Вектор: Жизнь и смерть

Света даже позволила себе победоносный смешок, насыщенно приправленный гневом: ведь при виде надписи «монорельс» у нее сложилась вся картина. Сомнений не может быть – он точно пошел туда, выбрав самый быстрый способ добраться до управления реактором.

Впереди в паре шагов за порогом она заметила доказательство правоты своей теории о монорельсах, а именно – оставленную Альбертом мину, прикрепленную прямо у пола, на левой стене, дабы при пересечении луча, упирающегося в противоположную стену, избавиться от преследователя. «Хитрый ублюдок!» – подумала Света, сразу же собираясь перескочить через нее, не тратя время на разминирование. Но только она собралась переступить порог, как позади послышался всхлип, протяжный и несколько неестественный, будто пытающийся что-то сказать. Но на деле, когда Света обернулась, ей четко стало ясно, почему виднелась расплывчатая радуга. Света медленно подходит, все больше подмечая мелочи, заметить которые просто так было бы трудно: это была некая слизь, возможно, даже питательная жидкость, оказавшаяся наружи из-за обрубленных пуповин, ныне валяющихся на полу, как раз от того места, некогда являющегося утробой, крепко державшейся в стене на уровне пояса. Главное – внутри уже никого нет, из-за потолочного освещения было трудно увидеть это, ведь казалось, что белая поверхность вместе с радужными цветами – некая инсталляция, а не остатки того, что так хорошо знакомо ей лично. Но раз оно пусто, тогда откуда же исходили привлекшие ее звуки?

Быстро выкинув все это из головы, Света решила уже наплевать на опасность и не отвлекаться, явно теряя драгоценные минуты, рискуя упустить свою добычу и не желая более тут оставаться. Она уже сделала пару шагов в сторону двери, как ее ноги обхватили когти и потащили назад. Успев развернуться, она упала на правое плечо и сразу же легла на спину, начав стрелять в существо, явно не страшившееся ее методов защиты.

Возможно, некогда оно было человеком или же просто взяло характерные черты в некий аналог создания Жизнью своего представителя, но в одном Света не могла сомневаться: оно голодно. Все его тело было покрыто небольшим мехом или волосами, полностью измазано в слизи, но это не мешало его длинным рукам держать ноги Светы и тащить к себе, глядя на нее утопленными глазами, издавая совершенно немыслимые звуки из широко открытого рта с неровными темными зубами. Пули лишь царапали его так называемую кожу, поскольку крайне худое тело, но с толстыми костями, из-за чего череп выглядит как большая кость, выдерживало ее попытки выбраться из крепкого хвата его выпирающих из рук когтей, явно прячущихся в обычное время между короткими пальцами. У него с трудом работали ноги, да и, только-только вылупившись, причем раньше срока, все, чего желал новорожденный, – это еда. Свете пришлось выстрелить в его руку, и, освободив левую ногу, она сразу же стала пинать его по лицу, после чего достала нож и, подтянувшись к нему, с яростным криком воткнула лезвие в правый глаз, вынудив монстра даже перекричать ее. Отпустив ногу, он начал дергаться во все стороны, впервые в своей жизни чувствуя такую боль. Быстро поднявшись с пола, Света, так и не вытащив из его глаза нож, хотела бы добить новорожденного, но почему-то его крики даже радовали ее. Света быстро направилась по изначальному маршруту и, перешагнув через сенсорную мину, тяжело дыша, проверяла обойму на количество патронов.

Коридор с глухими стенами и плохим освещением, хоть и был метров двадцать длиной, на деле пролетел для нее незаметно, и только она остановилась на перекрестке, как услышала, как кричащий ребенок пытается ее догнать. Но, не способный пока ходить, он буквально полз по полу, упираясь своими костлявыми руками, и в тот момент, когда они пересеклись взглядами, он как раз начал заползать за порог.

ГЛАВА 53

Взрывная волна откинула ее метров на пять, чуть ли не подняв полностью в воздух, а потом уронив на пол, будто бы Свету кто-то взял и швырнул вперед, забыв предупредить о группировке, отчего неуклюжее падение было крайне травмоопасным. Лишь частично костюм смог погасить ударную волну. Пролетев по прямой, упав лицом на пол, Света не приходила в себя, полностью оглушенная. Она лежала практически мертвым грузом среди густого дыма и расплавленных кусков металла, оторванных при взрыве, заодно забравшем здесь освещение, скрыв тем самым уродливые последствия своего существования.

Света же падала во тьму, совсем не чувствуя конечностей, как и всего тела, – лишь зрение, в наличии которого смело можно было сомневаться, ибо смотреть ей не на что… Полная бесконечность без боли и страха, идеальный покой, который, чем больше ее затягивает, тем приятнее и безопаснее, отчего совершенно не хочется что-либо менять. Подобное у нее было впервые, хотя опыта в боевом деле было достаточно, и все же, пусть большинство вылазок и одинаковы, но есть крайне особенные. Посещение Вектора она точно запомнит на всю жизнь – если только вот-вот не придет конец ее жизни, прямо тут, в одиночестве и темноте, будто бы она забыта всеми. Мозг сам выстраивает детально картинку, но дает ее не через зрение, а через чувства и фрагменты прошлого – того самого прошлого, которое стоило бы уже выкинуть из головы навеки. Но только это невозможно, особенно когда вот такой символизм отлично вписывается в устоявшееся мнение, как быстро пролетает жизнь перед глазами, на пороге смерти.

Точно так же, как и Света сейчас, годы назад умирала ее мать – в одиночестве и темноте доживала последние дни в квартире, где провела десятилетия, даже успев создать семью и выпустить в мир дочь. Только вот эта дочь наплевала на то, что мать попала в аварию по вине отца, – хотя они оба были пьяны, когда решили сесть в старый автомобиль и поехать домой после празднования ухода на пенсию у друзей. Мать лишилась зрения из-за осколков разбитой машины. Отец кое-как донес ее в квартиру и ушел за врачами, а она, ничего не понимая, так и осталась там одна, медленно умирая от кровоточащих ран. Отец первым делом позвонил Свете, только и прежде ненавидевшая себя и мир, она не то что не ответила – даже не восприняла всерьез звонок посреди ночи от тех, кто даже не знал о своей внучке, как и не знал о гибели девочки.

Свете позвонили через неделю, когда спохватились об отце, не вышедшем на работу после короткого отпуска, взятого как раз на отмечание пенсии жены. Пришли к ним домой и нашли лишь его жену, ее маму. Оказывается, после того как он пытался позвонить Свете, он так и не добрался ни до кого, чтобы позвать на помощь, а просто отключился от опьянения. Проснувшись утром, отец исчез – по словам соседей, он просто ушел куда-то, так никому ничего и не сказав…

Ей хотелось тогда плакать или убиваться, но почему-то единственное, что она чувствовала, – это свобода: ведь впервые в жизни она поняла, что никаких мамы и папы у нее не было, – лишь люди, чья забота была крайне ограничена и больше напоминала отработку минимальных требований, нежели проявление любви или заботы. Тогда она впервые почувствовала себя сиротой, потому что даже дом и город, всегда казавшиеся ей чужими, таковыми в итоге и оказались.

Глубокий вздох дался ей со жгучей болью в груди, а когда власть над телом вновь приходила к ней, то каждый сантиметр крикнул ей как следует, вынудив поначалу бороться с тремором, способным вот-вот скрутить ее в позу зародыша. Глаза она не открывает – лишь берет под контроль чудом пережившее падение тело, начав неожиданно бороться со слезами, источник которых вызван не физической болью, а эмоциональной, прячущейся уже давно в глубине: случившееся погружение во мрак стало для нее странным образом связью с матерью – тот же страх, та же безвыходность и ужасное отчаяние, кричащее о приближении смерти, одинокой и холодной. Медленно поднимаясь с пола, она открывает глаза, плача от внезапно нахлынувшего чувства вины после примерки шкуры человека, который, возможно, думал о ней в последние минуты жизни, когда не было возможности даже кричать из-за травмы горла… Света надеется, что мама о ней думала, пока ей было плевать на невнятную просьбу пьяного отца приехать и помочь. «Только не так!» – с закипающим гневом поверх безумного страха повторяет она себе, боясь закончить точно так же, как мама. Крича во все горло, выпрямившись, она пытается хоть как-то сориентироваться: все же голова еще кружится, а стоять ровно крайне трудно. Так что, опершись плечом на стену, Света постепенно берет себя в руки, начиная уже гадать о том, сколько времени она пролежала на полу.

Глядя в эпицентр взрыва, она вспоминает уродца, решившего ее догнать, но встретившего свою смерть раньше, чем впервые за свою жизнь он вкусил хоть какую-то еду.

– Тупое создание, – произнесла она вслух, сразу же начав кашлять, опираясь руками на колени, начиная ненавидеть этот костюм всеми силами, как сковывающий ее панцирь. Медленно выпрямляясь, подмечая раскаленные, словно светильники, куски железа вокруг, Света подходит к перекрестку, желая забрать откинутое в правую сторону оружие. Освещение было лишь в сторонних коридорах и где-то вдалеке, куда ей уже пора следовать, ведь ничто еще не окончено. Все еще опираясь на стену, она зашла за угол и в метре от себя увидела его на полу. Сделав лишь пару шагов, она услышала то, чего надеялась более никогда слышать, – рев. Тот самый, звериный и ужасный, громкий и глухой рев монстра, явно прибежавшего на сотрясавший все вокруг взрыв. Сразу же за боевым кличем метрах в двадцати впереди откуда-то справа ворвался зверь, уничтожив лампы в потолке и явно ударившись о стену, используя ее как тормоз. Он опять был невидим глазу, но грохот от его шагов и скрежет ломающихся стен четко давали понять любому приближение, не говоря уже о том, как ломающиеся лампы прятали его во тьме, издавая предсмертные искры, словно отсчет до его цели.

Света не знала, заметил ли он ее, но, в отличие от предыдущих стычек, он шел явно неспешно. Она схватила пистолет и быстро, прихрамывая на правую ногу, забежала за угол и без остановки продолжила движение вперед. Тяжело дыша, она в такт топоту монстра не сбавляла слегка прихрамывающий темп, даже не оглядываясь назад, и так прекрасно зная о приближении к перекрестку здоровяка, убежать от которого по прямой у нее не будет шансов, стоит ему заметить ее. Она даже не проверяла пистолет – без толку, ведь вряд ли пули возьмут его. Так что, радуясь отсутствию освещения, кое-как прячущему ее от глаз хищника, Света хотела было включить фонарик – но остановила себя за секунду до того, как выдала бы врагу свою позицию. Идя на ощупь, все время ведя левой рукой по стене, она наконец-то нащупала угол – судя по отсутствию коробки, то был очередной перекресток. Зайдя за угол и опершись на стенку, она трясущимися руками все же включила фонарик, дабы осмотреть стороны, и, как это ни странно, единственный возможный путь оказался справа от перекрестка. Дверь впереди заблокирована, времени взламывать у нее нет, а слева был заваленный вещами тупик. Но главное – это неожиданная удача: ведь прямо перед перекрестком она увидела очередную мину, которую смогла перешагнуть совершенно случайно, даже не думая об этом. Она была прикреплена также у пола, только в этот раз сам механизм был ближе к ней, в целом благодаря чему сейчас она и заметила ее. Понимание везения даже вынудило чуть усмехнуться, что было несколько болезненно из-за горла и легких, явно не переживших безвредно взрыв. Насколько она помнит, он брал две штуки – так что дальше должно быть легче, но все-таки мразь он та еще, раз поставил их против нее, что является окончательным для нее сжиганием мостов.

Монстр что-то сломал, от грохота она выронила пистолет, и тот создал эхо, явно выдав ее присутствие. Света удержала себя от желания как следует выругаться, и ей вновь пришлось медленно сползти на пол, поднимая фонарик, чей луч света был направлен на стенку перед ней. Но вдруг наступила тишина – та, съедающая изнутри тишина, когда невозможно ощутить немыслимое напряжение в игре на опережение, где все зависит от того, чья реакция будет первой. Медленно взявшись левой рукой за угол поворота, Света приготовилась для толчка, дабы сразу взять ускорение, отталкиваясь от поверхности, и как можно быстрее попасть в нужный проход, где впереди метров через тридцать она видит открытые двери. Хотя смотреть через эту треснутую маску уже порядком надоело. Выбора у нее пока нет – как, оказывается, и времени, потому что буквально через секунду после начала ее движения справа послышался рев, обозначающий начало охоты.

Кое-как освещенный коридор был на удивление без препятствий или оставленных мин, не говоря уже о запертых по сторонам дверях, откуда явно не было даже намека на нападение. Однако, чувствуя жгучую боль в ноге, двигаясь со всей доступной скоростью, даже удивившись нахлынувшим силам, Света максимально трезво понимала, что шансы успеть добежать до двери, открыть ее и забежать вовнутрь сводятся к нулю с такой же скоростью, с какой монстр догоняет ее по пятам, вибрацию от чьих ног она уже ощущает всем телом. Если двери окажутся заперты, то ее ждет быстрая смерть – но она встретит ее, глядя ему в глаза, заодно впервые увидев это существо. Невероятно опрометчивый и тупой был план, слишком поздно признается себе Света, но гнев на всю эту ситуацию, на весь сраный Вектор и то, как сильно она оплошала, перекрывает отчаяние.

Но дверь открылась, вновь подарив ей удачу. Сразу забежав за правый угол, Света болезненно ощутила толчок промчавшегося мимо поезда, познакомившегося со стоящей вдалеке на ремонте вагонеткой в этом высоком зале. Существо чуть ли не пробило одну из стенок, но явно оставило пробоины, в одной из которых умудрилось застрять, как показалось Свете, судя по звукам из-за спины. Быстро поднявшись, даже не оборачиваясь, Света сориентировалась в этом зале, где стоят три вагонетки вдоль стены напротив входа, перпендикулярно коридору, установленные на специальные платформы, выезжающие в ангар, откуда попадают на рельсы. Стоило бы, наверное, спрятаться, пока они оба друг от друга в зоне невидимости, но она решила уравнять шансы. Слыша крайне громкие попытки монстра выбраться из вагонетки, она нашла как раз по той стене, куда ее ненароком оттолкнули, небольшой кабинет управления, где невероятно доступным образом установлена система контроля освещения.

Света дернула все рубильники – во всем зале наступил мрак, спрятав ее от него и его от нее. Случилось это ровно в тот момент, когда монстр наконец избавился от импровизированного капкана, – во всяком случае, так судила Света, опираясь на факт отсутствия гневного рева в момент выключения всех ламп. Вновь наступили полная тишина и мрак. Света медленно сползла по стене на пол, пытаясь отдышаться без лишнего шума, вновь находясь наедине с существом, каждый шаг которого выдает его позицию на метры вперед. В этот самый момент, пока враг изучает доступными способами окрестность, Свете все никак не сбавить дыхание, медленно, но уверенно подводящее ее к приступу паники, последний из которых был в тот самый период, когда она перестала быть мамой… Она так устала от этого всего, словно находится в петле событий, где любое действие приводит к изначальным данным, – а ведь она уже забыла, когда ела или пила, да хотя бы просто могла передохнуть. Хотя нет – это она помнит, как раз в тот момент, видя Ника в хирургии, пытавшегося себя залатать: тогда она села перед ним, и казалось, будто все закончилось… Но нет – простейшее задание, пусть и неофициальное и совершенно не спасательное, превратилось в хаос, оставивший след буквально на каждом, полностью истощив не только ресурсы, но и саму тягу продолжать. Альберт сильнее, больше, не говоря уже о том, насколько она потрепана и не сможет составить даже малейшей конкуренции более опытному и физически полноценному противнику. Может, тогда и не стоит пытаться? Зачем лишний раз мучить себя, если все равно, даже добравшись до него, максимум, который она может, – это слова, потому что пистолет его не возьмет?.. Очередной топот рядом с ней навел на мысль простую и банальную: можно свести вместе двух врагов, вынудить одного разобраться с другим, что будет забавно, ведь существо даже не поймет, что, убивая Альберта, оно спасает Свету. Но это вряд ли реализуемо: сил сейчас очень мало, да и даже в лучшей форме он догонит ее на прямой, тут и мечтать не о чем. Любое действие, как ни посмотри, сулит лишь смерть – если не от одного монстра, так от другого…

ГЛАВА 54

Света все так же сидит и пытается уже не найти выход из безвыходной ситуации, а понять причину своего спокойствия. Вроде бы ее вновь окутала объятиями всегда ненавистная безысходность, чуть ли не сжирающая изнутри. Ведь если она останется здесь, то умрет, а если попробует добраться до Альберта, то он либо при встрече не оставит ей шансов, либо монстр нагонит, не оставив шансов им обоим. Но почему-то Света вдруг обрела смирение с этим. Оно настигло ее так же неожиданно, как совсем недавно пришедшая паническая атака, – и это при том, настолько идеальны сейчас условия для очередного самобичевания вперемешку с жесточайшей критикой самой себя за попадание в такую ситуацию. Но сейчас все иначе, и, пытаясь понять почему, перебирая последние события, Света поймала наконец-то ту мысль, так быстро занявшую ее голову, что даже не заметила, как все время думает о дочери. В теплых и приятных воспоминаниях, чуть ли не пронизывающих ее любовью насквозь, пряталась мысль, целая идея, допуска которой она не позволяла себе никогда, во всяком случае, насколько она помнит. И суть ее заключается в скорой смерти – причем по собственной инициативе. Поймать и рассмотреть эту нить было очень трудно, но она оказалась невероятно четкой и понятной, а именно: сократить время до встречи с дочерью – с единственной и любимой, лишившейся жизни в этом мире строго из-за матери, которая вновь погрязла в сожалении и чувстве вины, представляя, как она ждет ее там, в мире, наличие которого всегда было для Светы чем-то пространным и необязательным. Сам факт ее тяги к дочери таким способом и в таком виде вынуждал ее чувствовать боль, потому что, несмотря на то, насколько мама мечтает отменить грех, инстинкт самосохранения включается на все свои ресурсы.

Света плачет, скрипя зубами, все время видя перед глазами дочь, маленькую и самую красивую, не видевшую ужасов и не знающую страха или боли: ведь что-что, а она точно не росла, как ее мама. И вот, казалось бы, Света уже готова, даже поднялась и медленно зашагала к выходу, чувствуя вибрацию по полу и слезы на щеках, – но вдруг замерла, представив тот момент, когда девочка смотрит на нее снизу вверх, словно вырезанная из другого мира фигура, поставленная здесь как маяк. И тут Света понимает, глядя прямо в ее большие голубые глаза: это ведь не ее дочь, какой бы идеальной копией она ни была, как бы ни хотела она с ней оказаться в другом мире, все же это – не ее родная доченька. Не будет того счастливого объединения – но не потому, что где-то нет места, в наличие которого верить не грешно, нет! А потому, что ее дочь точно не хотела бы смерти мамы. Она не была в детстве такой, как Света, и не стала бы такой же во взрослом возрасте. Ее дочка ответила бы на звонок и не наплевала на родителей, как сделала Света… Нет, это точно не ее дочь – потому что ее маленькая девочка была лучшей из всех, кого только можно знать, она бы не хотела смерти, она бы хотела жизни, и сделать иначе будет осквернением ее памяти.

Контроль над окружающей ситуацией появился в тот же момент, как Света обратила внимание на всю ту угольную темноту справа от нее, где вдалеке шумел монстр. На месте исходящего от коридора холодного освещения было пусто, в то время как нужные ей двери оказались как раз впереди, наискосок от нее. Монстр оказался далеко, она даже не уверена, заметит ли он ее сейчас, но рисковать точно не будет. Прихрамывая, она дошла до двери, совершенно не чувствуя страха.

Перед уходом отсюда Света обернулась и прислушалась, надеясь на банальное везение: ведь, вполне вероятно, ее побег будет слышен отлично, все-таки станции много лет, а обслуживанием не занимались слишком долго. Но вдруг ее словно отбросило от этой мысли и осторожности: полная уверенности, она решила просто нажать на панель и увидеть, что будет. Как и ожидалось, все прошло тихо, точнее, почти тихо, но вряд ли монстр услышал бы небольшой скрежет. Широкий коридор – видимо, для каких-то технических работ – состоял из дополнительных помещений слева и справа с такими же широкими дверьми, но путь ее был по прямой, а он, к счастью, освещен и не обладает противниками. Терпя боль в ноге, она пыталась активировать новые обезболивающие, но система сломалась, судя по всему. Видя через разбитую маску пустые просторы, она идет вперед, держа крепко пистолет, который только сейчас вздумала проверить на рабочее состояние, и, стараясь не сбавлять шага, провела осмотр, результат которого оказался положительным. Позади все еще слышен рев монстра, видимо, нашедшего себе иной маршрут к невидимой жертве, вновь не скупившегося на размашистые движения, ведь очередной поломанный металл издал возглас.

Но то осталось позади, а вот грядущее крайне неопределенно, хотя и будет развиваться явно в определенных рамках, готовиться к которым не имеет смысла, – достаточно представить самый упрямый конфликт, в центре которого стоит вопрос жизни и смерти. Да, Альберт хочет уничтожить эту станцию, как источник великой угрозы всему живому, как бы парадоксально это ни было, но только в этом также присутствует риск, ведь не так сложно представить, на сколько кусков развалятся остатки. Хотя достаточно лишь одного, размером с книжку, а может, и меньше, но главное – наличие на нем инопланетной Жизни, явно не страшащейся открытого космоса. И это одна из самых поганых ситуаций, когда нужно будет доказать человеку, что даже его кажущийся идеальным план на самом деле может стать началом конца.

Открыв двери, Света уже готовилась вступить с Альбертом в предстоящий конфликт, всерьез используя дипломатию, хотя удержаться от желания решить все грубо, но зато быстро – крайне сложно. Но в любом случае сдаваться она не собирается, уж точно не после того, как почти осквернила память дочери, пытаясь прикрыть ей свою слабость и жалость. Но в итоге, что забавно, именно это и привело ее к переосмыслению нынешнего положения, и в каком-то смысле маленькая спасла ее: все-таки, как говорят, человек не умер, пока его помнят.

Впереди, метров через пять был уже привычный перекресток, все того же стандартного типа с ровными углами, явно непредназначенными для герметизации проходов в экстренном случае, но у Светы подобное уже вызывает раздражение. Словно она застряла в лабиринте без конца и начала, причем именно сейчас подобное всерьез привлекло ее внимание, хотя осталось совсем чуть-чуть. Приятный свет с потолка по центру выделяет глубину всех четырех сторон, где лишь местами подают жизнь приборы освещения, подчеркивая последствия столкновений людей с иноземными созданиями, приютить которых поначалу казалось лучшей идеей, – только вот все забыли о воспитании, и, как подобает новой Жизни, максимализма ей было не занимать.

Слева в конце были закрытые двери, причем кто-то заботливо оставил на них надпись «не входить», и если подобный смысл совершенно не нов, даже скорее банален на Векторе, то истинную важность его подчеркивает тот факт, что для чернил использовали кровь – владелец которой, уже давно усопший, лежит параллельно дверям, окутанный тоненькими лианами, пожелавшими использовать более несамостоятельный организм для удобрения. Вдоль стены, как раз от двери слева до открытого прохода справа, было много следов растительности и присутствия борьбы, чему также она не особо удивлялась. Но причиной ее задержки в этом месте послужил другой фактор, а именно – крик Альберта за дверьми впереди. Тот самый, без которого схватка иногда кажется слишком простой, а вперемешку с верещащим во всю горлину неизвестным существом нетрудно было представить борьбу между двумя биологическими видами.

Медленно подойдя к дверям, Света оперлась руками на створки, прислушиваясь к каждой мелочи, каждому удару, всхлипу и крику, четко представляя полную разруху и ярость, с которой оба противника дерутся за свои жизни, но самое главное – это ей нравилось. Все-таки Альберт столкнулся с естественными силами Вектора, совсем не желавшего кануть в небытие, что не могло не значить некий аналог справедливости. Он убил Ника попросту ни за что – так почему же существо тогда не может убить его, подарив Свете чуть ли не жертвенное преподношение, принять которое она будет только рада? Конечно, остается небольшая проблемка: при победе монстра все же необходимо будет удостовериться в этом визуально, отчего, возможно, придется столкнуться с ним. Хотя, думает Света, то будет приемлемой ценой, лишь бы Альберт получил по заслугам, а ей удалось посмотреть ему в глаза перед его кончиной. По звукам было трудно определить претендента на победу, как и трудно понять, долго ли еще продолжится бой: все-таки, судя по всему, противники крайне равны по силам, ведь Альберт далеко не слабый или неопытный – угрозу он представляет крайне весомую, отчего сразу зарождается страх проигрыша Вектора. Однако вместе с этим страхом рождается и решение, которое вступает в силу незамедлительно.