Новый Вавилон

Под улюлюканье смотрителей, которые вооружились длинными копьями, соперников, столкнули вместе и они, разбившись на пары, пытались наносить неумелые удары. Достаточно быстро рыжие разбили своих оппонентов, затолкав их щитами и отвесив несколько внушительных ударов палками. Третья пара под неодобрительный свист вертухаев долго не могла выявить победителей. Молодой парень из команды рыжих победителей никак не мог решиться на колющий удар своим зазубренным кинжалом, а его противник – упитанный мужичок средних лет, бросив оружие, пытался нокаутировать соперника кулаками.

Наконец, один из смотрящих больно ткнул своим копьем в спину вооруженного ножом парня и тот пропустил сокрушительный апперкот от противника. Рыжие мгновенно подлетели к победителю и одарили его несколькими ударами своих коротких палок. Мужчина завалился на песок, скрючившись от боли.

Все были живы и команда рыжих одержала сокрушительную победу. Тем не менее, черепахи не были довольны скоротечностью схватки. Они о чем-то переговаривались, и одна из рептилий тяжело переступая по ступенькам, спустилась вниз.

Уикл передал сошедшему длинный шест, который рептилия с легкостью несколько раз прокрутила в своих лапах.

– Нам оказана честь, друзья, – отреагировал распорядитель. – Сражение с хозяином!

Надзиратели заставили встать всех недавних гладиаторов. Приговоренные к неравному бою с опаской и тоской поглядывали на приближающегося исполина. Парочка рыжих обсуждала стратегию.

Рептилия растягивала удовольствие, играла на немногочисленную публику и большей частью ограничивалась оплеухами и толчками, которые откидывали людей на пару метров от черепахи. Боец из рептилии был неповоротливый но, тем не менее, опасный и эффективный. Внушительными руками и длинной палкой, монстр компенсировал неповоротливость большой дистанцией, на которой останавливал бессмысленный натиск людей.

Я заметил, что импровизированные гладиаторы, раз за разом падая на землю, вставали всё больше и больше заряженные ненавистью. На постаменте бесновались черепахи, поддерживающие своего бойца. Люди на песке перестали бояться последствий и атаковали более решительно и изощренно.

На удивление, именно неуверенный парень с ножом, который не решался перейти к активным действиям против человека, смог проскочить между мельницей вращающегося посоха черепахи и со всего маху вонзил свой кинжал в панцирь. Лезвие ножа согнулось и отпружинило, откинув руку нападающего, черепаха словно исполняя танец живота, извернулась и ударила парня панцирем в ответ.

Зрители на постаменте заходились в беззвучном хохоте. Они закидывали головы, открывали свои пасти и хлопали огромными кистями по панцирям. Ошалевший от мощного плотного удара парень на негнущихся ногах прошел несколько шагов и оглушенный рухнул на песок.

Ещё трое соперников черепахи выбыло из игры. Один из них, рыжий громила, сидел на песке и осоловелыми глазами смотрел на продолжающийся бой. По его лицу обильно текла кровь.

Плотный дядька с боксерской подготовкой нырял под руками и палкой черепахи, менял направления движения и заставил рептилию вертеться. Черепаха не успевала разворачиваться, исполинские ноги вот-вот должны были заплестись и все зрители, включая нас, замерли в ожидании развязки. Второй из пары рыжих бойцов, пританцовывал по большому радиусу вокруг черепахи, перекидывая из руки в руку увесистый тесак.

Наконец, рыжий верзила выбрал момент и метнул тесак в ногу черепахи. При определенном навыке цель представлялась не такой уж и сложной – каждая нога в обхвате напоминала средней величины берёзу, а метатель находился в двух метрах от цели. Хорошо заточенный тесак не смог воткнуться в плоть черепахи, но он прорезал кожу, и рептилия от неожиданности задрала раненую конечность, неловко балансируя на одной опоре.

Этим воспользовался уже изрядно запыхавшийся боксер. Он собрал последние силы и, выплюнув остатки воздуха из легких, всей массой прыгнул на черепаху, сбив её с ног. Из-за разности в весе и росте, такой толчок не мог повергнуть монстра на землю, но сейчас черепаха еле удерживалась на одной ноге и маневр удался. Рептилия растянулась на песке. От удара широкого тела на площадку над местным Колизеем взвились клубы песка.

Рыжий боец в два прыжка добрался до рептилии и попытался вонзить нож в голову поверженной твари, но черепаха резко втянула голову под панцирь, одновременно отчаянно размахивая всеми конечностями. Подлетевшие с разных сторон надзиратели копьями отогнали рыжего и боксера от туши хозяина, попутно нанеся победителям несколько болезненных ударов.

Наш строй заколыхался от праведного гнева, но поспевающие на поле боя черепахи, включая Уикла, остудили пыл начинающегося восстания. В общей суматохе и столпотворении я рассмотрел Ошош. Она осталась на постаменте и наблюдала за происходящим, почти полностью втянув голову в панцирь. Я хорошо её видел, но не умел читать эмоции по их мордам. Хотелось думать, что она относится к происходящему с отвращением.

      Очень быстро вертухаи с распределителем навели порядок на площадке. Наш строй почти не шевелился, оставалось развести раненых бойцов и продолжить так называемое шоу. Черепахи разошлись по своим местам и нужно отдать должное раненой рептилии, монстр похлопыванием по плечу поблагодарил боксера и рыжего за интересный поединок. Хотя втягивать голову в панцирь было отнюдь не благородно. Очевидные победители боя перематывали тряпками совсем необязательные раны, нанесенные вертухаями вошедшими в раж безотлагательной помощи хозяину.

Дальнейшие спортивные состязания не отличались изысканной фантазией и разнообразием. Выдергивая по приказу черепах вынужденных спортсменов, нас заставляли бегать и прыгать, преодолевать препятствия и даже отжиматься.

Особый интерес у рептилий вызвали представители разных рас. Они заставили раздеться догола чернокожего мужчину и внимательно рассматривали его, сравнивали с таким же голым азиатом. Не знаю, к каким выводам пришли черепахи, но даже надзирателям такой осмотр показался чрезмерно долгим и неприятным.

Когда солнце было уже в зените, а от жары стало тяжело стоять, нас распустили по землянкам и пообещали скорый обед. Общий сбор был назначен через четыре часа.

Все участники шоу разбрелись по своим норам. Практически все успели поучаствовать в изнурительных соревнованиях и не имели ни сил, ни желания оставаться на солнце.

– Я в шоке, – выразила общую мысль Лариса. – Куда мы попали? Это напоминает какой-то рабовладельческий рынок, только рабы не для работы, а идиотских развлечений.

Лариса по своему обыкновению скривила губки.

– Значит, они умеют прятаться в панцирь, как обычные черепахи, – задумчиво произнес Артём.

– Что нам это дает?

– Пока это законченная мысль, рано делать выводы.

– Артём, обещай, что будешь себя беречь, если тебя выберут. Лучше позор чем увечья. Как я тебя тут буду лечить? – Лариса развела руками.

– Конечно, Лорик. Само собой.

– Ребята, я надеюсь, на этой милой ноте вы не попросите оставить вас вдвоем? Очень не хочется на улицу, – моя шутка вызвала общий смех.

***

Нас собрали в том же месте. На этот раз мы долго ждали рептилий.

– Плавать пошли, – благодушно прокомментировал Крис. – Они не любят долго находиться на открытом солнце.

Я посмотрел в сторону моря. За последние пару дней мы собрали достаточно много информации об этих монстрах. Они умеют прятать конечности под панцирь, по крайней мере, голову точно. Не могут длительное время быть на суше, и они быстро плавают. Чертовски быстро. Но главное, поединок сегодняшнего утра наглядно продемонстрировал их уязвимость. Их можно одолеть, пусть и не в одиночку.

      Накапливалась усталость. Мы были слишком много часов под открытым солнцем, нам не давали еды с самого утра. Спасибо хотя бы за ведро с чистой пресной водой у каждой землянки. Тепловой удар или обезвоживание нам, скорее всего, не грозили, но солнце высасывало энергию. Через пару часов должен прийти спасительный закат и нас распустят по нашим уютным норкам.

Вернувшиеся довольные черепахи разместились в том же порядке на постаменте. Ошош куда-то пропала, и я от нечего делать рассматривал других черепах. Определить её отца, губернатора этого острова, я не смог, рептилии не носили одежды, никаких видимых знаков отличия. Все черепахи на постаменте были примерно одних габаритов, они периодически слонялись по деревянному пьедесталу, перемешивались. На расстоянии я не мог различить их и запомнить какие-либо характерные особенности.

Спустив очередную инструкцию распорядителю, рептилии замерли в ожидании нового представления. Ознакомившись с поставленной задачей, вертухаи после небольшой раздумья разбежались в разные стороны. Через продолжительное время они начали стаскивать в наш квадрат разные предметы и конструкции.

Через полчаса надзиратели собирали большую клетку из бамбуковых прутьев. Двое смотрителей притащили внушительных размеров лежанку, на который взгромоздили высокий и на вид мягкий самодельный матрац. Эту странную кровать разместили в клетке, где она заняла практически всё пространство.

– Хозяева хотят увидеть человеческое спаривание! – еле сдерживая смех, продекламировал распорядитель.

Это объявление нам очень не понравилось. Я пытался отогнать от себя лежащее на поверхности значение нового аттракциона. В наших рядах была только одна девушка, которая пока не понимала о чем идет речь из-за незнания английского языка. Весь строй мужчин оживился, в общем гуле потонули дальнейшие слова распорядителя, но он дождался тишины и сверяясь с переданной черепахами табличкой повторил:

– Самка у нас одна, на спаривание назначен её сосед справа.

Справа от Ларисы стоял я.

Первым делом я оглянулся на Артёма. Он смотрел строго перед собой, сжимая побелевшие губы. Окружающие нас люди весело перешучивались – удивительно, как быстро человек превращается в животное. Глядя на нас, черепахи, несомненно, должны были убедиться в своем превосходстве над человеческой расой.

В голове шумело.

– Поздравляю, – радостно подбодрил меня Крис. – Прям зависть гложет.

Ничего не понимающая Лариса в недоумении смотрела то на Артёма, то на меня. Она ощущала подвох и очень испугалась. Возбужденный галдеж недавно измученных и униженных пленников заставлял её в смущении прятать лицо от бесстыдно глазеющих и улюлюкающих мужчин.

Артём крепко сжал её руку и внимательно посмотрел на меня. Я в растерянности оглядывался и пытался зацепиться взглядом, мыслью или действием за что-нибудь, любую незначительную деталь или отговорку, лишь бы прекратить начинающееся безумие.

Лариса визжала и упиралась, когда двое вертухаев, схватив её за руки, начали заталкивать девушку в клетку с кроватью. Артём барахтался в крепких объятиях Криса – бразилец обхватил его мертвой хваткой. Я, не придумав ничего более умного, как броситься за помощью к Уиклу. Я знал, что он понимает меня, кричал о невозможности и нелепости происходящего. Я приводил множество аргументов сразу, говорил о нереальности такого мероприятия, отвратительной публичности и сказал, что Артём муж Ларисы, а мне не годится быть её партнером.

Не знаю, нашли ли мои слова отклик в его душе, было ли у черепах понимание института семьи и прочее. Главное Уикл, мягко остановив меня своей лапой, потопал наверх к высокопоставленным рептилиям. Я замер в ожидании, Лариса была уже внутри клетки и в истерике раскачивала крепкие прутья. Артём безвольно повис на руках бразильца и смотрел на меня с мольбой и надеждой.

На постаменте началась возня и ругань. Уикл что-то обосновывал своим сородичам, черепахи стояли кругом, активно жестикулировали лапами и ожесточенно спорили. Наконец один из самых крупных монстров растолкал окружающих, тяжело протопал по лестнице и, одарив меня злобным взглядом, быстрым шагом направился к распорядителю. Они долго обсуждали какие-то вопросы, черепаха постоянно черкала какие-то записи на доске, распорядитель оправдывался и что-то доказывал, постоянно показывая на клетку.

По итогам многочисленных споров наши мучители пришли к консенсусу, который мы должны были безоговорочно принять. С площадки изгонялись все люди кроме надзирателей, нам с Ларисой предоставляли время до заката. Для пущей серьезности распорядитель обещал пороть розгами Артёма в качестве мотивирующего фактора для Ларисы и меня.

Все местные жители человеческого рода, с нескрываемым разочарованием, понукаемые смотрителями разошлись по своим землянкам. Меня грубо затолкали в клетку, а так и оставшаяся с нами черепаха одним движением расщепила бамбуковый шест и получившимся хлыстом без предупреждения жахнула по Артёму. Рабинович упал и застонал от боли. Одним этим движением рептилия рассекла потрёпанную футболку и худую грудь несчастного Артёма. На голой груди из глубоких порезов мгновенно выступила кровь.

Лариса опять начала орать, но разъяренная проволочками черепаха гневно развернулась к нам и ударила хлыстом по клетке. Моя сокамерница мгновенно замолчала и только бешено вращала обезумевшими от страха глазами. Мне нужно было объяснить Ларисе суть происходящего, хотя огромная самодельная кровать не оставляла вариантов для воображения и она наверняка догадывалась о сути нашего задания.

– Он, – распорядитель показывал на рептилию с хлыстом, – будет сечь этого парня пока вы не начнете. И он его забьет до смерти, не сомневайся.

– Это абсурд! Неужели ты сам так не считаешь, – я попытался призвать к его совести, понимая в душе бессмысленность такого хода.

– Они и так убрали всех, чтобы создать вам приватность. Будешь из себя неженку строить, твоего друга расчленят на кровавые лохмотья и тебя заменят другим. Так что попытайся получить удовольствие, тут много желающих с ней развлечься.

Сам распорядитель наверняка был в числе желающих, и от него не стоило ждать помощи. Я с тоской посмотрел на Уикла, он спустился с постамента и старательно отводил взгляд. Что ж, я не мог предъявить ему претензий, разгоряченную публику убрали после его вмешательства. На втором уровне долины чернели многочисленные фигурки людей. Там были и ребята с нашей группы. Наверняка они рвутся сюда на помощь, если достаточно хорошо видят эту площадку и понимают, к чему нас принуждают черепахи. Мне было стыдно за свою беспомощность.

Лариса выслушала меня молча. Она не сводила глаз с Артёма, который по-прежнему лежал на песке и смотрел поверх нас.

– Вариантов как я понимаю, нет, – сухой и четкий голос пробивал меня до мурашек.

– Я не вижу, – мне хотелось выть от бессилия.

– Имейте ввиду, большинство из них уже видело секс, так что халтура не пройдет, – вставил распорядитель.

– Слушай, шёл бы ты отсюда!

Видимо мой вид не располагал к шуткам и распорядитель медленно, не теряя лица, но всё же отошел от клетки. Лариса продолжала сидеть на краешке нашего вынужденного ложа. Между кроватью и стенками клетки было не больше полуметра, я тянул время и бродил вдоль одной из стенок.

– Я-то просто полежу, а ты справишься? – всё тот же сухой безэмоциональный голос.

– Конечно, нет, – я еле сдержался, чтобы не наорать, не сорваться.

Со стороны подиума послышался отчетливый недовольный ропот. Черепахи выражали недовольство задержкой. Можно подумать мы тут кролики в клетке, которые, не обращая внимания на посторонних и прочие обстоятельства, должны радовать их взор принудительным соитием. Рептилия с хлыстом грозно гаркнув размахнулась и со свистом обрушила орудие пытки на спину Артёма. Рабинович вскрикнул и перевернулся на другой бок, теперь он смотрел на море – в противоположном от нас направлении.

– Действуй, – скомандовала побледневшая Лариса.

Она отвернулась от мужа, который скрючился в трех метрах от нас, и легла на кровать.

Я был не просто в замешательстве, я находился в ступоре и оцепенении. Сама по себе задача была унизительна и позорна. Интимная связь, подразумевающая страсть и влечение, должна рождаться сама собой, проходить в уютном укромном месте в подходящее время и без свидетелей. Мне предстояло вести себя как животное, иначе я рисковал потерять Артёма. Угрозы распорядителя были более чем реальны, черепаха наносила удары не щадя несчастного, а свирепый вид этой рептилии не оставлял сомнений в её раздраженности из-за моего промедления.

Проблема в том, что сохранив Артёму жизнь, я потеряю его уважение. Наши отношения никогда не будут прежними, а об уважении к самому себе можно было забыть навсегда. Нельзя оправдать свои действия необходимостью, я заранее знал, что это не поможет. Мы оказались в жестоком зоопарке, зверинце, где человек не отличался от обычных мышек или обезьян.

      Лариса была напряжена, она мелко судорожно дышала и смотрела в небо. Я не чувствовал к ней сексуального влечения. Возможно, причиной тому была её капризность или речь шла о той неуловимой химии, которая возникает между мужчиной и женщиной.

Тем не менее, она была красивой девушкой. Ещё неделю назад, в аэропорту, она предстала ухоженной молодой женщиной. Со вкусом одетая, Лариса притягивала заинтересованные взгляды других пассажиров. В ней не было и намека на вульгарность. Светлый тон короткой прически, не кричащий макияж – современная привлекательная москвичка, которая может себе позволить системный уход за своим телом и своевременные регулярные посещения салона красоты. Невысокая, но не миниатюрная, стройная, еще очень молодая женщина. Она по-прежнему была симпатична и сейчас, спустя неделю скитаний.

Я обильно потел и не знал, как подступиться к выполнению, в других обстоятельствах, очень даже приятной задачи. Лариса поторапливала меня, с минуты на минуту Артём мог получить очередную порцию кровавой порки. Я лёг рядом с ней, попытался обнять и замер в нерешительности. У меня не было никакого возбуждения, руки дрожали не от страсти, а неловкости. Посреди дня, на глазах людей и черепах я должен был, как они выражались, совокупиться с чужой супругой.

Я был уверен, что не смогу настроиться на близость, но заставлял себя найти выход. Я закрывал глаза и пытался забыть об окружающих, пробовал представить рядом Марину, которая в отличие от Ларисы привлекала меня физически, но все старания были напрасны. Я вдруг понял, что без нормальной гигиены последнюю неделю, постоянно потея, от меня должно разить смесью отвратительных запахов.

      Мы услышали знакомый свист разрываемого воздуха – хлыст опять опустился на Артёма и он уже привычно вскрикнул от боли и бессильной злобы. Лариса разорвала блузку, притянула моё лицо к своей небольшой, теперь голой груди и неловко, поспешно стала раздевать меня.

***

Конструкцию клетки быстро разобрали. Бамбук удобный материал, важно научиться хорошо и ловко связывать шесты и тогда из этого дерева можно быстро собирать и демонтировать любые конструкции. Кровать оттаскивали за постамент сразу четыре надзирателя.

Рептилии были довольны, они сгрудились вокруг нас и видимо обсуждали физиологические особенности мужчин и женщин. Мы стояли перед ними абсолютно голые, не поднимая головы и не смотря по сторонам. Где-то за нами был Артём, наверху, на втором уровне этого заповедника стояла толпа людей, которые наблюдали всё происходящее как на ладони. Вряд ли из-за расстояния они могли рассмотреть подробности, но суть сомнительного зрелища не могла трактоваться двояко.

Крис подал нам одежду и нас отправили в море. Это была высшая честь, открытая вода оставалась территорией высших существ и без особого разрешения, купание в море каралось жестоко и неотвратимо. Все это нам сообщил довольный распорядитель, у него было прекрасное расположение духа и имелись основания рассчитывать на похвалу от хозяев.

Надзиратели ободряюще улыбались, один умудрился показать кулак с оттопыренным большим пальцем. Они так и не поняли моего состояния, почти завидовали мне и поглядывали в мою сторону с некоторым уважением.

Глава 8

Дорога к Мысу была достаточно лёгкой. Сам поселок находился у подножия горы, на которой поддерживали негаснущий сигнальный огонь. В честь скалы и было названо сторожевое поселение. Постоянный гарнизон главного опорного пункта обороны не превышал двухсот человек, которые патрулировали окрестности, бесконечно улучшали и достраивали укрепления.

– Они добавили редутов, – присвистнул Ян.

Мы как всегда осматривали местность и поселение в бинокли. Приближаться без рекогносцировки запрещал Франсуа.

– И смотрят они, конечно, на море.

Не было нужды видеть редуты – все оборонительные сооружения бестолково размещали перед водой, из которой должны были явиться враги. Мыс был примером бестолковой стратегии, по логике которой атака черепах возможна только с моря и рядом с их видимым поселением. Конечно такой подход не выдерживал никакой критики. Пусть не все знали о возможности высадки рептилий рядом с любым подземным источником воды, но даже без этих знаний представить разумных существ, которые попрут именно на выставленные колья и рвы, было предельно наивно.

Полоска берега рядом с Мысом была утыкана разнообразными препятствиями, люди удобно размещались в траншеях и могли отразить массированную атаку, но не нужно быть нацистским командованием, чтобы обойти такую линию Мажино. Благо практически весь остров отличался ровным побережьем.

Тем не менее, Мыс имел важное значение для всех жителей острова. Он символизировал сопротивление, и что еще важнее сопротивление организованное. Все поселения нашего Вавилона отправляли своих делегатов для дежурства на Мысе. Поочередно сменяясь, здесь отслужили практически все мужчины острова. Некоторые не один раз.

Сигнальный костер имел несколько функций. Во-первых, это было просто красиво, особенно ночью. Для нас он был знаменем сопротивления и жизни вопреки. Во-вторых, люди использовали огонь на горе как сигнальный маяк. Ну и в третьих, имелся специальный механизм для блокировки прохода на вершину скалы в случае нападения на поселение. Без постоянного контроля и нового топлива костер потухнет, а это даст всем остальным неутешительный, но важный сигнал.

– Народу там много, как всегда бесцельно шарахаются по всему поселку, – резюмировал Франсуа, и мы направились к Мысу.

В поселке, как впрочем, и обычно, нас никто не встречал. Организация местного управления оставляла желать лучшего. В целом подразумевалось самоуправление с выборным старостой. Внешне это напоминало казачий хутор, только атаман не имел особой власти, и ему приходилось согласовывать свои решения на общем сборе. В общине царила вольница и свободные нравы.

– Волнуешься? – Кшиштоф нервничал ещё больше меня. – Надеюсь твоя женщина здесь.

Здесь были и американцы. Я узнал нескольких «бизонов», они поглядывали на нас, но не приветствовали – у нас были в целом прохладные отношения.

– Кто сейчас староста? – поляк поймал одну из пробегавших девиц.

– Мистер Чан, – пролепетала девка, ловко извернувшись в огромной лапе Кшиштофа.

Чан был старожилом Мыса. Сам он до катастрофы проживал в Корее. Наш остров, похоже, вместил людей всех национальностей. Настоящий Вавилон.

Дом старосты передавался вместе с должностью. Местный Белый дом. Хлипкая хижина, заросшая с боков кустарником, располагалась за маленьким базаром. Фермерский рынок зловонно благоухал разделанным мясом и рыбой. Здесь тоже находились смельчаки с удочками.

– Приветствую тебя староста, – Чан вышел к нам из своего домоуправления.

– О, наша самая знаменитая группа! Только Ричарду не говорите, – староста сделал вид, что оглядывается, опасаясь подслушивающего командира «бизонов».

– Какие новости почтеннейший? – все путники общаются по принятому ритуалу, включающему обмен новостями.

– Есть печальные, есть и странные.

Одна из патрульных групп Мыса пропала несколько дней назад. Усиленная бригада, направленная по следам исчезнувших, нашла оружие и место сражения. Никого из патрульных обнаружить не удалось.

– Минус три человека, – горько сообщил мистер Чан. – Также, наблюдатели сообщают о прекращении активности у черепах.

Из гостей в поселке столовались только «Аризонские бизоны», прибывшие с грузом добычи и двумя пленными. О мальчишках мы знали.

– Допросили пацанов?

– Откуда знаешь, что пленные мальчишки? – прищурившись, спросил староста.

– Своих потому что трое, – я показал на вундеркиндов за спинами братьев Макгроу.

– Трое против двоих. Вы все-таки лучше американцев, – мистер Чан рассмеялся. – А зачем их допрашивать? Это добыча «бизонов».

– Добыча? Вы тут еще работорговлей займитесь, – я сделал суровый вид и угрожающе приблизился к старосте.

– Да ты что, Семён, – завизжал кореец. – Бог с тобой, какому бы там богу не молился. Я только говорю о том, что они их с собой дальше уведут. В этот их Нью-Бостон. Парни говорят толковые, общине пригодятся.

Американцы построили себе городишко под названием Нью-Бостон. Кто-то из основателей видимо был родом из оригинального Бостона, черт их знает. Сам я в их поселении не был, но по слухам людей там было что-то около тысячи. По местным меркам мегаполис. Надо признать со стороны Ричарда это умный ход, я так даже не подумал пристроить пацанов в своей общине. Хотя по большому счету у меня не было дома.