Серый волк

– Э-э, ну, вообще, я не знаю, – засомневалась Света. – Но ты разве не голубой?

Дима ошеломленно засмеялся.

– Нет, конечно! Ты почему так решила?

– Не знаю, – она замялась, пытаясь понять, а и правда, почему она так решила. – Все эти соевые продукты, здоровый образ жизни, ухоженная борода, – она огляделась. – Да и квартира. Все так стильно, аккуратно.

– Погоди, – он обиделся и в недоумении сел напротив нее. – То есть ты хочешь сказать, что, если парень следит за собой и не засирает свое жилище, то это означает, что он голубой?

Ее чуть кольнуло слово «засирает», но в целом стало неловко за себя от его слов. Ведь она именно поэтому и решила, что он голубой. Больше не было никаких признаков. Вёл он себя обычно.

– Извини. Мне, наверное, просто не везло с нормальными парнями. Все мои приятели, у которых были чистые аккуратные квартиры, были голубыми, – объяснила она смущенно.

– Их что много было? – удивился Дима.

– Ну, двое, – она попробовала засмеяться.

Мгновение он помедлил и тоже усмехнулся.

– Ладно, – сказал он. – Это знак. На самом деле, мы не должны этого делать. Скорее всего, у вас все выясниться. Что-то он там брякнул, черт его не знает, может пьяный был.

– Он же не пьет, – с сомнением заметила Света.

– Ну да, пьяным я его никогда не видел. Только еще студентом, и то, один раз.

Она секунду помолчала. Потом посмотрела на Диму неуверенно, сомневаясь, можно ли его о таком спросить.

– Слушай, Дим, а если честно, он ничего не употребляет? Может, травку?

Дима задумался. Даже обычная травка многое бы объяснила в Сереге. Хотя бы эти его жутковатые настроения. Но как-то не вязалась с ним тайная наркомания.

– Он, действительно бывает иногда странным, – согласился Дима. – Но я сомневаюсь, что он мог бы столько лет от меня скрывать подобные пристрастия. Даже в институте отказывался от травы. Никогда не курил.

Света задумчиво посмотрела в сторону окна.

– Да. Ладно, – она вздохнула. – Дим, закажи мне такси, пожалуйста, я все-таки поеду. А то, правда, ненормально все это. И в любом случае, ты меня действительно очень утешил. Я сама не своя была.

Дима улыбнулся ей и достал телефон.

Пока он водил пальцем по экрану, к стойке подошла Инесса и начала тереться о ноги Светы. Дима удивленно посмотрел на это действие.

– Ого. Никогда не видел, чтобы она о кого-то терлась. Ты ей определенно нравишься.

– Она очень красивая.

Света наклонилась и почесала кошке за ухом. Та одобрительно муркнула, без чрезмерного восторга, сохраняя достоинство.

Глава 28. Удачный день

Технарь и Лысый раскололись мгновенно. Взяли их с поличным.

Они сидели дома у Лысого, как раз собираясь выпить, потому что без поллитра с проклятым терминалом, который они затащили в квартиру, разобраться не удавалось. Железо, как и замок, было очень крепкое. Они успели сломать два диска пилы по металлу, которые были у Лысого, и тот предложил остановиться, не желая продолжать порчу инвентаря. Сходили с Технарем за водкой. Все было бы конечно проще, если бы на столе перед ними красовались не два стакана, чашка для запивки и заваренный ролтон на закусь, а ложка, шприц и жгут. Но для того и утащили терминал, чтобы найти капусту на белый, а в её отсутствие приходилось довольствоваться простой беленькой с нижней полки алкомаркета.

Как раз когда Технарь отвинтил крышку и собирался разлить по стопкам, прозвенел звонок. За ним последовал второй, и, видимо, стоило, как в театре ожидать третьего перед началом представления, но его не последовало.

Лысый и Технарь переглянулись, после чего хозяин дома вышел в коридор и посмотрел в глазок. Тот был залеплен скотчем.

– Менты, – прошептал Лысый подошедшему Технарю.

– Бляха-муха. Что делать будем?

– Подождем. Может, уйдут.

Они стали ждать, но оставлять их в покое никто не собирался. Звонок повторился через пару минут, потом через минуту, а затем стал трезвонить без перерыва.

Технарь поглядел на Лысого с решимостью.

– Не уйдут. Надо спрятать ящик и открыть. Ордера все равно у них с собой нет.

– И то верно, – согласился Лысый.

Они вдвоем зашли в маленькую комнату, где на боку лежал терминал, накрыли его старым одеялом, закрыли дверь и приставили к ней шкаф. Все это они делали под саундтрек неритмично дребезжащего звонка.

Технарь по команде Лысого пошел в кухню и сел за стол, напряженно смотря в прихожую. Лысый изобразил заспанную физиономию и приоткрыл на пол-ладони дверь.

– Вы чего трезвоните? Человек со смены пришел, поспать не дают.

Договорить ему не дали. Под давлением человеческих рук, дверь распахнулась, в квартиру вошли три милиционера.

– Вы не имеете права… ордер, – пискнул Лысый, растерявшись.

Старший лейтенант сверкнул перед ним бумагой. Двое закрыли дверь и встали возле нее, так что выход на улицу стал невозможен. Старший без разговоров направился к двери, выглядывающей из-за шкафа. Легко, как картонный, отодвинул шкаф, который Лысый и Технарь еле осилили вдвоем. Распахнул дверь и откинул одеяло с терминала. Достал смартфон, сфотографировал терминал со всех сторон.

– Ну, поехали в участок, – сказал он, подводя черту под первым законченным делом и переходя ко второму.

Технарь и Лысый поняли, что отпираться бесполезно и согласились ехать. По дороге, правда, Технарь, пытался кричать, что понятия не имел, что у друга в комнате ворованный терминал. Но уже в кабинете Андрея оба признали вину. Неожиданным образом, оказалось, что Технарь знает специалиста по вагонным кражам. Андрей пообещал помочь, и тот безо всяких колебаний дал адрес и мобильный номер Гиви.

– Он что, грузин, что ли? – поинтересовался Андрей.

– Да нет, – Технарь видимо устал за годы общения с Гиви объяснять людям природу происхождения странного прозвища. – Наш он. В детстве старший брат дразнил Гиви, вот и приклеилось.

– Бедолага, – притворно посочувствовал Андрей. – С таким прозвищем поневоле вагоны грабить начнешь.

– Ну да, – неуверенно согласился Технарь, не понимая, шутит следователь или всерьез жалеет Гиви.

Сегодня явно был день Андрея. Гиви оказался дома и согласился на разговор без протокола. Он готов был отдать чемодан, поскольку для него он не представлял никакой ценности. А оставил у себя по случаю, надеясь по возможности продать законному владельцу, но раз уж дело сложилось таким образом, что за чемоданом пришел не владелец, а следак, он готов был расстаться с сокровищем бесплатно, однако при условии не возбуждения уголовного дела. Андрей согласился без дальнейших торгов.

Уже через два часа следователь бодро нес чемодан в администрацию, собираясь застать там заместителя главы. На звонки тот не отвечал, хотя гудки шли. Но, если судить по расписанию приема населения, сегодня как раз принимал с трех до пяти.

Андрей вошел в здание администрации в три пятнадцать, поднялся на второй этаж и без труда нашел кабинет заместителя. Секретарь была на месте. А вот самого заместителя почему-то не наблюдалось. В приемной волновалась очередь.

К секретарю удалось пройти не сразу. Андрея остановила разъяренная пожилая дама с фиолетовыми волосами, требуя, чтобы он занял очередь. На ее крики он, ни слова не говоря, достал из внутреннего кармана удостоверение, показал, и собрался уже его убрать, но старушка схватила его за кисть руки, свободной рукой нашарила в сумочке, висевшей у нее на шее, очки, нацепила их на длинный нос и внимательно изучила удостоверение.

Он хотел предложить ей лупу, но решил не усугублять. Наконец, ему позволили, хотя и не без недовольного ропота, проникнуть в кабинет секретаря.

Секретарь – женщина в возрасте с волевым лицом и неброским макияжем, ходила по кабинету, доставала какие-то бумаги, складывала их на стол. На Андрея она оглянулась недовольно и привычным тоном человека, оберегающего начальствующее лицо от излишних треволнений, отчеканила:

– Выйдите. Я сейчас закончу и все объявлю. Сегодня приема не будет.

– Я из полиции.

Она смягчилась.

– Насчет поезда? – туманно уточнила она.

– Да, чемодан нашелся.

– Да вы что! – удивительно, с какой скоростью она сменила холодную отстраненность на почти подобострастный восторг.

Она протянула руки к чемодану.

– Нет, извините, – Андрею даже пришлось отступить на шаг, чтобы она не схватила чемодан. – Я могу отдать только лично в руки.

– Да, понимаю, понимаю.

– Его сегодня вообще не будет? Дома я его смогу застать? – допытывался Андрей.

Секретарь с сомнением и тоской поджала губы, покосилась на дверь, за которой чувствовалось, несмотря на звуконепроницаемую обшивку, волнение посетителей, и приблизилась к Андрею для конфиденциального заявления.

– У Семена Павловича разбили машину.

Андрей развеселился бы над тем трагическим тоном, каким она это сказала, но сейчас ему было не до веселья. Из-за того, что Семен Павлович сейчас, запершись у себя дома на чердаке, пьет водку, оплакивая любимый автомобиль – или что он там делает – Андрей не мог сдать отчет шефу и заняться, наконец, своим делом.

– Я понял, – только и сказал он.

– Знаете что, – нашлась секретарь. – Вы мне дайте свою визитку, я позвоню, как только он сможет забрать чемодан.

Андрей полез за визиткой, но секретарь нашла такую же, лежащую возле монитора.

– А вот, у меня есть, мне Семен Павлович давал ведь, я и забыла.

Андрей кивнул и вышел.

Очередь не подозревала, что человек, который, казалось бы, получил желаемое, то, чего никак не могла добиться сама очередь – попасть в кабинет к заму – может там, в кабинете, разъяриться больше, чем все, кто стоял в очереди, вместе взятые.

Андрей вышел, сдерживая бешенство, сжав губы, изо всех сил стараясь контролировать свои эмоции и не толкнуть или не пнуть чемоданом кого-нибудь со злости.

Вернувшись в участок, он, как всегда, без стука вошел в кабинет к майору, и, как всегда, этим его разозлил.

– Андрей, какого черта? – начал майор, поднимаясь.

Следователь его перебил:

– Я закончил. Все сделано, отчеты пришлю, только найденный чемодан еще не отдал, этот сегодня не принимает…

Теперь его перебил майор, нарастающим ревом:

– Какой чемодан? Кто такой этот? Что ты несешь?!

Андрей поморщился и собрался пуститься в разъяснения:

– Дело об ограблении…

Майор снова его перебил:

– Да мне наплевать, что за ограбление. Я тебе объяснил – сначала закрываешь дела, потом идешь к Стасу и забираешь у него свои материалы, – майор чуть успокоился и сел, переводя дух.

Андрей помрачнел.

– Вы отдали мои материалы Стасу?

Майор нехотя посмотрел на Андрея.

– Да, отдал. Он был помощником Володи. И в курсе жертв, – майор с вызовом смотрел на следователя.

Андрей выпрямился и ледяным тоном произнес:

– Главная жертва Стаса – его служба родине.

Майор поморщился.

– Ой, давай без своей высокопарности. Всё. Свободен.

Андрей понял, что разговаривать дальше бессмысленно и отправился в кабинет, чтобы поскорее покончить с бумажной волокитой.

Глава 29. Похмелье

Сергей вышел из Светиного дома в крайне приподнятом настроении. Легкой пружинящей походкой он двинулся через парк, с наслаждением вдыхая холодный воздух. Если бы существовало приложение, распознающее чувства и ощущения других людей, оно ввело бы в недопонимание, поскольку выдавало, что Сергей находится в расположении духа человека, майским теплым вечером прогуливающегося по зеленеющему парку, в котором поют соловьи и цветет сирень, а люди радостные и улыбчивые. Нельзя было и предположить, чтобы у нормального прохожего вызывала такие положительные эмоции слякоть ночного сквера, черные стволы деревьев и полное отсутствие не только улыбчивых, а вообще каких бы то ни было людей. Ко всему добавлялся ледяной дождь, густыми струями заливающий город.

И, тем не менее, Сергея охватывал восторг. Наверное, именно в таком настроении грабят почтовые отделения. Но разве может какой-то грабеж по ощущениям сравниться с чувством от убийства человека.

Сергей подошел к станции «Проспект Вернадского» и спустился в метро. Поезд пришлось ждать долго. В вагон вошло много людей, так что некоторым пришлось стоять. Сергей прислонился к стеклу, загородив спиной надпись «Не прислоняться». Он оглядывал из-под полуопущенных ресниц пассажиров.

Едущий в последнем поезде московского метро далеко не сразу сможет отличить маньяка среди пассажиров, поскольку они почти все претендуют на эту роль.

Сергей не думал о Свете, её как будто не существовало. Произошедшее в квартире походило на случайную шутку с кассиром в супермаркете, о которой вы забудете сразу, как только возьмете пакет с продуктами и выйдите через стеклянные двери на улицу.

А вот случившееся в строящемся доме он прокручивал в голове вновь и вновь. Как дрыгалось под его руками это тоненькое тельце. Приятно, что это оказалась та сука из электрички. А что станет с малышом? Хорошо бы найти еще и мужика этой дуры. А если и не найдет, то нестрашно. Материн сожитель, распускающий в ее отсутствие руки, не такая уж плохая школа жизни для парнишки. Он вырастет и продолжит дело того, кто расправился с его мамашей.

– Ведь я не вечен, и кто-то должен продолжить мое дело – очищать мир от грязи. Не я решаю, кто это будет делать, не я решаю, кто будет избранным. Но я. Я – карающая десница!

Краем глаза Сергей заметил, что двое мужчин пристально смотрят на него, и понял, что поезд стоит на станции «Фрунзенская», выключив двигатель, а последние слова он произнес вслух.

Неловкости Сергей не ощутил.

Доехав до «Охотного ряда» он вышел из метро. Дождь закончился, и в воздухе стояла холодная морось. Сергей пошел в Александровский сад, решив немного прогуляться. Он долго смотрел на Вечный Огонь и пустые будки караульных. Прошел до конца сада, вышел на Воздвиженку.

Машин было мало. У одного из фонарей стояла спецтехника, моргающая оранжевыми огнями. Стоя на выдвижной лестнице, рабочие меняли лампу.

Сергей повернул в переулок. Сразу за углом он увидел офисное здание, в котором работала Света. Это его удивило. Он никогда не подходил сюда с этой стороны. Сергей посмотрел на серый камень и окна здания, отражающие пурпурное небо. В душе шевельнулось смутное беспокойство. Но оно испарилось под воздействием владеющего Сергеем уже несколько часов самолюбования.

Наконец, он добрался до своей квартиры. Прогулка хотя и не утомила его, но позволила уснуть.

Через три часа он проснулся, нежась в ощущениях дремы. Во сне он обнимал Свету и шептал ей на ухо слова: «Я люблю тебя». Она поднимала к нему улыбающееся лицо. Какой приятный сон. Неужели бывают такие сны?

Сон. Это только сон. А в действительности он сказал ей… О, господи! Он сказал ей: «Ты не в моем вкусе». И окинул ее взглядом, каким окидывают дорожных проституток. Свету!

Он перевернулся на живот, впиваясь ногтями в лицо и зарываясь в подушку.

«Нет! Я не мог так сделать! Мне надо ей срочно позвонить, и…»

Он схватил телефон с тумбочки. Глаза резанул свет экрана.

5:07.

«И что? Позвонить и спросить, говорил ли я тебе такое, а если говорил, то я другое имел в виду. Просто пошутил».

Сердце его бешено колотилось, лоб похолодел. Зачесались глаза. Он резко сел на кровати и стал колотить матрас.

«Черт! Черт! Черт! Черт! Какого хрена я тебя послушал?!».

«Но голова-то перестала болеть», – с готовностью откликнулся писклявый голосок.

«Иди ты к дьяволу!».

Сергей хотел швырнуть в него телефон. В кого? В себя? Стиснув зубы, он упал на кровать и уставился в серый потолок. Предрассветные сумерки еще и не намечались, но московское небо никогда не давало полной темноты. Даже за плотными шторами.

Звонить Свете не имело никакого смысла. Вряд ли возможно примирение, если он вроде свихнувшегося поклонника разбудит её со своими извинениями в пять утра.

Да и что бы он ей сказал?

«Прости за мои слова, в меня вселился бес, со мной такое бывает. А теперь давай договоримся: ты моя девушка и права на тебя есть только у меня, но в течение года мы эти отношения замораживаем, поскольку мне нужно уничтожить в себе этого самого беса». Конечно, она сразу все поймет и скажет: «Без проблем, Сереж. Ты нисколько не обидел меня теми словами, я готова ждать, пока ты разберешься со своими демонами, хоть всю жизнь».

Он простонал и зажмурился. Продолжил смотреть в потолок.

«Я должен что-то делать с этой чертовщиной. Теперь, после той дуры… – он опять зажмурился. – Девушки, – поправился он. – Стало понятно, что силой воли делу тут не поможешь. Я могу сколько угодно держаться, терпеть, радоваться отсутствию приступов, но когда этот самый приступ начинается, мною завладевает другая часть моего я. В журнале по психологии они называли это альтер эго. Дальше мне на все наплевать, я в его власти, и делаю то, что он хочет. А потом мучаюсь совестью. Нет. Это ненормально. Я должен понять, что это, кто он, кто моё альтер эго. Я должен с ним познакомиться».

Он повертел руками перед собой. Сложил пальцы, как научила его Света в детстве, чтобы при помощи лампы показать на стене тень собачки. Правая собачка сказала левой: «Привет, я Сережа. Я – хороший». Левая ответила: «Я тоже Сережа. И я – плохой». После чего вцепилась в нос правой собаке.

Сергей со вздохом опустил руки на кровать.

– Идиотизм, – прошептал он.

«Но все-таки, – продолжал он про себя. – Если я хочу с ним познакомиться, мне нужно поймать момент, когда он появляется. А появляется он только во время приступов, ведь так?».

«Допустим. Но как долго мне ждать следующий приступ? Последний промежуток был почти в полтора года. Хотя. Я делал все возможное, чтобы заставить его не появляться. А если я попробую его вызвать? Мне для этого что, нужно заставить себя хотеть кого-то убить? Вызывать его – все равно, что вызывать демона. Хоть «Отче наш» наоборот читай. Господи! Я же клялся на иконе! Ведь, если он демон, он должен был испугаться иконы. Но, если тот сон или видение было на самом деле, то он не демон, а… наоборот».

Сергей опять зажмурился, запутавшись в сложностях богословских вопросов.

«Может, какой-нибудь священник объяснит мне, что это было? Но я же не смогу рассказать ему все, что я делал. Или смогу? Тайна исповеди. Да, мне нужно пойти в церковь».

Прозвенел будильник. Сергей лежал и размышлял уже больше двух часов.

Он поднялся и стал собираться на работу.

Оставалось решить, в какую церковь идти. Казалось, вопрос простой. Да в любую. Благо уж в чем, а в церквях Москва недостатка не испытывает. И он решил, что так и поступит. По дороге на работу выберет церковь, и на обратном пути в нее зайдет.

Утро, как будто насмехаясь над вчерашним днем, залило блестящие подмерзшие за ночь улицы, ярким солнечным светом.

По дороге Сергею встретилось четыре церкви, если не считать протестантскую, напротив которой он работал. Это были красивые, недавно отреставрированные здания, все яркие, с золотящимися колоколами и крестами. Два храма даже украшали наружные фрески. Но почему-то ему не хотелось туда заходить.

«Это потому, что ты отмечен дьяволом», – злорадно объяснил он себе.

Но нет. Он чувствовал, что дело не в этом. То есть, даже если он и был отмечен дьяволом, это не могло помешать ему зайти в любой из этих четырех храмов. Было что-то другое. Он не знал, что именно. Может, дело именно в том, что здания слишком красивые, – он вспомнил, как у одной из этих церквей видел вечером экскурсионную группу, люди внимательно слушали гида, рассказывавшего об архитектурных достоинствах здания, фотографировали церковь на фоне закатного неба.

Наверное, там было слишком много людей, и ему не хотелось втискиваться в толпу. Он решил прогуляться вечером. Возможно, сейчас он еще не готов.

Но и вечер не принес лучших результатов. Сергей ушел далеко за Белорусский вокзал, присматриваясь к каждой встреченной церкви, ругая себя, что судит книжку по обложке, но не мог заставить себя зайти внутрь. Окончательно замерзнув и устав, он вернулся домой.

В гостиной Сергей пристально посмотрел на икону, надеясь, что Богоматерь, если и не подскажет, то хотя бы натолкнет на правильный путь, который приведет к нужной церкви. Икона молчала. Да и с чего бы ей с Сергеем разговаривать, если он не умеет держать слово.

Он уныло поплелся на кухню. Проходя мимо входной двери, вздрогнул от внезапного стука в дверь. Посмотрел в глазок. У двери стоял потирающий щеку Дима. Сергей открыл дверь и впустил неизменный велосипед, а за ним друга.

– Привет! Хорошо, что ты услышал. А то у меня телефон сел, не мог тебе позвонить.

Он был как-то напряжен, это уловил даже Сергей, не особо чувствительный к эмоциям других людей.

Пока Дима устанавливал велосипед у стены широкого коридора, Сергей попробовал вежливо его прогнать.

– Димон, слушай, ты бы предупредил, я, честно говоря, засыпаю.

– Да я и сам устал, – бесстрастно ответил Дима. – Но. Мне надо с тобой поговорить.

И не дав Сергею возможности успеть придумать какой-нибудь предлог, добавил:

– О Свете.

Сергей испугался. Он даже сам не до конца понял, чего именно.

– О Свете? – вдруг потеряв воздух, переспросил он.

– Угу, – кивнул Дима, не глядя Сергею в глаза.

Затем прошел мимо него на кухню. Как бы ни хотелось Сергею прямо сейчас открыть входную дверь и убежать, пришлось идти за Димой.

– Чай будешь? –поставив чайник на огонь, спросил Сергей.

– Давай. У тебя ведь крепче ничего нет?

– Вино есть, – обрадовался Сергей своей запасливости.

– Да ладно? Давай сюда. А то я это. Короче, наливай.

Сергей достал один из двух граненых стаканов и бутылку вина из кухонной тумбы. Выдернул пробку, понюхал. Вроде, нормальное.

Налил полстакана и поставил перед Димой. Дима, поморщившись на этикетку «Арбатское», взял стакан и в свою очередь понюхал.

– Себе тоже налей, – скомандовал он.

Обычно Дима спокойно мог пить алкоголь, пока Сергей потягивал сок или чай. Он еще в институте узнал, что мать Сергея алкоголичка, и с уважением относился к тому, что друг предпочитает оставаться трезвым. Но сейчас ему нужно было, чтобы они находились на одной волне.

Сергей безропотно достал второй стакан и налил себе треть.

Дима взял свой стакан, с мучением глядя на красное полусладкое. Это было серьезное испытание для его чувствительного вкуса, но чего не сделаешь для друга.

– Ну, давай. За тебя, – произнес он искренне, даже как будто с надломом, а не просто ради того, чтобы исполнить традицию не пить молча.

Он слегка коснулся своим стаканом стакана Сергея, который тот сжал в руке, забыв, что нужно чокаться.

Дима, чтобы не мучиться, залпом выпил содержимое стакана. Сергей последовал его примеру.

– Напомни зайти с тобой в «Красное и Белое», взять «Пино-Гри», – Дима с отвращением глядел на порозовевшее стекло.

Сергей почувствовал легкий перепад давления. Одновременно с этим что-то надавило на переносицу.

Дима вздохнул, посмотрел на друга и скорее сказал, чем спросил:

– Что у тебя со Светой?

Сергей взглянул на Диму и сразу отвел глаза.

– Дим, думаю, я не готов с тобой это обсуждать.

Дима сжал губы, посмотрел в пол. На языке вертелось: «Слушай, чувак, не будь собакой на сене. Если она тебе не нужна, то я буду с ней, а ты не обижайся». Но вслух он этого не сказал.

– Возможно, я лезу не в свое дело.

– Да, – просто сказал Сергей, глядя в окно.

Дима поднялся. Посмотрел на Сергея с нетерпением.

– Я просто хочу, чтобы вы помирились.

– Мы не ссорились, – отрезал Сергей.

Дима рассердился.

– Не ссорились? А почему она приехала ко мне вся в слезах после вашей милой беседы?

Сергей испугался всерьез, тоже встал и посмотрел на Диму, широко раскрыв глаза.

– Она приехала к тебе? Вчера? Ночью?

– Да. Ночью, – подтвердил Дима, в душе радуясь замешательству друга.

Сергей стоял бледный. Легкое опьянение сняло как рукой.

Дима качнул головой.

– Да не волнуйся. Ничего не было, – он решил, что поцелуи не считаются. – И я бы не стал лезть в ваши отношения, если бы она сама не пожаловалась.

Сергей продолжал молча смотреть на Диму, пальцы подрагивали, в груди теснило. Он не верил, что ничего не было.

– Она сказала мне, что ты, мол, ей выдал, типа, она не в твоем вкусе. Ты правда так сказал? Или это она себе что-то придумала? – Дима во что бы то ни стало решил добиться достоверности.

Сергей снова повернулся к окну. Он понимал, что не может винить ни Диму, ни Свету за их близость. Он буквально сам толкнул ее к нему в постель.

Дима позвал откуда-то издалека:

– Серег, ты ей реально это сказал?

Сергей опустился обратно на табурет, закрыл лицо руками и кивнул головой, что-то мыча.

– Чувак, слушай, я не понял.