Славные Владыки

Обездвиженный крумбир и Кай стояли, напряжённо глядя друг на друга. Пот заливал глаза Кая, а у крумбира они горели, как угли, и он легко выигрывал эту безмолвную дуэль. С каждым ударом сердца напряжение в руках Кая росло, перчатки нагревались. Он был готов вытерпеть даже огонь, но боялся, что артефакты могут сломаться или даже взорваться.

Кай уже собирался отпустить крумбира и снова попытаться поймать его, когда Гер закончил со своим и с разбегу ударил молотом пленника Кая по затылку. Лава брызнула во все стороны, и Гер ловко увернулся от нее в движении. Затем он развернулся и ударил крумбира в лицо. Гер начал крушить его голову, а тот лишь молча стоял. Когда от головы осталось лишь крошево, истекающее лавой (сколько же её в его голове!), Кай отпустил труп, и тот рухнул на пол. Обычно огненные волосы или усы крумбиров вливались внутрь тела, но теперь они свободно разливались, дымя и прожигая пол.

– Великолепно, Кай! – восхищённо воскликнул Гер. Он так обрадовался, что назвал Кая по имени, что не было принято у ужасников на заданиях. – Ты не смог его раздавить?

Кай не разделял его энтузиазма. Он смотрел на свои руки в перчатках, чувствуя, как близко подошёл к убийству. Почти к убийству. Хоть он и мог бы оправдаться, но… Но…

– Я, наверное, нашёл ключи, – неуверенно сказал Гер, доставая из кармана крумбира связку человеческих пальцев.

Кай молча протянул Геру дальнохватские перчатки, будто хотел переложить на него свою вину. Гер с удивлением принял артефакты и положил их в сумку.

Во время обыска они нашли массивный каменный стол с ящиками склянок и каменный ящик, служивший крумбирам кроватью. В углу обнаружилась каморка с обезличенными, а вдоль всех стен – запертые двери. У каждой двери были мелкие пазы, куда могли влезть пальцы, но сказать, к какой двери какой палец подходит, Кай не мог. Гер вновь достал перчатки-артефакты, но Кай разорвал связку пальцев, раздал их обезличенным и приказал пробовать каждый палец к каждой двери. Такой толпой они быстро открыли все двери перебором.

Когда Кай открыл ближайшую дверь, человек в комнате за ней зажмурился и закрыл лицо руками, защищаясь от слабого света кристалла. В комнате стоял резкий запах пота и апатичный запах затхлости. Хотя назвать это место комнатой было слишком лживой лестью – это была скорее клетка, где нельзя было лечь, только сидеть или стоять пригнувшись.

Уставшие и удивлённые заключённые начали вылезать из своих камер, шатаясь. Гер обнимал их, смеялся и плакал. Затем схватил Кая под порывом чувств и зачем-то подбросил в воздух. Кай не знал, как на это реагировать, но это и не понадобилось. Гер заметил юного заключённого, ради которого Кай солгал наставнику, и бросился к нему.

В коридорах Института воровство артефактов шло полным ходом. Ужасники тащили охапки разных артефактов прямо в руках, от чего наставники Кая взвыли бы от несоблюдения стольких правил безопасности. Фок остановился и перехватил поудобнее огненные жезлы (откуда они в Институте?), когда заметил процессию с Гером и Каем во главе.

– Во имя света… Ты безумец, но везучий, – Фок осклабился, глядя на Гера.

– Это всё благодаря ему, – Гер притянул Кая к себе.

Проходящий мимо Хам с горкой осколков сна (зачем они могли понадобиться ужасникам, если они не могли вставлять их в тела?) фыркнул.

– Теперь вы и есть Сопротивление, – обратился Фок к неуверенной толпе за спинами Гера и Кая.

Кай почувствовал нарастающую ауру и застыл, отказываясь верить в реальность этой ауры. Гер тоже ощутил её, но быстро толкнул Кая в сторону, и тот упал, прокатившись до колонны, за ней он и остался лежать. Холод пробрал его спину, но не только из-за холодного пола. Воздух знакомо сгустился, и среди ужасников прокатилась волна возгласов.

– Великий Наставник, – дошёл до ушей Кая голос Фока.

«Это может быть кошмаром. Да, всё происходящее похоже на кошмар. Но нет, Кай, это реальность», – прошептал голос внутри Кая.

Одежда ужасников зашуршала. Кай осторожно выглянул из-за колонны у самого пола и увидел, как они опустились на колени перед Великим Наставником, словно благие служители. Только Гер остался стоять.

– Что вы делаете? – крикнул он, шагнув вперёд. – Лучше сражаться и погибнуть, чем умереть на коленях.

Ори, стоявший на коленях рядом с Гером, не глядя ударил по его ноге молотом, вогнув его колено в обратную сторону. Когда Гер полетел вперёд вниз, Ори встретил его голову ударом снизу вверх. Гер поменял радикально траекторию падения и упал на спину, посмотрев на притихшего Кая. Но смотреть Геру было нечем, лица у него не осталось. Коленопреклонённый Хам обернулся и заметил Кая, который тут же юркнул в своё убежище. Взгляд Хама был взглядом Хама, и это пугало ещё больше. Сердце Кая колотилось так сильно, что он боялся быть услышанным. Осколок сна вторил сердцу.

Часть освобождённых пленников опустилась на колени, а часть бросились вглубь Института. Молот одного из ужасников настиг сына Дана, и тот рухнул на пол, больше не двигаясь.

– Отставить! С ними разберутся без вас! – крикнул Фок. – Да, Владыка. Пришло время вернуться домой. Спектакль окончен. Наша база находится в оссуарии под Городом.

Кай зажал рот руками, как будто услышал Песнь Тишины. Может, это не кошмар, а он просто сошёл с ума? Запоздало вспомнились слова Арна: «Не верь… им…» Но волосы на теле Кая начали возвращаться в своё нормальное положение. Владыка ушёл? Судя по звукам, ужасники стали подниматься. Кай напряжённо ждал, когда они уйдут, смотря на тело сына Дана. Оставшиеся заключённые не спешили вставать.

– Вот и наш герой! – воскликнул Хам сбоку. – Ну что же ты такой скромный, служка? – Хам схватил Кая за грудки, поставил на ноги и выставил на всеобщее обозрение. – Ты так всё предательство пропустишь. Грех такое пропускать…

Кай увидел труп Гера, Ори, облизывающего свой молот, повеселевшего Фока, остальных ужасников, или они теперь что-то другое. Что-то ужаснее… Кай с истерической силой вырвался от Хама и побежал, не зная куда.

Он бежал, позабыв о ловушках, о других людях в Институте, был ли Гер когда-то вообще жив, о цели своего бегства, о цели своей жизни. Он бежал. Просто бежал по тёмным коридорам. Когда в темноте впереди открылись горящие кошачьи глаза, Кай даже пробежал к ним какое-то расстояние, когда его тело взяло полный контроль, и развернулось, и бросилось в другую сторону. Но глаза Владыки остались выжженными в его сетчатке глаз.

Перед ним снова появились глаза, и он различил тёмный силуэт Владыки в тенях. Кай снова рванулся в сторону. Только сейчас он почувствовал, что горло пересохло, холодный пот заливает глаза, лёгкие горят, а бок колет, словно осколок сна.

Владыка вновь резко возник перед ним, выплыв из-за края зрения. Кай услышал низкое урчание. Тело снова хотело броситься в сторону, но разум вернул контроль над ослабевшим телом. Кай упал на четвереньки и попытался как можно быстрее и глубже вобрать в себя потерянный воздух, громко и судорожно дыша. В голове крутилась только одна мысль: «Всё бессмысленно, Кай».

Урчание затихло. Владыка медленно подошёл к Каю. Он почувствовал, как Он взял его за плечи и поднял над полом. Когти Великого Наставника были острыми, как кинжалы. Кай поднял голову и увидел огромные янтарные глаза, похожие на узкие туннели огня во Тьму. Разум Кая просто оборвался.

Сначала он услышал Песнь, низкую и отдалённую:

– Слова – лишь космоса обман,

Мысли – как умерший вулкан.

Ты – призрак света, тень немая.

Ты – боль, что в забвенье тает.

Ты – промах в ткани бытия,

Твоя же воля – боль твоя.

Затем в его глаза ворвалась белизна. Холодная, ослепляющая, всепоглощающая. Она заполнила пространство, плывущее и пульсирующее. Кай понял, где он находится. В Круге одиночества. В тюрьме. И слышит он Песнь Пустоты – ту, что не уничтожает тело, но стирает душу, имя, память, сны.

Он принял это спокойнее, чем он когда-либо мог предположить. Даже обрадовался, что скоро наступит покой, откуда его не смогут достать ни ужасники, ни Владыки, ни кто бы ещё. Однако, он был служителем-предателем и мог не отделаться Песнью Пепла. Ему могли спеть Песнь Разложения, тогда его отбытие в вечность затянется. Но рано или поздно боль уйдёт.

Мысли Кая начали терять форму. Воспоминания ускользали, как песок сквозь пальцы. Он уже не помнил дурашливое лицо своего шкафа, если тот вообще существовал. Все вещи, включая одежду, у него забрали. Осколок сна в его шее, казалось, уже умер. Он прополз по камере, но не нашёл ни вещей, ни её границ. Только болезненный свет и нескончаемая Песнь.

Он лёг на бок, подогнул ноги и закрыл глаза. Проклятый свет не исчез, остался, хотя и стал приглушённым его веками. «Если ты исчезнешь, никто этого не заметит. Как будто тебя и не было», – раздался голос в его голове. Он звучал траурно и торжественно. – «Может, только Хам вспомнит тебя со смехом».

Кай даже не плакал. Он пытался представить небытие, но не смог.

– Ты – свет, что Тьму не обретёт,

Ты – звук, что в эхо не уйдёт.

Ты – был,

А ныне – в пустоту прибыл.

Песнь третья: Литания седьмая

Скрежет разбудил Кая. Белизну разрезал тёмный силуэт круглого прохода, в котором вырисовался человеческий силуэт. Новая тьма засасывала белый свет камеры. Песнь Пустоты, режущая разум, стихла.

– Я же говорила, здесь новый заключённый, – раздался женский голос.

Кай попытался разглядеть гостью, но в лицо ему полетела тряпка.

– Надевай и выходи, если, конечно, не желаешь остаться здесь, – сказала женщина.

Кай не желал, несмотря на неизвестное время, проведённое в этих светлых небесах. Он осмотрел тряпку и узнал в ней мантию. Послушавшись незнакомки, Кай накинул её на себя и вышел во тьму.

Его глаза ещё не привыкли к смене освещения, но он смог разглядеть женщину. Её чёрные волосы спускались от макушки до плеч (Кай не знал, что у людей волосы могут быть такими длинными. Неужели она никогда не брилась?). Её карие, даже светло-карие глаза чуть светились в свете кристалла, который она держала в руке. Но самым необычным в её внешности было то, что на её лице отсутствовали татуировки. Только глаза были тонко обведены чёрным, словно это было достаточно. Губы женщины казались краснее обычных человеческих губ. Она была одета в чёрную одежду, состоящую из множества частей, и узкие чёрные штаны. Вот как могут выглядеть женщины!

– Тебя посадили сюда за слишком пристальное разглядывание людей? – спросили её яркие губы.

– Эммм… Нет, – хрипло промямлил Кай. Он не знал, что можно мямлить хрипло.

– Оставь мальчишку в покое, Аль, – сзади женщины раздался ещё один женский голос, даже более мелодичный. – Его пытали чудовищной искаженной песней. И он думает о твоей красоте.

Кай присмотрелся и вздрогнул. То, что он принимал за фон за женщиной, был огромным крумбиром. Не базальтовый, а железорудный, и без характерных лавовых волос, поэтому такой незаметный. Его голова была расколота, трещина проходила через пустой глаз. Но новый голос не мог принадлежать такой громадине, даже если она была крумбиркой.

– Пусть постоит и подумает, эльфийка, – пророкотал крумбир, подтверждая мысли Кая. – Мы-то никуда не спешим, всего-то проникли в самую опасную тюрьму владык. Наш обычный пятый день.

– Успокойся, гном, – ответил мелодичный голос, и Кай, наконец, заметил источник по движению её губ. Это была голова эфиритки, подвешенная на поясе крумбира за сросшиеся уши. Кай впервые увидел глаза эфирита – полностью белые с кровавыми жилками. Её шею охватывало что-то вроде металлического ошейника с дном. – Я слежу за окружающими мыслями. Рядом только Аль, он и я.

– Эй! – возмутился крумбир.

– Как… Как это возможно? Как ты жива? – Кай не знал, сказал он это вслух или только подумал. Но для эфрита это не имело значения.

– Мы, бывшие эльфы, – ответила голова, – магические существа.

– Нет, вся магия от Владык, – возразил Кай.

– Слушайте, может, оставим его? – голова не обрадовалась возражению.

– Не надо! Вы – магические существа, ладно! – поспешно сказал Кай.

Сзади раздался знакомый скрежет, и Кай резко обернулся. Он увидел огромную металлическую демоническую голову, закрывающую свою пасть – дверь в его камеру. Лицо имело человеческую структуру, но пропорции искаженными, почти звериными. Особенно бросались в глаза раздвоенная надгубная складка, длинный острый нос и такие же уши. Женщина убрала с неё руку и посмотрела на Кая (теперь он хорошо смог рассмотреть её изящные линии лица и нежную кожу).

– Не слушай Си и Торина, они постоянно спорят, а такими темпами все умные темы у них давно закончились, – сказала она. – Слышал такое выражение: «Как эльф с гномом»? Это про них. Пойдём, спасём и нашего товарища.

– Вы меня спасаете? – наконец понял Кай.

– А ты видел когда-нибудь таких обаятельных служителей владык? – крумбир засмеялся, это было похоже на разрушение миниатюрного здания.

– Мы тебе расскажем все, когда спасём своего товарища, – сказала женщина.

– Я… Я не буду присоединяться к вам, – выпалил Кай.

– Знаешь, твоё спасение осложняется тем, что ты пока не продемонстрировал ни альмазика благоразумия, – заметил крумбир.

– Он боится. Думает, мы как ужасники, марионетки владык, – объяснила эфиритка.

– Мы не они, – сказала женщина, нахмурившись, – они созданы Наставником, чтобы скомпрометировать любое сопротивление и отвратить людей от Света, – она положила руку на плечо Кая. Он почувствовал мягкость её руки даже через одежду. – Мы Призыватели зари. Рассветники. Мы не причиняем зла и не убиваем невиновных. Мы хотим спасти всех: людей, обезличенных, крумбиров, эфиритов, вермидонов с слизнекры, лилимов, драконов и всех остальных. Мы уничтожим владык!

Кай сразу поверил ей. Или просто устал жить без надежды и решил поверить. Он кивнул. Женщина улыбнулась, и что-то тёплое разлилось в груди Кая.

– Тебе придётся поделиться со мной мимикрирующим плащом, – сказала женщина, приглашающее поднимая подол своего серого плаща. – Прости, но Торину нужен отдельный плащ. Он большой и не любит сгибаться.

– Легко вам говорить, люди, вы не носите на себе холмы, – пробурчал Торин, укутываясь в плащ.

– Наш спасаемый тоже крупный, в отличие от тебя, – продолжила женщина, не обращая внимания на ворчание Торина. – Если мы остановимся, то сольёмся с окружением. Поэтому слушай Сиарелль, она предупредит, если к нам подойдёт страж. Ещё раз прости за возможные неудобства.

Ей совсем не обязательно было говорить «прости» или «придётся». Кай прижался к её боку, плащ накрыл их, и Кай почувствовал слабый запах пота, разбавленный в приятном аромате. Плащ был необычно тяжёлым и живым, словно сам по себе держал форму, через ткань виднелись очертания окружения. Если бы Каю сказали, что так он проведёт всю оставшуюся жизнь, он бы не расстроился.

– Ах да, меня зовут Альтеария Угольная, – шепнула женщина.

– Очень красивое имя, – похвалил Кай. – Только длинное какое-то.

– А тебя как зовут? Но если хочешь нагнать мистического тумана на свой образ, то мы можем звать тебя безымянным заключенным…

– Я Кай.

– Очень красивое имя, – заявила Альтеария необычным тоном. Кай такого ещё не слышал, но ему понравилось. – Только короткое какое-то.

– Потом нафлиртуетесь, детишки, – неожиданно в голове Кая раздался голос Сиарелль. – Сейчас только я должна говорить.

Пока они крались по тюрьме, Кай был занят нахождением рядом с Альтеарией и совсем не следил, куда и как они идут. Они долго (хотя для Кая быстро) шли, меняя направление и иногда поднимаясь по лестницам. Сиарелль иногда мысленно посылала им команды остановиться. Кай задерживал дыхание и пытался успокоить сердце, которое почему-то билось сильнее обычного, даже вне опасности.

Во время одной из остановок Кай заметил стража гармонии по его гулким шагам и тёмному образу, видимому через ткань плаща. Когда он подходил, Кай вдруг представил, как они должны выглядеть со стороны: очевидный крумбир и двое очевидных людей стоят под серыми тканями. Как же глупо это выглядит. Но мимикрирующий плащ действительно был артефактом, и страж прошёл мимо, ворча о скучных сменах. Шагнул бы он чуть вправо, и смена тут же стала бы нескучной.

– На месте и безопасно, – сказала привычным способом голова эфиритки.

Альтеария сбросила с себя и Кая плащ, что Каю без причины не понравилось. Достав кристалл из кармана, женщина осветила металлические морды демонов, похожие на дверь камеры Кая, но отличающихся в деталях.

– Эммм, ни у кого демонического корма не завалялось? – неловко спросила Альтеария, хлопая себя по одежде.

– Ты взяла только одну порцию, дочь человеческая? – строго спросил Торин.

– Я думала, что две, а оказалось, что нет, – по-прежнему неловко оправдалась Альтеария.

Кай внутренне сжался. «Это из-за тебя твои спасители испытывают трудности», – объяснил ему внутренний голос, хотя Кай и так это понимал. Однако никто его не обвинял, и даже особой печали не было.

– Придётся идти по отсекам через ядро в кладовку стражей, – сказала Сиарелль, и только теперь все приуныли.

– Тогда вернёмся в башню, – виновато предложила Альтеария.

– Ну уж нет, я столько в черве трясся не ради… ещё двух трясок в черве, – возразил крумбир.

– А что там в отсеках и ядре? – спросил Кай.

– Химера там живет. Эти головы ей принадлежат, – Альтеария обвела демонические головы рукой с кристаллом.

Кай посмотрел на них и вздрогнул. Только сейчас он заметил, что они сами внимательно смотрят на него. Их глаза навыкате, зрачки-точки, как у хищников, создавали ощущение безумных и опасных существ.

– Если я могу вам быть чем-нибудь полезным… – начал Кай.

– Ты же спасаемый, просто расслабься и дай нам, твоим спасателям, тебя спасти, – пророкотал Торин.

– Хорошо, идем через ядро. Химера должна быть внизу, охранять вход, – наконец приняла решение Альтеария.

Они прошли ещё несколько проходов под маскировкой и добрались до низкого люка в стене. Крумбир с недовольным видом осмотрел его и покачал головой.

– Ты пролезешь, Торин, если встанешь на четвереньки, – попыталась уговорить его Альтеария.

– Мои колени вам этого не простят, а особенно мне, – ответил Торин, отвязал Сиарелль от пояса и передал её Каю вместе с верёвкой. – Хочешь быть полезен, Кай? Ты сам напросился. Теперь неси эту голову и не жалуйся на её нескончаемый поток «эльфийской мудрости».

– Я слышу сарказм в твоём голосе, гном, – заявила голова.

– Ладно, я прикрою тыл, – сказал Торин, накинул плащ и слился со стеной.

Кай обвязал верёвку вокруг пояса и прикрепил к нему эфиритку. Вместе с Альтеарией они открыли люк и вошли в туннель. Он был низким, им приходилось пригибаться. Кай следовал за изящной фигурой женщины в тусклом свете её кристалла, стараясь не трясти свою живую ношу. Сиарелль, казалось, не замечала неудобств.

Рассветница вывела Кая в огромный зал с массивной колонной в центре. Через неё проходил металлический, но хлипкий на вид мост. Каю захотелось, чтобы мост только выглядел хлипким, ведь дна зала не было видно. Круг одиночества находился в одной из самых высоких башен цитадели, и это дно могло быть у самой земли.

Компания, жутко скрипя мостом, почти достигла колонны, когда Сиарелль предупредила их мысленно: «Что-то приближается снизу. Разум нездоровый и обширный». Кай прислушался, и внутри всё тошнотворно похолодело. Снизу доносился мерзкий металлический звук, настойчивый и быстрый.

– Бежим, – прошептала Альтеария и рванула вперёд. Кай последовал за ней. – Химера ползёт сюда!

Бежать бесшумно не получилось – мост гремел так, что, казалось, все стражи тюрьмы это слышали. Нижний шум тоже оживился и возрос. Колонна затряслась. До Кая донёсся слабый, рваный голос, словно говоривший не знал про ударения и интонацию:

– Голоса-голоса – треск! – в тенях,

Владык глаза – шип! – в черепах.

Эти слова заставили Кая ускорить шаг, он перестал обращать внимание на шум, который они создавали. Это определённо была Литания, но незнакомая. Он назвал её Литанией Безумия. Песнь Пустоты стирала, эта – дробила.

Кай прижал голову Сиарелль к себе, чтобы не потерять её от тряски. Осколку сна снова не понравилось отчаянное бегство владельца. Альтеария уже проскочила колонну, её волосы развевались за спиной. По звукам было ясно, что Химера огромная и металлическая. Кай не знал, как она выглядит, и это пугало его больше всего. У неё много голов? Ни одной?

Мост за колонной они словно пролетели. Химера была так близко, что Кай различал скрежет когтей в её шуме. Альтеария прыгнула в туннель в конце моста. Кай почувствовал, как мост принимает что-то тяжелое и прогибается под этим. Литания Безумия (или безумная Литания) теперь звучала громогласно, наполняя всё вокруг своей жуткой мощью. Кай прыгнул, проскользил на животе и влетел в туннель за Альтеарией. Она ждала его, и они пробежали какое-то расстояние, прежде чем обессиленно рухнуть. Химера не смогла бы протиснуться за ними.

– Как…? Как…? Как мы вернёмся? – прохрипел Кай. Он вдруг понял, что давно не пил и не ел.

– Мы можем отвлечь Химеру демоническим кормом, – сдавленно предложила Сиарелль. Кай спохватился и достал ей из-под себя. – Или подождать, пока она от скуки спустится вниз.

– Идёмте. Это должна была быть быстрая операция, – сказала Альтеария, поднимаясь на ноги с трудом. – До склада далеко?

– Сейчас, Аль. Так, сюда, потом туда. Да, недалеко, – Сиарелль сверилась со своей мысленной картой.

Склад действительно оказался недалеко. Перед его дверью Альтеария присела у замочной скважины, засунула туда какой-то шарик, скважина вспыхнула белым светом, и дверь отворилась. Внутри было большое помещение с лабиринтом шкафов, на которых стояли сундуки и мешки.

– Ищи мешок с запахом гнилого мяса, Кай, – Альтеария протянула ему запасной кристалл света.

Кай начал блуждать по складу, принюхиваясь. Вскоре он нашёл желаемую вонь. Она исходила из мешка, открыв который Кай тут же пожалел об этом решении: его накрыло облако зловония, а внутри оказались склизкие серые куски рваного мяса. Голод мгновенно исчез.

– Кай! – позвала Альтеария.

Он схватил мешок и, стараясь держать нос как можно дальше, пошёл на голос.

– Это последние вещи с мест преступлений, – сказала Альтеария, стоя над открытым сундуком. – Твоего здесь ничего нет?

Кай осторожно заглянул внутрь и узнал форму Гера, которая потемнела от крови у горла и колена. В её карманах он нашёл паучьи и дальнохватские перчатки и артефакт Арна (артефакт в шее кольнул, словно приветствуя собрата). Почему их не вернули, Кай не знал. Возможно, не поняли, что это за артефакты, или не нашли их, или нужна была какая-то особая процедура, чтобы вернуть артефакты. Под формой Гера лежал его молот ужасника. Кай взял его в одну руку, а артефакт Арна – в другую и задумался.

– Владельцы этих вещей много значили для тебя, Кай? – сочувственно спросила Сиарелль из-под его локтя.

– Почему все думают, что какие-то люди что-то значат для меня? – Кай ответил значительно грубее, чем хотел.

– Потому что ты плачешь, Кай, – мягко сказала Альтеария.

Кай коснулся своих щёк. Они были мокрыми.

Химеры не было видно или слышно, когда они вышли из туннеля. Кай, тащивший мешок с кормом, вопросительно посмотрел на Альтеарию. Та перевела взгляд на Сиарелль, которая теперь висела на её поясе, и после быстрого мысленного диалога кивнула Каю. Он с размаху и радостью запустил мешок в пропасть.

– Голова-головы – жрут-жрут-жрут!

Света нет – треск! – лишь безумия путь, – раздалось снизу, и что-то огромное и когтистое загрохотало.

Люди бросились бежать по мосту. Химера вернулась в тот момент, когда они едва успели проскочить мимо центральной колонны. Кай остановился и, используя дальнохватскую перчатку, бросил вперёд Альтеарию как можно дальше и как можно нежнее.

– Кай! – лишь крикнула она, удаляясь.

Мост задрожал и ощутимо провис. Кай обернулся и увидел, что Химера уже залезла лапой на мост. Лапа, похожая на человеческую руку, только металлическую и с заострёнными пальцами, которые блестели в свете кристалла Кая. Кай выронил его под ноги и, не раздумывая, схватил лапу перчатками-артефактами. Перчатки тут же нагрелись, но лапа замерла. Кай боролся с Химерой, чувствуя, как силы покидают его, а лапа дёргается всё сильнее. Ему показалось, что в темноте сверкнули два глаза, но страха в Кае не было. Было спокойствие и даже радость, что умрёт не в камере и не на публичной казни, а в бою, защитив Альтеарию и Сиарелль.

– Ты – крик, ты – тень, ты – сбой-сбой-сбой!

Разум рвётся – хруст! – в пустоте одной, – надрывалась Химера.

А раз уж он всё равно умрёт, то почему бы не побезумствовать напоследок? Кай перестал сражаться с чудовищем и одной перчаткой схватил колонну, а другой – мост, и одним рывком разорвал их связь. После борьбы с Химерой ему далось это невероятно легко. Большая часть арматуры моста вышла из колонны, остальная часть вырвалась под тяжестью Химеры, успевшей поставить вторую лапу на мост. Он рухнул в пропасть.