объяснила Красота, Любопытство ещё неопытный. Учитывая род деятельности Кая, это ненадолго.

– Рано или поздно нам придётся. Но чем позже мы это сделаем, тем больше времени у всего плохого, чтобы произойти, – философски ответил Кай.

– Твой стакан так пуст, – хмыкнула Аль, поправляя амулет.

– Что такое «стакан»? – Кай нахмурился.

– В стародавние времена люди по ним измеряли характеры, – объяснила накниженная Аль.

Они отправились в Дом любви, выдавая себя за соединённую пару, чтобы больше узнать о Милосердной Матушке. Торин и Си остались у входа, потому что их союз с кем-либо из отряда был невозможен – подходили только однорасовые Аль и Кай. Его это немного смущало, но и грело сердце.

Милосердную Матушку они выбрали первой, поскольку Рассветникам о ней было известно меньше всего. Аль объяснила, что её контроль был мягким и менее значимым, чем, например, Стража Тьмы. Она властвовала над семьёй и любовью, а среди Рассветников мало кто соединялся через её ритуал. Деятельность Милосердной Матушки рассматривали скорее положительно: в семьях появлялось много детей, обычно больше двух на каждую пару. У Кая тоже были бы братья или сестры, если бы его родители не погибли так рано.

Дом любви отличался от других Домов владык. Хотя он был выполнен тоже в тёмном стиле, снаружи это было простое квадратное здание. Потолки были настолько низкими, что Кай мог бы коснуться их, если бы встал на плечи Торина. Витражи были красивы, но бесцветны. Говорящие стены торжественно пели Литанию Любви:

– Плодись ради мира, страдай во спасенье,

И муки любовью зовём без сомненья.

Ты – чрево и кнут, Ты – венец и петля,

Любовь – это жертва. Любовь – не своя.

Скажи мне: «Люблю», – и стану юдолью,

Скажи: «Ты обязан», – и стану я солью.

Скажи: «Плод твой – дар», – и я соглашусь,

Когда в дом ко мне входит слуга чёрных уз.

О Матушка, в нас закали свою страсть,

Пусть родится дитя, чтобы завтра упасть.

Мы любим по жребию, любим как надо,

По слову – по воле – без страха и взгляда.

В Доме были людские, крумбирские и вермидонские пары. Остальные, вероятно, соединялись по-другому. Им помогали личные служители Матушки – ангелы наслаждения. Они выглядели почти как люди, но кожа у них была красной, а глаза – черными с огненными зрачками. У них были чёрные рога и волосы, а у некоторых из-под одежды вырывался тонкий полууправляемый хвостик. Они не носили мантий, предпочитая заворачиваться в полоски ткани, хотя это было очень неэффективно – постоянно открывалась то верхняя часть тела, то бёдра, то всё вместе. Шея Кая начала болеть от постоянного отворачивания от ангелов в такой короткой одежде. Неужели их ткань такая труднодобываемая, что полностью облачить всех по-нормальному невозможно?

Кай бросил взгляд на Аль. Она была занята тем же, её щёки краснели не хуже её губ. Кай на всякий случай послал Любопытству вид своей бледной кожи. Аль посмотрела на Кая, и её щёки стали обычного цвета. Как он жил без слизнекры до этого? Любопытство капнул в разум Кая гордостью.

– Что мы знаем об ангелах? – спросил он.

– Ничего, – ответила Аль. – Они обособлены. Я не знаю ни одного существа, которое дружило бы с ангелом.

Словно услышав, что обсуждают её расу, перед парой появилась ангелка. Ткань соскользнула с её плеча, и то, что она ангелка, сильно бросалось в глаза.

– Судьба как всегда права. Вы созданы друг до друга, юные люди, – произнесла она красивым голосом.

Кай невольно переглянулся с Аль. К счастью, Любопытство надёжно контролировал его лицо.

– Спасибо. Мы тоже так думаем, – сказала Аль с улыбкой, обняла Кая за талию и прижала свою голову ему на грудь.

Любопытство начал уставать, а Кай заволновался, что его подруга оглохнет от биения его сердца.

– Могу я увидеть ваши жребии? – спросила служительница Милосердной Матушки. Её хвост вырвался из её одежды и начал возбуждённо метаться.

– Конечно, – ответил Кай, протягивая железный кругляшок с сигилами.

Такой же протянула Аль, всё ещё обнимая Кая.

Вчера ночью они проникли в Святилище Судьбы и забрали два одинаковых жребия. На их поиски и сравнение из двух гигантских куч ушло много времени. Сначала Кай хотел просто взглянуть на них и сделать копии, но Си его отговорила. На жребиях могли быть чары или другие способы проверки, поэтому кража казалась менее рискованной. Аль, хоть и была командиром отряда, уступила право решать Каю.

– Ваши жребии идеально совпадают, как по предначертанному, – ангелка слегка нахмурилась, но быстро улыбнулась: – Как всё прекрасно устроено, правда?

– О да! Ида невероятна – такая красивая, умная, добрая и весёлая, – быстро заговорил Кай, чтобы отвлечь ангелку от её мыслей. – Её глаза сияют, как угли, татуировки темны, как ночь, а ровность её черепа…

– Ох, Мир, прекрати меня смущать, – нежно попросила Аль, но вжала свои пальцы в его бок, словно маленькую злобную Гидру.

– Вы только познакомились, а уже так много знаете друг о друге! – похвалила ангелка, но зрачки у неё сузились.

– Так что нам делать? – спросила Аль.

– Не терпится соединиться? Я понимаю, – служительница Матушки ухмыльнулась и повела молодую пару вглубь Дома. – Я уже вижу, что Ида станет тянущим звеном в вашем союзе. Это нормально. Мужчины созданы для силы, выносливости и красоты, а женщины – чтобы направлять эту силу…

Ангелка продолжала говорить, Аль изредка поддакивала, а Кай погрузился в свои мысли, прекратив слушать. Скоро он бы сам тянул жребий, и явно вытянул не Аль. И он бы жил во власти владык без Аль, даже не подозревая, как это ужасно. Кай даже поёжился от этой мысли. Он бросил быстрый взгляд на свою подругу, которая сделала движение рукой, поправляя пропавшие волосы. Кай внезапно почувствовал прилив нежности к ней от этой человеческой ошибки. Ангелка, к счастью, была слишком увлечена своими советами и не заметила движения Аль.

– Вот эта очередь на ритуал связи, – сказала проводница, указывая на группу существ, выстроившихся в линию перед массивными дверями. Они иногда открывались, пропуская очередную пару внутрь. И никто не выходил обратно.

Кай и Аль встали последними за парой базальтовых крумбиров. Ангелка вернулась к своим делам.

– Это ритуал людей, пусть они в нём участвуют, – буркнула крумбирка, кивая на подошедших людей, явно продолжая спор.

– Тебе так хочется вернуться в шахты? – лениво возразил крумбир. – Хоть один день без разъедающей поверхность серы.

– Норму выработки нам никто не отменил, – ответила несчастная крумбирка. – А потом нас ждёт мучительное производство детей, да ещё обучать их, кормить, защищать от ржавников. Это людишки, – она снова кивнула на Кая и Аль, – могут выгуливать своих детенышей в Городе. А у нас – опасные шахты.

Крумбирка продолжала возмущаться, а крумбир вяло отмахиваться, пока их массивные фигуры не скрылись за дверью. Кай сразу почувствовал облегчение. Не всегда Судьба делает удачный выбор.

– Будущий супруг, готов ли ты связать себя со мной вечностью? – Аль насмешливо изогнула бровь и игриво взяла Кая за руку.

Кай знал, что она издевается, а связь – притворная, но… Но с точки зрения большинства существ, они действительно… Любопытство обессилено отдрейфовал в глубины сознания. Кай почувствовал, как его лицо словно запекается от жара.

– Угу, – буркнул он, отвернувшись.

– Нелепые у этих ангелов наряды, да? – Аль тоже буркнула и отвернулась.

Так они и вошли в зал ритуала, держась за руки, но глядя в разные стороны. Зал оказался огромным круглым помещением. Ступени по краям вели вниз, к центральной круглой платформе, где их ждал ангел и несколько украшенных чаш на столбиках. Всё это освещал огромный алый кристалл на потолке, придавая всему приятный красный оттенок. Спускаясь, Кай заметил между ступенями зияющие отверстия непонятного предназначения.

Внезапно Кая посетила мысль: его родители, они ведь тоже прошли этот путь. Вероятно, они так же держались за руки и так же волновались. Возможно, даже сильнее, ведь для них это было по-настоящему. Были ли они счастливы узнать свой жребий? Кай ощутил странную, почти осязаемую духовную связь с ними – чувство, которое он не испытывал так давно, что даже успел забыть о нём.

Ангел на платформе был в нормальных длинных тёмных одеждах. Когда Кай и Аль подошли, он молча указал на чашу с тёмно-красной жидкостью. Другие чаши, вероятно, предназначались для других рас. Все чаши выглядели древними, из их краёв торчали по два тонких шипа.

– Литания Связи, – торжественно провозгласил ангел, и его голос заполнил зал. Он начал петь, и Кай и Аль присоединились, их голоса слились с его:

– Мы любим не сердцем, а волей Твоей,

Ты – Матушка, Тьма наша в брачном огне.

Ты свяжешь нас крепко в предвечный узор,

Где нет ни желаний, ни боли, ни ссор.

Ты скажешь: «Согласна» – и я стану его,

Ты скажешь: «Согласен» – и в ней смысл всего.

Не выбрали мы, ошибка ведь грех,

Судьба лишь сведёт нас в мире утех.

– Бросайте в чашу свой жребий и каплю крови, – приказал ангел, закончив петь. Его голос вернулся к обычной, но всё ещё торжественной интонации.

Кай спустил свой железный кругляшек в вязкую жидкость и уколол палец о шип. Вспышка ворвалась в его разум, как отблеск видения. Осколок сна пронзил шею, пробудив Любопытство, который заглушил уколы. Это взбодрило и Кая, ведь рука Аль и атмосфера Дома любви расслабили его, а он здесь не ради ритуала, а для разведки. Капля его яркой крови скользнула по острию и растворилась в жидкости. За ней последовала кровь Аль.

– Отныне вы связаны. Плодитесь во славу Владык, – заключил ангел. Он закатал рукав, засунул руку в чашу и достал чуть светящийся жребий. Вероятно, их жребии сплавились воедино. Посмотрев на него, ангел перевёл взгляд на амулеты новосвязанных и нахмурился.

– Что-то не так? – спросила Аль, болезненно сжав руку Кая.

– Ваши амулеты не отражают ваш новый статус, – глаза ангела сузились, его хвост, вырвавшийся из-под одежды, напряжённо дёрнулся. – Такое иногда случается со старыми артефактами, но у двоих одновременно… – внезапно его лицо расслабилось, и он широко улыбнулся. – Похоже, вы действительно идеальная пара. Ваша связь настолько сильна, что даже древние амулеты не могут за ней угнаться. Идите в ту дверь.

Ангел указал на массивную дверь позади, а сам с жребием в руке направился к другой, украшенной замысловатой металлической вязью. Они подошли к дверям одновременно, хотя Кай и Аль старались идти медленнее. У двери ангел бросил на них последний взгляд, и Каю пришлось выйти, чтобы не вызвать подозрений.

Они шли по Дому любви молча, что было неожиданно, ведь Кай ожидал подколок от Аль. Он не мог отделаться от чувства, что забыл что-то важное в той чаше. И что-то забрал.

Выйдя на улицу, они свернули в тёмную аллею, где их ждали Торин и Сиарелль, свисающая с его пояса.

– Вас можно поздравить? – с ехидством спросил Торин, весело блеснув глазами.

– Можешь, – Аль вскинула подбородок, – но тогда и я не буду игнорировать ваше романтическое напряжение, – с этим заявлением она отпустила руку Кая. Только сейчас он понял, что их руки невероятно липкие от пота.

Торин с Си переглянулись, что выглядело забавно, учитывая их расположение относительно друг друга, и принялись выкашливать воздух, как узнал Кай: это называлось смехом.

– Что узнали? – спросила Си, первой утихомирив свой смех.

– Связь – самый обычный нормальный ритуал на крови, – разочарованно ответил Кай.

– Тогда можно было спросить Мину и Ису, они его прошли, – заметил Торин, закончив громыхать.

– Мы знаем структуру здания и интересное место, где прячут сплавленные жребии, – объяснил Кай. – Ночью мы ещё раз посетим Дом любви.

Литания десятая

Когда ночь обволокла Город, загустив тени и приглушив звуки, Кай, Альтеария, Торин и Сиарелль снова оказались у стен Дома любви. Используя свою излюбленную тактику, группа проникла внутрь, укрывшись мимикрирующими плащами, а Си предупреждала о возможных опасностях, и благодаря её бдительности они без труда углубились в здание, миновав ангелов.

Они встречались чаще, чем стражи в Круге одиночества, но казались расслабленными, разумно не ожидая вторжения. Некоторые ангелы переговаривались на незнакомом языке, наполненном тягучими и по-новому гармоничными звуками. Их язык звучал как Песнь, и Каю понравился. «Я… Я не знаю, что это за язык. Он… чужой», – прозвучал голос Си в голове Кая, в нем проскользнула растерянность.

Им повезло: в зале ритуала никого не было. Кай снял плащ и с разочарованием заметил, что чаши убрали. Он хотел изучить кровь осколком сна и понять, что в нём изменилось. Но, видимо, не сегодня.

– Подождите гнома, – пророкотал Торин, ввалившись последним в зал и скинув с себя плащ.

– У тебя самые длинные ноги из нас, гном, и ты сделан из железа, – попыталась пристыдить его Си с его пояса. – Почему ты вечно отстаёшь?

– У тебя вообще тела нет, эльфийка. Все тебя носят как принцессу, – ответил Торин. – Только твой язык может устать от вечных обвинений меня.

– Только определённая комбинация этих узоров откроет дверь, – прервала их Аль, скользя пальцами по двери, куда унесли их жребий.

– Отдай меня Каю, гном, – попросила Си. – Рядом спят несколько ангелов. Мы вдвоём сможем проникнуть в их разумы и узнать комбинацию.

Кай, следуя инструкциям Си, блуждал по Дому. Оставшись без Торина и Аль, теперь он испытывал страх и шёл намного осторожнее. Си же, похоже, о чём-то разговаривала с Любопытством. Наконец они нашли нужную спальню. В свете, запущенном открытой дверью, Кай различил заполняющую большую часть пространства кровать, на которой лежало несколько ангелов. Это его встревожило. Ведь если здесь так мало спящих ангелов, значит, остальные бодрствуют. Он осторожно подошёл к одному из служителей Матушки, протянул руку, собираясь войти в его сон, сердце колотилось. Но голос Сиарелли в голове резко остановил его: «Я узнала комбинацию. Идём».

Слегка разочарованный Кай пошёл обратно. «Возможно, мы должны разделиться в два разных отряда, чтобы не дублировать друг друга», – мысленно прозвучала Си. «Нет, я не представляю, как мы обойдёмся без тебя. Я же тебе не ровня. Ты мощный телепат, а я ужасный сновидец», – подумал Кай. «Вы, люди, всегда бросаетесь в крайности: либо слишком горды, либо слишком смиренны. Silon lîn naer naergon, silon lîn naer lost, míren silon ú-vaer. Ваша река то бурлит, то застаивается, редко течёт в самогармонии. Верь в себя, Кай». Любопытство согласно запульсировал.

Вернувшись в зал, Кай начал двигать металлическую вязь на двери по указаниям Си. С каждым щелчком механизма в двери появлялись новые отверстия, а затем она распахнулась с глухим вздохом. Внутри оказалось огромное множество шкафов с углублениями под жребии, тянущихся куда глаз хватает. Над ними висели таблички с символами, а между рядами сновали обезличенные. Они монотонно перекладывали жребии, следуя каким-то невероятно глубоким инструкциям, раз работали без присмотра.

– «Высокая фертильность», «ошибочная совместимость», «возврат в жеребьёвку», – читала Аль, медленно бродя между шкафами. – «Нарушители квоты», «особый запрос».

– Что это значит? – спросил Торин, который, как и Кай, не умел читать и просто рассматривал эту странную библиотеку.

– То, что процесс жеребьевки судьбы сильно контролируется, – ответила Си.

– И как это нам поможет победить Владычицу? – спросил Торин, его кряжистое лицо выражало явное нетерпение.

– Любая новая информация ценна, – сказал Кай, блуждая между шкафами в поисках их с Аль жребия. – Возможно, мы сможем как-то вмешаться в процесс…

– И что? Свяжем стража гармонии с лилимом? – Торин явно расстроился, его голос стал ещё глубже. – Да хоть с червём. Пусть связывает кого хочет, если это позволит нашим расам продолжать жить. Это всё бессмысленно. Пыль. Горнильная сажа. Если мы хотим победить – нужно вырвать сердце, а не считать, как оно бьётся. Если ты не знаешь, как установить ловушку на Матушку, то предлагаю назвать нашу вылазку потерей времени и убраться отсюда.

– Поздравляю, Кай, – с тенью насмешки раздался голос Аль из-за шкафов. – Торин уже ворчит на тебя, значит, принял в свой круг друзей.

Кай размышлял, что ответить, но его прервала испуганная мысль Си: «Она здесь!» Объяснять, кто эта «она», не требовалось – такая парализующая реакция могла быть только на владычицу. Кай сам почувствовал сгущение воздуха вставшими на дыбы волосами. «Такой шанс… Я быстро…» – пронеслась в его голове мысль Си, прежде чем оборваться. Кай быстро подошёл к двери и приник к одной из её дыр, пытаясь рассмотреть происходящее. Рядом с ним встала Аль, повторяя его действия. Торин остался стоять за их спинами, его массивная фигура замерла в напряжённом ожидании.

Через крошечное отверстие Кай увидел Милосердную Матушку, величественную и спокойную, среди многочисленной свиты ангелов. Её тонкая, окутанная черно-белыми одеждами фигура возвышалась над ними, и она действительно напоминала мать, окружённую детьми.

– Я чувствую здесь настоящую любовь, чистую и необузданную, – разнёсся могущественный женский голос с реверберацией. Но Кай с удивлением обнаружил в нём проскальзывающие плаксивые интонации. Кай не понимал, как может голос быть одновременно жалобным и всевластным. Любопытство испуганно сжался в его разуме, словно маленький комочек страха, и без его помощи тело начало потеть и дрожать. А тем временем Матушка остановилась, её голова медленно повернулась прямо в сторону Кая, словно она видела его сквозь толщу двери. – Должно быть, это остаток от ритуала. Такая редкость в эти трудные времена, – её голос, хотя и полный тоски, держал их в оцепенении. Сердце Кая скакнуло, как будто поняло, что больше не спрятаться.

У ноги Кая что-то закапало. Он с ужасом посмотрел вниз и увидел красную лужу, которая уже испачкала его ботинок и продолжала расти за счет капель со стороны Си. Её глаза оставались открытыми, а из носа потоком текла кровь. Сколько крови, а ведь Сиарелль была лишь головой. Кай прижал ладонь к её лицу, пытаясь остановить поток, чтобы кровь текла по его руке бесшумно, не выдавая их присутствия. Альтеария с расширенными глазами наблюдала за ними. Больше он ничего не мог сделать, и с тяжёлым сердцем вернулся к наблюдению за Матушкой.

Несколько ангелов преподнесли ей пятерых слабо кричащих младенцев.

– Ох, мои маленькие, мои несчастные… – запричитала Матушка, осторожно беря в руку детей. Все младенцы уместились в её обширной ладони. Она начала медленно качать их, нежно поглаживая крошечные тела свободной рукой. Дети затихли, успокоившись.

– Искаженных становится всё больше, Матушка, – послышался голос одного из ангелов.

– Сифон… Проклятый Сифон разрушает этот мир, искажает и губит то, что я пытаюсь сохранить! – В голосе владычицы звучала боль. Она казалась искренне переживающей за детей и злой на некого Сифона. Да и не было ей сейчас смысла притворяться. – Вам не выжить, но вы вернётесь в любовь, ибо я – всё. Я – ваше начало, и я – ваш конец. А вы – моё утешение, моя сила, моя боль…

Матушка начала снимать капюшон. Первым порывом Кая было отвернуться. Он догадывался, что большинство владык скрывают свои глаза по какой-то причине. Но Кай остановил себя, заставив смотреть. Он был здесь для разведки. И теперь его вера в то, что владыки просто защищают существ от своих опасных глаз, казалась ему невероятно наивной.

Матушка сняла капюшон. У неё не было глаз и лба. Вместо них большой драгоценный камень сверкнул в красном свете кристалла. Она наклонилась к младенцам и нежно поцеловала каждого. Каю показалось, что от младенцев отделилось что-то эфемерное, как дымка, и впиталось в этот головной камень. Дети обмякли в её руках. Кай почувствовал, как Аль схватила его плечо и сжала, пытаясь найти опору.

В центре платформы попеременно вспыхнули огни, а затем пространство разорвалось с громким хлопком, открывая огненный портал. Из его раскалённых глубин вышел ангел в строгой белой форме, по которой словно текло расплавленное золото. Белая ткань скрывала его левую руку. За ним последовало ещё несколько ангелов.

– Богиня… – голос ангела в белом был полон благоговения, когда он низко поклонился.

Вот это подобострастие! Названая богиня развернулась к нему, колыхнув одеждой, и передала обмякшие тела детей прибывшим ангелам.

– Лорд-Сиятель, – обозначила своего собеседника Матушка. – Мне нужно ещё больше ваших Светоносцев.

– Ох, Владычица Ноктаэра, вы так весь Пандемониум опустошите, – ответил Лорд-Сиятель, медленно разгибаясь. Его голос, хотя и звучал уважительно, теперь содержал в себе нотки лёгкого укора.

– Это всё из-за проклятого Сифона! Из-за него рожать становится сложнее, – снова пожаловалась Матушка. Она действительно казалась несчастной.

– Цена вырастет, – Лорд-Сиятель теперь полностью выпрямился, и всё его раболепие сошло с него, обнажая холодную деловитость.

– Я заплачу. – Матушка, не колеблясь, кивнула. – Всё ради моих деток.

Лорд-Сиятель отвесил изящный поклон, подал рукой какой-то знак своим ангелам, и те, держа детей, исчезли в портале. Главный ангел, пятясь, не прекращал поклона до самого конца, пока портал не схлопнулся.

– Мне нужно отвлечься от плохих мыслей, мои ангелочки, – Матушка обратилась к оставшимся ангелам. Её голос наполнился странной, почти маслянистой нежностью. – Позвольте любви поглотить вас.

Владычица начала снимать свою одежду. Все ангелы просто сдёрнули с себя полоски ткани, и те легко слетели с их тел, шлёпнувшись у их ног. Послышался рёв, и из тех самых дыр в ступенях, что Кай заметил ранее, хлынула тёмная жидкость. В воздухе резко запахло железом и затхлостью, словно во время разрыва дракона. Запах крови. Жидкость начала заполнять нижнюю платформу, её тёмные волны медленно поднимались.

Кай оторвался от двери и посмотрел на Аль. Она всё ещё смотрела в своё отверстие, её пальцы крепко сжимали его плечо. Почувствовав, что Кай обернулся к ней, она перевела взгляд на него. Её глаза – омуты ужаса.

– Нам нужно уходить. Пока они заняты собой, – прошептала женщина.

– Там Матушка? – напряжённо спросил Торин.

– Да. Поэтому и нужно бежать, – прошептал Кай. – Или у тебя есть идеи получше?

Торин не ответил сразу. Он перевёл взгляд на Альтеарию, затем на Сиарелль, застывшую на поясе Кая, и наконец снова посмотрел на него.

– Нет. Нет у меня идей получше. Уходим.

Они скользнули прочь, скрытые мимикрирующими плащами. Двигались медленно, осторожно касаясь стен, шаг за шагом приближаясь к выходу. Плотная ткань плаща защищала Кая от зрелища в зале, всё, что он видел, это мелькающие тени. Его ботинок хлюпал от крови Си, но плескание Матушки с ангелами заглушало любой шум. От него останутся следы, но Кай надеялся, что на них не обратят внимание, ведь крови здесь было достаточно, и утром следы крови должны быть полностью очищены.

Все ангелы собрались в зале ритуала, и остальной Дом любви опустел. Отряд легко выбрался наружу, но ещё долго старался отдалиться от этого места. Наконец они нашли тёмную аллею, где смогли остановиться.

– Это была бесконечность, – внезапно сказала Си, заставив Кая вздрогнуть. Она пришла в себя какое-то время назад, но предпочла молчать. Смотреть на неё было страшно: у неё и до этого был болезненный вид, но теперь её нижняя половина была покрыта засохшей кровью, кожа совсем побледнела, а кровяные сосуды проступали теперь не только в глазах. – Бесконечность в бесконечное число сторон. Владыки не древние маги, как некоторые считали. Они… иное. Более обширное…

Торин задумчиво смотрел в темноту улицы, Аль тоже молчала, сжимая свою мантию, Любопытство только приходил в себя, а Кай вспоминал всё, что произошло. Столько событий, что сложно было выбрать, о чём думать в первую очередь. Но с удивлением он понял, что испытывает жалость к Милосердной Матушке. Она была явно не в себе и страдала. Если бы она была обычной женщиной, её бы уже обезличили из милосердия. Образ целующей «искажённых» детей владычицы семьи и любви всплыл в его сознании, и Кая передёрнуло. Матушка сама была искажена, очевидно, артефактом в голове, словно стражи гармонии. Этот образ останется с ним до конца жизни.