скачать книгу бесплатно
Фунтик, изловчившись, подпрыгнул, шлепнув ближайшую к нему Венеру по холодным ягодицам, вызвав у гнездящихся на скамейке старух возле подъезда лёгкую степень раздражения.
? Здравствуйте, девушки! ? весело поприветствовал молодой человек несколько перезревших девиц. ? Женихов ждём?
Самая молодая из «девушек», разменявшая девятый десяток, криво улыбнулась:
? Женихи наши, милок, давно уже копыта отбросили.
Друзья хихикнули: из уст перезревших благочестивых аборигенок жаргон выглядел как нечто оригинальное…
Глазок квартиры Соломоновой двери был объят подковой, что, по его мнению, являлось высшим достижением дверного монументализма. Самоя дверь была окаймлена резной деревянной рейкой работы неизвестного мастера, отображающей строгие геометрические формы. В центре же математической двери ? текучесть сложных криволинейных форм с мягким орнаментом буйствующей соцветиями флоры.
? Какое грандиозное сочетание стилей! Прямо-таки ? декоративно-прикладная смесь эпох. Однако нет всплеска, ? Жульдя-Бандя провёл рукой по позолоченным холмикам деревянной композиции. ? Я бы добавил в эту дверную манускрипцию немного экспрессии. Я бы, например, вместо подковы присобачил колесо от телеги или корабельный якорь.
? А корабль бы вы не присобачили?! ? отпарировал Соломон, отворяя дверь.
Квартира старого еврея более походила на свалку антикварного неликвида.
? Шикарная берлога, ? неумело скрывая иронию, констатировал Жульдя-Бандя, вытирая подушечкой большого пальца пыль с почерневшего от времени медного подсвечника.
? Интэрэсная хибара, ? согласился Фунтик, наивно выискивая среди доисторического хлама нечто по своей специальности.
? Эрмитаж на дому. Вы, мой юный друг, прямо скажем, музейный смотритель на общественных началах, ? Жульдя-Бандя, с лёгкостью выкрав у старика как минимум полвека, дружески похлопал его по плечу. ? «Царей портреты на стенах, и печи в пёстрых изразцах» (А. Пушкин). ? Жульдя-Бандя провёл ладонью по запылившейся копии портрета Павла I в прихожей.
Хозяин, не чуя лести, вознёс подбородок, пригласив квартирантов в спальню ? на
просмотр головного экспоната.
? Наш породистый самец, однако, находил утехи в пошлой роскоши буржуазного бытия, ? трогая на спинке массивной резной дубовой кровати обшарпанный шар, заключил Жульдя-Бандя, ничуть не веруя россказням старого еврея. Напротив, как застенчивая гимназистка, к стене притулилась узенькая односпалка из прессованных опилок.
? Чудное пролетарское ложе эпохи возрождения социализма, ? он похлопал ладонью по покрывалу, отображавшему в себе колорит китайской кухни в виде убиенного самураем змея. ? Надеюсь, наш сырокопчёный вождь мирового пролетариата не совершал на ней с Надеждой Константиновной свои политические оргии? Говорят, он был вегетарианцем..? постоялец вопросительно взглянул на хозяина, – и исключал из своего меню женщин. К тому же запах женской плоти притупляет политические амбиции. Впрочем, всё равно: эта кровать для моего лакея.
Фунтик аккуратно сложил композицию из трёх пальцев и поднёс к носу дружка, что обнаруживало некоторые противоречия во взглядах господина и его холопа.
За окном из заблудшей тучки по жестяному отливу забарабанил дождь, выказывая меланхоличное настроение Всевышнего.
? Погоды здесь, однако, ? без особого оптимизма заметил Жульдя-Бандя, выглядывая в окно.
Соломон виновато поднял брови, отчего глубина вспашки на его лбу стала более выразительной: мол, ведаю жилищно-коммунальными вопросами, а состояние атмосферы не в моей компетенции.
Заметим, что это была его любимая погода, гармонирующая с бесперспективной безотрадной старостью и одиночеством. С возрастом он стал отъявленным пессимистом, ? презрительно, мрачно и безнадёжно миросозерцая вокруг.
Никому и никогда не случалось услышать от него доброго слова либо увидеть улыбку, которая бы озарила его пасмурное лицо. Любимым занятием старика было рассказывать о покойниках, в особенности, если те некогда были его родственниками.
Впрочем, солнце, выглянув в прогалину между тучами, горячим ярким ультрафиолетом обрызгало дома, бульвары, скверы, вонзившись в плечи и бледные лица людей.
Глава 6. Друзья осваивают «берлогу» старого Соломона
Остаток дня компаньоны провели в праздном бездействии, совокупляя пищу духовную с телесной: просматривали газеты, заполонённые ложью и всяческой бульварной чушью, ублажая при этом чрева пивом.
Жульдя-Бандя, сообразуясь с доктриной естественного отбора ? «выживает сильнейший», завоевал царское ложе, оставив дружка влачить сон на пролетарской. Она, без сомнения, была удобнее нар, на которых Фунтик провёл почти треть своей сознательной жизни.
Одесский фармазон рухнул на кровать. Закинул ногу за ногу. Подмостил под спину подушку. Устало-жеманным аристократическим голоском промурлыкал: «Щас бы фанфурик вискасу… кралю…»
? Благоустроенные нары и Бормана, который будет читать вам сказки про девочку Машу, Иванушку-дурачка или Золушку…
Фунтик, криво улыбнулся, вспомнив начальника оперчасти Бормана из яснополянского «санатория» строгого режима, прихлебнул из горлышка пива. Потянул с тумбочки газету «Из рук в руки», углубляясь в её недра, принялся читать вслух:
? Тараканы и грызуны.
? Оптом и в розницу, ? комментировал дружок, оставив на время эротический журнал с тощими девицами, во фривольных позах демонстрирующими свои мощи.
? Психоаналитик.
? В собственном соку. Срок хранения: два года.
? Бабка. Не желаете бабку? ? Фунтик пытливо уставился на дружка, шириною губ отображая величину язвительности.
? Не старше сорока, ? согласился Жульдя-Бандя, ещё не сгубив воспоминаний о своих похождениях на крестьянской свадьбе в Беляевке.
? Ясновидящая Меланья, ? Фунтик хихикнул, что предвещало какую-нибудь пакость. ? Жулик, ты бы отдался ясновидящей Меланье?!
Тот равнодушно пожал плечами, не находя принципиальной разницы между ясновидящими и остальными. Потом улыбнулся, вероятно, о чём-то вспомнив:
? Обманчив женский внешний вид, поскольку в нежной плоти хрупкой натура женская таит единство арфы с мясорубкой.
Фунтик хихикнул, продолжая:
? Устранение соперника или соперницы нетрадиционным способом. Телефон…
? Киллера.
? Тут написяно ? «нетрадиционным», ? воспротивился Фунтик, продолжая. ? Марьяна ? привороты. Сложные случаи. Это как? ? он отправил вопросительный взор на царское ложе.
? Шо тут непонятного?! Это, например, когда мальчик с мальчиком.
Друзья захохотали, раздражая старого Соломона, возраст которого отвергал присущие молодости азарт и оптимизм.
Фунтик прочёсывал заросли предложений по цивилизованному способу отъёма денег у граждан:
? Так… так… во! Сверхпохудение! Не желаете сверхпохудеть?
? Погребальные услуги за счёт заведения?
? За свой.
? Тогда не желаю, ? Жульдя-Бандя обозначил это рукой, другою отхлебнув из горлышка пива.
? Жулик, я не врублюсь, ? какого хрена мы сюда притарахтели? ? Фунтик, сменив тему, на время отложил журнал.
Дружок разверз пасть чемоданчика-дипломата из крокодиловой кожи. Принялся шарить за перегородкой. Отправил вопросительный взгляд на пролетарское ложе. Сознавая, что Фунтик, даже потенциально, не мог быть причастен к исчезновению записки, вытрусил содержимое на кровать. Проверил в карманах брюк. Отправил на шконку у окна на этот раз уже утвердительный взор.
? Малявы нету, ? он без всякой надежды нырнул пальцами в кармашек футболки, ? как сквозь землю провалилась, ? принялся напряжённо вспоминать: ? Скуридин Пётр… Алексеевич… А знаешь, Фунтик… ? Жульдя-Бандя посмотрел на кореша, ? это меня Степанида отвела…
? Степанида?! ? Фунтик хихикнул, впервые услышав столь оригинальное женское имя.
? Бабка моя по отцу. Ей за девяносто, ? Жульдя-Бандя молча принялся загибать пальцы, уточнив, ? девяносто два. Её все боятся… как огня. Она ни в бога, ни в чёрта не верит. Даже дед Степан, бывало, шумнёт на Степаниду, так у него ? или зуб…
Фунтик оборвал:
? Это твой что ли? ? рассказчик утвердительно кивнул. ? Дед Степан и бабка Степанида?
? Степан Иосифович ? уже еси на небеси, ? Жульдя-Бандя, разменяв четвёртый десяток, только сейчас с удивлением отметил, что не знает отчества родной бабки и никогда ни от кого его ранее не слышал.
? Степанида была богатая невеста: нанимали работников. А в вашей родословной были помещики?
? Почему были? Есть и сейчас, ? Фунтик хихикнул. ? Князь Юрий Поляков, ? он обозначил себя рукой.
? Ветви генеалогического древа князей мира сего устремляются к звёздам, а пролетариев и колхозников ? в навоз.
? Жулик, давай бомбанём упакованную фатеру! ? оживился темпераментный, жаждущий действий южанин.
Жульдя-Бандя тяжело выдохнул, надувая щёки, как теряющая самообладание мамаша над корпящим над уравнением школяром:
? Вы, гражданин Поляков, типичный одесский жулик, но тута вам не там. Здесь вам не Одесса. Здесь вам культурный цивилизованный город ? историческое наследие России. Здесь ваши бульдожьи манеры мирное население просто-напросто не поймёт, ? Жульдя-Бандя вскрыл очередную бутылку «Ячменного колоса», дабы процесс просвещения не казался столь утомительным.
В нём проснулся философ:
? Сейчас это не модно. Время хамов, бандитов и хулиганов уходит в прошлое. Здесь люди желают быть ограбленными вежливо, красиво и интеллигентно: «Сударыня, извините, пожалуйста! Вы не могли бы одолжить мне содержимое вашей сумочки? А ещё ? вот эти изумительные серёжки и колечко с бриллиантиком. Я подарю их маме на день рождения. Премного благодарен. Привет родителям. Всех вам благ, счастья, здоровья и т. д. и т. п.». Никакой суматохи. Никто не визжит: «Держи вора!» Всё культурненько. Никакой паники. Люди без особого сожаления расстаются со своим прошлым. Им даже немного жаль прощаться с такой порядочной высокоинтеллигентной сволочью…
Фунтик, в это время сделавший очередной глоток, прыснул, оросив «усыпальницу» пивным аэрозолем. Дружок, решив придать сказанному поэтической окраски, запел словами известного питерского барда:
? Пардон, мадам, снимите ж ваше ожерелье, ну-ну, не плачьте, я ж вас до смерти жалею! Снимите ж, будьте так добры, вас умоляю, прошу учесть, шо два раза не повторяю…
Смех снова нарушил патриархальную тишину утлого жилища старого еврея.
? Так вы, гражданин Поляков, предлагаете бомбануть хату? ? Жульдя-Бандя с прокурорской строгостью взглянул на собеседника. ? Упакованные хаты сегодня как минимум снабжены сигнализейшн и видеокамерами. И этот крохотный огрызок человеческого гения мгновенно зафиксирует вашу глупую рожу на плёнку, которая будет служить основным аргументом для изоляции вас от деградирующего общества. Общество..? он предупредительно возвысил указующий перст, ? не любит дураков…
? Дюже умных, кстати, оно тоже не любит, ? вполне логично заметил Фунтик, разумея, естественно, дружка. Он вперил взгляд в глобус на тумбочке, у изголовья, изучающе, стал вращать его то в одну, то в другую сторону, будто подыскивая место для эмиграции…
? Вы не читали «Гарики на каждый день»? ? Жульдя-Бандя отправил на модернизированный топчан вопросительный взгляд, зная наверняка, что тот не читал: ? «Не в силах жить я коллективно, по воле яростного рока: мне с идиотами противно, а среди умных ? одиноко». Вполне с вами согласен, дитя моё, но смею заметить, что умных оно вынуждено терпеть, поскольку умные нынче относятся к исчезающему подвиду. К сожалению, сударь, вам никогда не удастся переступить эту тонкую грань.
? Это ж почему же? ? совершенно искренне поинтересовался обладатель пролетарского ложа.
? Если ты не поумнел до сорока, то вероятность того, что ты вообще когда-нибудь поумнеешь ? катастрофически мала, ? Жульдя-Бандя натрудил лицо умом, что предвещало очередную тираду. ? Фунтик, вероятно, вы не читали роман «Двенадцать табуреток» великого советского еврея Ильи Арнольдовича Файнзильберга и простого советского парня Евгения Катаева?.Не читали.
? По кину смотрели, ? педерастическим голоском пропел тот, отправив на княжеское ложе жалящий ядовитый взгляд.
? Вам это нэпонятно и нэинтэрэсно. Потому что там ? ни одиного слова по фене, ? кореш укоризненно покачал головой и, приготовившись цитировать, направил победоносный взор в сторону рабоче-крестьянской «усыпальницы»: ? «Клавдия Ивановна была глупа, и её преклонный возраст не позволял надеяться на то, что она когда-нибудь поумнеет…»
Фунтик, уже научившийся сносить поддёвки своего темпераментного дружка, равнодушно отхлебнул из горлышка пива….
Глава 7. Знакомство с городом
Утром друзья в ближайшем переходе метро приобрели красную корочку МВД СССР с оттиснутым золотистым пролетарским гербом, в геополитических войнах начинавшим утрачивать свою историческую сущность.
? А заполнить?! ? Фунтик удивлённо посмотрел на товарища, схоронившего документ в заднем кармане брюк.
? Вы хотите вписать свою фамилию, чтобы пополнить обвинительное заключение дополнительной статьёй о подделке документов?
? Зачем свою ? вашу! ? ловко отпарировал Фунтик, осознав свою оплошность.
? Обманывать нехорошо. Разве тебе в детстве не говорила об этом мама?! ? Жульдя-Бандя пытливо уставился на компаньона, зная, что маму в детстве ему заменял воспитатель интерната для трудных подростков.
Друзья сели в первый попавшийся троллейбус и сошли на одиннадцатой остановке. Эта цифра, по мнению Жульди-Банди, приносила удачу. Как мы уже замечали ранее ? одиннадцатого числа марта месяца, тридцатью тремя годами раньше, произошло историческое событие молекулярного масштаба. В этот светлый весенний день случилось его торжественное явление народу, хотя народу, мягко говоря, было маловато для этого: акушерка, медсестра и, собственно, самоя виновница торжества.
? С подъятой лапой, как живые, стоят два льва сторожевые (А. Пушкин), ? констатировал Жульдя-Бандя, заметив у входа в здание гранитных львов, которые, впрочем, безмятежно лежали, выставив впереди себя лапы. Позади них ? витые колонны с капителью, с претензией на барокко. ? Каменные джунгли цивилизации! Архитектурное насилие человека над природой! В один прекрасный солнечный день, как это ни прискорбно, всё это великолепие поглотит ненасытный Апокалипсис. Вашу грешную душу он поглотит с не меньшим удовольствием.
Фунтик хихикнул, уронив на философа язвительный взгляд:
? А вашу ? без удовольствия?
? Я буду оставлен до второго пришествия Христа в качестве временно исполняющего обязанности Адама.
? А может, тебя оставят исполнять обязанности и Евы?! ? Фунтик захохотал искренне, открыто и честно, пугая простуженных сырыми ветрами Гольфстрима аборигенов.
Проходя мимо, петербуржцы завистливо улыбались, не сомневаясь нисколько в инородном происхождении весельчаков, поскольку жители Северной Венеции, с их аристократическими манерами и патриархальным укладом жизни, в этом многомиллионном муравейнике открыто предаваться эмоциям просто-напросто не умеют.
Друзья шли, любуясь успехами колонизации природы человеком.
? Молодые люди, купите зажигалку! ? седой старичок за лотком с зажигалками для затравки щёлкнул одной из них, похожей на пистолет.
Фунтик купил безделушку, капитализируя собственное тщеславие.
? Фунтик, а ты бывал раньше в Питере?! ? тот равнодушно покрутил головой. ? Грустно, Дуся. Если бы не я ? ты бы так никогда и не увидел всего этого великолепия, ? Жульдя-Бандя театрально объял великолепие рукой. ? Этот величавый, строгий, загадочный и удивительный город, кстати, ? он возвысил указательный палец, ? самый северный в мире город-миллионник. Я тебе его покажу!
Фунтик, которому было глубоко наплевать на всё это великолепие, с кислой физиономией сел в трамвай со своим взбалмошным другом, потом в автобус, не сомневаясь ни на минуту в том, что тот непременно отыщет на свою задницу приключений.
Великолепие закончилось. Окраина города ничем не отличалась от окраин тысяч других городов: безвкусно, бестолково, безыдейно и без какой-либо изюминки ? районы, напичканные высотными железобетонными коробками.
Фунтику захотелось домой, в Одессу, где тёплые добродушные улыбки на лицах южан, где миллион народу, но никто никуда не торопится, где соседка Люсия Платоновна, этажом ниже, которую в народе называли Амброзия: бальзаковского возраста, полная, неопрятная, но языкатая, ? не давала никому прохода.
? Фунтик, ? она непременно останавливала его, всегда задавая один и тот же вопрос: – Ви, случайно, не на габоту? ? Фунтик честно крутил головой. – И шо, за вами тюгма ещё не плачет?
Особенно она любила встречать его у подъезда с авоськами спиртного:
? Фунтик, шо мы пгазнуем сегодня отмечать? День гождения?! Но ви же пгазновали его зимой?! Ви думаете об випить, но об габотать ви думать не хотите. Шо за стгана ? кто не габотает, тот ест, а кто габотает ? голодует…
Тут друзья увидели, как в недрах котлована строящегося дома, на фундаментном блоке, трое пьяных пролетариев о чём-то бурно спорили. Один из них, молодой, в синем спортивном костюме, что-то доказывал оппонентам, в качестве оружия применив порожнюю бутылку портвейна. Он угрожающе размахивал ею, что, впрочем, не вызывало должного эффекта у собутыльников.
