Связь, запретная прошлым

– Какая разница? – возмутился дядя.

Кажется, мои щёки вот-вот загорятся.

– Большая, Феликс! – повысила голос тётя.

– Ладно, я пошла. Желаю вам удачного дня, – поспешила я закончить их милую семейную стычку.

– Ох, дорогая, прости.

– Всё хорошо, тётя, – попыталась я улыбнуться, чтобы её не расстраивать.

Ей уже сорок два, как и маме. Сейчас она на шестом месяце беременности и стала слишком ранимой. Даже чересчур.

– Желаю и тебе прекрасного дня. Надеюсь, они тебя не утомят.

И не посмеют, тётя. Я надеру им зад быстрее, чем они вообще успеют что-то придумать.

– Если что, для младшего Гарсия шест в подвале, в углу.

А верёвка для старшего где, интересно?

– Надеюсь, мы обойдёмся без этого, – улыбнулась я.

Тётя помахала рукой, а дядя вырулил на дорогу.

Ну что ж, мелкие засранцы, ваша Фрекен Бок уже на пороге

***

Я взяла небольшую кастрюлю, повертела её в руках, оценивая.

Отлично подойдёт, чтобы разбудить этих лентяев.

Хватив половник, я встала посреди гостиной и начала со всей силы стучать по кастрюле, параллельно выкрикивая:

Вставайте, засранцы, и не ныть,

Вы не мешки, чтобы просто лежать и гнить!

Шевелите своей тушей скорей,

Будет день ваш со мной веселей!

Гул разносился на весь дом – я уверена.

Дверь Амира приоткрылась, и первый засранец высунул голову ровно в тот момент, как я закончила свою бодрую кричалку.

– Это сравнимо с каннибализмом. Будить людей таким способом – варварство, – пробурчал он, хлопнул дверью и скрылся в комнате.

Вслед за ним показался младший Гарсия, весь закутанный в одеяло, как гусеница.

– Обычно моль мешает спать по ночам, но ты, кажется, особенный экземпляр – мешаешь по утрам. Посмотри на календарь – там написано, что сегодня выходной.

– И вам доброе утро, – фальшиво-сладко пропела я. – Хватит отращивать пролежни. Шагом марш: умываться, чистить зубки и разминаться. Утро для малышей вы уже проспали – может хоть на зарядку для пожилых попадёте.

– Какая задница тебя укусила в такую рань, мисс Занудность? – пробурчал Тео, зевая.

– Я целую неделю ждала этот день, чтобы поиздеваться над вами. Это моя любимая часть визита. Передай своему брату, что завтрак начнётся через пять минут, а закончится через пятнадцать. Кто не успел – питается воздухом.

Я развернулась и гордо направилась на кухню, даже не удостоив Тео ответом. Этот мелкий хулиган только и ждал, чтобы я с ним зацепилась. Игнор – моё главное оружие.

Через пять минут они оба появились на кухне.

– Итак, мелкие засранцы, меня сегодня назначили главной, так что вы подчиняетесь моим правилам, – заявила я, тыча в их сторону лопаткой.

– Мне пятнадцать лет, мне не нужна нянька, – скрестил руки на груди Амир.

Я ухмыльнулась, окидывая его взглядом.

– А вот твой отец так не считает. И вообще – будешь мне это говорить, когда перестанешь носить пижаму с Человеком-пауком, – фыркнула я и повернулась к каше, продолжая помешивать.

Тео просунул голову с растрёпанными волосами между моей рукой и талией, замер, уставившись в кастрюлю.

– Пахнет вкусно. На вид – не очень. Это что? Каша? – последнее слово он произнёс с откровенным отвращением.

– Именно.

Я продолжала помешивать, чтобы не пригорело.

– Но она же с огромными комочками, – вновь с отвращением пробормотал Тео.

– Эти комочки – источники великой силы, – многозначительно ответила я.

Да, каша была с комочками. Ненавижу варить кашу – всегда выходит какая-то кулинарная трагедия. И ем её редко, так как не переношу ее. Но тётя Кэт настояла, чтобы я приготовила именно это этим засранцам. Ну, я и приготовила. А как – это уже не мои проблемы. В любом случае в холодильнике есть масло и ветчина. Чай попьют.

– А ты сама пробовала? – проворчал старший Гарсия, поднимая чашку.

– Ваша мама сказала мне приготовить, а не есть. Так что за дегустацию отвечаете вы, наследник белой паутины, – снова ткнула в него лопаткой.

Он закатил глаза, а Тео тем временем развернулся и убежал из кухни.

– Оливия Дарен Харрис – самая нудная и противная девушка в моём окружении, – пробурчал Амир и стал наливать себе чай.

– Это ты ещё других девушек не видел. Когда увидишь – я покажусь тебе одуванчиком, – ухмыльнулась я, выключая плиту. – Сначала каша, потом чай, – отобрала у него кружку и стала доливать себе кипяток.

– Но ты ведь тоже тогда должна её поесть, – снова скрестил он руки на груди.

Я спокойно долила кипяток.

– Тц-тц-тц. Каша – для вас, не для меня, – и, сморщив свой нос, дёрнула кончик его носа..

Амир был явно раздражён. Для полноты картины не хватало только пара струек пара из ноздрей и ушей.

– Я сегодня на диете, – проворчал он, как старик, и покинул кухню под нашим с Тео взглядом, когда второй забежал сюда снова.

– Слабак, – хмыкнул Тео и сел за стол. – Ну что ж, кулинар, давай свою еду. Только учти, если это невозможно есть, она полетит вся в тебя.

Я выгнула бровь.

– Я не официант. Поднимай свою задницу и накладывай сам. Посуду помоешь тоже.

Я взяла пару печенек с шоколадной крошкой и направилась с подносом в комнату, которую мне с Алисой выделила тётя Кэт. Засранцам еда готова, а накладывать её будут сами. У меня есть дела поважнее. Я купила все принадлежности, которые мне нужны, и теперь готова творить. Мои новые вещи обзаведутся удачей.

6 глава

Не каждому суждено найти счастье под родной крышей. Порой сердце согревает случайная находка и воспоминания о человеке, которого ты раньше даже не знал.

Итан.

Припарковав машину у гаража во внутреннем дворе, я сразу поспешил в дом. Сегодня в университете был выходной, тренировок тоже не было, поэтому весь день я провёл на работе. После дня рождения у меня оставалось достаточно денег на карманные расходы, но я всё же решил немного подзаработать. И мне не хотелось подводить Гилберта. Сегодня я получил приличную сумму – была крупная поставка товаров для кофейни Эвансов, – но и устал я изрядно. Отличная замена тренировкам.

Пройдя по длинному коридору холла, я сразу же застал родителей в столовой. Отец вальяжно сидел за столом, пока мать стояла рядом и наливала ему чай.

Я задержал взгляд на матери. Белоснежные волосы не были уложены в привычный пучок – она собрала их в обычный хвост. Такое с ней случалось редко. Всегда аккуратная, строгая… А теперь – простое домашнее платье, усталое лицо, тёмные круги под глазами, опущенные веки. Ни следа даже лёгкого макияжа, который она обычно наносила.

– Мам, ты в порядке? – спросил я первым делом, даже не взглянув на отца.

Мама посмотрела на меня и поспешно надела на лицо искусственную улыбку.

Конечно. Рядом же сидит король.

Она только открыла рот, чтобы ответить, как отец поднял ладонь, заставляя её замолчать.

– Что я говорил про этикет? Для начала надо поздороваться, – строго произнёс он, глядя на меня.

– Я здоровался утром.

Спорить с ним не было сил, поэтому я уже собирался уйти в свою комнату.

– Сядь за стол, – приказал он. А затем обратился к матери: – Ну же, Эбигейл, не стой столбом. Я же сказал, у меня срочная встреча. Ты собираешься принести что-нибудь к чаю или мне ловить пыль?

Мама опустила глаза и поспешила на кухню. Я всё сильнее начал злиться на отца. Сжав челюсти, не отводил от него взгляда. Он проследил за уходом матери, а затем снова посмотрел на меня.

Больше всего меня раздражает то, что я его копия. Один в один. Но, чёрт возьми, как же мне повезло, что я не похож на него характером. Я не могу смотреть на себя в зеркало – вижу там его. Это вызывает отвращение. Поэтому я и избегаю зеркал.

– Итан, ты оглох? – прорезал уши его грубый голос.

– У меня нет времени на твои нотации. Завтра утром тренировка. Я хочу выспаться, а не слушать…

– Не дерзи мне! Сядь на этот чёртов стул!

Он вскочил со своего места и с яростью указал на соседний стул, крича так, что изо рта вместе со словами вылетали остатки еды.

Я лениво подошёл и опустился на стул. Отец сел напротив ровно в тот момент, когда мама вышла из кухни.

У нас огромный особняк, и, конечно же, есть домработницы. Но не повара. Готовит исключительно мама.

Я откинулся на спинку стула и проследил за движением матери. Её покачивало из стороны в сторону, пока она пыталась выйти из кухни в столовую с наполненным подносом.

Я перевёл взгляд на отца. Как и обычно – плевать. Он сидел и спокойно ел, даже не глядя на свою жену. Вызывает лишь отвращение.

Я снова посмотрел на мать.

И как с этим уродом можно обходиться без агрессии? Я же прекрасно вижу, что она больна. А этот ублюдок не видит?

Я тихо усмехнулся.

А замечала ли она сама?

Но я – не она. Я не собираюсь всё это глотать.

– Мам, – сказал я, – развернись и поставь поднос на кухонный стол.

Мой голос звучал почти как приказ, хотя я пытался быть мягче. Но со злостью к отцу это сделать было трудно.

Оба – мать и отец – уставились на меня.

Я перевёл взгляд на отца и встретился с ним глазами. Уперся намеренно, зная, как его это взбесит.

Он уже был на грани, чтобы спросить, какого чёрта я сейчас устроил.

Но мне что? Правильно. Мне плевать.

– Мам, поставь поднос на кухонный стол, – процедил я сквозь зубы, всё ещё глядя на отца с ненавистью.

Он выпрямился и посмотрел на мать. Я тоже. Она застыла в проходе между кухней и столовой.

Отец выбил из неё всю уверенность. Всю самооценку.

Но из меня не получилось. И не получится.

Я резко отодвинул стул и быстрым шагом подошёл к матери. Встав перед ней, я схватил поднос – хотел унести его сам. Но она держала его мёртвой хваткой.

Я заглянул ей в глаза. Глаза, наполненные страхом.

Я смотрел на неё с напором, взглядом пытаясь сказать: я тебя защищу.

Она чуть заметно кивнула и отпустила поднос. Я вошёл в кухню и оставил его на столе.

Стоило мне снова показаться отцу, как он зарычал:

– Какого чёрта ты делаешь? Я сказал, что опаздываю на встречу!

Я выпрямился рядом с матерью и обнял её хрупкое, дрожащее – то ли от страха, то ли от болезни – тело.

Она вся сжалась.

– У тебя есть руки и ноги. Пойдёшь и возьмёшь сам, – грубо ответил я и повёл мать в её комнату.

– Ты щенок! Думаешь, тебе тут всё позволено? Не забывай, что я твой отец! – заорал он, подлетая ко мне как ураган.

Я оставил мать у лестницы. Знал, что теперь она снова боится. Уже за меня.

Я повернулся к нему лицом.

– В миллионный раз повторяю: мне плевать. Как и тебе – на свою жену. Ты даже, блять, не видишь, что её трясёт и она вся в поту!

Он бросил взгляд на мать. Его глазницы будто вот-вот вылезут из орбит.

Я не стал ждать, пока он снова что-то сделает. Подхватил мать и повёл её туда, куда изначально хотел.

– Я жду тебя у себя в кабинете. Сегодня поздним вечером, – бросил он вслед.

Я ничего не ответил. Просто медленно поднимался с мамой наверх.

Кабинет? Отлично.

Снова будет "физическая лекция".

Я довёл маму до спальни и завёл внутрь. Она опустилась на кровать и бросила взгляд на расчёску на прикроватной тумбе.

– Ужасно выгляжу, да? – прошептала она тихо.

Я опустился перед ней на корточки и взял её руки.

– Мам, тебе нужно отдохнуть. Ты заболела.

Она слабо улыбнулась.

– Знаю. Думала, к вечеру приду в себя… но…

– Но сейчас ты ляжешь, будешь лежать и лечиться.

Я коснулся её лба. Горячий.

– У тебя высокая температура. Ты разве не чувствуешь? Зачем ты так себя изнуряешь?

В её глазах я увидел страх – тот самый, который она глотает каждый раз, как онрядом.

– Ты боишься его? Почему не позвонила мне? Я бы всё уладил. Я ведь обещал тебе. Он больше не тронет тебя, – я крепче сжал её холодные, маленькие руки.

Когда-то именно они защищали меня от побоев отца. Успокаивали по ночам. А теперь это делаю я.

– Зато он трогает тебя. Я же просила, сколько раз просила – не дерзи ему. Пожалуйста, сынок…

Я покачал головой.

– Нет, мам. Мы уже это обсуждали. Я больше не ребёнок, чтобы терпеть его отношение. И не позволю тебе больше это проходить. Я вырос. И достаточно силён, чтобы дать ему отпор.

Мама опустила голову. С её ресниц упала слеза и впиталась в ткань платья, оставив мокрое пятно.

– Только не плачь, мам…

Она шмыгнула носом.

– Я в порядке, Итан. А где ты был? Опять работал?

– Да.

Она мягко разъединила наши руки и провела пальцами по моим волосам, немного играя с ними – как в детстве.

– Если тебе нужны деньги, скажи. Я попрошу у твоего отца.

Я отвёл взгляд.

– Не надо. Я не попрошайка. У меня есть руки и ноги – заработаю сам. Не хочу потом выслушивать от него. И тебе спокойнее, и мне.

Мама убрала руку и сложила обе на коленях.

– Ты слишком много на себя берёшь. Работа, учёба, тренировки, матчи. Тебе нужен отдых, сынок.

– Я молодой и энергичный парень. Отдых – это не про меня. Я привык быть в движении. Работа для меня – это такие же тренировки. А ты знаешь, я не могу без них. Я ими живу.

Она кивнула.

– Как же повезёт твоей будущей половинке… Она и не представляет, какой мужчина ей достанется.

Я улыбнулся ей самой нежной улыбкой, на какую только был способен.

– Ладно, мам. Хватит обо мне. Какие у тебя есть лекарства?

Я встал и стал окидывать взглядом их с отцом комнату. Он не разрешает ей спать в других. Ублюдок.

– Вон там, в столе, аптечка. Принеси, пожалуйста.

Голос у неё был уставшим. Как она вообще держалась всё это время? Хотя… с таким мужем неудивительно.

Я подошёл к туалетному столику и стал рыться по ящикам. Несмотря на тупую боль в мышцах, состояние мамы стояло на первом месте. Закрывая глаза на жестокую усталость, я искал быстрее.

Наконец, отыскав прозрачную коробку с лекарствами, я принёс её матери, открыл крышку и стал перебирать упаковки. Но ничего от температуры.

– Мам, у тебя нет ничего, чтобы сбить жар.

– Должно было быть…

Она потянулась к аптечке, но тут же зашипела и схватилась за голову.

– Мам?! Что случилось? – мгновенно подлетел к ней.

Морщась от боли, она тихо проговорила, и этот голос больно задел меня изнутри:

– Закружилась голова… Ударило в виски. И немного тошнит…

Я сглатывал злость на отца. Чёртов ублюдок. Как можно было мучить её, не дав даже элементарного отдыха? Ни жаропонижающих, ничего!

– Сейчас дам тебе обезболивающее и съезжу в аптеку. Куплю всё, что нужно.

– Нет, нет, Итан. Тебе надо отдохнуть. Утром Дора принесёт то, что я попрошу.

Дора – наша экономка. Пожилая женщина с доброй душой. Она работает у нас столько, сколько я себя помню. Иногда казалось, что она больше мать моей маме, чем просто работница.

– Нет. Я не позволю тебе страдать до утра. Сейчас же съезжу и всё привезу. Твоё здоровье важнее моего отдыха. Я успею.

– Отец просил, чтобы ты зашёл к нему вечером…

Снова этот страх в голосе.

– Зайду. Всё сделаю. Не забивай голову ерундой. Вот, держи обезболивающее и ложись. Отдыхай.

Я выдавил нужную таблетку и поднёс ей. Мама дрожащими руками взяла её, а я открыл бутылку с водой на тумбе и подал ей. Она быстро выпила и легла на кровать.

Глаза её начали закрываться, и я не стал её больше тревожить.

– Всё. Я скоро вернусь. Отдыхай.

– Спасибо, – прошептала она и тут же закрыла глаза.

Как же ты устала, мам…

Это не наша семья. Мы здесь чужие.

И я клянусь – скоро выведу нас отсюда.

***

Я стоял в пробке уже минут двадцать, но, по крайней мере, успел купить для мамы всё необходимое. От отца – ни звонка, ни сообщения. К лучшему.

Прошло три дня с тех пор, как я узнал всё, что нужно, об этой девушке. Я даже изучил её расписание занятий на ближайший месяц. Мы только вчера вернулись из загорода – от тёти, младшей сестры отца. У нее случилось ухудшение – на нервной почве снова обострилась проблема с сердцем. Мы испугались, что может случиться что-то серьёзное. Я не скажу, что особенно близок с ней, но не поехать – было бы эгоистично. Да и в противном случае опять виноватой сделалась бы мама.

Тётя, к слову, не такая, как отец. Она всегда сочувствовала маме, но в семью не лезла. Один раз попыталась повлиять на отца – получила жёсткий выговор.

Из-за этого я почти три дня отсутствовал в университете и не мог застать её. Ту самую. Но за эти дни у меня появилась странная привычка: я крутил в руках её чёрную бретельку – как угодно – и вспоминал наш поцелуй. Её мягкие, пышные губы. Бархатистую кожу. И безумный, пьянящий аромат вишни. Её лицо всплывало в голове по тысяче раз за день – и это было единственное, о чём я мог думать за городом.

Я опустил глаза на бретельку в руках и криво ухмыльнулся. Эти воспоминания греют меня так же, как редкие тёплые моменты из детства с мамой. Будто я держу в руках что-то родное. Что-то, что всегда было моим.

Ты не ищешь пропажу, Оливка?

Машина впереди тронулась, и я поехал за ней. Движение всё ещё было медленным. Спустя несколько секунд, снова пришлось остановиться. Я лениво намотал бретельку на коробку передач и посмотрел на ночной город, освещённый огнями.

Как обычно – толпа людей, которые куда-то спешат даже вечером. Кто-то из них – одиночка, погружённый в свои дела. Кто-то – с друзьями, болтает и хохочет. А кто-то устало плетётся домой, мечтая о кровати.

Я повернул голову влево и замер.

По тротуару шли две девушки. Обе – кудрявые. Они что-то друг другу рассказывали и смеялись. Я посмотрел на блондинку – что-то в ней показалось знакомым. Но обе были ко мне спиной, и всё, что я видел – это цвет их одежды и кудрявые волосы.

Вторая… каштановые локоны.

Боже, где я их уже видел?

Нет, серьёзно. Уверен, я уже видел такой оттенок.

Я окинул взглядом обеих.

Точно.

Готов поставить свою машину на кон, что я их уже встречал. Первую – по этим характерным кудрям, вторую – по цвету волос. Это точно не Бриттани и не какая-нибудь её подружка. Я вообще не припоминаю в своём окружении блондинок с такими завитками.

Я снова внимательно посмотрел на девушку с каштановыми распущенными волосами. Белый облегающий сарафан до колен с подсолнухами, поверх – голубая рубашка. Мой взгляд задержался на талии.

Да, чёрт возьми.

Я точно её знаю.

Но кто она?

Почему так зацепила меня? Что, вообще, со мной не так? Почему я в последние дни поехал головой? Может, у меня внезапно развился синдром бабника?

Пока я грузился своими мыслями, движение наконец-то восстановилось, а я просто стоял. Меня выдернул из транса сердитый гудок сзади. Вздохнув, нехотя отвёл взгляд и двинулся домой.

Мне, похоже, пора лечиться.

Ещё пару дней – и меня за шкирку уведут в участок за то, что я начну кидаться на девушек.

***

Выйдя из комнаты матери, убедившись, что она приняла всё, что я купил, и что температура начала спадать, я направился к себе. Но не успел сделать и пары шагов, как из кабинета раздался голос отца:

– Итан, я долго буду тебя ждать?

Снова недовольный.

Этот человек когда-нибудь будет хоть чем-тодоволен?

Я развернулся на пятках и пошёл в его сторону.

– Разве ты не устал? Уже давно пора спать, – съязвил я.

У меня давно выработался свой тон общения с ним – спокойный, холодный, вызывающий.

Я облокотился на косяк двери и наблюдал, как он закуривает кубинскую сигару.

– Войди внутрь.

Как всегда – приказной тон. И ожидать от него другого бессмысленно.

Я вошёл и прислонился к стене.

– Снова собираешься читать мне лекцию о том, какой я ужасный сын, неблагодарный и вообще…

– Закрой рот! Ты слишком много болтаешь в последнее время. Язык вырос, пора его укоротить? Забыл мои методы?

Как же забудешь. Шрам под почкой будет напоминать об этом всю жизнь.

– Тогда не начинай со мной разговор, – пожал я плечами, стараясь сохранять холодный тон.

Я знаю, как его это бесит. И если что-то и хотелось – так это бесить его ещё больше.

Он прищурился, тон стал ниже, холоднее:

– Осторожнее, сын. Я могу быстро напомнить тебе, кто здесь хозяин.

Я давно перестал его бояться. Наоборот – получаю адреналин.

– Зачем ты меня позвал?

Отец выпрямился и оглядел меня с головы до ног.

– Тебе стоит уйти с этой работы. Мы, Джонсоны, много лет руководим престижными компаниями. А ты позоришь наш род, работая обычным грузчиком. Хочешь денег – иди в мою фирму.

– Нет, – перебил я его сразу же.

Его фирма – последнее место, куда я пойду. Тем более, если работать придётся с ним бок о бок. Я отлично знаю, какой он подлец. И если кто и позорит нашу семью – так это он со своими махинациями. Множество компаний отказались от сотрудничества с ним, потому что он ведёт себя хуже любой крысы. Из-за его бизнеса нам долгое время было закрыто много клубов и мест в Нью-Йорке. Только после смены главы в городе мы вновь смогли появляться там.

– Что? – ошарашенно переспросил он.

И давно пора бы привыкнуть, что я не собираюсь слушаться твоих приказов.

– Я не собираюсь бросать эту работу.

Его взгляд потяжелел, и он облокотился на стол.

– Повтори.

Я хмыкнул и уставился ему прямо в глаза.

– Я. Не собираюсь. Бросать. Свою работу. Так достаточно ясно?

– Вот как, значит…

– Так, и никак иначе. Мне нравится эта работа. И это я её выполняю, не ты. Так что не лезь в мою жизнь.

У него заиграли желваки. Вот-вот пойдёт пар из ушей.

– Значит, ты решил дальше перечить моему слову… Не забывай, у меня огромные связи, и…

Он мне угрожает?

Я подался вперёд и резко упёрся ладонями в его стол, выровнявшись с ним по уровню. Смотрел ему прямо в глаза, чувствуя, как от него исходит злой жар.

– Ты решил манипулировать мной? Думаешь, такой крутой и сможешь закрыть это место? Тогда слушай: только посмей прикоснуться к семье Эвансов – и все твои махинации всплывут в тот же день. Не думай, что я тупой. У меня есть всё, чтобы показать твоё настоящее лицо. И за один день ты лишишься всего.

В следующую секунду в мою челюсть с левой стороны врезался его кулак. Большая часть боли отдалась в висок – мгновенная пульсация, тьма в глазах, а также вспышка боли по всей голове.

– Слушай сюда, щенок, – он схватил меня за шею, притянув к себе. – Закроешь свою пасть и будешь сидеть тихо. Если я узнаю, что ты что-то сказал – отвечать будет твоя мать. Она поплатится за твой поганый язык. Понял?

Он резко оттолкнул меня, но я удержался на ногах.

– Тогда слушай и ты. Если ты тронешь мать или кого-либо из Эвансов…

– Пошёл вон отсюда! – выкрикнул он, краснея от злости.

Я бросил на него презрительный взгляд и развернулся. Я не собираюсь оставаться в этом чёртовом доме. Дора придёт утром и позаботится о маме. Мне здесь делать нечего. Эти стены давят.

Я переночую на стадионе. Выпущу пар на стадионе. А потом – вырублюсь. Не в первый раз.

Я уже давно перерос тот возраст, когда от злости или обиды запирался в комнате и рыдал в подушку. Перестал делать это после своего десятого дня рождения. Теперь, когда я злюсь на отца или чувствую грусть, изнуряю себя тренировками и бегом. До изнеможения остаюсь на стадионе, а вернувшись домой, сразу заваливаюсь спать, лишь бы не забивать голову лишними мыслями.

Курю и пью только в редких случаях – например, в свой день рождения. Но и этого стараюсь избегать, потому что хочу оставаться в форме и не вылететь к чертям из команды. Это одно из немногих, что по-настоящему приносит мне хоть какую-то радость.

Но теперь еще и эта маленькая находка и воспоминания о ней.

7 глава

Иногда все, что нужно – это выждать. И встреча найдет тебя сама.

Итан.

– Итан? Итан?! Вставай, Итан!

До боли знакомый женский голос будил меня. Кто-то – скорее всего, та, кому он принадлежал – тормошил меня за плечо. Всё тело ныло от боли, а уставшие глаза никак не хотели открываться. Я продолжал погружаться в полусонное состояние. Тупая боль отдавала в шею, ноги словно налились свинцом.

– Итан, вставай. Если дядя тебя увидит, он…

Дядя?

Чёрт.

Я резко сел, пытаясь сфокусировать взгляд. Передо мной, сидя на коленях, была Шарлотта. Рядом с ней – её помощницы, Тиана и Ханна. Но только Шарли смотрела на меня, и на её лице читалось беспокойство.

– Ты пришёл в себя? – спросила она.

Я кивнул и начал тереть лицо, чтобы окончательно проснуться.

Чёрт.

Я уснул на матах в тренировочном зале, который обычно был отдан девочкам из группы поддержки. Здесь проходили и наши общие собрания – в основном лекции от тренера, – но чаще всего помещение принадлежало чирлидерам.