Проект Икар. Беглец из Альфа-теста

Мысленно хлопнул себя по лбу (уже который раз, входит в привычку). Зелья есть, но не привязаны к стрелам. Ну и что? Я же над ним! Вот только они у меня в рюкзаке. Надежно упакованы, чтоб не побились. А рюкзак валялся на площадке левой башни, где я устраивал передых. Стараясь не попасть в поле зрения мечущегося рыцаря, размахивающего в разные стороны топором, метнулся на башню. Где же этот рюкзак?! Вот он, валяется под стенкой. Тяжело дыша, рухнул рядом. Руки не слушались. Наконец извлек на свет перевязанный бечевкой тряпичный сверток с аккуратно завернутыми маленькими стеклянными ампулками. Разрывая пальцами бечевку, метнулся к краю и еле увернулся от пары франциск, которые этот любитель топоров в меня отправил.

– Вот ты где! Иди сюда, гад, я тебе устрою…

Не стал дослушивать, что он мне устроит, и повторил трюк с облетом, заходя со спины. Только теперь не стал останавливаться на удалении, а завис над целью. Второпях я схватил сверток с «заморозками». Вот же невезуха! Но возвращаться поздно.

Пара первых ампул влетела точно в шлем. Тот на глазах покрылся инеем. Здоровяк поднял левую руку, чтоб протереть смотровую щель шлема, и в этот момент в плечо ударила следующая заморозка. Отлично! Рука замерла, не достигнув цели. Что я там ему переморозил, не знаю, но эффект мне нравится. Осмелев, снизился так низко, что в нижней точке взмахов кончики крыльев почти касаются шлема врага. Лишь бы за крыло не схватил!

Но еще пара ампул попадают точнехонько в правое плечо. Теперь подо мной робот – настолько скованный, хаотично дергающийся латник напоминал их первые изображения в старых фильмах.

Одна ампула пролетела мимо, но не успел я пожалеть, как латный сапог с хрустом раздавил маленький стеклянный цилиндрик. Следующие две я отправил опять в макушку шлема. Да когда же ты сдохнешь?! У тебя должны были мозги проморозится!

В отчаянье ухнул вниз, выхватывая кинжал левой, и со всего маху врезал рукояткой по кумполу. «Бах» – шлем раскололся, я по инерции проскользнул до самой земли за спиной противника.

Не знаю, почувствовал он меня, догадался или просто совпало, однако в этот же момент он развернулся ко мне лицом. Но только мои лапы коснулись земли, как я выпрыгнул вверх, напружинившись. Лицо здоровяка запрокинулось мне вслед. Не знаю, видел ли он что–нибудь сквозь кристаллы инея, забившие ему глаза. Его лицо, промороженное, с заледеневшими волосами и белыми разводами было ужасно. Соображал ли он что–нибудь в этот момент? Не знаю. Но он по–прежнему оставался смертельно опасным противником и я отправил две последние ампулы точно ему в лицо, а потом, в который уже раз, рухнул вниз, снова за спину врагу.

Кинжал успел переложить в правую руку, так как левая все еще оставалась онемевшей от удара, расколовшего шлем. Удар, удар, удар! Я просто шинковал промороженный затылок и шею, как безумная швейная машинка.

Есть! Наконец очередной мой удар пришелся в потерявшую телесность фигуру, и мы вместе валимся на землю.

Моя шкала выносливости тревожно мигает. Я на последнем издыхании. Если сейчас будет нужно, то просто не взлечу, выносливости не хватит. Сердце бухает в ушах, мир застлан красной пеленой. Но победил!

Отползаю в сторону, чтоб не быть частично погруженным в посмертную фигуру. Что–то в этом есть неправильное. Не знаю, что, но не хочу. Наконец откидываюсь на спину, раскидав в стороны руки и крылья. Над головой, как кусочки белоснежной ваты на насыщенном голубом фоне, плывут красивые кучевые облака. С удивлением замечаю, что где–то за стенами крепости поет пичуга. Услышал треск цикад. Теплый ветерок трепал мои короткие волосы (капюшон стянул) и перья.

Как странно устроена жизнь! Я тут сейчас чуть не сдох сам, отправил на перерождение двоих других игроков, а окружающему миру на все на это наплевать. Конечно, мы пошумели – взрывы зелий, наверно, немного припугнули окружающую живность. Но вот из трещины в камне выполз жук, осмотрелся и пополз по своим жучиным делам. Вот ведь не лень же было разрабам прописывать всю эту цифровую живность!

Наконец сел. Пульс потихоньку приходил в норму. Осмотрелся. Прислушался. Никого. Пошатываясь, встал. Осмотрел «труп» латника, доспехи, оружие. Никакой алхимии. Несколько золотых (кстати, не так и много), кольцо с каким–то камнем. Как обычно, определить, что за камень и что дает кольцо, интеллекта не хватило. Что–то мне стало надоедать быть тупеньким. Кроме того, на трупе обнаружился рогалик и кусок копченого сала. Еда тут же отправилась по назначению – в мой желудок. Попытался собрать стрелы. Да–а–а… Целыми оказались только три бронебойные, остальные переломаны. Со сломанных стрел удалось снять пять наконечников. Хоть что–то, нужны древки и оперения, и мой арсенал немного пополнится. Ибо у меня остались только десяток срезней. Но это исключительно для охоты.

Осмотрел свой кинжал. Клинок в зазубринах, кончик сломан. Короче – фактически безоружный. Что–то стало неуютно внизу, сразу захотелось подняться повыше. Тем более выносливости уже хватало. Разбег, прыжок, несколько взмахов. Шкала выносливости опять в красной зоне, зато я приземлился на площадке. Первым же делом накинул плащ. Теперь можно подкрепиться и подумать, что делать дальше…

Глава 40 Подземелье

Я сидел, свесив ноги в сапогах, на самом краю боевой площадки первой башни, в том самом месте, откуда полчаса назад наблюдал за противниками, жевал сушеное мясо, запивал вином. И неотрывно смотрел на лаз. Предположим, там Анахита и Руслав… Вернее, не так. Что если там Анахита и Руслав?

До сих пор никаких претензий ко мне со стороны администрации теста быть не могло. Я как самый законопослушный тестировщик честно тестил маховый и планирующий полет: то вовсю махал крыльями, то парил в потоках. Есть логи, вечерком еще и отчет черкну.

Потом, правда, напал на других игроков, но это в рамках игровой логики. Ну подумаешь, проявил акт агрессии: таких, как я, сотни. Главное – я не оставил свидетелей: одна жертва вообще меня не видела, вторая видела, но кого? Какого–то неизвестного чувака в плаще и сапогах. Потом, конечно, этот чувак оказался почему–то сверху, но сквозь щели забрала здоровяк вряд ли что–то разглядел, он и голову–то поднять не мог. Я мог быть над ним на каком–нибудь летающем питомце. Соотнести меня и крылья нельзя, меня самого не опознали. То есть пока я ни на йоту не приблизился к нарушению NDA.

И вот теперь я завис, не зная, как поступить дальше. Может, просто свалить подобру–поздорову, не зля админов? А что если там ребята… Блин! Что же делать–то?

Угрозы Радаманта почти недельной давности к этому моменту поблекли и почти смылись из памяти. Сейчас я списывал ту свою реакцию, которую сам называл неадекватной, сначала на усталость. Еще бы, моя нервная система три дня подряд подвергалась ощутимому стрессу. Пусть физическое тело, лежащее в коконе, и не напрягалось до ломоты, но ЦНС работала на полную катушку. Я же в мозгу переваривал все, что происходило, управлял полетом, заставлял мышцы совершать сложно скоординированные действия, оценивал, думал, искал решения, пугался, переживал, испытывал болевые ощущения… Да мало что ли было того, что изнашивает нервы? Вот они и подрасшатались к памятному разговору, и я просто не смог адекватно оценить потенциальную угрозу.

А потом до кучи закинулся сверху алкоголем! Тоже мне, блин, лекарство! Меня даже сейчас передернуло. Бухло для неудачников, ищущих оправданий своему бездействию в спиртном, предпочитающих замещать активные действия жалостью к себе сквозь пьяные слезы.

Внутри опять постепенно стала закипать злость на самого себя. Из–за того что сорвался «в синьку», что повелся на какого–то клоуна, взявшего себе ником имя брата царя Миноса (посмотрел на досуге в интернете), – слабак! Интересно, ведь именно от Миноса сбегали Икар с Дедалом.

То же мне, заточитель хренов! Что ты мне сделаешь? Лично мне? Ни фига ты не можешь, пока я в рамках договора о неразглашении. Ребятам? Думаю, если бы мог, по–любому уже что–нибудь сделал. И вообще, чего такого страшного может случиться? Это же игра! Как будто никто не встречал «серьезных» угроз в интернете: «я тебя найду по IP в реале и морду набью!». Ржунемогу. Если бы хотя бы половина… да нет, хотя бы треть интернет–угроз исполнялась! Ха–ха.

Наконец, перегорев, волна злости отхлынула, освобождая мозг для спокойной аналитики. Сейчас мне понятно одно: как бы там потом ни было, я не могу просто так взять, и улететь. Меня не отпускает подслушанная реплика про какой–то ритуал. Вроде бы ерунда, мы в игре, что может случиться? Потеря опыта? Вещей? Игровой валюты? Да если даже реальных денег, никто же последнее в игру не вкладывает! Но все равно какой–то червячок сомнений точил и точил мое желание покинуть это место не вмешиваясь. Что–то, чего никак не могу уловить.

Полеты в реале научили прислушиваться к подобным червячкам. Помню, как я первый раз летал в Крыму на горе Крокодил (сленговое название). Был хороший дульник с порывами. Так получилось, что я стартовал последним. Все улетели, пока ковырялся; соответственно, выпускать меня было некому. Да тут спешка, да к тому же стресс, поскольку в таких условиях стартов у меня в ту пору было еще мало. Подстегнулся, вышел на склон.

Вот тут–то этот самый червячок и ковырнул сомнением. Можно, конечно, плюнуть на него – что за паранойя, я же все проверил! Да и в тех условиях ходить туда–сюда от старта до места, где можно спокойно поставить дельт, – не сахар. Крыло буквально рвется из рук, того гляди опрокинет. А надо подняться на пару метров назад, зайти за перегиб, под деревьями аккуратно, чтоб не перевернуло, развернуть дельтаплан, отстегнуться, и только тогда заново осматривать аппарат. Если перевернет, то буду барахтаться, как жук: без посторонней помощи из такого положения не выбраться – очень неудобно карабин переворачивается.

Но я все–таки вернулся не без приключений и, обходя дельт, увидел болтающийся задний трос, который забыл подстегнуть! Как же меня проняло при этом! Увидел в деталях, как у меня на высоте складывается крыло и я с не успевшей раскрыться запаской падаю на камни. Бр–р–р.

Может быть, поэтому я и потом очень серьезно относился ко всякого рода «червячкам», и сейчас, бездумно перетирая челюстями сушеное мясо, не мог оторвать взгляда от темного отверстия в мешанине плит и блоков.

Итак, ребят надо вытаскивать. Точка. Но желательно не светясь при этом. Скорее всего, они там закрыты в каком–то помещении. Тогда сделаю так: спускаюсь, открываю, чем там они закрыты, и по возможности остаюсь в тени. Может, там на месте где–нибудь затаюсь, а может, как в детстве – щелк задвижкой (позвонил в дверь) и ходу по лестнице!

Но было в этом деле еще одно. Ладно, уже решил: хрен с ним, с Радамантом. Но как же мне не хочется лезть в эту дыру! За все время игры я никогда не спускался ни в какие подземелья. Зачем? Моя стихия над землей, а не под. Да, какие–то пещерки наподобие ласточкиных гнезд в моей игровой жизни присутствовали. Опять же, было дело – ночевал я в пещерке на памятной горе. Но это были небольшие углублени,. и все они находились высоко над землей. А тут мне буквально первый раз за всю игровую практику нужно будет спуститься под землю.

Может, не надо? Я же и так сделал даже больше, чем мог, – убрал двух высокоуровневых бойцов. Может, дальше без меня?

Наклонившись вперед, позволил телу соскользнуть с края, в последний момент оттолкнулся руками от камня и, раскрывшись, мягко спланировал к самому лазу. Еще раз осмотрел кинжал (будто он тоже восстанавливается!), проверил, насколько легко выходит лук (как я под землей стрелять собираюсь?), бросил взгляд по сторонам и заглянул внутрь.

Когда–то это была обычная лестница в подвалы замка: с каменными ступеньками, кирпичными стенами и потолком, укрепленным балками. Но потом обвалившиеся балки и частично осыпавшиеся стены сильно сузили проход – теперь он действительно напоминал дыру. Прислушался. Снизу что–то капало и пахло сыростью.

К тому же вижу я хорошо, но не под землей. Придется поискать, чем буду светить. Кстати, а чем светили мои знакомцы? Я заново осмотрел их останки. Никаких фонарей, факелов, масляных ламп и чего–то подобного не обнаружил. Ладно.

Снова заглянул в лаз, пощупал рукой возле входа, там, где обычный цивилизованный человек ищет выключатель. На что рассчитывал? Ну хотя бы на факел в держателе. Странно. Ни факелов, ни рубильников не обнаружилось. Жаль. Еще раз осмотрелся по сторонам, вздохнул и обреченно нырнул в темноту прохода.

Нырнул – сильно сказано. Я тут же сначала зацепился полой за какой–то острый каменный осколок и чуть было не порвал многострадальный плащ. А потом здорово приложился сгибом крыла, выступавшим у меня над плечом, о каменный выступ. Вот незадача, а я еще и двух шагов не сделал. Прошел еще десяток ступенек, туда, куда свет от входа уже не достигал, оглянулся. Никаких факелов в держателях. Ну что ж, как–то же вниз спускались? Надо дождаться, пока глаза немного адаптируются. Тем более у икаров это происходит быстрее, чем у людей, а за счет большей величины икаровских глаз я, по идее, должен видеть в темноте лучше человека.

Наконец чернильная темнота впереди действительно сменилась какой–то темно–серой хмарью, по крайней мере на пару шагов вперед я стены видел. Ну или догадывался, что вот это – они. Не переставая одной рукой ощупывать стену впереди, а второй, с кинжалом, шарить на уровне лица, я шаг за шагом осторожно продолжил путь. Ступенек через двадцать коридор наконец немного расширился, я перестал тереться крыльями о стены и стало возможно выпрямиться. Так же аккуратно спустился еще шагов на сорок.

Не–е, так дело не пойдет. Я могу просто пропустить какой–нибудь поворот или отнорок, в который и надо будет сворачивать. И это хорошо еще, что коридор пока идет по прямой, если обернусь – увижу выход. А если он повернет? В голову полезли кадры из фильмов, где герои теряют дорогу в подземных лабиринтах. Вот блин! Против моей воли в голове нарисовалась такая картинка, где этим героем был я. Даже померещилось, что стены как–то сузились, обступили и вот–вот зажмут в своих каменных объятиях. По спине забегали мурашки, захотелось вздохнуть полной грудью, потому что показалось, будто стало не хватать воздуха. В сознание впрыгнула паническая мысль: «Надо бежать наверх! На воздух!».

Спокойно. У меня же есть кремень. Достал из рюкзака сильно смахивающий на продающийся во всех туристических магазинах кремень в виде стержня и чиркнул по нему обухом кинжала. Сноп искр высветил неширокий ход с заваленным мусором полом, низким потолком, до которого я почти доставал головой. А метров через пять – поворот. Ну вот, дождался! Я отмахнулся от отчаянно трусящего альтер эго и относительно смело прошагал эти пять метров. Опять высек искры. Поворот налево, под прямым углом, а за ним – все тот же спуск вниз. Во тьму. И тьма, кстати, сгущалась – за поворот даже остатки света от входа уже не проникали.

Блин, ну куда меня несет? А если кремень кончится? Или нет, я его оброню? Непроизвольно сглотнул слюну. И шагнул за угол.

До следующего поворота я так и продвигался: чирк огнивом – пять осторожных шагов, чирк – пять шагов. Так и добрался до следующего поворота. Снова налево. А когда повернул, то внизу, там, где должен был быть следующий левый поворот (логику строителей я понял), мне показалось какое–то еле–еле видное красноватое свечение.

Здрасте! Ну вот и преисподняя! Как–то недалеко оказалась. Ща как припрусь, как черти удивятся – сам пришел!.. Интересно, юморю – это истерика подкатывает? Мне же офигеть как страшно! Сердце, между прочим, бухает так, что, наверно, наверху слышно. Кстати, а что там наверху? Не явились еще по мою душу? Интересно, где здесь лока возрождения? Если прямо в крепости, то мне бы поторопиться: у эльфа штраф скоро закончится и тогда у меня начнутся очень большие проблемы.

Занятый невеселыми мыслями, я тем же макаром добрался до следующего поворота. Неожиданно за ним обнаружился горизонтальный коридор. И при этом освещенный! Как же я обрадовался свету! Пусть даже его источником выступали три масляных светильника–коптилки, расположенные в нишах коридора метров через пять друг от друга. Всего три светильника – небольшие плошки с носиком, в котором пристроен фитилек, и язычок пламени меньше чем ноготь мизинца – но при их неровном свете уже можно был хоть что–то разглядеть. Разглядел я оформленный аркой проход в конце короткого коридора, заваленный крупными глыбами. Тупик.

Все, приехали? А как же «не выпускать»? Или «караулить»? Или «продержать»? О чем же говорили убитые? Вот ведь! Не помню.

Осторожно ступая, подошел к тупику. У самого завала на земле валялся факел. Ну хоть что–то! Схватив деревянную рукоятку, я попытался запалить его от ближайшего светильника. Не тут–то было! Факел представлял собой стержень на деревянной рукояти, обмотанный веревкой с пропиткой и обрамленный решеткой, снять которую я не представлял как. Попробовал поднести факел к малюсенькому пламени коптилки – огонь до веревки не доставал. Может, капнуть маслом из плошки? И что это даст? Пламя по струе не стечет. Но я попробовал – неудачно. Может, все же как–то сбить решетку? Поковырял кинжалом, постучал рукоятью. В конце концов шарахнул факелом по краю ниши со светильником. Бесполезно.

Промучившись так несколько минут, я обозвал себя дебилом, вспомнив про огниво, которое убрал в рюкзак, как только вышел на свет. Буквально со второй попытки факел занялся. Наконец–то!

При свете факела обследовал коридор, вышел на лестницу, поднялся вновь до поворота. Никаких незамеченных мной дверей, никаких ниш. Ничего.

Вернулся к завалу и принялся его обследовать. Свежий? Непонятно, я же не спелеолог. Все покрыто пылью. Камни большие, но откатывать их смогу. Вот только что там, за завалом? Я постучал по камням рукояткой кинжала и приложил ухо к валуну побольше.

За завалом послышались приглушенные голоса. Вернее голос, вроде как женский.

Дотянулся до верха завала и откатил несколько камешков, голос стал различимее. Женщина будила какого–то Русика. Та–а–ак… Еще пара камней покинули свои места.

– Ну что, опять решили получить гостинцев? Давайте–давайте, я как раз отдохнул.

Они! Живы!

– Рус! Рус, это я, Феникс!

За завалом воцарилась тишина.

– Ребята, подождите, я попробую вас откопать отсюда.

Внутри зашушукались. Теперь было слышно, что двое спорят шепотом, но о чем – не разобрать.

– Это какой Феникс? – в голосе Руслава сквозило неподдельное недоверие, – тот, которого мы встретили на посту Рассветного Утеса и который остался должен пять золотых? Чего тебе надо, деньги принес?

Вот теперь и я на минуту опешил. Чего он несет? Какие пять золотых? Может, все же тридцать? Сначала сами же отдали, а теперь жаба задушила? И вот еще – мы же не на посту встретились, а намного раньше.

–Нет, тот который собирал для вас травы с трех отрогов. А насчет пяти золотых ты ща пошутил?

Опять тишина. Наконец послышалось:

– Извини, Фес, – в голосе с той стороны добавились виноватые нотки, – надо было убедиться, что это ты.

– Интересно, а вы кого ждали? Кстати, если интересно, я завалил тех двоих, которые вас снаружи караулили. Правда, не знаю, как быстро они сюда смогут добраться от локации возрождения. После смерти первого прошло уже не меньше тридцати минут.

Раздался шорох, послышался звук отодвигаемых и катящихся камней. Затем один из верхних оказался вынут внутрь. Я посветил факелом в образовавшийся проем. В дрожащем свете сначала блеснул наконечник копья, а за ним я разглядел ввалившиеся глаза парня, внимательно на меня уставившегося. На всякий случай осветил факелом пространство вокруг себя, показывая, что рядом никого нет.

– От ближайшей локи сюда неблизко. Так что быстрее чем за пару часов не доберутся, – уже более спокойным деловым тоном произнес Руслав. – Но все равно надо поторапливаться. Аня, помоги.

Глава 41 Погоня

Первым из лаза выскользнул Руслав. Перед этим он минут пять, не меньше, прислушивался, и мне даже показалось, что принюхивался. За ним я, не так, конечно, быстро, но выбрался, держа стрелу на тетиве. Никого.

Солнце за время моих подземных скитаний почти достигло верхушки сохранившейся стены, и длинные тени избороздили весь двор.

За спиной раздался то ли вскрик, то ли всхлип – стоящая у лаза Анахита смотрела на уже поблекший полупрозрачный силуэт эльфа, убитого первым. Затем она наклонилась и плюнула прямо на «труп»:

– Надеюсь, Кракатук помучался перед смертью…

– Кто?

– Эльф. А второй – Акзод.

– Он вон там, – я кивнул головой, – а эльф… как ты его? Кракатук? Где–то слышал… хм, впрочем, неважно. Он, скорее всего, ничего понять не успел – я его сзади достал. А вот с этим… здоровяком короче, навозился. Извел на него все стрелы и зелья. Честно говоря, все на волоске висело, сидели бы вы дальше в своей норе, а я бы, скорее всего, «улетел» на возрождение.

– Знал бы, что их здесь только двое осталось, мог и сам попробовать прорваться, – задумчиво потирая подбородок, подошел Рус, – ты их обыскал?

– Была кое–какая еда, ну уж извините, схомячил, – ребята понимающе усмехнулись. – Пяток золотых забрал. Оружие, броня, амуниция для меня неподъемные, не трогал. Забирайте, если кому нужно.

– Обязательно заберем, даже ненужное. Главное, чтоб им не досталось.

– Я вижу, у вас к ним счеты?

– Счеты… – Рус поморщился

– Мы два дня в той норе проторчали, – пояснила Аня. – Еда кончилась. Алхимка кончилась. Выковырять нас не смогли, ждали, когда с голоду сдохнем.

Ребята действительно выглядели неважно. Ввалившиеся глаза, грязные. Одежда равная. Кольчуга Руслава несла следы повреждений.

– Хоть кто–то мне расскажет, что здесь происходит?

– Обязательно, Фес, но потом, – Рус прошелся по трупам, собрал амуницию, оружие, увязал все в огромный баул, сделанный из плаща, нашедшегося у эльфа. Топор здоровяка сунул себе за пояс. – Сейчас надо торопиться.

Втроем подошли к стене возле воротной башни, в ней был пролом, почти достающий до земли. В том же порядке, как поднимались, перелезли ее. Далее я пропустил эльфу вперед и встал замыкающим. Парень свернул на восток.

– Стой, Рус, там же море! Прижмут к побережью, и все.

– А в другой стороне – локация возрождения, откуда сейчас сюда спешат Кракатук с Акзодом в весьма скверном настроении. И, скорее всего, с подмогой. Здесь нет других дорог, неужели сам не видел?

Я пробурчал что–то нечленораздельное. Можно подумать, я рассматриваю дороги под собой.

Через час быстрого шага я встал, в сердцах плюнув на тропку:

– Да что ж за напасть!

– Что? – эльфийка вопросительно глянула через плечо, увидела, как я остановился, тоже встала.

Блин! Что же ответить? Может, правду? Какую? Что я, как тот алкаш, который дает зарок, что больше «ни–ни» и даже выходит из дома с твердым намерением идти на работу, но что–то происходит неведомое, и вот он уже в компании дружбанов опрокидывает стакан за стаканом.

– Извините, ребята. Я, кажется, опять стер ноги. Аня, не дашь своего волшебного зелья?

– Феникс, ну ты как маленький, – в голосе лекаря промелькнули раздраженные нотки, – ты когда нормальной обувкой обзаведешься?

Я пожал плечами.

– Кончилась та мазь, а новой я не заготовила, так уж получилось. Все, хватит скрытничать, снимай сапоги, я посмотрю, что у тебя там с ногами.

– Аня…

– Снимай, говорю, а то Руса попрошу помочь, – она вроде шутит. – Это уже не смешно: если ты не сможешь идти, у нас будут проблемы. Поверь – очень серьезные проблемы.

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Ну вот то, о чем предупреждал этот хренов Радамант.

– Аня, поверь! Я. Не могу. Их. Снять, – сквозь зубы буквально по слогам выдавил я, – и вообще…

– Подождите, – на плечо эльфийки легла рука Руслава. – Фес, минут тридцать продержишься?

– Что? – я непонимающе уставился на парня.

– Полчаса, – он показал на скрывшееся за вершинами деревьев солнце, – и будет темно. Нужно становиться на ночевку.

– В смысле становиться? А погоня?

– Странный ты персонаж, Феникс, – Рус усмехнулся. – Судя по уровню, не вчера в игру вошел, но иногда вопросы задаешь, как зеленый нуб.

Я пожал плечами:

– Знаешь, некоторым аспектам игры я уделял очень мало внимания.

–Во–первых, в той темноте, которая наступит, мы сможем двигаться со скоростью улитки. Или у тебя при себе есть подходящий источник света?

Пришлось подтвердить, что ничего подобного я при себе не имею.

– А то я было решил, что ты под землей шарахался на ощупь из любви к острым ощущениям.

С чего это Рус такой язвительный? Никогда не замечал.

– Во–вторых, недостаток сна завтра скажется на выносливости и силе как минимум двадцатипроцентным штрафом, неужели ты и этого не знаешь?

А вот сейчас было обидно! Что это? Месть за лекцию о метеорологии? Когда я их тыкал носом в собственные знания, как котят?