Генерал моего сердца

– Отлично. Поехали тогда домой? – предлагаю, уже мысленно строя планы на вечер. У меня на сегодня с делами финиш. Сашка будет в школе допоздна, у них там какая-то подготовка к важнецкому празднику. Домработница к этому времени уже должна закончить с делами и уйти. Значит, весь дом на половину дня и часть вечера в нашем с Владой полном распоряжении. Можно сауну разогреть и попариться вдвоём. Потом голышом в бассейне поплавать, и не только поплавать…

Но Влада поджимает губы и крутит головой.

– Прости, у меня ещё собрание с сотрудниками и встреча с… – тяжело вздыхает и закатывает глаза, – с Анной Петровной.

– Это которая Агапкина? Твой ужас, летящий на крыльях ночи? – вспоминаю, как Влада жаловалась на эту неугомонную бабулю, владелицу огромного количества недвижимости.

– Она самая, – Влада прикладывает ладони к щекам, смешно выпячивает губы и качает головой вправо-влево, словно печальная заводная кукла.

– Влад, а может, ну его, твоё агентство? Анну Петровну эту, работников-балбесов? Клиентов тупорылых… Давай Сашке сестрёнку родим или братишку, и ты будешь дома сидеть, детьми заниматься и плюшки мне стряпать? – предлагаю вроде в шутку, но на самом деле на полном серьёзе.

Давно разговор назрел, но всё как-то не случалось поговорить. Другие дела были: на работе внезапно дел навалилось по горло, проблема за проблемой, дома вечерами Сашку к себе пытался приручать, ночами с Владки не слезал. В общем, до решения вопроса с её агентством руки пока не дошли. А решать надо, не может так долго продолжаться.

Влада вскидывает на меня возмущённый взгляд.

– Ты о чём, Слав? Как это «ну его»? Это же моя жизнь, моё дело. Мой заработок, в конце концов!

– Это было до моего появления в твоей жизни, Влад. Сейчас всё изменилось. Ты жена, ты мама – теперь это твоя жизнь и дело. А про заработок – тут ты вообще меня оскорбила. Считаешь, я не могу вас с Сашкой достойно содержать? – цежу я, стараясь сдержать резко вспыхнувшую досаду. Слова про то, что её жизнь – это работа, меня… задели. Да, неожиданно и ощутимо царапнули.

– Изменилось… – глаза Влады начинают ревожно шарить по моему лицу, и от недавней томности в них не осталось ровно ничего. А потом звучит вопрос, отвечать на который я совершенно не хочу.

– Слава, скажи… Зачем ты на мне женился?

Глава 43

Влада Сокольская

– Слава, скажи… Зачем ты на мне женился? – задаю вопрос, который давно не даёт мне покоя.

Мог с мерзавцем Шелеповым разобраться каким-нибудь способом, да хоть налоговую и ОБЭП на его компании наслать. Уверена, у Говорова есть ресурс сделать так, что депутат надолго забыл бы про меня и Сашку, занимаясь своими проблемами.Ведь правда, генерал Говоров с его возможностями мог спокойно помочь мне без всякой женитьбы. Спрятал бы, например. У его ведомства сто процентов есть разные закрытые базы, санатории. Больнички, в конце концов, куда можно отправить человека на время.

Да за границу, в конце концов, Слава мог бы меня переправить, и сделать это быстро и незаметно. Я бы через Марфу продала своё имущество, и на несколько лет жизни в какой-нибудь недорогой стране мне бы хватило. А там, как говорится, или падишах бы умер, или осёл. В том смысле, что Шелепов или отстал от нас с сыном, или другого ребёнка себе завёл взамен погибшего Олега. С новым ребенком и внук уже не нужен для передачи накопленого непосильным депутатским трудом…

Но генерал Говоров решил жениться на мне, да ещё так сложно, с переделкой задним числом всех документов на меня и Сашку!

Зачем, зачем, зачем?!

И сейчас я жду ответа на свой вопрос, мысленно упрашивая Славу не врать про неземную любовь с первого взгляда. Или про что-нибудь еще, что обычно говорят романтичным девочкам, чтобы их успокоить. Ведь я-то ни разу не романтичная, да и не девочка давно. С иллюзиями и верой в сказку про принца и пастушку давно рассталась. Примерно в то время, когда Олег выставил меня за дверь своей квартиры, а его папаша отправил на аборт.

– Почему женился? – хмыкает Слава на мой вопрос. – Даже не знаю, что тебе сказать, Влада Сокольская. Может, мне понравился наш секс на кухонном столе? Или то, что ты отличная мама и за своего ребёнка готова биться до последнего вздоха, а я это очень ценю?

Слава внимательно смотрит на меня, глаза снова как грозовое облако, а зрачки на половину радужки.

– Это не причина жениться на первой встречной, попросившей тебя о помощи, – мотаю головой. – Таких женщин у нас полстраны: хороших матерей и сексуальных бомб в одном флаконе. Ещё и хозяйки отменные, чем я не отличаюсь, кстати.

– Не скажи, бутеры с рыбой ты отличные делаешь. А твой оливье – вообще высший класс, хоть мишленовским ресторанам продавай рецепт! – Слава улыбается, а мне становится нехорошо. Понимаю, что не ответит он на мой вопрос. Накрутит, навертит всякого-разного, но правду не скажет. Почему?

Что такого сложного озвучить настоящую причину? Боится меня огорчить, думая, что я жду признаний в любви? Так нет, не жду, не настолько я наивна…

Или он по своим каналам узнал, что я внебрачная дочь султана Брунея? Скоро получу наследство, и господин Говоров надеется на правах мужа его прикарманить?

Ой нет, ерунда полнейшая, тупые фантазии! Я дочка своего папы. Хотя мои родители никогда не были женаты, и я с рождения носила мамину фамилию Поликарпова, но внешне я папина копия. Да он никогда и не сомневался в своём отцовстве, много раз просил маму оформить это официально. Но она почему-то всегда возражала, злилась на него за что-то. Может, за то, что он не захотел на ней жениться, несмотря на ребёнка?

Ответа я до сих пор не знаю. Мама на мои вопросы только ругалась и кричала, чтобы не лезла не в своё дело. Со временем я, конечно, перестала спрашивать, но этот вопрос меня всегда волновал.

Было обидно и за папу, и за себя, что у меня от него только отчество – Сергеевна. Поэтому, когда я пряталась от Вадима Шелепова и решила сменить фамилию, то взяла не первую попавшуюся, а отцовскую. Мне показалось это правильным, и как будто делало меня официально его дочерью.

Сейчас я смотрю на Славу и ничего не понимаю в его скрытности. А он начинает смеяться, почти искренне. Почти…

– Влад, я просто решил, что пора жениться, а ты идеальная кандидатура.

– Просто жениться? Реально? – переспрашиваю с сарказмом.

– Почему нет? – Слава пожимает широкими плечами и удивлённо округляет бровь. – Мне сорок с хвостиком, я на солидной должности, а до сих пор холост. Непорядок, знаешь ли. Да мне генерала не хотели давать, потому что не женат, а у нас так не принято. Я даже думал жениться на одной фее зеленоглазой, но… – он осекается и замолкает.

– Но что?

– Неважно. Скажем так, фея нашла своего принца и упорхнула к нему.

– А ты остался обиженным и холостым, любитель зеленоглазых дев? – язвлю я. Почему-то неприятно колет и даже злит, что, оказывается, до меня он хотел жениться на какой-то… фее! Хотя какая мне разница, что у него было до меня – мы вообще случайные муж и жена. Вынужденные, можно сказать, и его прошлая личная жизнь меня не волнует. Совершенно!

– Ревнуешь? – с интонациями кота Матроскина, говорящего о своей любимой корове Мурке, спрашивает генерал Говоров. Проталкивает руку мне за спину и притягивает к себе так крепко, что я буквально прилипаю к его груди. Наклоняется близко-близко и внимательно смотрит, словно выискивает в моих глазах что-то важное для себя.

– Вот ещё! С чего бы мне ревновать! – злюсь и пытаюсь оттолкнуть его.

– Жаль, а я надеялся, – Слава неожиданно впускает меня и отодвигается. Откидывается на спинку своего кресла и продолжает задумчиво рассматривать моё лицо.

А мне вдруг становится зябко и неуютно. Обхватываю себя руками за плечи и спрашиваю, старательно отводя взгляд.

– Значит, не скажешь, зачем женился на мне?

– Уже сказал. Но если хочешь, могу ещё чего-нибудь добавить, – отвечает он рассеянно.

– Ладно, тогда я пошла в офис – скоро собрание с сотрудниками-балбесами. А потом у меня Агапкина, – произношу ломким от злости голосом: его признание про фею по непонятной причине так и не отпускает меня.

– Во сколько у тебя Агапкина? – неожиданно спрашивает Слава.

– Через час, – зло пыхчу в ответ, одновременно пытаясь дотянуться до своего пальто на заднем сиденьи.

Слава протягивает руку и легко достаёт его. Накидывает мне на плечи и выходит из машины. Открывает мою дверь, протягивает руку.

– Подожду, когда ты закончишь. Я пока проедусь, кое-какие дела доделаю, раз уж время свободное появилось. Как закончишь со своей Агапкиной, набирай меня: поедем домой вместе, – предлагает мирным голосом, когда я выбираюсь из машины.

Решив, что нет смысла и причины раздувать ссору, молча киваю и ухожу в сторону офиса. Всё время, пока иду, чувствую его внимательный взгляд в спину. На крыльце здания не выдерживаю, оборачиваюсь. Поднимаю руку и машу стоя́щему у машины мужу – как бы то ни было, я ему благодарна за всё. Даже если он женился на мне назло какой-то зеленоглазой фее!

На злобном вайбе собрание я провожу ударно быстрыми темпами. За пять минут раздаю подзатыльники провинившимся и выдаю леденцы на палочке отличившимся. Еще десять минут трачу на то, чтобы обрисовать планы и перспективы, затем объявляю, что все свободны.

Едва дверь моего кабинета закрывается за выходившей последней Машей, на мой телефон приходит сообщение от Агапкиной. В нём бабуся сообщает, что непредвиденные обстоятельства не дают ей абсолютно никакой возможности прибыть на запланированную со мной встречу. И всё, без объяснений. На мои попытки дозвониться и выяснить, что случилось, Агапкина не отвечает.

Несколько минут я недоумённо таращусь на экран телефона: что случилось?! Чтобы Анна Петровна отменила встречу, должно произойти что-то экстра – неординарное. Типа падения Тунгусского метеорита или высадки марсиан во дворе дома Агапкиной.

Поразмышляв ещё несколько секунд над странным феноменом, набираю Славу.

– Я освободилась и могу ехать, – сообщаю, уверенная, что мне придётся его ждать, и прикидывая, какие дела могу за это время сделать. Но в ответ слышу: «Выходи, жду».

Золотистый лексус стоит на том же месте, где я его оставила полчаса назад. Только теперь в руках у Вячеслава Говорова букет, который он мне с улыбкой протягивает.

– А как же твои дела? Ты ведь собирался куда-то поехать, пока я работаю? – спрашиваю, забираясь носом внутрь крафтового конуса и с удовольствием втягивая нежный запах лизиантусов и белых роз.

– Ты моё дело, – получаю ответ, от которого становится тепло и щекотно где-то в районе ключиц. Я даже забываю про странность с Агапкиной и про «фею зеленоглазую».

Я-то забываю, но они обе очень скоро о себе напоминают!

Глава 44

– Как я выгляжу? – спрашиваю, наверное, в пятый раз, пытаясь рассмотреть себя в зеркало на солнцезащитном козырьке. Мы со Славой едем на крестины дочери его друга, и я реально нервничаю – первая встреча с его друзьями, как никак.

Сашка, у которого вечером заболело горло, остался дома с домработницей Ольгой Игоревной. Ещё с банкой любимого малинового варенья, растворами для полоскания и перспективой целый день не вылезать из кровати и компьютерных игр.

А я половину утра выбирала костюм, наносила, затем стирала и снова наносила макияж, и три раза меняла причёску. То мне казалось, что выгляжу слишком фривольно для такого мероприятия, как крестины. То, наоборот, начинала видеть в своём образе монашку. В общем, намаялась, и теперь мне требуется подтверждение, что я хороша, с какой стороны ни посмотри.

– Бесподобно выглядишь, – на полном серьёзе отвечает Слава.

Кошусь на него с подозрением: кто в наше время говорит «бесподобно»? «Отпад», «вау», «классно» – вот нынешний сленг, но никак не «бесподобно»! Причём перед этим у него было «великолепно», «божественно», «несравненно» и ещё что-то такое же.

– Ты выражаешься как профессор из прошлого тысячелетия, – ворчу в ответ. Но в душе всё равно расцветает приятное чувство, пусть даже соврал Говоров!

– Я сын профессора лингвистики, что ты хочешь? – отвечает он, выворачивая руль и съезжая с асфальта на хорошо укатанную гравийку.

– Ты сын профессора?! – от изумления мой рот делается бубликом, а глаза плошками. – Да ладно!

Слава чуть морщится и кивает.

– За это «да ладно» отец ремнём снял бы мне шкуру со спины. Он был фанатом чистоты языка и без устали вбивал в меня грамотную речь.

– Но ты… материшься. И вообще… разные слова используешь… – говорю, не понимая, как относиться к его словам про снятую со спины шкуру. Он же несерьезно, правда?

– Когда мне было четырнадцать, я разбил отцу нос когда он в очередной раз решил поучить меня грамотной речи при помощи ремня. С того момента он от меня отстал, а я стал говорить в основном на русском матерном, – Слава усмехается, но как-то невесело. – Потом, правда, успокоился и перешёл на обычную человеческую речь, где есть всего помаленьку: и матов, и сленга, и литературного стиля. Но вбитая отцовской рукой привычка изъясняться… изящно время от времени поднимает голову. Особенно когда вижу красивую женщину. А ты красивая, Влада.

– Надо же, ты вообще не похож на профессорского сына. Твои родители живы? – спрашиваю осторожно. Мысленно ругаю себя за то, что до сих пор даже не подумала поинтересоваться его семьёй или детством. Вот я эгоистка!

– Нет, оба умерли. Уже давно, – коротко отвечает муж и кладёт ладонь мне на коленку. – Надеюсь, ты не надела трусики под своё обалденно строгое платье, госпожа учительница?

– Фу на тебя, развратник! – фыркаю, мгновенно забыв, о чём мы только что говорили. Сталкиваю его ладонь с колена. Щёки начинают пламенеть, стоит представить, как он проскальзывает ладонью выше, под строгую узкую юбку. Гладит подушечками пальцев тонкую кожу над резинкой чулок…

Дыхание учащается, губы сами приоткрываются, и в памяти встаёт вчерашний день. Вернее, его часть, когда Слава забрал меня из офиса. До восьми вечера, пока из школы не вернулся Сашка, мы чего только не переделали…

Доехали до дома, и когда ждали доставку еды и пока разогреется баня, Слава затащил меня в кухню на обеденный стол и долго-долго со вкусом любил. Вбиваясь в моё растекающееся от удовольствия тело, рассказывал мне на ушко хриплым шепотом, как ему понравился наш самый первый, «столовый» секс.

Потом мы долго, с чувством, толком и расстановкой грелись в бане, чередуя парилку с заходами в ледяную купель. Затем Слава меня веничком берёзовым отходил так, что я с полка еле слезла. Мягкая, как желе, доползла до шезлонга и тут же снова попала в Славкины загребущие руки. И не только руки, но и другие органы…

В общем, когда во двор въехала машина с Сашкой, я была напаренная, натраханная и размякшая до такого состояния, что мне было сыну в глаза неловко смотреть – не мать у него, а кошка мартовская!

– Почти приехали, – произносит Слава, насмешливо поглядывая на мои горящие щёки. Сто процентов догадался, из-за они пламенеют, аки маков цвет!

Наклоняется и шепчет, своим сводящим с ума бархатным голосом:

– Даже не думайте, госпожа учительница, уклониться от урока сексуального воспитания сегодня вечером…

– Озабоченный, – бурчу, изо всех сил пытаясь задавить улыбку, так и норовящую растянуть мне рот от уха до уха.

– С тобой станешь озабоченным, – с ухмылкой отвечает муж, заезжая в широкий двор двухэтажного особняка, забитого десятками машин.

Игривые мысли мгновенно вылетают у меня из головы, и я начинаю тревожно одёргивать юбку и поправлять волосы: как меня примут Славины друзья? Вдруг я им не понравлюсь? Покажусь глупой, несерьёзной?

– Влад, выходи, – зовёт меня Слава и я соображаю, что он уже давно стоит, открыв дверь с моей стороны и протянув мне руку.

– Да-да, – бормочу, вылезая наружу. Вцепившись в его локоть, иду к широкому крыльцу, удивляясь своей нервозности. Вообще, на меня не похоже, так волноваться из-за встречи с незнакомыми людьми. Пусть даже друзьями моего мужа!

Но вот да, волнуюсь. Настолько, что, войдя в широкий пустой холл, отчаянно шепчу:

– Слав, мне нужно в туалет! Срочно!

Он понимающе кивает и ведёт меня к двери за колонной:

– Здесь санузел. Как закончишь, приходи в гостиную, – кивает в сторону широкого прохода, из глубины которого слышен гул множества голосов. – Я пока пойду поздороваюсь со всеми.

В туалете я долго полощу руки под прохладной водой. Перед зеркалом поправляю в очередной раз волосы и проверяю, не пополз ли макияж. Стряхиваю несуществующую ворсинку с юбки. Велю себе прекратить трястись и выхожу из туалета.

Полная решимости чувствовать себя спокойно, захожу в заполненную множеством людей просторную комнату. И первое, что вижу, как мой муж обнимается в высоченной, стройной, похожей на скандинавскую богиню, красивой светловолосой девушкой.

И не только обнимается, но и шепчет ей что-то с самым интимным видом на ухо, а она смеётся, довольно блестя зелёными глазами…

Глава 45

– Привет. Я Павла. А ты…? – слышу рядом нежный голос. Передо мной кто-то встаёт, закрывая обзор на Вячеслава Говорова, любезничающего с другой женщиной. С трудом поборов желание сдвинуться и продолжить смотреть на обнимашки своего мужа, концентрируюсь на стоя́щей передо мной девушке.

В руках у неё блюдо с яблоками, от которых идёт умопомрачительный аромат солнца и позднего лета.

– А я… я Влада, – представляюсь, во все глаза рассматривая её.

Она высокая и тоненькая, словно тростинка. Большеглазая, похожа на эльфа, только ушки нормальной формы.

– Влада? А-а-а, ты жена Славки Говорова! – эльф начинает сиять улыбкой и оглядывается туда, где толпятся гости, и мой муж продолжает приобнимать за талию блондинку с зелеными глазами. Павла бросает на меня быстрый внимательный взгляд и сделав подносом движение в сторону гостиной, поясняет. – А я хозяйка всего этого бедлама. Это мою дочь сегодня крестим.

– Очень приятно познакомиться. Поздравляю вас с этим важным событием, – вежливо улыбаюсь. Поверх плеча Павлы наблюдаю, как Слава, ещё раз притиснув блондинку, отходит к компании солидных мужчин, стоя́щих чуть в сторонке и оживлённо разговаривающих.

– Ты проходи, проходи, Влада, – эльф перехватывает поднос одной рукой, а второй тянет меня за локоть в сторону гостиной. – Сейчас со всеми тебя познакомлю, и скоро уже в церковь поедем. После крестин снова к нам: пока мы там приобщаемся к божественному, кейтеринг столы накроет. Мой муж всё утро нудил, что с этого и надо начинать крестины, чтобы в церковь ехать с полными животами и в благостном настроении. Дескать, тогда процесс будет восприниматься более одухотворённо.

Павла заразительно смеётся, и я вместе с ней. Боковым зрением замечаю, как мой муж выцепляет из толпы высокого, слегка хмурого мужчину и они вместе идут в нашу сторону. Павла перестаёт тянуть меня за собой и с удовольствием смотрит на приближающуюся парочку:

– А это как раз мой муж с твоим идёт.

– Влада, этот хмурый мужик – Платон Вяземский. Мой старый друг, товарищ, и почти брат, – Слава приобнимает меня точно, как ту блондинку минуту назад. Прижимает к своему боку и целует в макушку. – С Павлой, прекрасным эльфом и женой этого зануды, ты уже познакомилась, как я вижу.

Павла закатывает глаза и смеётся.

– Ой, Влада, откуда в твоём вояке-муже столько романтичности? Амаля у него – зеленоглазая фея, я – прекрасный эльф! Интересно, как он тебя называет?

– Влад. Он называет меня Влад, – отвечаю, старательно растягивая губы в улыбке. На душе становится так погано, что аж тошнить начинает. Значит, зеленоглазую фею зовут Амалия. Но если учесть, что внешне эта Амалия похожа скорее на амазонку или скандинавскую воительницу, то назвать её феей может только непроходимый романтик. Или очень влюблённый…

– Пошли, буду тебя с остальными знакомить, – не замечая, что меня начинает потряхивать, Слава тянет меня за собой. Зато Павла бросает на мое лицо ещё один внимательный взгляд и вдруг наклоняется к моему уху. Прежде чем Слава уводит меня, успевает шепнуть:

– Влада, с Амалей Славка уже сто лет дружит. Он крёстный её сына, и между ними ничего нет. Так что не парься…

– Да я и не парюсь, – бормочу в ответ, чувствуя, как тошнота чуть отступает. Но не до конца – в желудке по-прежнему неприятный комок и хочется разреветься.

Следующие двадцать минут меня представляют почти всем присутствующим. И комок в желудке вырастает до размера небольшого арбузика. Почему-то мне кажется, что все смотрят на меня с непониманием и недоумением, хотя чисто внешне этого никто не проявляет. Наоборот, все очень дружелюбны и приветливы. Может, это у меня паранойя зашевелилась, но вот есть такое чувство!

Особенно остро оно проступает, когда кто-то из женщин спрашивает: «Слав, а где сын? Платон говорил, что у тебя появился ребёнок?» – и бросает на меня недоумённый взгляд.

Что отвечает муж, я уже не слышу из-за появившегося в ушах грохота – к нам подходит та самая фея.

– О, Влад, это Амалия Ланская. Амалия, это Влада, моя жена, – совершенно спокойно знакомит нас Слава, снова приобнимая «фею» за талию. И, кажется, ему даже в голову не приходит, что мне от этого не по себе. Спокоен, как сытый удав, откушавший кроликом.

– Очень приятно, – хором произносим мы с Амалией, внимательно разглядывая друг друга.

С мстительным женским удовольствием отмечаю, что она старше меня лет так на пять, не меньше. И что…

На этом моя мстя глохнет, потому что звучит недовольный мужской голос: – Говоров, руки убрал от моей жены! – и рядом с нами появляется… бог! Натурально, бог мужской красоты, харизмы и сексуальности! Кто там у нас имеется – греческий Аполлон, индийский Кама? Этот точно один из них!

У бога яркие синие глаза, густые чёрные волосы, идеальное лицо и роскошная, очень мужественная фигура. Я таращусь на него, как восторженные туристы на Джоконду в Лувре – не верится, что такие мужики бывают в реальности, а не только во влажных женских фантазиях.

– Ланской, иди нахрен! – отвечает Слава, мгновенно набычиваясь.

– Почему-то эти двое уже много лет терпеть друг друга не могут, – благожелательно улыбаясь, сообщает мне Амалия и прижимается к своему Аполлону. Или Каме…

Я вежливо улыбаюсь в ответ, хотя мне хочется спросить: она реально не понимает почему?

Всматриваюсь в её лицо – нет, она всё понимает. Просто ей пофиг на чувства Вячеслава Говорова. Она вся в другом мужчине, в своем синеглазом боге. По уши, по самую макушку в нём. Дышит только им, растворяется в нём, живёт только для него. А остальные мужчины для неё просто фон. И мой муж Вячеслав Говоров тоже просто фон, может быть более яркий, чем остальные.

Поэтому, только поэтому у него нет никаких шансов с этой феей…

Мне бы теперь успокоиться. Но вместо спокойствия душу заполняет чёрная горечь.

Глава 46

Домой, уже поздним вечером, мы едем в напряженном молчании. В начале поездки Слава попытался заговорить со мной о крестинах и своих друзьях, но я не поддержала разговор. Только промычала что-то в ответ и сделала вид, что задремала.

Сидела с закрытыми глазами, отвернувшись к окну, и думала…

О том, что мне делать дальше? Как относиться к тому, что в жизнь Вячеслава Говорова я вошла всего лишь как замена феи Амалии, у которой есть её синеглазый бог, и поэтому мой муж ей не нужен. А если бога рядом с ней не станет, и она поманит Славу к себе? Через сколько минут наш с ним брак и его отцовство будут тогда аннулированы?

Нет, она не поманит, эта Амалия, даже если бога Димы рядом не будет, но… Мне от этого не легче, потому что я на полном серьёзе втюрилась в этого генерала Говорова!

Втюрилась и мне дико больно, что я всего-то номер два, суррогат, эрзац зеленоглазой феи. Непохожая на неё ничем – ни ростом, ни фигурой, ни цветом волос. Только глаза у нас обеих зелёные, но тоже не очень похожие. Может, поэтому Слава меня взял на роль жены, чтобы ничем ее не напоминала, не раздражала память? И ещё, потому что генералу Говорову пора жениться и обзаводиться ребёнком – ему уже сорок с хвостиком! У мужчин ведь тоже есть такая штука, как биологические часы. Не такие безжалостные, как у женщин, конечно. Но тоже есть и тикают, тикают…

– Влад, может, поговорим, а? Я же знаю, что ты не спишь и что-то тебя гложет, – спокойно, даже лениво говорит Вячеслав, обрывая мои мысли. – Если хочешь что-то узнать – просто спроси, и я отвечу.

– Я уже спрашивала, почему ты на мне женился, но ты не ответил, – выдавливаю после паузы.

– Ответил. Просто тебе не понравился мой ответ, и ты его не засчитала, – в его голосе ни капли напряжения или беспокойства. – Если хочешь, я могу сочинить массу красивых причин, которые нравятся всем девочкам. Но знаешь, спрашивать мужчину, почему он женился на женщине, всё равно что пытаться выяснить причину любви.