скачать книгу бесплатно
– Не боись, Рыба, не помрешь, – пробурчал Иноземцев и чуть отпустил незадачливого Щуку. – Но если не скажешь…
– Да скажу, скажу! – заорал Ленька.
Мы со Светкой вздохнули. Ну, кто бы мог знать, что Иноземцев способен так жестко давить на парня, который гораздо сильнее его! Конечно, Саня никогда не был ангелочком, но все же… Вот и сейчас он, очевидно, ни на грош не верил Щуке. Иноземцев продолжал держать Леньку за ворот, глядя прямо в глаза нашему врагу.
– Мы с Гаспаряном еще с весны рамсуемся, – торопливо заговорил Щукин.
– Это мы знаем, – процедила Ковалева. – И как ты его обозвал ни за что, и над его сестрой издевался, и как тебя за это «гэшки» бить хотели – правильно, между прочим! Но с какого бока тут вообще Робикова сестренка? И зачем вы перли сегодня с собой шары и кетчуп?
– А чего?! – оскалил зубы Щука. – Эта девка все равно припадочная! Подумаешь, одной малявкой в школе меньше станет!
Сашка при этих словах яростно ударил Леньку головой о дерево, и Щука мешком свалился вниз. Глаза его разъехались в разные стороны, а пальцы судорожно цеплялись за траву, пытаясь найти в ней опору. Мы со Светкой, не сговариваясь, ринулись на Иноземцева и отодрали его от Леньки, рывком усадив упрямого мальчишку на землю. Щука забубнил:
– Да чего вы привязались? Это я просто гоню, чтоб Зему позлить! Мы же девчонку не убивать собирались! Просто пугнуть хотели, чтобы Робик больше на меня не возникал.
Сашкины руки опять потянулись к Щуке, и нам пришлось схватиться за мальчишек с двух сторон, иначе Леньке опять пришлось бы худо. Иноземцев буркнул:
– Дальше!
Ох, как трудно было Щуке продолжать! Я изумилась, увидев, что у него забегали глаза. Это у подлой-то Рыбы! Светка в сердцах ткнула Леньку каблуком в щиколотку, и он выдавил:
– Ну, Паха должен был подойти после четвертого урока к их кабинету… И начать надувать шары, чтобы мальки поближе подошли, и Гаспарянова сеструха вместе с ними…
– Заманить, значит, несчастных деток, как ведьма в сказке? – не выдержала я.
Меня затрясло от возмущения, и так захотелось сказать Сашке: «Шарахни мерзавцу еще! Мы мешать не будем».
– Да какая ведьма? – забубнил Щука. – Мы детей не едим. Просто, когда Гаспарянова сеструха протянула бы руку за шариком – глупая же еще! – Антон быстро подошел бы сбоку и плеснул кетчупом ей в лицо. Девчонка перетрухала бы, подумала, что это кровь…
– И с ней бы случился припадок? – задушенно спросила Светка. – И Робик перестал бы, боясь за сестру, прямо говорить, кто ты есть на самом деле, гад ползучий?
Подружка размахнулась и со всей силы влепила Леньке справа звонкую оплеуху! Я, больше не сдерживаясь, ударила его слева! Моя затрещина оказалась сильнее, и Щука упал из сидячего положения вбок. Он со стоном перевернулся на живот, распластался на траве, закрыл голову руками. Мы переглянулись, тяжело дыша. Подлость Ленькиного плана пробирала нас насквозь. Хотелось просто взять и убить гадючую Рыбу! Мне казалось, что я до ушей вывалялась в липкой грязи. У Светки с Сашкой, наверное, было похожее ощущение, потому что нам всем – нам, а не Леньке! – было стыдно смотреть в глаза друг другу. Хотелось зарыться в землю от позора за Щуку – хоть и мерзавца, но человека же! Сашка промолвил:
– Почему вы не сделали то, что хотели?
Ленька осторожно повернул голову в нашу сторону:
– Потому что с мальками училка вышла и сразу их парами построила, а потом в гардероб увела, одеваться. Паха не успел ни одного шара надуть…
– Повезло детишкам, – сказала я. – Скорее всего, не одна эта девочка пострадала бы. Многие ее одноклассники могли перепугаться до смерти, им же всего по восемь лет. А тут кровь неизвестно откуда! Ты слышишь, негодяй? Отвечай!
Но Щука на мои слова никак не реагировал. Наш поверженный враг, похоже, отключился – или ловко притворился обеспамятевшим? Мы поднялись с земли и на всякий случай подошли к нему поближе. Нет, это не шутки. Ленька лежал неподвижно, как мертвый. Только рыжие волосы на его затылке чуть шевелились под ласковым ветерком Нелживии.
– Надо бы тебе еще по репе настучать, – провозгласил Сашка, всматриваясь в распростертую фигуру Леньки. – Да что-то лень. Живи пока, Рыба.
7. Новое знакомство
– Правильный вывод, Александр, – одобрительно заметил Кирилл, приземлившись рядом с нами. – Только, я бы сказал, слишком радикальный. Что значит «пока», мой юный друг? Душу и совесть убить невозможно. Они бессмертны. Поэтому твои угрозы Леониду глупы и абсолютно бессмысленны.
– Ха, Леониду! – закатил глаза Сашка. – Так Рыбу только родной отец зовет – я сам слышал – и учителя иногда, а остальные…
– И все-таки это его настоящее имя, не так ли? Остальное – прозвища. Впрочем, не буду отрицать: Щукин заслужил их своим поведением – весьма недостойным с моральной точки зрения.
– Точнее, мразевым! – заявил Иноземцев. – Он и сейчас врет, будто валяется без памяти. Такого бугая катком не задавишь! А Щучара лежит, ручки-ножки раскидал.
– Ошибаешься, Александр, – возразил скворец, – Слишком большое потрясение сейчас перенес этот мальчик – сознался перед вами в дурных намерениях. А это для Леонида – совершенно незнакомое ощущение.
– Ну да, – кивнула Светка. – Он же всегда пакостит исподтишка, когда взрослых нет. Вечно изворачивается, врет. Хитрый, как лис! Но почему Щукин сейчас признался? Мы здесь одни, и…
Кирилл взлетел и уселся на ветку цветущего боярышника. Теперь скворец оказался на уровне наших глаз.
– Дело в том, – задумчиво произнес он, – что совесть Леонида уже давно больна. Вся его зависть, и злоба, и мстительность камнем лежат на ней. Мальчик изнемог под тяжким грузом.
– Кто – Рыба изнемог?! – крикнул Сашка. – Да в нем стыда ни капли нет и не было! Ему хорошо, только когда другим плохо. Вот Рыба и старается, пяткой упирается, гадит всем, как только может. Главное, чтоб никто о Щукиных художествах не узнал и его не наказали. А Вы говорите…
– Александр, ты делаешь сейчас ту же ошибку, что и Леонид! – Кирилл удивленно развел черными крыльями. – Этот юноша тоже до сих пор думал: главное – чтобы его вину нельзя было доказать. Будто если окружающие не знают о совершенной Леонидом подлости, то ее вроде бы и не было! Но человек-то помнит о содеянном им зле. И совесть негодяя никнет от мерзости совершенного. Она стонет и кричит, а хозяин ее не слышит, постепенно превращаясь в чудовище. Но главное человеческое счастье состоит в том, что совесть остается с нами всегда, что бы мы ни совершили. Надо только захотеть ее услышать! Это относится почти ко всем людям, кроме одной, сравнительно небольшой группы населения, о которой вы тоже узнаете здесь.
– Погодите, уважаемый Кирилл, – не очень вежливо перебила я скворца. – Вы хотите сказать, что Щука захотел признаться?! И только поэтому мы узнали, что троица дураков готовила Робиковой сестренке?
– Не без вашей помощи, др-рузья мои! – провозгласила птица. – Р-разумеется, вы в своем пр-раведном гневе подтолкнули Леонида к откр-ровенности…
– Особенно когда по тыкве Рыбе съездили, – ввернул Сашка.
– Да. Но и сам он, поверьте, давно измучился от упреков нечистой совести, которых старался не замечать, – проскрипел скворец. – И, оказавшись один, без помощи приятелей, в безвыходном, как ему казалось, положении, не выдержал…
– И что, Щука теперь так и будет на траве валяться? – проворчал Иноземцев.
– Нет, конечно. Просто он впервые за много лет поступил честно. Леониду сейчас легко и радостно! Не будем ему мешать, пусть Щукин спит и дышит чистым воздухом Нелживии. Главные испытания юноши еще впер-реди!
Светка насмешливо покачала головой:
– Подумать только, какие муси-пуси! Что-то мне не верится в Ленечкины… как это? Ира, скажи!
– Душевные искания, – подсказала я.
– Правильно, – согласился Кирилл. – Их еще и не было, Светлана. Щукин сделал только первый шаг, и он оказался трудным для изолгавшегося мальчика. А вы, я напомню, считали, что Леонид искусно притворяется, симулируя обморок.
Но так-то: нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстьми томимой.
Ковалева засмеялась:
– Опять Вы, Кирилл, сначала закартавили, а потом перестали. Почему?
– А потому, Светлана, что когда кто-нибудь из вас огорчает меня, я тоже теряю человечность, и птичьи привычки берут верх. Но невозможно не быть человеком – хотя бы в душе! – читая вам, друзья мои, стихи Пушкина.
– Не расстраивайтесь за нас, – протянула Светка. – Мы сглупили с самого начала. Забыли, что эта страна лжи не прощает. Если бы Ленька притворялся, она бы его сразу наказала – как Иру после прилета. Костина боялась очнуться от обморока, и ее за это оса укусила.
Действительно, как мы не подумали! Сашка от досады стукнул ладонью о дерево и поморщился: гладкая, казалось бы, кора оцарапала мальчишку.
– Не мсти природе, Санчик, – вкрадчиво сказала Светка. – Она живая, разве ты не знал?
Иноземцев, как будто вспомнив что-то, повернулся и пошел к кустам, где раньше прятался Щука с мальчишками. Интересно, зачем? Мы с Ковалевой отправились за ним. Но раньше всех там, конечно, оказался Кирилл. Хорошее дело – крылья! Скворец поджидал нас, сидя на стволе диковинной деревянной пушки. Орудие было расписано яркими красками и золотом. Рисунок изображал сказочных зверей и птиц в переплетении цветов. Кирилл прокаркал:
– Если я верно понял, Александр, ты захотел поближе взглянуть на пушку? И убедиться, что она тебе, мягко говоря, не померещилась?
Сашка кивнул и стал осматривать диковинную игрушку с разных сторон. Светка заметила:
– Удивительно! Зачем нужна пушка из дерева? По-настоящему воевать с ней невозможно – как из такой выпускать чугунные ядра?
– Конечно, – солидно подтвердил Сашка. – Ствол же сразу разорвет!
– А между тем, – сказала я, – по размеру пушка как настоящая. Причем она сделана на совесть, да еще красиво разрисована. Дети подобное орудие не смогли бы изготовить, а взрослые не стали бы. Оно же годится только для игры! Вопрос: кому это было надо?
– И второй вопрос: где ее взял Щука? – задумчиво протянул Иноземцев.
– А я ее, Зема, в Париже заказал, а здесь на почте получил, – прозвучал сзади голос Леньки.
Мы обернулись. Действительно, это был наглый вражина! Щука стоял в трех шагах, под кустом ивы, и знакомо щерился.
– Лучше бы ты дальше спал, – в сердцах сказала я. – Чего дуралею не лежалось? Уже прискакал!
Из леса справа донеслись отчаянные крики. Взявшись за руки, к нам бежали Мухин и Акимов. Они вопили:
– Шеф, убегаем! Там ногастый!
– Быстрее когти рвем, а то он нас догонит!
Ага, с Ленькиного лица исчезла улыбка! Он в страхе дернулся и хотел бежать, не дожидаясь приятелей. Но тут из-под ног Щуки взметнулось бледное пламя, накрыло его с головой и сразу же опало. Ленька вскрикнул и замер. Потом попробовал сорваться с места – и вновь оказался посреди костра. Впрочем, огонь быстро исчез. Мы увидели Щуку сидящим на траве – которая, кстати, даже не задымилась! – и сгорбившимся от ужаса. Ладони Ленька прижал к лицу, защищая его от жара.
– Вот так земля горит под ногами лгунов! – воскликнул Кирилл.
Тут с нами поравнялись Пашка с Антошкой. Они чуть притормозили возле Щуки и попытались подтолкнуть его к бегству. Где там! Ленька даже не шелохнулся. Мальчишки удивленно охнули и рванули дальше. В нескольких шагах впереди них с шорохом поднялся невысокий земляной вал – вроде «лежачего полицейского». Мухин и Акимов на бегу споткнулись об него и растянулись во весь рост. Ойкнули от боли, вскочили и заковыляли вперед. Под землей прошел гул. Полоска вздыбленной почвы сдвинулась с места и, прокатившись, как волна, под ногами мальчишек, опять выросла на их пути. Но теперь она стала куда шире и выше – в два человеческих роста. И такая крутая! Мальчишки остановились перед новым препятствием. Постояли немного, растерянно обернулись в нашу сторону.
– Шеф! – крикнул Пашка. – Чего делать-то?
Щука по-прежнему был неподвижен и не отзывался на обращение своих прихвостней. Светка ответила за него:
– Не пытайтесь бежать. Ваш шеф тут натрепал, что пушку эту заказал в Париже и получил по почте. А в Нелживии враки воспрещаются. Вот и огребли вы неприятностей!
Ленька отнял ладони от лица, вскочил и крикнул:
– Я пошутил! А меня всего обожгло! Мало нам ногастого, еще и…
Из-за громадного дуплистого дуба показалась птичья голова – совершенно голая, покрытая морщинами. Но самое странное, что на ее макушке каким-то чудом держалась крохотная военная фуражка! Голова внимательно оглядела нас сначала одним, потом другим глазом. И вот, обогнув толстенный корявый ствол, к нам важно вышел… страус. «О-ох! – пронеслось у меня в голове. – Это, конечно, мне кажется. Ладно еще – кукушка и скворец. Знаем: наши, русские птицы. А что здесь делать африканцу – среди елок и берез?!» Что это именно африканский страус, я не сомневалась. Он резко отличается от австралийского и ростом, и черно-белым оперением – совсем недавно я подробно рассматривала оба эти вида в старом журнале «Юный натуралист». Иллюстрированных изданий много у нас дома – родители сохранили их для меня и Мити. А еще я прочитала тогда в статье под фотографиями, что эти птицы могут быть опасны…
Страус, угрожающе тряся огромными перьями, подбежал к Леньке и басом спросил:
– Кто это здесь ногастый?
Он приподнял когтистую лапу, зацепил ей сбоку Щуку за брюки и повернул к себе спиной. Мощно размахнувшись, отвесил Леньке пинка под зад. Щукин пролетел метра три вперед и приземлился прямо в ракитовый куст. Куст, сами понимаете, задрожал от возмущения – ведь он вырос в Нелживии! – и стал нещадно стегать Щуку гибкими ветвями. Ленька упал на четвереньки и, как пробка, выскочил из ивы на траву. Перебирая руками и ногами, он по-прежнему на карачках пополз к Акимову и Мухину. Страус невозмутимо двинулся за ним. Мальчишки попятились и, конечно, сели на подножие земляного вала.
Ленька хотел на ходу свернуть в сторону от препятствия, но страус опять наподдал ему ногой. Щука покорно засеменил к гряде. Акимов завопил:
– Эй, шеф! Ползи отсюда!
Страус двумя прыжками пересек оставшееся расстояние и ткнул лапой в Антошку, потом в Пашку. Те вскочили и вытянулись, как на параде.
– Отставить разговоры! – рявкнула птица. – Рядовой Щукин, встать в строй!
Леньку подбросило с земли. Он бегом кинулся к приятелям и занял место слева от Мухина. Страус продолжал:
– Рядовой Акимов! Выйти из строя!
Антошка поежился, торопливо огляделся. Переложил портфель из одной руки в другую. Бежать было некуда! Толстяк понурил голову и шагнул вперед. Птица взъерошила перья и вдруг клюнула Акимова в макушку. Тот заорал:
– Отвяжись! Я дяде Коле скажу!
– Рядовой Акимов! Разговорчики в строю! Здесь нет дяди Коли, а есть воинская дисциплина и порядок. Тебе ясно? Отвечай! – гаркнула птица.
– Ясно, товарищ прапорщик! – провыл тот со слезами в голосе.
Мне стало жалко мальчишку. Я крикнула через поляну:
– Антон, не бойся! Страусы не служат в армии! Это самозванец, не слушайся его.
– Взво-од, смирно! – скомандовала птица и повернулась к нам.
Потом строевым шагом пересекла поляну, остановилась в нескольких шагах. Молодецки взметнула лапу к козырьку фуражки и представилась:
– Прапорщик Савва Романович!
Сашка, уже выскочивший вперед и заслонивший собой меня и Светку, буркнул:
– Александр, ученик седьмого «Б».
Мы с подружкой хихикнули. Но потом Ковалева кашлянула и сдержала веселье. Четко отрапортовала:
– Светлана и Ирина, ученицы того же класса!
Страус оглядел нас, поворачивая голову то вправо, то влево. Бесцеремонно указав когтистой лапой на меня, заговорил:
– Я интересуюсь. Вы, гражданочка, военнообязанная?
– Еще чего! – удивилась я. – Конечно, нет.
Перья прапорщика опять встали торчком! Это был плохой знак, и я сразу спряталась за Сашкину спину. Иноземцев расправил плечи, вскинул голову. Савва заклекотал:
– Я вижу, тут некоторые штатские слишком много о себе думают! Вмешиваются безо всякого права в строевую подготовку личного состава! Позволяют себе, так сказать, вражеские выпады, дискредитирующие командование военной части в глазах подчиненных!!!
