Звериный профиль

Увидев Олега, девушка толкнула ворота, они не поддались.

– Зая, открой ворота! – капризным тоном заныла девушка. – У меня колени замерзли!

– Кристина, ты знаешь, который час?

– Нет!

– Поезжай домой. У тебя деньги на такси есть?

– Да при чем здесь деньги? Я же к тебе приехала! Я соскучилась!

– Я заболел. Езжай обратно домой!

Мысль о том, что пьяная Кристина, ничего не соображая, сейчас отправит такси, а сама останется перед воротами до тех пор, пока он их не откроет (а она может, она такая!), заставила Олега вернуться в дом, одеться и выйти.

И вот пока он шел, подумал о том, что, быть может, в Кристине и будет сегодня его спасенье. Хотя бы несколько часов он подержит в руках это теплое и нежное девичье тело, прижмется к нему. Да что там – главное, что он будет не один!

– Кристина, какая же ты дурочка! Прикатила ко мне в два часа ночи! – Он махнул таксисту, чтобы тот уезжал, подхватил девушку под локоть. Как же от нее вкусно пахло молодостью, духами и алкоголем. Она живая!!!

Промелькнула мысль, что труп Ирины можно было бы подкинуть в багажник такси. Придумать причину, как заманить водителя в дом… Мысль эта была стыдной и какой-то неловкой, от нее еще больше заболела голова.

– У меня сегодня днюха, – Кристина расплылась в счастливой пьяненькой улыбке. Он усадил ее на диван и принялся стаскивать с холодных стройных ножек узкие красные туфельки на тонком каблучке. Туфли были мокрые, в снегу, да и колготки промокли почти до колен, неизвестно, где еще она шастала по сугробам.

– Вот, решила сделать себе подарок. Всех гостей напоила, а сама сбежала сюда. К тебе, Олежек!

Она сбросила шубку, под ней оказалось красное платье из воздушной материи. Пышная коротенькая юбочка делала Кристину, длинноволосую стройную красавицу с огромными глазами, похожей на куклу.

– Ну и хорошо, что приехала… Выпьешь?

– Не откажусь. Скажи, ты рад? Рад?

Он привлек ее к себе и поцеловал в растаявшие снежинки на спутанных волосах:

– Очень!

11

Валентина Суркова после разговора с убийцей вернулась домой ни жива ни мертва. Ее колотило. Что ж, никто и не говорил, что деньги легко достаются. Надо просто все перетерпеть, собрать в кулак всю свою волю, храбрость или решительность, и вуаля – она получит свои деньги и расплатится за квартиру. И тогда вся ее пенсия и подработка (если она снова устроится к кому-нибудь няней) достанутся ей! И не придется считать каждую копеечку. Она никогда не голодала, всегда могла позволить себе даже со своей небольшой пенсии купить и копченую колбаску, и сыр, да и мясо всегда в морозилке лежало, она брала его, как правило, на рынке ближе к вечеру, когда мясным торговкам надо было поскорее сбыть свой товар. Ну да, конечно, это был не первый сорт, но все равно мясо! Да и много ли ей, одинокой женщине, надо? Больше всего она любила говяжью грудинку. Суп или борщ варила в маленькой кастрюльке, и благодаря хорошему бульону все получалось очень вкусным. Когда-нибудь она угостит обедом Володю.

Если бы большую часть ипотечной суммы она не внесла сразу же (ей повезло, она удачно продала дачу в Дмитровском районе, плюс имела небольшие накопления), никакой пенсии, безусловно, не хватило бы и на взносы, и на жизнь. Но все было точно рассчитано, и если первые месяцы Валентина еще нервничала, все боялась, что переоценила свои силы и ей не выдержать ипотеку, то потом как-то успокоилась. И даже стала испытывать удовольствие, когда удавалось сэкономить пару тысяч на скидках и распродажах, чтобы на эти деньги побаловать себя деликатесами или какой-нибудь женской мелочью вроде новой блузки или ботинок.

Она разделась в передней, обула домашние тапочки, успев подумать, что надо бы все-таки прикупить одну пару мужских тапок на всякий случай. Деньги-то будут, она вообще все распланирует, придумает, как и куда потратит то, что, может, еще и останется! Это ведь она округлила ипотечный остаток. Двести тысяч! На самом деле там было куда меньше…

Главное, эта Бельская сразу поняла: она связалась с серьезным человеком, Валентина не шутит, она на самом деле владеет информацией, которая может сломать преступнице жизнь. Тюрьма – не сахар. И эта Бельская не дура. Уф, главное, что они поговорили, все обсудили. И еще – есть человек, который точно одолжит ей эти деньги. Ну и все. Чего теперь переживать-то?

Валентина достала из холодильника кастрюлю, налила себе рассольник и поставила тарелку в микроволновку подогреваться.

Очень осторожно, стараясь не спугнуть сладость мечты, вспомнила время, проведенное с Володей. Какой же он хороший мужик! Прелесть!

Между прочим, мог бы и позвонить.

И тут Валя, что называется, похолодела. Почувствовала, как по телу побежали мурашки. Телефон! Ей же не вернули телефон!

Она даже ахнула, прикрыв рот рукой – обманули! Бельская украла ее телефон, чтобы Валентина больше не могла ей звонить!!!

Ха! Не на ту напала! Номер телефона Бельской она записала на листке и спрятала в письменный стол. Да вот он! Так что, голуба, никуда ты от меня не денешься!

И Валентина, чувствуя, что ноги едва держат ее, подошла к домашнему телефону и набрала номер злыдни. Она сейчас скажет Бельской все, что думает о ней! И попросит уже не двести тысяч, а двести пятьдесят, а то и все триста!!!

– Алло! – грубовато гаркнула она в трубку.

– Да… Слушаю. Кто это? – Ответили нежным голоском.

– Это я, Суркова…

Она собиралась сказать: что же это ты, милая, так грубо работаешь, зачем телефон украла? Но услышала:

– Валентина! Ох, как же хорошо, что вы сами позвонили! Простите, я случайно унесла ваш телефон… Так разнервничалась… Сами понимаете, разговор-то у нас был непростой. Я вся на нервах…

– Ну и…

– Я так и предполагала, что мой номер у вас записан еще где-нибудь, кроме телефона, и ждала вашего звонка, чтобы сказать, что у меня все на мази! Я хочу сказать, что наша договоренность в силе. Деньги у меня почти есть. Завтра утром, рано, в половине восьмого, мы с вами должны подъехать к заброшенной фарфоровой фабрике…

Валентина кинулась искать карандаш или ручку, чтобы записать точный адрес встречи и время.

– Ой, постойте… – задумалась на том конце Бельская. – Я-то буду на машине, а вы как доберетесь?

– У меня тоже есть машина, – с какой-то даже гордостью произнесла Валентина, владелица старенького потрепанного «Фольксвагена», купленного сто лет тому назад у соседа по сходной цене. Она крайне редко в последние годы пользовалась машиной, хотя раньше вообще не представляла себе жизни без личного транспорта. Все-таки была дача, а без машины это сплошные проблемы. Но что больше всего ценила Валентина в своем автомобиле, так это свободу. К тому же у нее, в отличие от многих женщин, не было страха перед вождением. Больше того, в «домике на колесах», как она иногда называла свою машину, она чувствовала себя более защищенной. Вот и теперь, в ответственный момент своей жизни, когда ей предстояла встреча с убийцей, даже хорошо, что она отправится в ту промзону на своем транспорте. А что, если все пойдет неладно, да мало ли?! А так она будет в машине, как в крепости. В любой момент сорвется с места – и готово дело!

– Может, у вас и навигатор есть? – Ей показалось или в голосе Бельской прозвучала насмешка?

– Нет, но я найду.

– Тогда записывайте адрес.

– Хорошо, я запишу. Только у меня вопрос: почему в промзоне, а не где-нибудь в торговом центре, к примеру? В кафе? На нейтральной территории.

– Послушайте, Валентина, я собираюсь отвалить вам двести тысяч рублей. За ваше молчание. Неужели я не могу за свои деньги продиктовать и вам какие-то свои условия? Кроме того, я должна быть уверена, что вы приедете одна. Я передам вам деньги, вы мне – тот материал, что у вас на меня есть, и разбежимся навсегда. Разве не так мы договаривались?

– Да, вы правы. Хорошо, я подъеду.

– Одна.

– Да, одна.

– Значит, договорились?

– Договорились. Но мне нужны наличные.

– Я поняла. Было бы странно переводить вам деньги, чтобы подставлять вас перед налоговой. К тому же тогда нам и не потребовалось бы встречаться лично. Честно скажу, я не огорчилась бы, если бы вообще больше вас не увидела.

Валентина вдруг подумала, что Бельскую не надо злить. Пока она соглашается заплатить, надо просто тихо взять деньги и исчезнуть.

– Да я все понимаю…

Она чуть было не извинилась перед преступницей. Машинально. Вот было бы смешно. Если бы не было так грустно.

Валентина собиралась уже отключить телефон, как вдруг вспомнила:

– Зоя, подождите! Мне там никто не звонил? Ну, по моему телефону?

– Звонил кто-то. Но я не взяла трубку. Вы уж сами потом все уладите, когда я верну вам телефон. И прошу прощения за то, что нечаянно забрала его с собой.

– Хорошо… И много раз звонили?

– Раз семь или восемь.

– Спасибо.

И она наконец отключила телефон.

Это Володя звонил. Больше некому. Надо же, какая досада, он звонит, а телефон не у нее. Подумает еще, что она не хочет с ним разговаривать.

И только она так подумала, как в дверь позвонили. Шла к двери мелкими шажками и молилась: а вдруг полиция? Вдруг их разговор эта стерва записала и теперь Валентину привлекут за шантаж? И еще – она, Валентина, в деле об убийстве девушки всего лишь свидетель. Типа, видела всю картину преступления из окна. И никаких доказательств. Вообще – никаких. Только рассказ Евгении Спиридоновны. Ах да… еще микровидео, где Бельская укладывает труп в багажник. Но телефон-то у нее, у Бельской!!!

Ну и пусть. Расскажет так, как если бы она сама видела. И про труп в багажнике тоже расскажет. Может, ее, Валентину, и привлекут за вымогательство или за что еще там, а вот самой Бельской ох как не поздоровится! В подвале обязательно найдут следы трупа. К тому же, если Валентина подскажет им номер ее машины, то и в багажнике тоже найдут следы покойницы…

Она взглянула в дверной глазок, и ее тотчас отпустило: там был букет роз. Красных роз.

Она распахнула дверь, на пороге стоял сияющий Володя.

– Не мог дозвониться и вот пришел сам!

Прошу!

Он протянул ей букет.

– Спасибо, родной, – сказала она растроганным голосом. – А я телефон у своей приятельницы оставила, представляешь? Она завтра утром подвезет. Ну, что стоишь? Проходи, проходи!

– Постой! – Он полез во внутренний карман и извлек оттуда маленькую бутылку французского апельсинового ликера. Ну и шоколадку, конечно.

– Спасибо! – Она обняла его и поцеловала.

Пока он раздевался, она быстро вылила из тарелки рассольник обратно в кастрюлю. Не рассольником же угощать гостя!

– Послушай, Володя, я не знала, когда ты точно придешь, и на всякий случай замариновала курочку. Полтора часа – и обед готов! Подождешь?! Или ты… на пять минут?

– Нет-нет, я, можно сказать, к тебе навсегда! Шучу! Просто мне на работу только послезавтра. Так что, если ты не против, я побуду у тебя. Ты как, рада?

У нее не было слов, как она рада.

– Если нужно что-то купить из продуктов, я сбегаю в магазин. Ты мне только скажи!

Господи, как же с ним было легко и приятно! Жаль, правда, что они так мало друг друга знают и она еще не разобралась, можно ли ему довериться или нет. Если бы они познакомились хотя бы месяц тому назад, вот тогда…

– Располагайся, я сейчас курицу в духовку поставлю, и все!

Похлопотав в кухне, она вернулась в гостиную, но Володю там не нашла. Открыла дверь в спальню – он лежал под одеялом, лицо его было розовым от смущения. Он похлопал рукой по простыне, приглашая ее прилечь рядом.

Она улыбнулась одними губами, но брови, непроизвольно нахмурившись, чуть не выдали ее тревогу: ей бы только завтрашний день пережить, и все, дальше будет сплошное счастье!

12

У этой курицы и машина имеется. Что ж, ладно. Вернее, это просто отлично. Иначе как бы она добиралась до фарфоровой фабрики в пригороде? Такси бы взяла. А зачем нам лишние свидетели?

Зоя проснулась чуть свет, в пять утра. Выпила кофе и не знала, куда себя деть еще целый час – она планировала выехать в половине седьмого, чтобы через час встретиться с Валентиной. Демину же она назначила встречу в восемь.

План был простой и одновременно сложный. Они с Сурковой должны были подъехать на место одновременно. Но потом надо было каким-то образом оставить Суркову одну, чтобы она дождалась приезда Демина. И вот там уж они пусть и разбираются. Демин – непростой человек, не дурак, он не отпустит ее просто так, будет выяснять, кто она такая и какое отношение имеет к трупу. Он приедет, переполненный ненавистью к ней, потому что это Суркова или кто-то из ее окружения убил Ирину. И получится, что мало того, что эта Суркова якобы причастна к убийству и к тому, что труп девушки подкинули в его дом, так она еще и денег требует за что-то! Дерзость, наглость неслыханная! Пусть он с ней разберется, поставит ее на место, напугает так, чтобы она и думать забыла о шантаже! Он, сам напуганный тем, что эта особа знает наверняка о его связи с покойницей, найдет способ заставить ее замолчать. Возможно, пригрозит так крепко, что Суркова описается!

Виктор безмятежно похрапывал в комнате для гостей, которая давно уже стала как бы его комнатой. Маленькая и захламленная им же, она напоминала Зое самого Виктора, бардак в его голове. «Вот какая комната, такой и ты!» – не раз повторяла она ему, намекая, что неплохо бы прибраться, разложить по местам вещи, все вычистить и вымыть.

И зачем она сейчас вспомнила про эту комнату и голову Виктора? Да пусть уже доживает в этой квартире, тратя последние деньги. Как только Зоя поймет, что проблема, связанная с убийством, решена и ей ничего не грозит, потому что ее, в принципе, никто не сможет ни в чем подозревать, она быстро расправится со своим муженьком-бездельником! Разведется и прогонит его из квартиры. Взашей вытолкает, прямо в подъезд! И вещи его вышвырнет на лестницу с чемоданом!

Вот эта картинка придавала сил. Она и сама от себя не ожидала такого. Так, сейчас она чужими руками отведет от себя беду в виде наглой тетки Сурковой, и все! Зоя была уверена, что теперь, когда она избавилась от трупа и вместо нее в этой паутине барахтается Демин, поскольку труп у него, ей нечего бояться. Суркова будет молчать.

Когда Зоя подъезжала к полуразрушенному зданию старой фарфоровой фабрики, к этим оранжевым кирпичным развалинам, присыпанным снегом, скромный серый «Фольксваген» был уже там. Суркова приехала раньше. Что ж, отлично. Главное, что она не опоздала, потому что через полчаса здесь должен появиться Демин.

Зоя опустила зеркало, состроила на лице умильное выражение, какую-то идиотскую сладость и благодушие, нацепила улыбочку и, оставшись довольна этой маской, вышла из машины и направилась к Сурковой.

– Приветствую! Господи, поскорее бы все закончилось!!! Ах, вот, держите свой телефон. Еще раз извиняюсь, что забрала…

Лицо Сурковой было серым. Зрачки расширились – должно быть, она так реагировала на стресс.

– Да, хорошо, – она спрятала телефон в карман. – А я боялась, что вы не приедете.

Вот это она зря. Выдала себя, свою неуверенность, с головой.

– Мы же договорились. Вам – деньги, мне – душевное спокойствие.

– Так что с деньгами-то? – Суркова с трудом проговорила это, потому что горло словно набили сухой бумагой.

– А что с доказательствами моего преступления? – хохотнула Зоя. – Видео-то я с вашего телефона стерла.

Тут Суркова вообще пошла красными пятнами, а глаза свои маленькие расширила так, что они стали круглыми, как монеты. Видно было, что она подбирает грязные словечки, чтобы припечатать Зою, но сделать она это не успела. Зоя вдруг рассмеялась, и лицо ее при этом снова стало добрым и безобидным.

– Расслабьтесь, дорогуша. Я пошутила. Нет, видео я, конечно, стерла. Но особого смысла в этом все равно не было – вы же важный свидетель и все равно могли бы рассказать все в подробностях. Поэтому деньги будут!

Сейчас сюда приедет человек и привезет их. Минутку.

Зоя достала телефон и позвонила по несуществующему номеру. Начало разговора Суркова услышала, это было воркование, типа: «Привет, дорогой! Ну что, где ты?..»

Потом Зоя завернула за угол здания и говорила там потише, но зная, что Валентина все равно все услышит. Как и прошлый раз там, в арке возле поликлиники.

После «разговора» она вернулась к Сурковой и растерянно пробормотала:

– Он орет на меня… Говорит, что я полная дура, раз назначила встречу так далеко от Москвы, и он вообще не понимает, зачем это нужно было… А я не знала, как ему объяснить, что дело щекотливое и все такое…

– И? Что теперь? Не привезет деньги? – Суркова смахнула ладонью пот, катящийся с красного уже лица. – Что?!

– Он сказал, что будет ждать на пятнадцатом километра от МКАД, в кафе «Оболенский».

– Никогда не слышала о таком кафе…

– Я примерно знаю, где это находится. Ну что, Валентина, поехали? Садитесь в машину и следуйте за мной. Нам надо поторопиться!

Валентина бросилась к своей машине, Зоя села в свою.

Сильно оторвавшись от Сурковой, она заехала во двор какого-то гигантского ангара (въезд перед которым был даже в этот ранний час буквально заезжен следами колес, там была одна грязная снежная каша, а потому следовавшая за Зоиной машиной Суркова не смогла бы определить по следу ее маршрут), свернула за здание и выключила мотор. Достала телефон и набрала Суркову:

– Валя, вы где?

– Да не знаю я… – та почти плакала от досады, что потеряла ее. – Я потеряла вас из виду.

– Это нестрашно. Мне только что перезвонили. Он извинился, сказал, что вспылил и уже на пути к нам сюда. Так что разворачивайтесь и езжайте на старое место. Я тоже еду…

– Поняла.

Зоя отключила телефон. Ну вот и все. Она вышла из машины, прошла несколько метров до ворот, ведущих на засыпанную снегом железнодорожную ветку, и, проваливаясь в сугробы, подошла к фабрике с другой стороны. Вошла в проем между бетонными развалинами и, спрятавшись за стеной, устроилась на безопасном расстоянии и стала наблюдать за площадкой перед фабрикой.

Первым подкатил серый «Фольксваген», и почти сразу же показался черный «Мерседес».

Суркова вышла из машины, увидела выходящего из «Мерседеса» Демина и даже попятилась, вероятно, увидев выражение его лица.

Зоя вдруг испугалась, что ничего из ее затеи не выйдет, Демин окажется трусом и не сумеет правильно срежиссировать разговор.

– Вы Суркова? – спросил он, голос его при этом дрожал. Занервничал, котяра!

– Да, я… Вы привезли деньги? – явно собравшись с духом, спросила, в свою очередь, Суркова.

– Какие еще деньги? За что, голуба?

– Как за что… За молчание… Может, вы просто ничего не знаете…

– Ты зачем подкинула мне труп, сука?

– Какой еще труп? Вы о чем? – Суркова начала пятиться, споткнулась, вероятно, о кирпичи, которые не было видно под снегом, и так неловко упала навзничь, что вскрикнула.

«Не хватало еще, чтобы и эта тоже разбила голову и померла!» – подумала Зоя, прикусывая губу.

Но Суркова не ударилась. Барахталась на снегу, как жук, бросала какие-то реплики типа:

– Вы просто не знаете ничего! Вы должны были привезти деньги!

– Жизнь мне решила испоганить, да? В тюрьму меня упечь? Сука ты страшная…

Осыпая Суркову грязными ругательствами и уже не владея собой, Демин, словно в него вселился дьявол, набросился на женщину, и Зоя своими глазами видела, как он душит ее! Несчастная хрипела, извивалась и барахталась, дрыгая своими толстенькими ногами в коричневых колготках и коротких черных сапогах, а Зоя, понимая, что недооценила Демина и с ужасом видя перед собой самое настоящее убийство, похолодела от страха. А ведь он мог и ее тоже удушить еще там, в доме, в Бересте… И вот в какой-то момент все стихло. Ноги Сурковой, торчащие из серого пуховика, замерли на снегу, успокоились. Руки тоже оказались раскинутыми в разные стороны, и теперь ее тело напоминало какую-то уродливую темную растрепанную звезду. Зою затошнило – она поняла, что Суркова мертва.

Демин встал, отряхнулся, сплюнул в сугроб и подошел к машине.

Он уехал. Машина резко развернулась, завизжала, как живое существо от нестерпимой боли, и рванула прочь от этого страшного места. Зоя, как никто другой, отлично понимала теперь Демина, его чувства, переживания и накрывшие его страхи. Она и сама жила в том же аду. Хотя нет. Как она могла вообще сравнить эти два убийства, ведь Ирину она убила случайно, это был несчастный случай. А вот Демин знал, что делает. Хотя был наверняка в состоянии аффекта, в шоке. И никто из его окружения не подумал бы, что он способен на убийство. Когда его арестуют и будут допрашивать его родных, друзей, коллег, первое, что услышит следователь: нет, он не мог убить эту женщину, Олег вообще не такой, ищите настоящего убийцу.

Могла ли Зоя, подставляя Суркову и заманивая ее сюда, предположить, что Демин убьет ее? Она была уверена, что он запугает ее, заставит молчать, а уж как он это сделает, она могла только предполагать. Хотя вполне допускала, что он пригрозит Сурковой убийством, намекнет, что «закажет» ее, если она не заткнется. Но чтобы он сам набросился и своими руками сдавил ей горло?!. Нет, такого поворота она не ожидала.

Вытоптанная, с посеревшим снегом площадка рядом с развалинами старой фабрики с темной кляксой мертвого тела будет ей теперь сниться. Зоя была в этом уверена. Но ведь там были и следы ее машины и обуви. Ну и пусть. Свои теплые ботинки она уничтожит вместе с кроссовками, сожжет. Это решено. Что же касается машины, то как ее могут найти? Мало ли кто мог там проезжать? Вот если была бы зацепка или какая-то видимая, очевидная связь между Зоей, Сурковой и Деминым, тогда проверили бы ее машину. А так… Хотя стоп, связь между Зоей и Сурковой точно была. Это факт. Суркова звонила ей. Но мало ли кому она звонила? Быть может, она хотела купить у Зои машину? И даже если предположить, что их двоих видели беседующими в арке между домами, что ж с того? Пусть проверяют. Их ничего, кроме разговоров не связывает, они нигде не пересекались по жизни, просто жили в соседних домах. Так думала Зоя и успокаивала себя этим. Но чтобы натравить полицию на одного Демина, надо было действовать мгновенно!!! Чтобы он даже до дома не успел доехать, как его схватили…

Она понимала, что сюда, на площадку, он уже точно не вернется. Даже если поймет, что совершил ошибку, не забрав с собой телефон Сурковой, еще одно связующее звено, но только уже между Сурковой и Деминым непосредственно. Ведь когда труп найдут, то первым делом проверят телефон жертвы, а там и сообщение, и звонок от якобы Сурковой Демину. Откуда кому знать, что писал или звонил совершенно другой человек с телефона Сурковой? Сам телефон Зоя перед тем, как вернуть хозяйке, тщательно протерла влажной салфеткой, а когда передавала, была в перчатках.

Зоя вышла из своего укрытия, прислушалась. Было очень тихо. Даже если бы Демин все же нашел в себе силы вернуться, она услышала бы звук мотора и успела бы спрятаться.

Она пулей метнулась к распростертому на грязном снегу телу. Рядом валялась сумочка. Зоя, в перчатках, открыла ее – там телефона не было.

Тогда она, стараясь не смотреть в ту сторону, где находилось лицо покойницы (хотя мельком она, конечно, успела увидеть ее выпученные глаза и зияющий рот!), проверила ее карманы и, к счастью, нашла телефон. Ох уж эти телефоны! Вот кто настоящие убийцы! Достаточно врагу взять твой телефон и произвести некоторые нехитрые манипуляции, позвонить ли кому, отправить сообщение или компрометирующий снимок, как все, готово дело – человек уничтожен! Унижен, оскорблен, подставлен…

Внезапно Зою охватила тихая радость. И радость эта была дурная, странная, болезненная. Она смотрела на эту радость в каком-то головокружительном, тошнотворном состоянии – это был снег, падающий на голову, на руки, на щеки и лоб, но, главное, на землю… Если и дальше он будет падать такими же крупными спасительными хлопьями, то следы Зои он вполне может покрыть уже к тому моменту, как здесь появится полиция.

Зоя тяжело дышала. Сейчас ей предстояло на пару минут превратиться в живую Суркову. Обдумывать предсмертный короткий монолог, по сути, крик о помощи она не стала, просто позвонила в полицию и, задыхаясь, принялась путанно, громко и истерично объяснять, что ее сейчас будут убивать, и что она, якобы понимая, что у нее уже не осталось времени, сейчас все свершится, назвала место, где находится, и, главное, произнесла имя и фамилию своего предполагаемого убийцы «Олег Демин», тот самый, что из ревности убил свою любовницу, «бедняжку Ирину», труп которой сейчас находится в поселке Береста по адресу… Затем она издала какое-то рычание, судорожные хрипы и все, отключила телефон, как если бы ее прервали, может, уже и убили.

После этого гнусного театрального представления Зоя и сама охрипла. Перекрестившись, глядя куда-то мимо трупа, в снег, она, прихватив сослуживший ей хорошую службу телефон Сурковой, как если бы его забрал с собой убийца, вернулась в машину, где извлекла из аппарата Сурковой сим-карту, намереваясь выбросить ее по дороге в Москву. Понятное дело, что эти манипуляции ей пришлось проделать без перчаток, а потому перед тем, как избавиться от карты, она снова тщательно стерла свои следы влажной салфеткой.