Связь, запретная прошлым

– Если Мэйсон ведёт себя как истеричная девчонка – это его проблемы. А я делаю то, что считаю нужным. И сейчас я хочу найти её. Любой ценой.

Ной сжал губы и вздохнул.

– Бриттани дружит с Мэйсоном. Уверен, он уже дал ей команду держать рот на замке.

– Значит, найдём, чем его открыть. Как насчёт абонемента в спа на неделю? Думаю, ей не понадобится и минуты, чтобы решить: молчать или выложить всё.

Ной прищурился.

– Если бы я лично не видел твоё достоинство, подумал бы, что ты… Ну, ты понял. Что за женские методы?

– Как там говорят? На войне все средства хороши? Считай, война началась пару минут назад. Переходим к тяжёлой артиллерии. Хватит болтать. Пора найти Бриттани.

Бриттани – как и Мэйсон – моя сокурсница. Но сегодня я её ещё не видел.

– Бро, мобильник – это миф для тебя? Напиши ей.

Чёрт. Совсем забыл, что у меня есть её номер.

– Телефон в шкафчике. После сбора с тренером напишу. Пошли, пока он не заставил тебя добегать оставшиеся круги, – я схватил пустые бутылки и направился к тренировочному залу.

Обычно там разминались девчонки из группы поддержки, но иногда у нас там проходили сборы.

Ной поморщился и поплёлся за мной.

– Никогда больше не взгляну на алкоголь.

– Ты это говоришь каждый раз.

– Хорошо, так: никогда больше не взгляну на алкоголь перед тренировкой или матчами.

– Гениально. Формулировка уровня Нобелевки.

Ной простонал, и мы зашагали к корпусу. Пара минут под холодным душем, полчаса тренерской морали – и я добуду всё, что нужно.

И никто меня не остановит.

***

– Мэйсон сказал мне, чтобы я ничего тебе не говорила, – Бри сложила руки на груди, облокотившись на колонну одного из зданий кампуса Морнингсайд-Хайтс.

Ну конечно, кто бы сомневался.

– Бри, мне нужно узнать. Хотя бы скажи её имя и на каком она факультете. Она потеряла вчера одну вещь, и я хочу её вернуть. Ну и извиниться тоже.

Ной со скучающим видом наблюдал за нами, кривя лицо.

– А что мне за это будет? – она посмотрела сначала на меня, потом на свои розовые ногти.

Бриттани была воплощением Барби: блондинка с длинными прямыми волосами и вся в розовом.

– У нас есть кое-что интересное, – Ной вытащил из кармана брюк сертификат в спа-комплекс на весь день.

Глаза Бриттани засияли. Я видел, как она колебалась – согласиться или промолчать.

– Но ты не скажешь Мэйсону?

– Не скажу, – пообещал я.

Я не собирался её подставлять. Мне лишь нужна была информация.

– Я скажу только её имя и факультет. Больше не смогу, – сказала она с печалью в голосе.

– Этого более чем достаточно.

– Её зовут Оливия. Она учится на биологическом факультете, в группе Bio 1B.

– Бри, ты супер. Спасибо, – поблагодарил я, разрываясь от маленького продвижения в деле.

Ной протянул ей сертификат. Она, схватив его, закусила губу.

– Приятно было сотрудничать. Спасибо, мальчики, – она тут же достала мобильник и начала фотографировать бумажку в руках.

Девчонки…

– Приятно провести время, – отмахнулся я и развернулся к корпусам Колумбии, пытаясь вспомнить, где проходят лекции у студентов биофака.

– Ты же в курсе, что у этих клеточных фанатов не меньше семи корпусов, где они шастают? – в голосе Ноя звучало откровенное нытьё.

– В курсе.

– Тогда я надеюсь, ты не заставишь таскаться мою задницу по всем этим корпусам. Иначе я пас. Посижу под фонтаном и буду морально тебя поддерживать.

Он до сих пор не пришёл в себя после утренней пробежки.

– Не нужно. Теперь я знаю её группу – легко получу список всех занятий через университетский портал.

Ной уставился на меня. Наверное, думал: придурок я или идиот. А может – и то и другое. Но я уже на полпути и отступать не собираюсь.

– Скажи честно, у неё была какая-то магическая способность? Околдовать тебя взглядом, например? Иначе я не пойму, почему ты как ужаленный носишься по кампусу.

– Может, и была. Какая разница? Я просто хочу извиниться за свой срыв и вернуть её вещь.

Ной приподнял бровь, явно неудовлетворенный моим ответом.

– Тогда как насчёт того, чтобы свалить домой и отдохнуть? – он расслабился и сменил тему.

Я хмыкнул, кивнув, всё ещё прокручивая в голове, как сегодня вечером найду её расписание и, наконец, поймаю. Больше половины дела раскрыто.

Мы направились к выходу из кампуса, двигаясь к своим машинам.

– Не могу дождаться, когда завалюсь на свою мягкую кровать. У нас с ней идеальные отношения.

Я обернулся и, улыбнувшись, покачал головой.

Идиот.

– А я надеюсь, что вечер пройдёт тихо. Сегодня дед будет у нас.

Ной скривился, как будто ему предложили съесть лимон.

– Может, тогда ко мне? Мама сегодня готовит тако. Кровать и тако – лучшее сочетание.

– Нет. Не хочу оставлять мать одну с ними.

Они снова начнут докучать ей и обвинять в том, что я ушёл из дома, а она не заставила меня вернуться. Не хочу, чтобы она лишний раз испытывала стресс.

– Понял, – кивнул Ной, когда мы вышли к своим машинам.

У Ноя был ярко-красный Астон Мартин, и он вечно ныл, что хочет его поменять. А я был верен своему чёрному Ягуару– в него была вложена часть маминых средств. Она сделала такой подарок мне на двадцатилетие, выпросив у отца свою долю. Так что я берег его как мог.

Мы стукнулись кулаками и разошлись по машинам. Я завёл двигатель и посмотрел на ту самую вещь, которую потеряла Оливия. Казалось бы, это мог быть крабик для волос, цепочка или серьга. Но нет. Она обронила лямку от лифчика, когда я дёрнул рукава ее платья. И со вчерашнего вечера эта лямка обмотана вокруг ручки коробки передач.

Интересно, заметила ли она пропажу? Как отреагировала? Поняла ли, где могла её потерять?

Я хочу увидеть её лицо, когда верну это.

Скоро узнаем. Меня ждёт вечер поисков – последнего кусочка информации.

Я выехал с территории университета, прокручивая её имя в голове.

О-ли-ви-я.

Оливия.

Я представил оливку и усмехнулся.

Совсем не похожа.

Почему ей дали такое имя? Что за ним стоит? Хм…

Никогда ещё не интересовался девушкой так, как ею. Сам не понимаю, что со мной происходит. Надеюсь, я не схожу с ума.

5 глава

Семейные узы, как бабочка: на вид хрупкие, но в них – сила, способная пережить любой шторм.

Оливия.

– Лив? Малышка, пора вставать.

Я лениво раскрыла глаза под шумный глубокий вздох и уставилась на дверь, за которой раздался мамин голос.

– Да, мам, – протянула я.

Мама больше ничего не сказала, и я решила понежиться в кровати ещё пару минут, а потом точно встать. Я уснула очень поздно, потому что была занята практической работой, которая навалилась спустя пару дней после начала учёбы. Мы с Алисой сидели на видеозвонке и обе не спали до четырёх утра. Учиться становится всё тяжелее и тяжелее.

Я обняла подушку и закрыла глаза, наслаждаясь мягкостью ткани под собой. Казалось, будто я в облаках… или, может, в тумане.

– Оливия?! Прошло уже десять минут, ты до сих пор не встала? – снова раздался мамин голос и стук в дверь.

Я резко открыла глаза и уставилась в потолок.

– Мам, можно войти и не кричать так громко? – я перекатилась на другой бок и зажмурилась от яркого света.

Хоть и были шторы, но солнце всё равно било прямо в глаза.

Дверь заскрипела, и снова послышался знакомый голос:

– Вот как? Ты видела, сколько время, мисс? Ты опоздаешь на учёбу.

Я была пунктуальной и ненавидела опаздывать. Проще вообще не пойти куда-то, если я знаю, что задержусь хотя бы на минуту.

Я соскочила с кровати, чуть не запутавшись в одеяле, и начала орать на весь дом, одновременно пытаясь одеться и запихнуть учебные принадлежности в рюкзак.

– Боже, мама, почему ты меня не разбудила нормально? Могла бы вытащить меня за руку из кровати!

Я бросила взгляд на часы. 7:37. О боже мой. У меня двадцать минут, чтобы вылететь из дома.

Я пыталась влезть в брюки, которые висели на спинке стула. Натянув одну штанину, стала пихать тетради в рюкзак, когда раздался мамин смех. В полном недоумении я обернулась к ней и выгнула бровь.

– Ситуация критичная, и смех тут совершенно неуместен.

Учитывая, что у меня на голове сейчас птичье гнездо.

Мама продолжала хохотать и подошла ко мне. Её ладони легли мне на плечи, и она сдула прядь моих запутанных кудрей с глаз.

– Милая, ты так сильно устала за первую неделю учёбы, что даже не помнишь, какой сегодня день? Напоминаю: сегодня законный выходной.

Я медленно повернула голову к календарю. Действительно, выходной. Чёртово воскресенье.

Я перевела недовольный взгляд на маму.

– Это была ужасно глупая шутка.

Я швырнула рюкзак на стол и поплелась обратно к кровати. Плюхнулась в неё, оставаясь в одном топе и в одной штанине.

– Шутка, может, и глупая, но вставать тебе всё равно придётся.

– Зачем? – пробурчала я в подушку, обдавая её горячим дыханием. Это тут же начало убаюкивать меня обратно.

– Ты обещала тёте Кэт посидеть с мальчиками сегодня. Ей к десяти нужно быть на другом конце города.

Я тяжело вздохнула и перевернулась на спину, глядя в потолок.

– Эти засранцы не дают мне отдохнуть, даже когда их нет рядом. Мне придётся вооружиться верёвкой и скотчем.

Мамино лицо нависло надо мной. В отличие от меня она выглядела свежей. Хоть кто-то из нас выспался.

– Папа ещё не уехал. Он может тебя подбросить.

– Неужели хоть какая-то радостная новость этим утром. Кто вообще придумал в выходной вставать в семь?

– Поправка, милая. Почти восемь.

– Первый раз ты пришла ко мне в семь.

Мама захихикала.

– Давай, умник, вставай, умывайся, приводи себя в порядок и завтракать. На кухне тебя ждёт ещё одна радость.

Я приподнялась, упираясь на локти.

– Какая?

– Малиновые кексы и чашечка латте. Может, даже с кусочками маленьких маршмеллоу!

Улыбка расползлась по моему лицу.

Малиновые кексы я обожаю с детства.

– Обожаю тебя, мамочка. Ты способна скрасить любой мой ненавистный день.

Я соскочила с кровати, оставила быстрый поцелуй на маминой щеке и забежала в ванную. Сняла брюки и поспешила собрать волосы в хвост. Из-за кудрей каждое утро я просыпалась лохматой – будто у меня не голова, а неухоженная грива льва. Мне требовалось много времени, чтобы привести её в порядок и вернуть кудрям приличный вид. Спасибо папе и всему семейству Харрис. Алиса тоже кудрявая – и она не избежала этой участи.

Запомните, девушки с прямыми волосами: я вам ужасно завидую. Запомните ещё кое-что – кудри красивы только тогда, когда за ними не нужно ухаживать. Я прохожу через ад, чтобы добиться приличной укладки. Иногда мне хочется выдрать себе волосы и ходить лысой. Потому что быть кудрявой – значит обладать железным терпением. И даже не спрашивайте, сколько расчёсок я сломала. Мне пальцев не хватит, чтобы сосчитать.

Я воткнула зубную щётку с пастой в рот и выглянула в комнату. Мама поднимала мои разбросанные вещи и раскладывала их по местам.

– Что делает папа? – спросила я с набитым ртом.

Мама повернулась ко мне и одарила осуждающим взглядом с едва заметной улыбкой.

– Не болтай, когда чистишь зубы. Насчёт твоего отца – он пытается взбодриться после бессонной ночи. И да, сразу отвечаю на твой следующий вопрос, прежде чем ты проглотишь зубную пасту. Он не спал, потому что у него всё ещё болит лодыжка после гольфа.

Мама закатила глаза и отошла от моего стола.

Грудь сдавило от беспокойства за папу. Он, конечно, всё ещё пытается казаться молодым и даже записался на курсы гольфа, но несколько дней назад подвернул лодыжку. Не сильно – ходить и машину водить он может, но к ночи она начинает ныть.

– Хорошо, я спрошу, как он себя чувствует, за завтраком.

Мама улыбнулась и пошла к двери.

– Не задерживайся, – сказала она и вышла.

Я снова забежала в ванную и принялась умываться, а потом занялась своими кудрями.

Круговорот адовских мучений.

***

Спускаясь по лестнице вниз, яуже заметила отца за столом. Он читал газету, отпивая из кофейной чашки. Я была занята собой около часа: собрала нужные мне принадлежности, закинула их в сумку и, готовая к выходу, спустилась в столовую. Единственное – мне осталось позавтракать. Я пыталась дозвониться до Алисы, но тщетно: видимо, она не решилась расставаться со своей кроватью так рано.

Планировка нашего дома была схожа с домом семьи Гарсия. То же строение лестницы, столовой, кухни. Гостиная на первом этаже и коридор были похожи, но различия всё же присутствовали. Иногда создавалось ощущение, что я бываю в одном и том же доме. Ну разве что мебель здесь другая.

Я в последний раз обернула резинку вокруг хвоста, когда папа отложил газету и, поправив очки, произнёс:

– Доброе утро, Оливия. Как спалось?

Я подошла к нему и оставила поцелуй на его виске.

– Доброе утро, папуля. Не буду врать – я даже не поняла, что спала. Но есть и плюсы: я сделала всю практическую работу.

Я опустилась на стул напротив папы и отложила свою сумку на соседний.

– Это прекрасные новости. Мне греет душу твоё упорство.

Он одарил меня нежной улыбкой, на что я ответила взаимностью.

– А ты как? Мама сказала, что ты всю ночь не спал. Сильно болит нога?

Мама в этот момент шуршала на кухне, и папа бросил на неё взгляд.

– Всё понятно. Ты снова выставила меня нытиком? Ну уж нет. Я в полном порядке. Вот, сейчас вы обе увидите.

Я потянулась за кексом на тарелке, когда мама вынесла мне кофейную чашку. Мы обе замерли, наблюдая за папой.

Он вышел из-за стола и начал приседать. Первые два приседания дались ему легко, но на третьем он издал шипение.

– Вот же чёрт…

Он потянулся к лодыжке и с тяжёлым вздохом опустился обратно на стул. Мама сразу подскочила к нему.

– Ну и как? Спортсмен… Легче стало? – в мамином голосе слышались и лёгкое осуждение, и забота, и нежность.

Папа посмотрел на меня. Я положила кекс обратно и подошла к нему. Встав сзади, я опустилась и прижалась щекой к его щетинистой, колючей.

– Папулечка, тебе ничего не нужно доказывать – ни мне, ни маме. Мы знаем, что ты у нас самый сильный и смелый. Но в жизни каждого бывают ситуации, когда можно, например, подвернуть ногу. Тебе сейчас нужен покой. Вот увидишь – скоро она заживёт, и ты снова будешь бегать и давать нам фору.

Я отстранилась и встала рядом с мамой, обняв её.

– Предлагаю на каких-нибудь свободных выходных поехать в Кэтскилл и устроить гонки на лошадях, – радостно предложила я.

Папины губы растянулись в улыбке.

– Отличная идея. Как тебе, травка?

Мама сначала посмотрела на меня, потом на папу.

– Думаю, я смогу побыть судьёй.

– Отлично. Жду не дождусь, когда смогу обскакать тебя, – подмигнула я папе и показала язык.

Папа поддержал меня, тоже показав язык.

– Это мы ещё посмотрим. В последний раз я обогнал тебя на целых двести с лишним метров.

Я закатила глаза и вернулась к своему месту.

– А последние пять раз я обыграла тебя больше чем на пятьсот метров. Признайся уже, что моя Долорес намного быстрее твоего Чарльза.

– Чарльз просто джентльмен.

Долорес – моя личная лошадь. Я сама придумала это имя. Не знаю, почему выбрала именно его, но мне хотелось, чтобы в ней, как и во мне, была частичка весёлой, солнечной Испании. Папа подарил её мне на пятнадцатилетие. Она почти вся чёрная, кроме ног – там белые пятна. С тех пор, как мы познакомились, мы отличная команда. Малышка понимает меня так, будто мы одно целое. Я внимательно слежу, чтобы онавсегда была ухоженной, и часто, навещая её в стойле, ухаживаю за её хвостом и гривой, кормлю и болтаю обо всём. Наверное, она тайно мечтает сказать мне, какая я болтушка, и чтобы я наконец замолчала.

Алиса пыталась научиться ездить верхом только на моей лошади, но ей проще оседлать кусок металла, чем мохнатое животное. Мама любит просто кататься на лошадях и ни за что не будет участвовать в скачках. Поэтому мы с папой всегда соревнуемся, и я чаще его обыгрываю. Иногда приходится поддаваться – как сделаю это на ближайших выходных.

Бывают и семейные вылазки в лес Кэтскилла. У каждого из нас есть своя лошадь. У папы – Чарльз, сын бывшего его коня, Графа. У мамы – Талия, дочь её прежнего коня, Алекса. А мне досталась молодая кобылка Долорес.

Папа отхлебнул воды, которую принесла мама, и медленно начал вставать.

– Жду тебя в машине, хвастунишка.

Я улыбнулась и сделала первый укус кекса. Как всегда, он сразу растаял во рту, оставляя приятный малиновый вкус. Мамины руки – волшебные.

– Спасибо, травка, было очень вкусно.

Он оставил поцелуй на маминой щеке, и я отвернулась, чтобы дать им закончить нежности. Малиновый кекс полностью занял моё внимание.

Раньше я всегда удивлялась, почему папа называет маму «травка». У меня было много версий, а оказалось – всё проще: мою маму зовут Мелисса, как лимонное растение. Поэтому – травка.

Надеюсь, когда я буду в отношениях, меня не прозовут оливкой. Потому что после этого я всажу этому идиоту оливковую косточку прямо в глаз. Есть только один человек на планете, которому я позволяю так меня звать, – моя бабушка. Вернее, она бабушка моего отца, но для него она как мать. Так что она – моя бабушка. Всем остальным я никому не позволяю звать меня оливкой. Так пыталась сделать моя тётя, бабушка Алисы – Эсмеральда. Терпеть её не могу. Высокомерная, бесящая женщина. Про её стиль я вообще молчу. В общем, надеюсь, не скоро её увижу.

– Милая, я положила тёте Кэт несколько кексов. Передай ей. Она в последнее время очень смотрит на сладкое.

Я улыбнулась с набитым ртом. Пока я рассуждала в своей голове, успела запихнуть в рот два кекса. Подо мной образовалось целое море крошек. Я быстрее отпила латте и закивала маме.

– Где твои манеры, леди? – нахмурилась мама.

Я проглотила и ответила:

– Они ещё остались в моей кровати. Разбуди их через пару часиков и скажи, что я в доме Гарсия. Если они не поторопятся, на одного племянника у тебя станет меньше. И скорее всего это будет мелкий засранец.

Мама быстро сменила нахмуренное выражение на ухмылку.

– Боюсь, тётя не будет этому рада.

Я пожала плечами и допила кофе, борясь с искушением взять ещё один кекс. Мама заметила мою борьбу.

– Думаю, ещё один не навредит. Ты много работаешь – тебе нужна энергия.

Я улыбнулась и схватила ещё один.

– Если я когда-нибудь откажусь от твоих кексов, просто убей меня.

– Запомнила.

Пока я жевала, услышала шорох пластиковой упаковки.

Через пару минут мама вышла с контейнером, в котором было шесть кексов.

– Вот, держи. Поделишься еще и со своими засранцами.

Я закатила глаза.

– Ну уж нет. Этим двоим умникам я приготовлю зелье.

Мама покачала головой.

– Время идёт, а ваши отношения не меняются.

Я захлебнулась кофе и стала кашлять, приговаривая:

– У них скоро будет сестрёнка. И я даже не знаю, как она выживет среди них. Надеюсь, она будет женской версией дяди Феликса. Только так сможет им противостоять.

Мама протянула стакан воды, я стала пить маленькими глотками.

– Я даже не сомневаюсь, что ты будешь её защищать.

Поставив стакан на стол, я схватила сумку, оставила поцелуй маме на щеке и потянулась за контейнером с кексами.

– Сомнений быть не должно.

Мама снова покачала головой.

– Всё, мамуль, я пошла. Хорошего дня. Люблю тебя.

Я уже бежала в коридор, чтобы обуться, когда услышала ответ:

– И я тебя люблю. Будь осторожна и желаю тебе терпения.

Я обулась в лёгкие босоножки.

– Спасибо! – выкрикнула я и выбежала на улицу.

Наконец – сентябрьская приятная, не жаркая погода. Лёгкое утреннее дуновение прохладного ветерка дарило бодрость и желание работать весь день. Ну, по крайней мере, у меня.

Минус такой погоды в том, что волосы разлетаются в разные стороны, а мои кудри становятся похожи на пружинки.

Папа уже сидел за рулём машины и улыбался мне.

Я открыла заднюю дверь пассажирского сиденья и залезла в салон.

– Готова надрать задницу этим мальчишкам?

– Всегда.

– Тогда поехали?

– Мгм. Только сможешь высадить меня не доезжая до дома дяди? Там на углу улицы есть хороший канцелярский магазинчик, мне нужно прикупить пару вещей.

– Конечно, дорогая.

Папа стал выезжать на трассу.

– Что собираешься купить?

– У меня закончились бабочки. А ещё нужно несколько клубков ниток, чтобы подходили к одежде. Я купила пару новых вещей – ты же знаешь мою традицию.

– Конечно. На каждой твоей одежде есть бабочка.

Я улыбнулась – приятно, что папа помнит эту мелочь.

– Тебе нужны деньги на траты? Я могу дать карту, – сказал папа, и мне стало неловко.

Раньше, во время учёбы в школе, я получала деньги из выигранных олимпиад.

Папа с мамой редко давали мне что-то сверх этого.

Но сейчас, пока я не прохожу конкурсы, приходится просить их.

Что-то внутри во мне протестует.

– У меня есть мелочь. Ограничусь ею, – смущённо ответила я, надеясь, что папа просто кивнёт и не будет настаивать.

Но куда уж там…

– Нет. Вот, держи. Ты заслужила. Я знаю, что ты стараешься зарабатывать сама и экономишь, но не отказывай себе в нужных вещах. Купи всё, что действительно нужно.

Он протянул кредитку. Я замерла, уставившись на неё.

– Пап, правда не нужно. У меня есть пара долларов – хватит на пару клубков и накладок.

– Нет, держи. Я настаиваю.

Спорить с папой бесполезно. Он затолкает её мне в зубы, если потребуется.

Я взяла карту и спрятала в чехол телефона.

– Спасибо большое.

– Не за что. Мужчина должен баловать своих девочек. Неважно – сестра, жена, дочь.

– А если я найду парня, который не будет меня баловать? – спросила я и сразу же посмотрела в зеркало, чтобы уловить его реакцию на слово «парень».

Папа всегда на это морщился – и в этот раз сделал также..

– Тогда к чёрту он нужен? Если он не будет баловать мою дочь – пусть катится ко всем чертям.

Я захихикала.

– И вообще, зачем он тебе? Тебе плохо с нами?

Я замерла.

– Нет, что ты. Просто… каждому ведь нужна половинка.

– Мы родили тебя целой.

Я снова засмеялась.

Папа есть папа.

– Ты понял, что я имела в виду.

– И мне это не нравится.

– Пап. У всех бывают парни. И я не исключение.

– Как противно это звучит.

Он уже сворачивал на нужную улицу.

– Но это факт. Прими его. Я хочу обниматься с ним и, может быть… целоваться?!

Папа скривил лицо, как будто я предложила что-то ужасное.

– Мои уши этого не слышали.

Я подарила ему злобную, победную улыбку.

– Какой магазин тебе был нужен?

– Вон тот. С бело-зеленой вывеской.

Папа нагнулся, чтобы рассмотреть название. Вряд ли смог – магазин на углу, а надпись разделена на две части.

– Надеюсь, там всё законно?

– Да, я уже покупала там пару вещей и всё ещё на свободе. Полицейские пока не преследуют.

Папа усмехнулся.

Он остановился у магазина и повернулся ко мне.

– Проведи время с пользой. Мама сказала, ты у Гарсия всего на полдня?

Я кивнула.

– Позови Алису, сходите в кино. Нужно расслабиться перед учёбой.

– Хорошо, папа. Я предупрежу, если что.

– Моя малышка, – он поцеловал меня в лоб и вернулся за руль.

Я улыбнулась и вышла из машины.

Проводила его взглядом и зашла в магазин.

Без десяти девять. Я должна успеть. До дома Гарсия – всего пару минут пешком.

***

– И, милая, если тебя не затруднит, приготовь им кашу, пожалуйста. Они ходят на борьбу, им нужна энергия и сила.

– Конечно, тётя. Всё будет сделано.

Я вдоволь их помучаю.

Тётя Кэт позвонила мне, когда я была в магазинчике на углу их улицы. Я сказала, что уже направляюсь к ним домой.

Когда я подошла к дому Гарсия, тётя с дядей уже сидели в машине. Я разговаривала с ней через опущенное окошко.

– И, тётя, я совсем забыла отдать.

Я порылась в сумке и достала контейнер.

– Мама передала. Говорит, это должно поднять тебе настроение.

Лицо тёти Кэт смягчилось, и казалось, ещё чуть-чуть – и она расплачется.

– О, милая… Спасибо. Это действительно поднимет мне настроение. Благодарю.

Дядя Феликс уставился на неё:

– Когда я предлагал тебе кекс, ты отказалась.

Тётя медленно повернулась к нему, приподняв брови.

– Ты предлагал другой, – процедила она недовольно, но я всё прекрасно расслышала.

Я поспешила отвернуться, чтобы не выдать своё смущение.

Ну почему… Почему мама с папой, дядя с тётей не могут обсуждать такие вещи без свидетелей?