Ледяное сердце эриды

Не могу отделаться от ощущения, что контроль уходит из рук, медленно, по капле. Каждый здесь будто хочет проверить, насколько далеко можно зайти, пока я не остановлю. Даже Теоден привык, что всё прощается, что я всё равно оставлю его рядом, потому что он сын Нейварда, родного брата моей покойной матери.

Дохожу до дверей зала, замираю. Ладонь прижимаю к груди – будто этим могу унять злость. Не могу позволить себе войти туда злым, не могу показать Наэль ни малейшей трещины. Делаю вдох, жду секунду, чтобы дыхание стало ровным и толкаю двери.

Отец Наэль – король Алерик Вайрон, каждую осень приглашал моего отца на охоту, и я был вынужден следовать за ним. Мне было шестнадцать, когда я впервые встретил Наэль, а ей десять. Тогда она казалась просто ребёнком в ярком платье, остроносая, тонкая, всегда с лентой в рыжих кудрявых волосах. Пока остальные дети играли, она упрямо ходила за мной по всему двору замка, будто боялась упустить что-то важное. Не отпускала, пока не узнавала, чем Веларрон отличается от Элмора, зачем нужны дозоры, какие законы действуют на границе. Она засыпала меня вопросами про охоту, оружие, почему у нас на гербе дракон, а у них виноградная лоза, почему мы не носим таких ярких плащей, как у них. Иногда казалось, что она изучала меня, как редкую птицу: не отводила взгляда, слушала внимательно, ждала честного ответа, даже если её вопрос глупый.

Я помню, как раздражался на неё за это внимание. Хотел избавиться, уйти, но она шла следом по всем дорожкам: по камню, по траве, даже на кухню пробиралась за мной. Остальные смеялись, а я только хмурился. Но к концу недели поймал себя на мысли, что я уже сам ищу её взгляд. Привык к этому ощущению, когда кто-то назойливый ищет моего внимания. С тех пор прошло двенадцать лет, и теперь она не просто любознательная девочка с лентой в волосах. Она женщина, которая привыкла требовать, чтобы с ней считались.

Вхожу в главный зал, выпрямляю плечи, Наэль сидит у высокого окна, локоть опирается на подлокотник кресла. Солнечный свет падает на неё так, что на щеках отчетливо проступают веснушки. Кажется, за эти годы их стало только больше, они разбегаются по носу и скулам, собираются у самой линии волос. Лицо у неё открытое, взгляд цепкий, волосы всё так же кудрявятся вокруг висков и шеи, а в прядях видна та же тёмно-синяя лента.

Заметив меня, Наэль плавно поднимается из кресла. Синее шёлковое платье обтекает её фигуру, золотая вышивка на рукавах поблёскивает, манжеты плотно охватывают запястья.

– Ты должна была приехать только через четыре дня, Наэль. Совет ещё не подготовил планы встречи, весь двор стоит на ушах. Я не ожидал, что ты так поспешишь.

– Если бы меня предупредили, что ты настолько занят, я бы и вправду приехала позже. Но раз уж ты здесь, надеюсь, мы не будем тратить время на формальности?

Я встречаю её взгляд, коротко киваю. Не хочется обсуждать, что именно задержало меня этим утром. Ни двор, ни эрида, ни Рогнар не должны выползать на первый план.

– Рад видеть тебя, Наэль, – смягчаю тон. – Спасибо за ожидание. В последнее время здесь хватает дел, которые не терпят отлагательств.

– Эти дела… – она делает шаг вперёд, и свет на мгновение играет на золотой вышивке её рукавов. – Как-то связаны с тем, что произошло утром?

В этот момент я едва не выпрямляю плечи ещё выше. Не подаю виду, что её вопрос задевает, но внутри уже начинаю перебирать, кто мог рассказать, и сколько она на самом деле знает.

– Мне сообщили, что у тебя во дворе был шум. Кто-то из пленных сбежал, или это очередная драка между стражей?

Значит, не знает подробностей. Только слухи – шум, суета, кто-то что-то видел издалека. Хорошо. Её люди ещё не успели дойти до кухни, и слуги, похоже, пока молчат. Есть время повернуть разговор туда, куда нужно мне.

– Обычные трудности. Новый отряд стражи, не все знают друг друга, не поделили что-то на посту. Привыкают к порядкам, вот и всё. Я уже дал распоряжения, тебе не стоит волноваться.

Вру почти не задумываясь. Всё, что касается эриды, – не тема для обсуждения с ней. И хотя Наэль здесь как союзник и возможно будущая жена – всё равно чужая в моих личных делах.

– Если ты так говоришь, – произносит спокойно, – значит, так и есть. Я ведь не для того приехала через весь Альверонд, чтобы ловить слухи. Просто, если тебе нужен союз, Каин, ты должен научиться доверять хотя бы тем, кто готов стоять рядом с тобой.

Наэль делает шаг ко мне, привычно уверенно, как будто уже не гостья, а хозяйка этого зала. Легко касается ткани моего камзола на груди и я невольно задерживаю дыхание, ощущая это прикосновение.

Наэль улыбается чуть шире, взгляд становится мягче.

– Ты ведь знаешь, почему я здесь, Каин. Я хочу быть уверена, что союз между нами не просто слова. Если ты готов – я тоже.

Она говорит о союзе так просто, будто речь о будничном деле, а не о власти над двумя королевствами. Я никогда не стремился к этому союзу. Не представлял, что однажды придётся делить с Наэль не только постель, но и будущий трон. Даже сейчас, когда королева Майриса дышит мне в спину, когда война на расстоянии одного неверного слова, я не чувствую желания броситься в эту связь. Мог бы удивиться её смелости, ведь мало кто пошёл бы на союз с мужчиной, у которого за спиной вот-вот вспыхнет открытая война. Но я знаю, что Наэль пользуется этим моментом не сколько ради помощи мне, сколько ради себя. Этот союз для неё, в первую очередь, способ вырваться из-под влияния брата, уйти от брака с одним из его советников и получить власть – свою, настоящую. Она просчитывает риски и я для неё не худший из вариантов.

– Я помню, для чего ты здесь, Наэль. И если этот союз действительно важен для тебя, значит, мы оба знаем, как сделать его выгодным для обеих сторон. Но ты уверена, что понимаешь на что идешь? Терион сейчас держит нас на острие меча. Каждый месяц их люди устраивают диверсии, подсылают лазутчиков в наши города. Союз втянет вас в войну. Что твой брат думает об этом?

– Арвид всё понимает, – отвечает Наэль, наконец убирая ладонь с моей груди. – Он не стал бы отправлять меня сюда, если бы не был готов ко всем рискам. Мы обсуждали это не только с ним лично, но и с советниками. Мой отец… Алерик понимал, что этот союз – единственный способ удержать оба наших государства.

Я замечаю, как в её голосе проскальзывает что-то хрупкое, память об отце всё ещё свежа, хотя она старается не показывать этого. Король Алерик всегда казался мне фигурой нерушимой. Мы с ним виделись много раз за охотой, за столом, в те годы, когда он сам приезжал к отцу с вином и старыми историями. Он был одним из немногих, кому отец доверял, если вообще это слово можно было применить к нашему дому. Странно признавать, что после его смерти теперь Элмором правит мальчик, которого я толком не знал, и что Наэль стала единственным связующим звеном между нашими домами.

Наэль выпрямляется, лицо снова становится спокойным.

– Арвид считает, что у нас нет выбора. Либо мы стоим рядом, либо проигрываем поодиночке. Еще он помнит, как твой отец, король Роден, послал нам помощь, когда Элмор трясли нападения мятежников.

Я невольно напрягаюсь. В груди на миг всё сжимается от внутреннего раздражения, что разговор заходит на тему Родена. Сейчас – последнее, чего я хочу, чтобы Наэль говорила о моём отце.

В тот год, Алерик уже лежал при смерти, а её младший брат Арвид, готовился вступить на престол, их советники метались и не знали, кому верить. Мой отец как добросовестный друг отправил меня с моей личной гвардией в Элмор, чтобы поддержать порядок, не дать мятежникам прорваться к дворцу. Мы стояли там почти месяц: оберегали ворота, держали ночные караулы на стенах. Наэль и её брат видят в этом поступке знак благородства, военной поддержки и старую дружбу между домами, пример того, как должен вести себя настоящий союзник. Для них всё выглядит достойно: король Роден прислал помощь в трудный час, поставил их интересы рядом со своими. Я же знаю, что для отца всё выглядело куда проще. Он был рад любому случаю выслать меня подальше из Веларрона и он ещё бы больше радовался, если бы я не вернулся.

– Элмор всегда относился к дому Эрданов с уважением, – подчёркивает Наэль, не сводя взгляда с гобеленов на стене. Я замечаю, как она, будто невзначай, задерживается взглядом на старинных узорах: сцены охоты, гербы двух домов, вышитые золотой нитью. Для неё всё это часть истории, в которой наш союз кажется естественным продолжением. – Отец говорил, что настоящий король не бросит друга даже на грани войны. И ещё…

Она чуть улыбается, будто вспоминает что-то личное.

– В знак преданности и будущего союза, брат передал королю Родену Элморское вино, то самое, которое он любит. Просил, чтобы я вручила его лично, не через слуг. Когда я могу это сделать?

Наэль смотрит на меня с ожиданием, как будто просто выполняет волю брата, и в то же время проверяет, насколько я готов пустить её ближе к семейным делам.

– Короля сейчас нет во дворце, – отвечаю сдержанно, следя за выражением её лица. – Он несколько дней назад выехал к южным границам. Настаивал, что ему нужно лично посмотреть на подготовку гарнизонов. Ты знаешь, как он относится к таким делам, доверяет только себе, особенно когда речь о войне. Думаю, как только Роден вернётся, он будет рад увидеться с тобой. Я скажу ему о твоём визите и о подарке. Пусть вино пока останется у тебя, чтобы ты могла вручить его лично. Это будет правильно и для тебя, и для него.

Внутри – глухая напряженность: каждое новое слово, как проверка на прочность моей лжи.

– Хорошо, – произносит, кивая коротко. – Я подожду возвращения короля. Если нужно, могу оставить вино у себя, чтобы не затерялось среди других даров. Ты сам скажешь, когда лучше встретиться, как только он появится.

Я едва заметно выдыхаю, будто отпускаю не только напряжение, но и лишние слова, которые не должны были бы прозвучать. Не уверен, сколько ещё выдержу таких расспросов, если Наэль решит копнуть глубже.

– И ещё, на счет нашего союза…

– Наэль, – перебиваю быстро, не позволяя ей закончить фразу, – я обязательно дам тебе ответ. Но чуть позже. Сейчас слишком много всего, что требует моего личного участия. Как только всё решу, ты узнаешь первой.

Она застывает на секунду, как всегда, когда не получает нужного ответа. Смотрит внимательно, почти изучающе, будто пытается уловить намёк на настоящую причину моего уклонения. А я не могу сказать ей, что сейчас каждое решение проходит через чёртов Совет, и о самоуправстве не может быть речи, особенно когда речь идёт о союзе между государствами.