скачать книгу бесплатно
– Поясните, господин Шэдэшен, – нахмурился Ксайлан.
– Супруга митверхала Ар-Рааров не верна ему, и ее ребенок может быть не от крови Основателя, – Шэд злорадно посмотрел на Бакара.
– Грязные сплетни! – вскочил Бакар. Бикир мгновенно сделал то же самое и схватил его за плечи, но Бакар не собирался прямо сейчас бросаться в драку и лишь стукнул кулаком по столу, – никаких доказательств! Митверхал Шикиэртов опустился до уровня пьяных лавочников!
– Господа, вы оскорбляете совет, – Ксайлан поднял руку, призывая к спокойствию, Бакар опустился на место, – господин Шэдэшен, ваше задетое самолюбие не позволяет четко видеть границы дозволенного. Если вы настаиваете, после рождения младенца мы прибегнем к обряду признания потомка. Вы согласны, господин Бакар?
– Если это позволит некоторым прийти в себя, то да, – ответил Ар-Раар.
– Тогда не теряйте времени, господин Шэдэшен. Потомки Основателей, в крови которых нет сомнений, в опасности. Нельзя позволить увезти их в Тхиаид. Отправляйтесь в Хоур прямо сейчас, осмотрите каждую пядь на границе.
Неудачная попытка еще больше разозлила Шэда, но он молча поклонился и вышел. Ки-Клат развел руками, как бы извиняясь за друга, и поспешил присоединиться к нему.
– Что же вы, господин Бакар, – с мягким укором проговорил Ксайлан, – угроза чести правящего дома – не шутки. В Мааде ведь любая девушка была бы рада вашему вниманию.
– Она сама пришла ко мне, – не поднимая головы, сказал Бакар, – но этот дурак ни за что не поверит.
– Повезло, что у нас было средство осадить его, но о вашей жене и правда толкует в Мааде каждый лавочник. Нелегко будет замять эту историю.
Бакар и без того это понимал, и представлял, какую радость позор дома Ар-Рааров доставил бы Ксайлану совсем недавно. Верхал заверял бы митверхала в сочувствии, а в это время его люди за пару монет судачили бы во всех трактирах о том, что стоит женщине попасть в клан Ар-Рааров, как она тут же утрачивает понятие о чести. А теперь вон как радеет за благополучие новоявленного родственника и готов поддержать любое его безрассудство.
– Сейчас нужно думать о возвращении детей и укреплении обороны Мааданда, а не о каких-то кривотолках, – сказал Бикир, и Ксайлан сразу же согласно кивнул, – нельзя откладывать поездку в пещеру Пырларлов, нужно ехать прямо завтра. Потом мы присоединимся к поискам.
– Верните в дом Пахтыхтамаев счастье, верните мою жену и внучку, – сказал Ксайлан, быстро кивнул и вышел, на ходу проводя по лицу рукой.
Эври полдня пролежала с холодным компрессом на голове, иногда охала и слабым голосом просила служанок принести что-нибудь вкусное. Она старательно кривила губы и закатывала глаза, но все впустую – Шэд заглянул под вечер буквально на пару минут.
– Я отбываю в Хоур. Прямо сейчас, – сухо сказал он, не глядя на жену.
Воображение упорно рисовало Эври в объятиях Бакара и, как ни гнал Шэд подобные мысли, ничего не мог с собой поделать. Он не в состоянии был спокойно смотреть на супругу и не смел до нее дотронуться. Эври шмыгнула носом.
– Возвращайся скорее, любимый, мне очень плохо без тебя.
– Как только найду Шунске, – кивнул Шэд, – надеюсь, это случится скоро.
Ки-Клат зашел домой лишь за походным мешком, в котором всегда лежало все необходимое. Он предпочел бы вовсе не заходить – больно было смотреть на печальную и осунувшуюся от слез тетю. После смерти единственного сына Ки-Манта улыбка вернулась на ее лицо лишь тогда, когда Ки-Клат вернулся из экспедиции в сопровождении двух гордых орлов – клюковастов. Теперь же, после исчезновения Ки-Кияла, она снова сделалась сама не своя. Увидев входящего в дом племянника, она подбежала к нему и схватила за руки.
– Ки-Клат, сынок, найди его! Найди всех детей, найди нашу внучку. Твоя сестра не должна плакать!
– Да, да, тетя, я сделаю все, что в моих силах, обещаю, – Ки-Клат попытался мягко высвободиться из ее объятий.
Но Ги-Фия повисла на нем, умоляя быть осторожным, причитала, что у клана нет наследников кроме него, снова упрекнула, что он до сих пор не выбрал себе невесту и настолько закружила бедного митверхала, что он едва не забыл, зачем вообще пришел. Хорошо, что он прямо с порога сказал Ки-Вану про сумку. Сын управляющего подложил в нее припасов и принес господину.
– Ты полетишь голодным, – всплеснула руками Ги-Фия.
– Поем по пути, – ответил Ки-Клат, перекидывая сумку через плечо, – как там птенцы, Ки-Ван?
– Они в порядке, хорошо едят, – немного испуганно ответил сын управляющего.
Ки-Клат кивнул и поспешил распрощаться с домочадцами. Ки-Ван вздохнул с облегчением. По крайней мере, на время, он спасен. Митверхал возложил на него ответственность за трех птенцов, появившихся у пары клюковастов этой весной. Птицы обосновались на чердаке и никто не смел беспокоить их, кроме хозяина и замещающего его на время поездок Ки-Вана. После исчезновения Ки-Кияла произошло еще одно событие, о котором Ки-Ван не решился рассказать. Пропал один из птенцов. Сын управляющего опасался наказания и решил за время отсутствия господина найти птенца самостоятельно.
Ги-Мла сидела на соломе в конюшне. Ночью Луна ожеребилась. Два прекрасных жеребенка, черных с серебряными подпалинами, короткими серебряными жгутиками на хвосте и гриве и едва пробивающимися бугорками рожек. В другое время Ги-Мла бы прыгала от радости и обнимала свою любимицу, осыпая поцелуями бархатный нос, но сейчас она уже два часа грустно сидела, тихонько поглаживая лежащих жеребят. Ее мать и дочь исчезли без следа, и Ги-Мла, как ни старалась, не слышала ни ту, ни другую, лишь чувствовала, что они обе живы. Она всегда слышала тройняшек, всегда знала, когда им плохо, а когда хорошо, но теперь у нее осталась связь только с сыновьями.
В конюшне ее и нашел Бикир, вернувшийся с совета. Ги-Мла ни о чем не спросила, только молча посмотрела на него. Бикир сел рядом и обнял жену, а она устало положила голову ему на плечо. Они сидели долго.
– Почему она родила двоих? – наконец сказала Ги-Мла, – означает ли это, что мы никогда больше не увидим Эвейну?
– Что ты такое говоришь, девочка моя? – Бикир поцеловал ее в висок, – мы обязательно найдем нашу малышку, по-другому быть не может. Два жеребенка – и так почти чудо для скайларла, не требуй от Луны невозможного.
– Я не слышу ее, Бикир, это черное колдовство, не иначе.
– Даже если так, нам помогут боги, девочка моя. Мы присоединимся к поискам, как только вернемся из пещеры Пырларлов, своими силами нам против Тхиаида никак не выстоять.
–Я буду молиться за вас, – Ги-Мла не стала возражать, как делала всегда при каждой отлучке Бикира, – а кто занимается поисками?
– Шэд и Ки-Клат, они сегодня же отбывают в Хоур.
– Они справятся?
– Ты знаешь Шэда, он упертый, но за брата свернет горы, да и Ки-Клат – парень не промах.
– Я хочу ехать с ними.
– Нет, девочка моя, ты нужна здесь. Пока мы не найдем способа перекрыть брызгам вход в подземелье храма, тебе нельзя оставлять Маад. Поверь, парни справятся. Скоро вернется Силанг. У него светлая голова, может быть, он придумает еще что-то.
Ги-Мла вздохнула. Все правильно, ее войско должно охранять храм. В последнее время брызгов стало намного больше, пришлось увеличить отряды, а многие кобылы по причине рождения потомства временно выбыли из строя. Но сейчас ей было все равно, что будет с храмом. Судьба дочери – вот единственное, что ее волновало.
Бикир встал и потянул Ги-Млу за руку.
– Идем, девочка моя, нас ждут сыновья.
***
– Силанг, не надрывай мне сердце, прошу тебя, – Ваньша снова попыталась отнять руку, – ты ведь знаешь, я не могу.
– Ваньша, среди твоих девушек множество достойных, выбери любую, она с радостью и гордостью займет твое место. Мать-Герснея любит своих детей, думаешь, ей приятно видеть их несчастными?
Девушка все-таки освободила руку и отошла к каменным перилам. Небесные покои посвященной были самым высоким помещением во всем Сердце Гор. Отсюда открывался головокружительный вид, казалось, за синевой горизонта проступают пики самого Щита Богов. Ваньша как могла скрывала свои чувства, чтобы не давать Силангу повода для визитов, но настойчивость молодого Челанга не знала пределов, и в конце концов она сдалась и призналась, что он ей не безразличен. Но проще от этого не стало, Ваньша сразу сказала, что никогда не оставит Сердце Гор и свою повелительницу Герснею. Напрасно Силанг уговаривал ее стать его женой и поехать с ним в Маад. Ваньша была непреклонна.
Силанг подошел и обнял ее за плечи.
– Я люблю тебя, Ваньша.
– Сил, прошу тебя, не мучай меня, мне и так тяжело. Скажи, ты мог бы оставить свой клан навсегда и поселиться здесь, со мной?
Силанг опустил голову. Ну почему судьба сыграла с ними такую злую шутку? Его магия и искусство целителя – это то, без чего Мааданд не сможет обойтись, а Сердце Гор и Герснея не смогут без Ваньши.
– Ну неужели же ничего нельзя сделать? – воскликнул Силанг и громко сказал в пустоту, – мать-Герснея, за что ты с нами так?
– Сил, прекрати! – одернула его Ваньша, – я ведь сразу сказала тебе, что все бесполезно, а ты приезжаешь вновь и вновь, чтобы лишать меня покоя.
– Я буду приезжать снова и снова, этого ты мне не сможешь запретить, – горько сказал Силанг, – я не могу долго не видеть тебя.
Солнце коснулось самого высокого пика на западе. Ваньша повернулась к молодому человеку.
– Мне пора на вечернюю службу. Когда ты уезжаешь?
– Завтра утром, – не глядя на нее, ответил Силанг, – ты придешь проститься?
– Да.
Ваньша подошла к столику и взяла стопку сшитых грубой нитью листов – очень древних, судя по виду. Бережно провела по первому листу ладонью.
– Вот, возьми, это дневник самого Челанга. Я подумала, тебе будет любопытно взглянуть. Он проводил занятные опыты.
Древняя рукопись, несомненно, заслуживала внимания, но не более, чем сама Ваньша. Силанг взял бумаги одной рукой, другой привлек девушку к себе и попытался поцеловать, но она уклонилась и вышла, ничуть не облегчив его терзаний.
Ночью молодой Челанг не мог уснуть. Он смотрел на звезды, которые здесь, в горах, были словно ближе и ярче и сейчас сияли великолепием, точно подчеркивая безнадежность его положения. В конце концов он зажег свечи и сел изучать записки далекого предка. Как многое, оказывается, было забыто с тех давних пор…
Было далеко за полночь, когда Ваньша постучалась к нему в комнату. Запыхавшаяся, бледная и растрепанная. Ничего не объясняя, и нисколько не удивившись, что митверхал одет и не в постели, она сказала:
– Мать-Герснея хочет видеть тебя.
Это было в высшей степени странно, богиня ни разу не призывала к себе ни одного из потомков Основателей с того самого дня, когда они вернулись из ущелья Древних Псов, где открыли богам врата и прошли обучение в другом мире. В сердце Силанга всколыхнулась слабая надежда, что Ваньша рассказала своей госпоже о чувствах к нему, и сейчас Герснея благословит их и они счастливой четой отправятся в Маад. Потом рассудок взял верх и сказал ему, что, если бы Ваньша хотела, то поведала бы госпоже свои печали уже давно. Но она при каждой встрече давала понять, что никогда этого не сделает. Силанг вздохнул. Что ж, зато ему, возможно, представится случай самому просить богиню о милости.
Он не узнал зеленую комнату. На потолке и стенах не было той пышной травы и цветов, что украшали обитель Герснеи, когда он был здесь в прошлый раз. Теперь в комнате росли совсем другие растения – по стенам змеились лианы с огромными листьями и шипами, а пол покрывала жесткая щетка травы-камнеломки, которая обычно росла между валунами на склонах. Герснея сидела на маленьком участке, где сохранилась мягкая трава.
Силанг подошел и опустился на колени, ощущая неприветливую шершавость камнеломки, но забыл о неудобствах, едва взглянул на богиню. Герснея постарела и выглядела как изнуренная тяжелой работой крестьянка. Роскошные волосы потускнели, глаза запали, под ними залегли голубые тени, а от уголков расходились лучики морщин.
– Мать-Герснея, что с тобой? Могу я исцелить тебя? – спросил Силанг, чувствуя, как сжимается сердце.
– Ты великий целитель, сынок, но твое искусство не может мне помочь, – грустно улыбнулась богиня, – дети врага подтачивают мои силы, а теперь, когда по мне ходит возвращенный, я не успеваю противостоять его губительному воздействию и хранить своих детей от болезни и голода. Вы должны помочь Троим остановить его, иначе Мааданд будет сокрушен.
– Но где он, мать-Герснея? И как его победить?
– Магия Тарра хранит его от моего взора, вам придется найти его без моей помощи. Спешите, Трое тоже не видят его. Передай близнецам, они – главное оружие Троих.
– Да, мать-Герснея, – прошептал Силанг, понимая, что не сможет и не будет говорить сейчас с богиней о своей любви. Что значит его жизнь, когда в опасности весь мир?
Глава 4
Шунске прижимал к себе Вэли, которая храбро молчала, но мальчик чувствовал, как маленькая подружка вздрагивает каждый раз, когда монстр – тот, кого юный Шикиэрт не так давно считал почти отцом, смотрит в их сторону. Пихомор не обижал их и даже иногда улыбался, но от улыбки ожившего мертвеца детей словно обдавало ледяным ветром. Ки-Киял лежал связанный и с кляпом во рту, подходить к нему не разрешалось. Крошечная наследница Пахтыхтамаев почему-то все время спала. Они ждали чего-то: оживший мертвец, связанный Кигил, трое детей, Хряпс, пара кигиларлов, и котенок когтираньи с птенцом клюковаста, которые жались друг к другу в запертой корзинке. Рядом с притихшими детьми паслась привязанная к колышку коза. Шунске был еле жив от страха, но подмечал каждую мелочь и старался запомнить все, что видел и слышал.
Пайя прибыла ровно в назначенный час, положив конец ожиданиям. Она едва сдержала скорбный стон, увидев, что не только ее внучка оказалась в лапах чудовища.
– Приветствую, светлейшая, – вежливо проговорил Пихомор, протягивая руку, чтобы помочь ей спуститься со спины скайларла, но Пайя не притронулась к нему и спрыгнула на землю сама, легко и грациозно, точно молоденькая девушка.
Пихомор необидчиво убрал руку, подошел и взял младенца. Он снова дотронулся до лба девочки, и она завозилась, просыпаясь. Возвращенный отдал ее Пайе, и она крепко прижала к себе внучку.
– Ну вот, теперь мы все в сборе, – обратился он ко всем сразу, – послушайте внимательно, уважаемые. Нам предстоит небольшое путешествие, и я не хочу, чтобы по пути у нас возникли трудности. Никто из вас не должен пытаться сбежать или нападать на меня. Вы, светлейшая, не нужны для моих целей, но не мужское дело возиться с сопляками, поэтому я возьму вас в качестве няньки. Кроме внучки вам придется заботиться и об этих двоих.
Он показал на Вэли и Шунске, потом взял корзину с котенком и птенцом и поставил рядом с мальчиком.
– У тебя, сынок, будет два питомца. Ты должен хорошо заботиться о них и вовремя кормить.
Пихомор прошелся вокруг и остановился возле Ки-Кияла. Кигил посмотрел на него полным ненависти взором.
– Ай-ай, господин Ки-Киял, нехорошо вести себя подобным образом, я не могу доверять человеку, который вот так смотрит на меня.
Пихомор отстегнул от седла топор и вернулся к пленнику.
– Придется принять меры, чтобы обезвредить вас, уважаемый. Надеюсь, без обид.
Топор поднялся и опустился, ударив обухом ниже колена. Громко хрустнула кость, Ки-Киял взревел от боли, даже кляп не сумел заглушить его крика. Вэли вцепилась в Шунске и спрятала лицо, скуля то ужаса, мальчик судорожно сжал ее в объятиях, Пайя громко вскрикнула и отвернулась, закрывая собой малышку. Пихомор проделал то же самое со второй ногой Ки-Кияла и повернулся к остальным.
– Светлейшая, девочка пока не нуждается в вас, окажите помощь раненому.
Ки-Киял стонал громко и непрерывно, пока Пайя сооружала вокруг его сломанных ног подобие лубков из веток и порезанного на полосы плаща. Вэли отошла от Шунске и, вызывающе глядя на Пихомора, развязала узел на затылке у Кигила и вытащила кляп. Ки-Киял хрипло всхлипнул. Вэли обтерла ему лицо рукавом и стала гладить по голове.
– Не плачь, дядя Ки-Киял, у тебя все заживет.
Ее маленькие ручки успокаивали и приносили облегчение, потомки Челанга обладали целительной силой с рождения. Стоны понемногу стали тише, Кигил задышал ровнее. Пайя с благодарностью смотрела на маленькую помощницу.
– Вот увидишь, дядя Ки-Киял, – еле слышно зашептала Вэли ему на ухо, – кузен Силанг скажет дяде Бакару и дяде Бикиру, они придут и тоже переломают ноги этому гадкому дядьке. И я его ни за что лечить не буду.
Ки-Киял все это время рассчитывал, что сможет как-нибудь освободить детей и вот теперь лежал совершенно беспомощный, сдерживаясь, чтоб не разрыдаться в голос от боли и безысходности. Он ничем не сможет помочь, да еще и будет обузой.
Как только Пайя закончила, Пихомор с бодрой улыбкой хлопнул в ладоши.
– Отлично, я вижу, все готовы. В путь, друзья мои.
Он почти без усилий поднял Ки-Кияла и забросил его в седло, велел Шунске взобраться на второго кигиларла и подсадил к нему Вэли.
– А вы, Светлейшая, вместе с малышкой будете комфортно путешествовать на своем тотеме. И да, забыл предупредить, если кто-то попытается сбежать, этим обречет на смерть всех остальных. Мне нужны все, потеряю хоть одного – и ни к чему держать на этом свете всю компанию.
Шунске хмуро взял поводья. Вэли прижалась к нему – он здесь был ее единственной защитой.
– Куда вы нас повезете? – спросил мальчик.
Пихомор взглянул на него с улыбкой, но от непроглядной тьмы в его глазах Шунске едва не прикусил язык и съежился, крепко обхватив Вэли рукой.
– Твоя любознательность похвальна, сынок, но сейчас она пойдет только во вред и тебе, и твоей маленькой подружке. Мы отправляемся в такое место, где до вас побывало всего несколько человек, это будет незабываемое приключение, радуйтесь, что я выбрал вас.
Шунске понемногу начал догадываться, куда лежит их путь, но молчал, опасаясь, что мертвец услышит его предположения. Но чем дальше они шли через лес, тем больше Шунске сомневался, что правильно поняло замысел возвращенного. Если он стремился в Сердце Гор, то, как рассказывал Шэд, должен был пересечь тракт на Синну и выйти в ущелье Пырларлов. Но они шли вдоль тракта по лесу, не выходя на открытые места. Понемногу деревья становились мельче и реже. Они все-таки пересекли тракт и углубились в лес с другой стороны. Шунске недоумевал – Пырларловы горы все дальше, и тут до него дошло: они двигаются в сторону Кавииза. Но зачем? Шунске не решался больше спрашивать, слишком ужасен был взгляд ожившего мертвеца, да и вряд ли он раскроет свои планы.
Пайя чувствовала себя в западне. На ее плечи легли заботы о маленькой внучке, Ки-Кияле, которого Пихомор сделал калекой, о Вэли и Шунске. Мальчик помогал ей во всем, да и Вэли охотно нянчилась с малышкой, и все же силы физические и душевные были на пределе. Каждый день матерь народов смотрела на детей и не могла отогнать мучительную мысль, что скайларл мигом унес бы ее и Эвейну домой, но этим она подпишет приговор остальным. Пихомор знал это и наслаждался ее терзаниями. Он не следил за ней и не связывал на ночь, прекрасно зная, что даже страх за внучку не позволит ей обречь на смерть двоих детей. Кигил в его глазах не стоил и полмонетки, и бывший Ар-Раар полагал, что и Пайя оставила бы его без колебаний.
Ки-Киял вообще не мог ни о чем думать. Целый день – мучительная тряска на спине кигиларла, каждый шаг которого отдавался ударом дубинки в сломанных ногах, и не менее ужасные бессонные ночи, когда ноги ломило, дергало и выкручивало. Он превратился почти в живой труп с пустым бездумным взглядом. Пихомору до его состояния не было ровным счетом никакого дела, только в первые дни, когда Ки-Киял начинал громко стонать от боли, возвращенный говорил ему своим обычным учтиво-ласковым тоном:
