Серый волк

Андрей вернулся.

– И кто его нашел?

Колян, выпучив глаза, злобно смотрел на Валеру. Валера искоса глянул на товарища.

Андрей подошел вплотную к Коляну и постарался изобразить миролюбивую заботу. Получилось не слишком правдоподобно.

– Коль, ты что ль нашел? Не бойся, тут плохого ничего нет. Наоборот хорошо.

– Да я и не боюсь, – буркнул Колян.

«Легко тебя на понт взять», – усмехнулся Андрей.

– Ладно. Дом тети Любы покажете, где алкаш жил?

– Угу, – хором гукнули они.

Они молча вернулись по тропе, пересекли заасфальтированную площадку перед деревней и зашли в поселок с противоположного конца, прошли мимо двух заброшенных домов, небольшого еловника, и вышли к стоящему в самом конце деревни, на отшибе, деревенскому дому с облезшей зеленой краской и покосившимся, местами с провалами, забором.

Андрей повернулся к Коляну.

– Нож-то покажешь?

Колян недоверчиво посмотрел на Андрея.

– А вы его заберете?

– Придется.

Колян кивнул и молча ушел по дорожке к соседним домам. Андрей, нахмурившись, посмотрел ему вслед.

– Я надеюсь, он вернется?

– Да, ща ножик принесет, – ответил Валера, знающий манеру своего товарища. – Может, не будете забирать?

– Не могу.

– Но, если бы мы не сказали, вы бы о нем и не узнали, – справедливо заметил парень.

– Да. Но вы сказали. А он мне может очень сильно помочь.

– Вы че отпечатки пальцев с него будете снимать? – глаза Валеры загорелись.

– Обязательно.

– Так там же Коляна отпечатки и мои тоже, – испугался парень.

– Ничего страшного, ваши отпечатки я тоже сниму, – Андрей достал небольшую коробочку, похожую на калькулятор. – Вы же плохого ничего не сделали, так что бояться вам нечего, – добавил он.

Валера неуверенно переступил с ноги на ногу, но любопытство взяло верх над страхом, и он успокоился, с удивлением видя, что в коробке не калькулятор, а какие-то белые полоски.

– Давай руку, – сказал Андрей.

Валера осторожно протянул вперед левую руку. Следователь приложил к его пальцам сначала фиолетовую полоску, потом белую.

– Молодец.

Через минуту пришел Колян и отдал нож Андрею. Андрей оглядел его. Обычный кухонный нож, не очень-то острый, с перемотанной синей изолентой ручкой. На лезвии и ручке виднелись темные пятна – несомненно крови, если повезет, то может и крови маньяка – вдруг порезался?

– Да-а-а, – протянул Андрей, но этим его комментарии в сторону работы полиции ограничились. Он достал из своей сумки пленку и завернул нож. Затем снял отпечатки у Коляна, который сначала не на шутку испугался, но Валера тоном опытного человека заверил его, что все правильно.

– Ладно, ребят, жаль вас лишать штуковины, но ничего не поделаешь. А вам большое спасибо.

Андрей крепко пожал руки парням. Те смутились.

Он хотел было добавить, что они помогли ему больше, чем все его коллеги вместе взятые, но решил не размусоливать.

– До свиданья, – буркнули парни и ушли по дороге.

Андрей подошел к калитке и положил руку на штакетник, собираясь с мыслями.

Темный двор освещал мертвенно-бледный свет, падавший из заклеенного полиэтиленом окна.

Андрей попробовал открыть калитку – она не поддавалась, явно цепляясь за что-то, пришлось чуть приподнять.

Оставив калитку незакрытой, он направился к дому.

Глава 20. Беседы о вере

Весь вечер Света, Дима и Сергей играли в покер и болтали, пересыпая разговор шутками, историями из жизни, размышлениями на различные темы.

Дима понравился Свете. Она никак не могла понять, почему, если он постоянно катается на велосипеде и ест натуральные продукты, он настолько, ну, не толстый конечно, но, скажем так, в теле. Она не решалась спросить, но разговор сам вышел на эту тему.

– Еще год назад я весил сто двенадцать килограмм, – сказал Дима, отправляя со смаком, который точно не мог оценить Сергей, соевую чипсу в рот. – Но потом я понял, что если буду продолжать в том же роде, уже к тридцати придется пить таблетки от давления, и я переключился на здоровое питание. Сергей вот ненавидит все натуральное, а мне понравилось. Серьезно, без обмана. Всё это можно приготовить так, что пальчики оближешь.

– Сереж, ты что, действительно не любишь натуральные продукты? – Света недоверчиво взглянула на Сергея.

Сергей поморщился, взглянув на упаковку с соевыми чипсами как на неприятное насекомое.

– Но почему? Как можно не любить натуральную еду? – не успокаивалась Света.

– Свет, понимаешь, я ведь вырос в деревне, – начал объяснять Сергей. – Мы, бывало, всю зиму ели эту натуральную картошку и соленые огурцы, – что вырастили, то и было. Так что возвращаться к этому сейчас, когда есть возможность покупать нормальную еду, мне совсем не хочется.

И, чтобы закрепить свои слова действием, он взял поджаренный наггетс, вывалял его в соусе и отправил в рот, облизав пальцы.

– Слушай, – протянула Света. – А я ведь помню, как ты копал эту картошку. Да, точно! Я иногда приходила к тебе играть, а тебе нужно было на огороде возиться, и я сидела рядом, болтала. Еще мать твоя как-то меня увидела и накричала, что я тебе мешаю.

Сергей покраснел. Он живо вспомнил тот день. Мать рявкнула на Свету, чтобы она убиралась и не сверкала перед ее сыночком своими ягодицами, а потом, когда он вернулся домой, так избила его, что он потерял сознание.

Он потер лицо рукой, сгоняя воспоминание.

– А вот мне Серега ничего про свое детство не рассказывал, – насупился Дима.

– Почему же, про курицу рассказал, – напомнил Сергей.

– Ой, да это трэш какой-то, – отмахнулся Дима.

– Так там больше ничего и не происходило, – искренне заметил Сергей.

– Ну конечно. Наверняка, куча всего интересного происходило. Но ты молчишь. А я вот тебе все про себя рассказываю.

– Ну и зря, – Сергей с притворным сочувствием посмотрел на друга.

– Ой, да ну тебя! – Дима отвернулся, насупившись.

Они потихоньку пьянели от ежевичного вина. За окном крупные капли дождя сбивали слабеющие осенние листья.

В карты играть бросили, единогласно признав, что Света выиграла. Она собрала колоду и потянулась, чтобы положить карты на полку. Дима отметил про себя, как изящно очерчивается ее грудь под блузкой.

«Да, отхватил себе Серега», – с завистью подумал он.

Положив карты, Света прижалась к Сергею и положила руку ему чуть ниже спины, на поясницу, но он отодвинулся, делая вид, что поправляет что-то на столе. Света смутилась.

Дима, видевший эту сцену, недоуменно нахмурился.

Света поднялась, начала собирать пустые упаковки со стола. Дима тоже встал, чтобы помочь ей. Вдвоем они ушли на кухню.

На кухне Дима смотрел, как Света сминает пустые бумажные пакеты перед тем, как отправить их в мусор.

Он любовался ей. Дима не мог определить, что больше всего ему понравилось в Свете. Этот плоский живот, обтянутый плотной блузкой?

«У Ирки всегда живот был дрябловатый. Даже, когда она ходила в фитнес», – злорадно подумал Дима.

Или эти пышные волосы?

Как будто угадывая мысли Димы, Света запустила пальцы в свою копну волос, и откинула их назад.

– А что это за краска? – спросил Дима, дотрагиваясь до ее волос, чтобы ощутить их мягкость. – «Мэйбелин»?

Света рассмеялась.

– Я не крашу волосы, – она игриво взглянула на его русый ежик. – А ты, значит, предпочитаешь «Мэйбелин»?

– Ни в коем случае, – подыгрывая, ответил Дима. – Только «Лореаль»!

На кухню вошел Сергей. Чуть мрачный, как показалось Диме. Приятель, на всякий случай, отступил на шаг от Светы.

Но это просто тень от абажура упала, Сергей улыбался.

– Чай будете? – спросил он.

– Обязательно, – заявил Дима. Он только сейчас ощутил, что не совсем трезв. – Мы должны съесть соевый торт.

– Хорошо, что я купил пирожные, а то чаепитие было бы испорчено, – заметил Сергей и поднес чайник под струю воды.

Захватив торт и чашки, они вернулись в комнату.

Неизвестно почему, Дима ощущал легкую неловкость. Он снова заметил икону, и подошел к ней поближе, отыскивая тему для беседы.

– Я смотрю, ты ее открыл? – Дима внимательно разглядывал грешников и праведников.

– Кого? Америку? – уточнил Сергей, расставляя чашки.

– Да нет, икону, – объяснил Дима.

– А. Ну да.

– Слушай, а правда, – Света тоже вгляделась в икону. – Когда я была у тебя первый раз, она была закрыта платком.

Она тоже подошла к иконе, встав рядом с Димой, и слегка прищурилась.

– Какой странный сюжет, – заметила Света.

– Наоборот, он очень оптимистичный, – Сергей примеривался ножом к торту. – Икона говорит, что спасутся все, даже грешники, если увидят знак, который подает Богоматерь.

Света нахмурилась.

– Так ты верующий?

– Не знаю. Не могу сказать наверняка, – ответил Сергей, не задумываясь.

– Как это? Либо веришь, либо не веришь. Я вот могу тебе точно сказать, я – атеист, – Света хмурилась. Она как будто обиделась на Сергея, но непонятно было за что. За то, что он не отвечал на ее ласки или за его сомнения в вере. Она и сама, наверное, не знала, почему сердится.

Света налила себе еще немного вина.

«Напоить бы ее, – мелькнула пьяная мысль в голове у Димы, но он сразу спохватился. – Так, прекращай. Это девушка Сереги».

Он снова повернулся к иконе.

– А я верю, – заявил Дима. – Все-таки согласитесь, странно было бы. Так сложно устроена жизнь. Все эти ДНК, специфические условия для зарождения жизни, вся эта эволюция. Как-то не верится, что это происходит само собой, без участия высшего разума.

– ДНК и эволюции как раз доказывают, что Бога нет, и планета сама управляет жизнью. Я не верю в высшие силы именно потому, что я ученый, – Света как будто была чем-то раздражена.

Дима удивленно сел напротив Светы.

– Вы ученый? – он неожиданно перешел на «вы». – А что вы изучаете?

– Воду для фильтров изучает, – ответил за Свету Сергей, нарезая торт.

Свете стало обидно, и это послышалось в ее тоне.

– Да, я действительно пишу диссертацию на тему очистки питьевой воды. И могу тебя, Дим, заверить, что ни в одном из результатов анализов не видела и следа Бога. Может, он, конечно, где-то в других местах обитает, но вот не в воде, которой вообще-то восемьдесят процентов на планете.

«Ничего себе. Не только красивая, но еще и умная. Да где он ее нашел?» – поразился Дима.

– Ну, хорошо, допустим, мне понятна твоя точка зрения, Свет, хотя я с ней и не совсем согласен. – Диме определенно понравилось вести научный дискурс. – Многие ученые вообще-то верили в Бога. И, собственно, именно эта вера помогала делать им величайшие открытия.

Он хотел привести какой-нибудь пример, но никого не вспомнил.

– Ну, это ладно, – продолжал он. – А вот мне действительно непонятно, почему у Сереги сомнения? Либо да, либо нет, Света правильно сказала, – с видом профессора он посмотрел на Сергея.

Тот взглянул в сторону иконы, как бы в поисках ответа.

– Не знаю, я не могу с уверенностью ответить. Мне бы хотелось верить, и, наверное, я скорее верю. Но мне непонятно, если Он все-таки есть, тогда почему в мире столько зла, почему Он позволяет быть этому злу, зачем?

– Чтобы интереснее было жить, – ответил профессор Дима.

– Интереснее? – Сергей вскинул на него взор. – Что же тут интересного, когда люди страдают, кричат от боли, мучаются?

– Ну, ты в крайности впадаешь, – смутился друг. – Но согласись, если бы просто все шло ровно и хорошо, жить было бы очень скучно.

– Ну, вот ты живешь, мне кажется, ровно и хорошо, тебе скучно?

– Нет, – Дима как-то стушевался, и от профессорского тона совсем ничего не осталось. Ученый разговор ему надоел, но хотелось доказать свою правоту. – Ну, хорошо. Но все-таки. Ты ведь согласен, что есть что-то, скажем, сверхъестественное? У тебя ведь было какое-нибудь необъяснимое явление в жизни, выходящее за рамки, я не знаю, законов физики. Было?

– Не могу ничего такого вспомнить.

Сергей выронил нож, вымазанный в креме, на пол. Взял бумажную салфетку, вытер лезвие.

– У меня, кстати, однажды, тарелка на спиритическом сеансе вертелась, – гордо заявил Дима.

Света посмотрела на Диму разочарованно.

– Нет, серьезно. Мы детьми совсем были. Лет по двенадцать, наверное, – Дима решил поразить их широтой взглядов, основанной на потрясающей истории. – Уселись вокруг стола. Днем, кстати. Стол вообще квадратный был. То есть, ну все против правил. И медиумом у нас была тетка, мама моего друга. Короче, мы стали вызывать там кого-то, я уж не помню. И тарелка реально начала крутиться. Причем как волчок. То есть не то, что там пару раз дернулась, а именно вертелась. Мы заорали, как сумасшедшие, разбежались. А тетка эта через полгода умерла от рака. А в тот момент даже никто не знал, что она больна. Вот такая фигня. Ну, что, неужели у вас никогда не было никаких таких странных вещей в жизни? Серег?

Сергей быстро отрицательно потряс головой.

– Свет?

Света посмотрела куда-то вбок, потом бросила взгляд на Сергея и сказала, обращаясь к Диме:

– Слушай, ну, ты понимаешь, что с этой тарелкой есть нормальные рациональные объяснения? Скорее всего, кто-то ее крутил. Тем более, если вы были детьми, та же тетка могла вас просто разыграть. А что касается того, что никто не знал про ее болезнь, с раком почти всегда так и бывает. Все нормально-нормально, потом бац – и все.

Дима внимательно посмотрел на нее.

– Ты не ответила на вопрос. Бывали у тебя такие сверхъестественные опыты?

– Нет, – ответила Света.

Она встала и вышла на кухню, чтобы принести пирожные. Дима хотел было снова пойти с ней, но взглянув на Сергея, решил, что, пожалуй, не стоит.

Глава 21. Сказочная женщина

Андрей несильно постучал в дверь. Тишина. Он стукнул сильнее. Молчание. Тогда он потянул дверь на себя, и она, чуть сопротивляясь, скрипнула в его сторону.

Он вошел в сени, где на импровизированной лавке из доски и двух пеньков стояло цинковое ведро с водой и ковшом, в углу – старая тумбочка, два бидона. Рядом валялась неопознанная куча хлама, в которой угадывались валенки, бушлат, сапоги. Он прошел через сени ко второй двери и снова постучал. Снова никакого ответа. Тогда он толкнул дверь и вошел в помещение.

Перед ним за столом сидела грузная тетка, несколько потасканная, с жидкими, облезающими желтоватой краской волосами. Большим и указательным пальцами она держала сигарету. Все было подёрнуто легкой дымкой табачного дыма. В комнате было холоднее, чем на улице.

Как только Андрей перешагнул порог, тетка встрепенулась, со страхом и негодованием посмотрев на него.

– Ты кто такой? Какого рожна лезешь в дом?

Тетка бросилась на него с кулаками, но он успел выхватить из внутреннего кармана удостоверение и сверкнуть перед ней двуглавым гербом, как магической защитой от вампиров и ведьм.

– Спокойно, спокойно! Я следователь, Любовь, извините, не знаю, вашего отчества, – быстро проговорил он.

Она с презрительным недоумением глянула в удостоверение, недоверчиво посмотрела ему прямо в глаза, отчего у Андрея, которому приходилось видеть самые разные взоры, пошел мороз по коже.

– А орден? – строго спросила тетка.

– Ордер, – поправил ее Андрей. – Ордер требуется при обыске, а я хотел просто с вами поговорить. Извините, я не хотел вас напугать.

– Ну, конечно, – язвительно заметила она. – Садись, коль пришел.

Он сел боком к столу.

– Ну что, следователь, по душам будем разговаривать или как? – спросила она его, на что-то намекая.

Он усмехнулся.

– Ну, лучше-то по душам, наверное, – он попытался ей открыто улыбнуться, но в условиях общения двух социопатов улыбка сработала неэффективно.

Любовь достала из-под стола бутылку водки и потянулась за стаканами.

– Э, нет, уважаемая. Пить мы не будем, – он жестом отринул предложенный стакан.

Она крякнула.

– Тогда где ж тут по душам? – справедливо заметила она.

Она убрала водку, села напротив, взяла наполовину истлевшую сигарету и быстро докурила до фильтра, затем, не потушив, кинула дымящийся окурок в пустую, серую от пепла стеклянную банку.

Андрей успел оглядеть кухню, благо разглядывать было особо нечего – русская печь вся в замазке, с выступающими кирпичами и грязной драной занавеской наверху, к печи приставлена деревянная лесенка. Ухват, который, похоже, стоял тут не в качестве декорации. Одно окно с такой же драной занавеской, как на печи, прожженной в нескольких местах сигаретой. На подоконнике какой-то неизвестный предмет, похожий на экспонат из музея русского быта. На простом дощатом столе с рассохшимися досками рядом с банкой для окурков полупустая пачка «Явы». Ни спичек, ни зажигалки. Под потолком болтающаяся в патроне энергосберегающая лампочка, отдающая мертвенным белым светом. В печи виднелся пузатый чайник, украшенный истертым рисунком в горошек.

Холодильника, если только он не стоял за печью, не было. Ни икон, даже маленьких бумажных, ни картинок или плакатов – ничего.

– Осмотрелся? – также язвительно осведомилась Любовь, беря новую сигарету из пачки.

Раскрылся секрет отсутствия зажигалки, а заодно выяснилось предназначение предмета на подоконнике – это было огниво. Любовь прикурила от него и пыхнула (намеренно) Андрею в лицо.

– Ну, зачем пожаловал? Ты ведь не следователь. Он ко мне приходил. Редкостный дегенерат, – дала она характеристику.

– И все-таки я – следователь. Из Москвы, – объяснил Андрей. Он не стал уточнять, что на самом деле, из ближнего Подмосковья. Проще было сказать: Москва.

Чем-то тетка ему импонировала. Наверное, тем, что назвала Романова дегенератом.

– Ого! Примите мое почитание, – она притворно приложила руку к сердцу и поклонилась. – Москва – край далекий. Охота в такую даль переться? Уж, наверное, не из-за идиота моего, которого козел какой-то прирезал?

– На самом деле, именно из-за него. Видите ли, Любовь…

Она молчала.

– Любовь … ваш муж не первая жертва. На него напал серийный убийца, которого я хочу поймать. Иначе, он может убить кого-то еще.

– Да и черт бы с ними, – без эмоций сказала Любовь.

– Ну как же. А если вы станете жертвой? – он попробовал применить отеческий тон, который давался ему не лучше дружелюбного.

– Да и, слава богу, быстрее отмучаюсь, – так же ровно заметила она.

– А если это будет близкий человек, например, ваш сын? – бросил Андрей пробный шар.

Она с подозрением посмотрела на него, глянула на кончик сигареты и ледяным тоном осведомилась:

– Откуда про сына знаешь?

«В яблочко!»

Андрей сделал неопределенный жест рукой.

– Навещает хоть? – он вопросительно кивнул.

– Да вот, с месяц назад был, успел этого идиота живым застать.

– Вот как, а долго пробыл-то? – заботливо спросил Андрей.

– На день заехал и сразу к себе умчался, – презрительно ответила Любовь.

– Понятно. А когда был убит ваш муж? – Следователь пытался по датам рассчитать, когда приезжал сын.

– Да что ты все заладил, муж да муж, – рассердилась она. – Сожитель он мой был, да и все. Через пару дней, после того, как этот кретин уехал, тринадцатого августа.

«Это она сына “кретином”, значит. Тринадцатого августа. Ошибочка. Тогда его нашли, а убит он был одиннадцатого».

– А в течение трех дней муж, в смысле, сожитель, где был, не помните?

– Да я ему сторож что ли? Шлялся где-то.

Андрей задумался. Нужно было узнать у нее адрес сына, но даст ли? Уж очень не хотелось пить паленую водку.

– Любовь …, я закурю, вы не против? – он достал пачку «Винстона».

– Ой, да оставь ты эти манеры для Москвы.

Он расценил это как разрешение, протянул пачку Любови. Она вытащила две сигареты. Андрей прикурил ей от своей зажигалки.

Она с удовольствием дернула головой.

– Любовь, адресок-то тверской сына не скажете?

– Да понятия не имею, где он там живет. Вот только и знаю, что на Тверской, а где там, что там, думаешь, он меня ставит в известность?

«На Тверской? В Москве?».

– Ну да, молодежь нынче такая. Моя вон тоже, чтобы хоть раз мне сказала, куда идет. К подруге – и весь разговор, – сказал он, чтобы быть на равных с Любовью.

– Ремнем их надо, – с придыханием посоветовала мать Сергея. – Сколько лет-то?

– Дочуре? Восемнадцать, – проинформировал Андрей.

– Что-то молод ты для такой. Хотя, чего уж. Моему вон тоже три года до тридцати.

Андрей мысленно записал возраст клиента.

– Не может быть. Вам же и сорока еще нет.

– Ой, перестань ты льстить, – она раздраженно затушила окурок и снова взглядом с того света посмотрела ему в глаза. – Чего надо тебе, говори? Ходит вокруг да около. Не тяни кота за яйца.

– Мне надо пообщаться с вашим сыном.

– Ну, общайся, кто ж тебе не дает.

– Как его по батюшке-то? – осведомился Андрей.

– Сергеич, – недовольно ответила она.

– Это его отца что ли убили? – недопонял Андрей.

– Ох, ну что ж ты чушь-то городишь? – рассердилась Любовь. – Мало что ль этих Сергеев. Их как опят – бери да соли. Егойный папаша исчез в тот же миг, как я заикнулась, что на сносях, мразь такая.

– Уяснил. А фамилия? – допытывался Андрей.

– Вот пристал, не отдерешь. Сергей Сергеевич Ивлев его зовут. А теперь ищи его там по всей Москве, – рявкнула она. Разговор уже порядком ей наскучил.

– Телефон его дадите? – попросил он.

– Щас, может, тебе его еще в отдел привести, за ручку? Иди-ка, следователь, ты отсюда, надоел мне хуже горькой редьки.

Андрею и самому не терпелось уйти, хотя он и не представлял, как ему сейчас, под ночь, выбираться из этой деревни.

Он встал. В глазах Любови отразился испуг, как будто она не ожидала, что он действительно уйдет.

– Ой, да ну ладно тебе, я ж пошутила, – запричитала она медовым голосом. – Ну, куда ты пойдешь-то на ночь глядя? Переночуй, да езжай.

И снова этот смертный взгляд.

– Спасибо, Любовь …, но я все-таки пойду.

Она встала и подошла вплотную, положила руку ему на спину, куда-то между лопаток. Ростом она была совсем немного ниже него.

– Андрюш, ну что ты дурака-то валяешь? – зашептала она ему в ухо. – Оставайся да спи. На печи (ледяной). А я тебя согрею, – последние слова она прошептала, заглядывая в самое его нутро.

Ему стало жутко.

Он быстро вывернулся из ее полуобъятий и вышел в сени, оттуда на улицу, не оглядываясь, пошел к калитке. Она уже кричала ему с порога:

– Ну и козел ты ублюдочный, за малолетками гоняйся, импотент сраный.

Глава 22. Голый ли король?

Света сидела с Сергеем в небольшой кондитерской возле своей работы. Она задержалась. Несмотря на то, что сентябрь только подбирался к концу, все говорило о том, что зима грянет. И грянет скоро. Днем температура еще как-то соблюдала приличия – около десяти градусов выше нуля, но к вечеру падала до отрицательных значений. Вдобавок, в самый неожиданный момент из-за угла, как гопник, укравший телефон, вырывался ветер и с вертухи бил в лицо гуляющему.

Сергей сначала ждал Свету в вестибюле офисного здания, где она работала, но через какое-то время она позвонила и предложила ему подождать ее в кафе неподалеку. Они туда никогда не заходили, потому что заведение было слишком обыкновенное. Но погода предложила испытание их эстетическим запросам. И они его не выдержали.

Теперь Света сидела рядом с Сергеем за стойкой и смотрела в окно. В стекле в ярком освещении хорошо были видны они, сидящие друг против друга, поставив стулья боком к столешнице. На спинках висели Светино пальто и куртка Сергея, на столе два горячих капучино, от которых поднимался пар, а рядом Светины шарф и сумочка.

Ее замерзшие щеки горели от тепла и горячего кофе, и она всерьез подумывала зайти в WC, чтобы снять свитер. Делать это при Сергее почему-то ей казалось неудобным. Она все никак не могла понять, нравится ему или нет.

Света наклонила сахарницу с дозатором над своей чашкой, продолжая защищать Диму.

– Ты на него наговариваешь! Он отличный парень. И, кстати, смешно шутит.

– Я и не говорил, что у него нет чувства юмора, – оправдывался Сергей. – Я вообще его не обвиняю. Просто сказал, что он не живет самостоятельно, вот и все.

– Ну как это, у него же своя квартира, – возмутилась Света.

– Да, от родителей.

– Ой, у меня тоже была бы квартира от родителей, если бы не вся эта катавасия.

– Да, но у тебя ее нет. Ты сама зарабатываешь себе на жилье, – строго напомнил Сергей.

– А он, значит, не работает? – уточнила она.

– Честно говоря, я никогда не мог понять, чем он занимается, вечно какие-то проекты.

– Но деньги у него откуда-то берутся? – донимала Света.

– Берутся, – признал Сергей.

– Ага! – Света наставила на него чайную ложку. – Тебе просто завидно, что тебе нужно работать, чтобы заработать деньги, а он добывает их каким-то более интересным способом.