скачать книгу бесплатно
– Она, – сделал паузу Кайл, почти выплевывая слова, – она – ловушка. Как мальчик, да?
Защитный экран его второй кожи был поднят, лоб и щеки исчирканы размазанными пальцами полосками грязи. Голубые узкие глаза щурились между горбинкой носа, оставленной двумя переломами.
– Девчонка – комиссар Сектора, – пояснил Кайл. – а лошадь ей для достоверности надрессировали.
– Возможно, – вздохнул Смит, утыкаясь носом в шарф, – дикарей в Штабе не было больше года. Сектор переловил. А эта, – кивнул он, – совершенно точно не жила в лесу. Она не дикая.
Прицелившись, Кайл проверил дальность через оптический прицел:
– Могу снять ее прямо сейчас.
– Не сомневаюсь, – выдохнул Смит и взвел на место предохранитель на винтовке Кайла. – Отставить. Продолжай наблюдение.
– Почему, Смит? Мы можем убить ее прямо сейчас! Комиссары убивают наших, распыляя пеплом на козырьке. А мальчик?!
– Ты смотришь на нее, салага, а главного не видишь.
– Чего не вижу?
Кайл снова стал рассматривать то ли дикарку, то ли комиссаршу.
– Веснушки вижу. Шрам над бровью. Что я должен увидеть?!
– В глаза смотри. Она еще никого в жизни ни разу не убивала.
– Ты можешь это определить?
– Легко, Салага, – ткнул он пальцем в свои, – я ведь смотрю на себя в зеркало. Пошли! Она нас дожидается.
Кайл надавил линзой прицела в глаз с такой силой, что в нем запрыгали черные мушки. Он пытался дотянуться до нее. Девушка лежала на земле, ее скрывали заросли высокой травы. Кайл видел согнутые колени и руки, ловко перебирающие стебли соцветий.
Удачный момент. Она поднялась и повернула голову на Запад, туда, где в кустах облепихи срывались они со Смитом. Девушка вскинула глаза, уставившись прямо в центр линзы оптического прицела. Кайл зажмурился, ослепленный искрами палящих лучей, запутавшихся в ее огненных волосах. Отдернув винтовку, он принялся растирать перенапрягшееся веко.
Кайл и Смит за двадцать минут достигли границ луга. Они оповестили о себе прежде, чем выходить на открытую местность. Напугаешь – еще пальнет из дробовика! Мало кто она и кем прикидывается.
– Эй! Слышишь нас? Мы не враги! – крикнул Смит, прижимаясь затылком к стволу тополя на границе с лесом. – Если слышишь, махни рукой! – выглянул он через пару секунд и увидел, как девушка поднялась на ноги и активно им машет.
– Ладно, идем, салага, – шагнул Смит из-за дерева, – поспрашиваем, чьих она будет.
Нэл поднялась на ноги. Она дожидалась двух вооруженных людей, которые приближались наперерез луга. Тот, что повыше и помоложе сжимал рукоять винтовки с оптическим прицелом. Предохранитель снят, палец подрагивает у спускового крючка. Его волосы коротко подстрижены, а узкие полоски голубых глаз впали внутрь черепа, так сильно он их жмурил, стараясь не моргнуть. Боялся, видимо, что пока прикроет веко на 150 миллисекунд, Нэл успеет атаковать.
Второй был старше, лет двадцати пяти. Шершавая обветренная бугристая кожа, короткая редкая борода, грубые руки с выпирающими синими венами, на лице коричневые пятна пигментации и все-время что-то нажевывает. Кожа, защищающая от радиации, была только на молодом.
Смит проследил за взглядом девушки, устремленным на его руки:
– В перчатках из пушек не стреляют, пташка! Плохо чувствуется напряжение пружины. Передавишь, она и пальнет. Хорошо, если в землю, а не в собственную печень! – улыбался Смит, видя, что девушка вооружена только мачете и парой клинков.
Он представился:
– Я Смит, а это мой салага, Кайл!
– Он что, матрос? – пожала плечами Нэл и перевела взгляд на высокого, – мы на суше. Назвали бы его курсантом.
– А он тащится от всего морского, пташка! Океаны всякие любит, вот прозвище и прижилось! – усмехнулся Смит, – доберется до воды, да и поплывет в кругосветку. Когда-нибудь… Ну, а ты у нас кто такая? Заблудилась что-ли?
– Меня зовут Си… Нэл. Я Нэл. С городских островов… ну построек, которые в восьмидесяти километрах к югу.
– Сколько тебе лет, Нэл? Есть минусы от сорока? – уточнил Смит.
– Мне семнадцать. У меня в запасе двадцать три минуса до сорока. Или двадцать три прикосновения. – чеканила она не без нотки гордости.
Прожить столько и не угодить к комиссарам, ни разу не сминуситься было достойно как минимум уважения
– Вот как? – оперся Смит на дуло ружья, скрещивая ноги, – как же ты выжила? Каждый день по воздуху городские острова обыскивают тепловые беспилотники. Они чувствуют наше тепло. Ставят геометку и вызывают комиссаров. А тебя за семнадцать лет не нашли?
– С трудом выживала. А что нельзя? У тебя надо было разрешения спросить? – огрызнулась Нэл.
Кажется, высокий впервые моргнул от подобной наглости. Он ответил на ее дерзость:
– Ты под прицелом. Не шути с нами и отвечай на вопросы! Рассказывай, кто ты?
– Я еще даже не начинала шутить!
Впервые встретила людей после Воеводина, а они ее уже бесят. Как хорошо жилось в норе без вот этих вот всех социальных упражнений – кто кого переболтает.
Оказывается, разыскивать Штаб совсем не весело. Сначала Воеводин метал в нее ножи, теперь эти держат дуло возле лба.
– Я расскажу Иванычу, кто я. Отведите меня к нему.
Ее рука опустилась к пояс. Нэл собиралась продемонстрировать карту, на обороте которой Воеводин оставил послание, но Смит принял ее жест за угрозы, ударив в руку древком ружья.
Нэл взвизгнула, уронив листок. Что-то неприятно кольнуло в груди Кайла, ему захотелось врезать Смиту прикладом по зубам.
– Вы слетевшие с катушек социопаты! – ощупывала она ушибленную руку, проверяя нет ли перелома.
– Потому что мне проще тебя пристрелить тебя, пташка, чем пустить лису в курятник! Ты нож хотела метнуть?! Скажи, что нож, я же видел!
– У тебя пограничное расстройство личности, – произнесла Нэл сама не понимая что. Наверное, читала в книге по психологии.
– Не путай мне мозги, пташка! Это ты на границе! И если я расстроюсь, твоя личность отправится к праотцам.
– Хоть узнаю, кто они! – швырнула она на дуло его винтовки сплетённый венок цветов. – Обойдусь без вашего поганого Штаба! Я думала, здесь бойцы! Сопротивление! А вы просто кучка жалких паникеров!
Развернувшись, Нэл побежала ровно в противоположную от Штаба сторону.
Кайл опустил дуло винтовки напарник, продолжающего целиться ей в спину.
– Хватит, Смит. Мы наорали на нее, но ничего не выяснили.
– Кайл! Вторая кожа не ее. Она велика ей! Ты что, не заметил?
– Заметил! У нас у всех она не по размеру. Какая досталась, та и наша.
– Ты что, веришь ей? Кайл, – закинул Смит винтовку за спину и посмотрел на юнца, – тебе всегда придется делать выбор. Запомни. Всегда. Одна жизнь или жизни всех остальных. Я выбираю всех остальных, – приглядевшись в глубину его глаз добавил, – не привыкай к Джульеттам, Ромео.
– Конечно, Смит. Одну жизнь ты уже защитил, – ударил он по самому больному месте Смита. – Жизнь мальчишки. Жди здесь. Я выясню, кто она.
– Если ты ее приведешь в Штаб, то только в наручниках, – кричал он ему в спину, – в наручниках! И мешке на голове!
Нэл вспомнила, как летит земля, глухо ударяется о полиэтилен, которым накрыта Ли. Ту землю в мешках тетя помогала таскать, зная, что срок ее сорокалетия неминуемо приближается. Нэл не поминала, а часто ли она говорила Ли, как сильно ее любит? Достаточной ли была ее любовь к тете, заменившей родителей, которых Нэл не застала.
Кайл догнал ее на берегу в зарослях осоки. Опустившись на корточки, дикарка умывал лицо.
– Нэл! – позвал он ее, – подожди, Нэл!
Он съехал на подошвах бутс по песчаному скосу, закинул винтовку и обрез на крестовых лямках за спину, пытаясь демонстрировать дружелюбие.
– Не очень первая встреча со штабными получилась, да? Смит, он такой уже давно. Из-за Сектора. Они изобретают новые способы проникнуть к нам. – усевшись в полутора метрах от нее, Кайл решил рассказать правду, – в пошлом году разведчики обнаружили в лесу десятилетнего мальчика. Голодного, грязного, истощенного. Плечо вывихнуто. Он молчал из-за шока. На руках были раны от волчьих зубов. Мальчик послушно одел вторую кожу, которую мы обрезали для него. Не пожалели. В Штабе ведь нет детей. Его доставили к нам, подлечили и накормили. Он ни с кем не разговаривал. Не плакал, когда ему накладывали швы. Продолжал молчать и делать все, что скажут.
Кайл кидал плоские камушки вдоль поверхности воды. Рябь кругов бежала по прозрачной глади, но ни один не сделал больше трех отскоков.
– У ребенка оставалась тридцатка прикосновений до сорока, – заметил Кайл боковым зрением, как Нэл подсела ближе, – тридцатка, Нэл.
Она догадалась, что было дальше.
– Утром мальчика нашли мертвым. От его прикосновений погибло пятеро наших, десять человек потеряли по несколько лет. Они даже не поняли, что происходит. А кто-то не смог выстрелить в ребенка-лапача. Его дверь в спальню была заперта на замок ради безопасности. Но он оказался таким тощим, что пролез через вентиляцию. В отверстие двадцать сантиметров. Его пытались поймать. Пацан знал, что делать. Вырывал кислородные шланги, заставляя штабных скинуть шлемы, а после хватался голыми руками за их открытые лица.
– Его научили, – догадалась Нэл. – И волки…
– Да, наш медик тоже решил, что волков на него натравили еще в Секторе, засовывая руки ребенка в клетку с хищниками, чтобы было правдоподобно. Чтобы мы его пожалели. Это была миссия. Убивать. Только, – поправил ее Кайл, – мальчика не учили. Он был клоном. Двушником какого-то отчаянного головореза среди комиссаров. Двушнику можно передать память полностью и создать его любого возраста. Мальчик умел сражаться. Его создали ради атаки. Тот ребенок был отличным солдатом. Бесстрашным и сильным. Когда у него осталась Единичка – последнее прикосновение до смерти – он использовал пару ружей и винтовок. Мальчик отлично владел ими, перезаряжал и снимал предохранители.
Кайл отвернулся от глади, в которой булькнул еще один камушек, уходя на дно.
– Смит привел того ребенка в Штаб. С тех пор в его голове что-то надломилось. Мы все это знаем. Поэтому я хожу с ним в дозор, чтобы лишнего кого не пристрелил.
– А ты?
– Я был там. В том зале, когда ребенок убивал моих друзей. Мальчик отобрал у меня два минуса. Получается, я тоже изменился. Когда-нибудь стану таким же параноиком, как Смит.
Нэл обернулась на чащу:
– Он был не один. Клонированный ребенок. Сектор мог создать десять или двадцать таких. Если они не знают, где вы скрываетесь. И раскидать их по зеленому небу.
– Где?
– В лесу. Когда смотришь вверх, небе не видно. Только зеленые кроны.
Кайл запустил еще один камень, но тот лишь звонко булькнул, не сделав ни единого отскока. Ему просто хотелось покидать что-то тяжелое. Он выбрасывал прочь куски воспоминаний о десятилетнем лапаче, который убивал его друзей. Нэл подкинула идеально плоский белый каменный блин. Вытянув руку, штабной поймал его на лету, покрутил между пальцев и сунул в карман.
– Смит говорит, ты никого не убивала. Типа по глазам прочитал.
– А ты что прочитал? – повернулась она, чтобы он мог рассмотреть их лучше.
– Я… – растерялся Кайл, – я должен узнать, откуда у тебя вторая кожа?
– Воеводин отдал, – соврала Нэл.
Получилось это как-то инстинктивно. Она не собиралась, но кажется их столь ранимой психике еще рано переваривать информацию, что ее тетя главный химик Сектора, а дедушка Нестор… ну, этот в представлении не нуждался. Все выжившие ненавидели его, что было легко объяснимо.
– Какой-то Дед Мороз, а не Воеводин, – улыбнулся Кайл. – И кожу отдал, и карту.
– И вмешал мой код в Систему, – добавила Нэл. – Вчера я была Сильвией.
Кайл смотрел в ее серые глаза. Он не умел читать, как Смит: убила, не убила. Вот только почему-то глядя на нее, с Кайлом происходило что-то иное. Сравнение было странным, но когда-то на городских островах Кайлу досталась банка с мороженым. Он понятия не имел, что это такое, но каким же оно было потрясающим на вкус. Обжигало льдом. Так приятно охлаждало измученное комбинезоном кожи зажарившееся тело. Кайл съел все ведро. Килограмм мороженого. Расплатой стала ангина, аллергия и несварение.
Вот тоже самое он чувствовал, глядя на Нэл. В ней было что-то необъяснимое и манкое, чего он не видел ни в ком в Штабе. Ни в одной девушке. Но стоит упасть с головой в омут, как окажешься на больничной койке или в сортире. Нет, он не сравнивал Нэл с унитазом, но как бы рыжая дикарка не навлекла на их Штаб проблем. И как тут выбрать? Рискнуть или по старинке жевать подсохшие сухари?
– Пойдем. С тобой поговорит Иваныч. И прочти, но ты сможешь идти только в этом, – вытянул он к ней пластиковые стяжки и короткий мешок.
Кайл привел дикарку обратно на луг. Девушка шла, вытянув перед собой скованные руки. На голове у нее был мешок. За спиной недовольно мотал гривой и бил передними ногами гнедой конь, не понимая, что происходит.
– А, договорились! – кивнул Смит, – ну и ладушки.
Он заметил, как шустро перебирает ногами Нэл. Даже ни разу не споткнулась.
– Ты что, через мешковину видишь? А, пташка?
– Все что нужно, я слышу.
– Ну раз так, слушай. Иваныча тебе не провести! Наши двойные агенты в Секторе всех там знают. Если ты жаба – я сам заставлю полетать тебя с козырька, пташка! – имел он ввиду карательный козырёк Башни, на котором комиссары казнили плененных штабных и ли провинившихся заключенных. – Иванычу ты не соврешь! Он тебя раскусит!
– А Кайл? – задала вопрос Нэл.
– Что Кайл?
– Он раскусил тебя?
– Ты о чем, Нэл? Смит никогда не врет мне. Терпеть не могу лгунов! В Штабе все держится только на доверии.
Но Кайл все-таки заметил, как Смит промазал мачете по двухметровому лопуху и переменился в лице. По слуху Нэл поняла, что они оба остановились.
– Ты чего, Смит?
– Слушай, салага, я не врал тебе. Я просто ждал… удобного случая, чтобы сказать.
– Что сказать? Смит, не начинай.
– Дикарка раскусила меня даже в мешковине на башке. Я думал, ты сам все поймешь.
