Манюшка

Аксинья оказалась доброй и покладистой женщиной. Она старалась угодить мужу, как могла: ходила за скотом, убирала дом, стряпала. Без устали крутилась целый день, не присев ни разу. Никогда не перечила ему, всегда ласкова, приветлива и с улыбкой встречала мужа, даже когда у него было плохое настроение, и он был груб. Как только Яким почувствовал свою силу хозяина в доме, он стал обижать, оскорблять и даже бить Аксинью. Она терпела все его выходки и никогда не жаловалась родителям. Она жила с мужем и считала, что так и должно быть, ведь кому нужна такая, как она? На людях Аксинья всегда шла с гордо поднятой головой, показывая, что счастлива с мужем. Но на самом деле она часто плакала и прятала синяки под одеждой.

Якиму его женушка настолько была противна, что мог находиться с ней в одной постели лишь тогда, когда был сильно пьян. По пьяной «лавочке» побьёт её, натычет в бока, а потом любви требует, может до утра мучить бедняжку, пока не надоест.

Почти все мужики в деревне применяли силу в отношении своих жён. Нельзя сказать, что проступки женщин были такими уж серьёзными, но считалось, что супруга должна понимать своё место. Главной обязанностью женщины было почитать и уважать мужа как хозяина и главу семьи. В случае ссор мужья кулаками наводили порядок в доме, и остальные домочадцы воспринимали это как должное. Все соседи знали, что Яким строг с Аксиньей. Хотя она и старалась скрыть следы побоев, заметить их было нетрудно. Однако такое положение вещей никого не удивляло, а даже считалось нормой. Никто не вмешивался, полагая, что это семейное дело, которое не должно никого касаться. Она не просила ни у кого защиты, не жаловалась соседям и родне, значит была всем довольна.

В то же время у бойкого Якима начали появляться новые интересы. Возможно, причиной тому были скука, безделье или желание показать своё превосходство перед дружками. Сколотилась в Березовке небольшая ватага. Яким стал их заводилой, стремясь к лёгким деньгам и азарту, а также не зная, куда тратить свою бурную энергию. Они начали грабить крестьян в соседнем селе, избивая их и отбирая последнее. Однако по неопытности их поймали с поличным. Якима, как зачинщика, посадили на три года в тюрьму.

Тюремный труд в то время широко использовался на благо государства. Каторжники строили мосты, рыли траншеи и корчевали пни. В деревенской местности основным занятием стала лесозаготовка: валка и рубка строевого леса. Артель осужденных, состоящая из двадцати человек, избрала Якима своим старостой. К тому выбору случай привел. Двое заключенных сцепились в драке, а затем к ним присоединились остальные. Началась общая свалка, сопровождаемая шумом, гамом и разбитыми носами. Яким, обладая крепким здоровьем, бросился в самую гущу, раскидал дебоширов своими сильными кулаками, и никто не смог устоять на ногах. Оглянувшись, он увидел, что все лежат, охая и потирая больные места. Яким показал всем свою силу и умение управлять ситуацией. После этого случая все каторжники стали бояться Якима и считались с его мнением. Едва он сжимал кулаки, все разбегались по сторонам.

Работники лесной бригады, беспрекословно слушали поручения Якима, как старшего над ними. Выполняли разнарядки на работу. За непослушание Яким наказывал строго, учил уму-разуму, все теми же кулаками. Несмотря на непродолжительное пребывание в заключении, Яким проявил силу воли и стойкость, заслужив уважение даже у надзирателей, которые сопровождали его на работы. Яким не уставал от тяжёлого труда, предпочитая отдавать распоряжения, а не заниматься физической работой. Он берег своё здоровье и предпочитал проводить время в бараке возле тёплой печки. В то время как другие осужденные могли получить обморожение или травму, Якиму всё было нипочём.

Вернувшись домой, Яким осознал, что его бывшие друзья еще больше зауважали его, когда узнали, что он был старостой в тюрьме. На радостях, устроили ему тёплый приём, накрыли стол, и целую неделю отмечали его возвращение. Вся деревня ходуном ходила: песни, пляски, хмельное текло рекой.

Аксинья ко времени его возвращения еще больше подурнела: поблекла, словно выцвела. Но она старалась для своего мужа: собрала жидкие волосы в скромный хвостик, украсила бантом и надела платье в цветочек. Вины в том, что дурна, не значилось, ведь душой светла и беззлобна. Родители растили её в любви, и она видела в жизни больше добра. К грубости и пакостям не привыкла, для других зла не желала, жила по заповеди: относись к людям так, как к самой себе, люби и почитай. Из уст никто, никогда не слышал грубого слова, крика. Но такая слабость и покорность выводили жестокого Якима из себя. Он не понимал, как можно быть настолько безвольной, мягкой и не давать отпор. Однако именно эти черты характера позволили ей удержаться рядом с таким сильным и грубым мужчиной.

Яким, истосковавшийся по женской ласке, каждую ночь трепал свою Аксинью. К великой радости, скоро она понесла – давно мечтала о детях. Когда её живот начал расти, муж оставил её в покое и даже проявлял заботу. Он очень хотел ребёнка, обязательно сына – наследника. И к весне на свет появился первенец – Павлушка. Все заботы и хлопоты супругов сосредоточились на ребёнке. Их радости не было предела. К удивлению, глава семьи тоже светился от счастья: возился с малышом, гукал и играл с ним.

Казалось бы, живи и радуйся, но не тут-то было! Потянуло Якима по «старой тропинке» – позвали его напарники на дело. Засиделись, заскучали да, и деньжата закончились. Зная, что в город повезут обоз на базар, они с товарищами сели в засаде. Но просчитались: в ту пору обозы часто грабили, и оказалось, что товары были с охраной. Опять Яким попал в переделку и вновь отправился по этапу. В этот раз сидел два года.

Домой после заключения вернулся, а сынок Павлушка, уже по полу на своих ногах бегает. Малыш на загляденье: глазастый, пухленький как картиночка. Наигрался, натешился с наследником, а затем предложил жене: «Ну, что Сина, кабы нам еще парнишку завести?»

Аксинье уже тридцать минуло, а Якиму лишь двадцать четыре. Он молодой, крепкий телом мужчина, и, конечно, ему хотелось видеть рядом с собой молодую и привлекательную женщину. А его жена после родов стала крупной, как баржа. Яким всякий раз морщился от отвращения к ее телу. Недолго думая, он стал искать развлечения на стороне. Обошёл всех свободных бабёнок в деревне, натешился всласть. Аксинья же оставалась в стороне.

Но всё же, после нескольких гулянок в компании хмельных друзей, пару раз с Аксиньей переспал, так у них в семье еще прибавление получилось. И снова родился сыночек, которого нарекли Иваном в честь деда. Детишек Яким обожал, часто нянчился с ними. Иногда его накрывало чувство благодарности к Аксинье, за подаренных сыновей. Но только за это. Как женщина и спутница жизни, она для него была пустым местом. Из дома хотелось бежать куда-то на сторону, где больше веселья, доступных красивых женщин, понимающих верных друзей, которые выслушают, поймут.

У жены были свои дела, у мужа – свои. У неё хозяйство, дом, воспитание мальчишек, а у Якима – более интересные занятия. Вместе с друзьями-соратниками, он продолжал воровать, грабить. Ему хотелось лёгких денег, а работать он не хотел. Гулять с пустым карманом было плохо, ведь бесплатно не нальют. Яким не знал, когда остановиться. В его голове был только ветер и дым.

В третий раз он попал в тюрьму из-за глупого случая. Начали с подельником делить добычу, но не смогли договориться. Язык пьяный за копейку забранился. Взял Яким ножичек, да и ткнул дружку в бок. Раненый остался жив, но Якиму добавили тюрьмы пять лет.

Отец вернулся из тюрьмы. Павлу было уже десять лет, а Ванюшке – семь. Они росли без отца, и Аксинья, хотя и не была с ним рядом долгое время, всегда говорила о нём с уважением. Когда папа вернулся, мальчишки стали ходить за ним хвостиком. Не хватало им отцовского внимания всё это время, оттого они слушали каждое его слово с замиранием сердца, старались повторять за ним движения, учились повадкам и характеру.

Яким обожал своих сыновей, а Аксинью по-прежнему терпеть не мог. После того как они перестали спать в одной постели, она превратилась в служанку: готовила еду, кормила скотину, выполняла все поручения: «Принеси, подай, скотину накорми, еду давай». Детки тоже изменились после того, как в доме появился отец, видя, как он обращается с их матерью. Яким баловал своих сыновей: покупал им подарки и хорошую одежду. А Аксинью он держал в строгости. Зачем тратить деньги, всё равно краше не станет.

После третьей отсидки Яким стал мудрее. Он понял, что не хочет больше возвращаться на жесткие нары. Ему захотелось спокойной жизни. У него появилась идея использовать своё тюремное прошлое в своих интересах. Теперь его бывшие друзья, которые были с ним в тюрьме, работали на него и приносили барыш. Ему не нужно было больше прилагать усилия, и он решил, что пришло время успокоиться, ведь его авторитет позволял ему это. Он заделался в главари, четко распределяя дружкам их роли и обязанности. Тем бы лишь куда «прижаться» после отсидки, а он обеспечивал им приют, еду на первое время, а ещё своё покровительство. А это дорогого стоит.

Время пролетело незаметно, и вот уже сыновья стали женихами. Яким, отец семейства, ещё не старый – ему всего сорок четыре года, и он полон сил. Выглядел он моложе своих лет. В их роду была необычная черта: у всех мужчин не росли борода и усы. Все остальные мужчины в округе были косматыми и заросшими, ведь по уставу староверов запрещалось стричься и бриться. Однако у Якима и его сыновей лица всегда были чистыми и без растительности, что выделяло их из общей толпы. Когда парни были подростками, заметили, что у их сверстников начинает расти щетина, а у них самих нет никаких изменений. Это озадачило их, и тогда отец рассказал им, что их дед и прадед тоже жили безбородыми. Сокрушаться по этому поводу не стали, наоборот, преимущество осознали, потому что деревенские мужики вокруг выглядели стариками.

Якима уже начали терзать неприятные мысли. Если бы сыновья создали свои семьи, то оставаться с Аксиньей до конца жизни бывшему каторжнику не хотелось. Он задумал отправить свою жену к двоюродной сестре, старой деве, чтобы они вдвоем доживали свой век, а для себя найти молодую девушку. Пожить в удовольствие, испытать новые острые чувства, покуда старость дремучая не подошла. Рядом обязательно должна была оказаться милая, светловолосая, хрупкая красавица, которую он бы ласкал каждый день, упивался свежестью её кожи, запахом волос. Ему было всё равно на мнение окружающих, и, если бы кто-то стал его осуждать, он бы быстро заткнул рот любому обидчику. Однако во всей округе не нашлось подходящей девушки. Как ни присматривался он к Берёзовским девчатам, ни одна из них ему не понравилась. Он уже думал найти девушку из другой деревни, как вдруг удача улыбнулась ему.

Думы о Манюшке не давали ему покоя. С тех пор как он увидел её на пруду, он не мог спать. Это была именно та девушка, о которой он мечтал всю свою жизнь. «Как бы я хотел забрать её себе, наряжать и баловать! Не беда, что она немая, зато какая красавица!». Пусть жить осталось не так много, он верил, что в старости ещё сможет испытать любовь и страсть, ощутить радость от близости молодого и красивого тела. Может быть, эта милая голубка смогла бы скрасить его одиночество и облегчить боль от осознания напрасно прожитых лет?

Плотские потребности стареющего мужчины, смешивались с маниакальным влечением и желанием угнаться за уходящими годами, чтобы получить последние крохи, перед грядущей старостью и немощью. Любовь к юной сироте Манюшке переросла в заболевание, требовалось срочное излечение либо избавление о проблемы. На месте Манюшки могла оказаться любая другая девушка, но, по какой-то неведомой причине, именно она стала главной целью Якима. Подглядывая за Манюшкой, он погружался в такие греховные мысли, от которых нормальный человек, испытал бы стыд и смущение. В его мечтах Манюшка была покорной рабыней, готовой выполнить любые его желания. Яркие картины плотских утех занимали всё существо влюбленного злодея.

Ему и в голову не приходило, что его сын Павел испытывает те же чувства.

Глава 3

Весной Манюшка отпраздновала свой шестнадцатый день рождения и вступила в пору расцвета своей юности. Однако она не осознавала, насколько привлекательна, и, естественно, по наивности, не понимала, какой силой обладает её красота. К этому времени она превратилась в настоящую красавицу. Её кожа была нежной, как бархат, а лицо – цвета спелого персика. Когда она улыбалась, сразу становилось светлее и теплее, будто на солнышке. Пышные белокурые локоны, ниспадающие до пояса, служили ей великолепным украшением. Фигурка была безупречной: тонкая талия, покатые плечи и высокая грудь. Глаза Манюшки сияли, как голубое небо, в них можно было утонуть и позабыть о бренности бытия. Именно за такие глаза влюбленные мужчины шли на подвиги и на плаху, не жалея своей жизни. Её сердечко пока что не требовало любви, потому что она не искала встреч с деревенскими женихами, не стремилась побыстрее выйти замуж. Наслаждалась теплом, пробуждением природы, обществом своей любимой тётушки и её этого было достаточно.

Жалея сиротку, деревенские жители с огородом помогли: вспахали небольшой участок под овощи и картошку. В староверской общине её уже давно принимали за свою и старались по мере возможности не обойти вниманием хозяйку, оставшуюся в таком молодом возрасте без семьи и опоры. Тётушка Катерина не в счёт. С недавнего времени, на неё стали наваливаться болячки, и помощница из неё была плохая.

Без огорода в деревне не прожить, считай – основной источник добычи пропитания. На обработанной земле у новоиспечённой крестьянки появились грядки с луком, капустой, картошкой и свёклой. Семенами поделилась соседка Игнашиха, которая жила неподалёку. Она была доброй душой и не только делилась семенами, но и помогала советами, ведь у Манюшки не было опыта в садоводстве и огородничестве. Одного трудолюбия в этом деле было мало.

Работала Манюшка с утра до ночи, но понимала, что всё в руках Божьих: захочет – даст земля урожай, не захочет – все труды прахом пойдут. Успех зависел от природы и погоды. В Березовке часто случались неурожаи. Сторона холодная, почва неплодородная. Посеют ведро зерна, а уберут только половину: то всходы вымокнут, то вымерзнут, то их градом побьёт. Вокруг дома она тоже навела порядок, повыдергала бурьян. Руки до самых плеч обожгла крапивой, покрылась волдырями, но была довольна.

Вышла тётушка Катерина на крыльцо и обрадовалась:

– Манюшка, солнце мое! Тебя мне сам Господь послал!

Она тихо расплакалась от счастья, которое обрушилось на неё в старости. В немой девушке она увидела не только всю оставшуюся родню. Манюшка стала для неё дочерью, которой у неё никогда не было.

После того как любимая племянница привела дом в порядок, в нём запахло уютом. На окнах появились занавески, а на полу – неизвестно откуда взявшиеся половички. Старая печка, которая раньше дымила как паровоз, после того как её замазали и побелили, стала исправно топиться. Даже старое покосившееся крыльцо, которое когда-то было кривым, теперь обзавелось новыми ступенями.

За гумном, у пруда, стояла старая, давно не используемая баня. Она была в ужасном состоянии: печь разрушилась, крыша протекала, брёвна сгнили, а стены потемнели от копоти. Предбанник был отделён от основного сруба. Рачительный хозяин давно бы разобрал эту баню на дрова. Но Манюшке очень хотелось иметь свою собственную баню. Она представляла, как они будут жить по-другому, без необходимости ходить в чужие бани и просить разрешения у соседей.

Старик Егор, несмотря на свой преклонный возраст, вызвался помочь в ремонте. Прежде всего, они собрали каменку и отмыли стены от сажи. Затем залатали предбанник старыми досками. И вот, наконец, баня была затоплена! Сколько же радости она принесла! Манюшка брала с пруда воду, и они с теткой мылись, стирали одежду. В железный чан она складывала березовые угли, чтобы приготовить отличный щелок, который делал волосы шелковистыми и блестящими. Когда в кипяток добавляла ромашку и зверобой, в бане стоял волшебный, чарующий аромат. Это была настоящая сказка!

Каждый новый день был полон радости и удовольствия от праведных трудов. Все Берёзовские невесты занимались подготовкой приданого: вышивали полотенца, наволочки и подзоры крючком. Не принято было приходить в новую семью с пустыми руками. Будущий муж должен был оценить мастерство и рукоделие будущей жены. Манюше эта наука давалась легко: она с удовольствием вышивала красивые узоры, а стежки у неё были аккуратными и ровными. Подружки быстро передали ей все свои умения.

Манюшка жила, как птичка весенняя, не причиняя никому зла. Жители Березовки полюбили её, и её немота никого не смущала. На ласковые слова она всегда отвечала улыбкой. Если она шла по деревне и видела, что люди убирают сено, то сразу же бросалась помогать, и все были рады её участию. В другой семье она помогала пасти скот, в третьей – копать картошку. Так проходили её дни, в постоянной работе, без отдыха. Унывать и печалиться о своей тяжкой доле ей было некогда, да и незачем. Вокруг были такие же люди, которые тоже сталкивались с горестями и невзгодами. К тому же, у большинства из них были дети и старики, и забот у них было больше, чем у неё, незамужней и свободной.

Признаться, пареньки с интересом поглядывали на Манюшку, но не воспринимали её как будущую невесту. Ведь у неё не было ни кола, ни двора, к тому же она не могла говорить. Кто знает, какими будут её дети? Однако в деревне не было девушки прекраснее и милее Манюшки. Рядом с ней все остальные молодухи казались бледными и невзрачными.

На неё было приятно смотреть. Было несправедливо, что такая красавица должна остаться одна. Если бы она была хотя бы заикой, у неё было бы больше шансов найти супруга. Но какой смысл быть красивой, если ты не можешь использовать свою привлекательность? Как говорится, «с лица воду не пить».

Мысли Манюшки постоянно возвращались к Павлу. Она влюбилась в него с первого взгляда, хотя и понимала, что он ей не пара. Вряд ли завидный жених когда-либо назовет её своей невестой, но она всё равно мечтала о несбыточном.

Иногда она представляла, как они будут жить вместе, как заведут коровку и поросят, как будут ходить в лес по грибы и ягоды. Его образ прочно поселился в её добром сердце, и она влюбилась без памяти. Она повторяла его имя про себя по сто раз на дню.

Первое серьёзное чувство оказалось похоже на лёгкое помешательство. В воображении рисовались прекрасные романтические картины совместной жизни, в которых присутствовал образ идеального молодого человека – чуткого, заботливого и безупречного во всех отношениях. Манюшка верила, что Павел обладает именно такими качествами. Она идеализировала его, как в сказке о снежной королеве, и считала его прекрасным принцем. Ради него она была готова отправиться на край света, преодолеть сотни препятствий и сделать его самым счастливым.

Сложно судить, когда всё происходит впервые и не с чем сравнивать. Ещё нет опыта лжи и обмана, и мир предстаёт в ярких и радужных красках. Не опалённые крылья несут на свет жаркого пламени, не боясь обжечься. Неожиданно возникшее чувство волнует и тревожит до дрожи. К сожалению, Манюшка ничего не знала о реальном Павле. Не имела представления о его грубом характере и жестоком сердце. Высокомерный нрав и горделивость она принимала за сдержанность. Трудно судить только по красивому лицу и статности.

Парень был таким, каким его воспитал отец: по своему образу и подобию. Манюшке хотелось узнать о нём больше, но никто не говорил о нём в её присутствии. Если бы она родилась в этом месте, то знала бы, что лучше держаться от него подальше. Выходило, что она входила в воду, не зная брода.

Она не слушала сплетни досужих соседок и не сидела на завалинках. Разговоры о женихах и ночных происшествиях смущали её. Для её невинного уха подробности любовных утех были в новинку, и она старалась избегать таких бесед. Её подруга Наталья часто делилась своими переживаниями, рассказывала о симпатиях, количестве поцелуев и других знаках внимания со стороны противоположного пола. Манюшка слушала эти рассказы, опустив глаза и краснея от неловкости.

– Ох, какая ты недотепа! – надсмехалась подружка, – поди, и не целованная ни разу!

Манюшка пылала алой розой, головой отрицательно мотала.

– Пора уже! Я вот, два раза уже с Митькой кузнецом целовалась возле овина. Повстречаемся, а вскоре и свадьбу справим.

«У меня тоже будет свадьба!» – вертелось у Манюшки на языке, но наружу по-прежнему не выходило.

– Не горюй! – продолжала болтушка Наталья, видя озадаченное лицо, – у тебя тоже все получится, только нужно верить и ждать. У косой Дуси уже второй ребенок родился, а думала, что в старых девах останется. А вон как вышло! Знаешь её?

Манюшка вспомнила молодую женщину с кривыми глазами. Муж у неё был ей под стать: хромоногий, лысоватый. Хотелось спросить у подруги: «Мне, что нужно какого-то ущербного искать?». Наталье было невдомек, что немая сиротка замахнулась на самого завидного кавалера, который был пределом мечтаний всех девушек на выданье.

Когда наступили первые теплые деньки, в Березовку на постой приехал цыганский табор. Кибитки оборванные, лошаденки тощие, зато женщины в ярких нарядах, мужички в красных рубахах.

Цыгане пели песни, ходили по домам, собирали еду и гадали красным девушкам на женихов. Для крестьянок это было настоящее развлечение: всем незамужним они нагадали богатых женихов, а замужним – по пять ребятишек, хороший урожай и добротную скотину.

Однако мужья не разделяли эту радость и не впускали непрошенных гостей в свои дома. Они наказывали своих жён за то, что те впускают в избу воров, которые тащат всё, что плохо лежит. К тому же цыгане норовили сесть за стол и отведать хлеба даром.

Только любопытство женское – вещь опасная, так и норовит сунуть нос, куда не следует. Хочешь, верь, хочешь не верь, только в гаданиях цыганских колдовская сила есть. В правдивость предсказаний убеждались, стоило кареглазым ведьмам рот открыть. Что уж говорить о страхе перед страшными проклятиями и сглазами, которые цыганки наводили в ответ на грубое слово. Умелые гадалки и ворожеи хвалили своё необычное мастерство, предлагая отвороты, привороты и другие тайные науки. Желающих не было отбоя, пусть даже втайне от своих близких.

– Знаю, откуда твоя беда, – медленно и тягуче произносила цыганка, пристально глядя в глаза мнительной хозяйке.

Женщина испуганно навостряла уши. В прошлом месяце у неё околел пёс, а две овцы не вернулись с пастбища.

– Откуда? – торопила она с ответом.

– Бесплатно только птички поют, чем платить будешь – таков и сказ! – отвечала находчивая цыганка.

Ведро картошки, ком соли, десяток яиц и ношеный платок привели к неожиданному выводу:

– Порча на тебе, сердечная! Злодейка подклад сделала. Жди новой беды!

Несчастная крестьянка хваталась за голову и стонала.

– Погоди прежде времени всполох наводить, – щурится гадалка. – Доложи мяса кусочек, да молочка плесни, так с проклятием живо справлюсь, да ещё и защиту на будущее поставлю.

Два взмаха грязных рук над головой, неразборчивые шептания на непонятном языке – и грязные наветы унеслись прочь, к превеликому облегчению обманутой крестьянки. Естественно, что ведунья ушла с полным подолом припасов. А на следующий день в другом доме подобная «сказка» повторялась снова.

На берегу речки, медленно катившей студеные воды, на привал располагался шумный цыганский табор. Раскинули палатки, разожгли костры. Легкими пепельными кольцами поднимался дым и разостлался над поляной. Шумно в таборе: бегали с криками и смехом голопяточные ребятишки, гомонили мужчины, перебивая тонкие женские голоса, ржали стреноженные кони.

Но вот солнце склонилось всё ниже и ниже. Ночью, когда в небе зажигалось бесчисленное количество пылающих звезд, собирались цыганские кочевники у костра. В сей поздний час делили дневной «улов», обсуждали людей, повстречавшихся на пути, хвастались ловкостью обмана. Женщины готовили нехитрый ужин. Где-то в другой части табора раздавалось звонкое пение, которое волновало и завораживало своей страстью.

Перед посетителями табора открывалась удивительная картина: огонь костров становился всё ярче, красные отблески пробегали по стволам берёз, отражаясь в тёмной воде. В тишине ночи было слышно, как потрескивал хворост в костре, как дул ветер и шелестели листья на высоких деревьях. Каждый звук заставлял вздрагивать. В это время жители Березовки не спали, опасаясь, что цыгане могут совершить ночной налёт. Они привязали всех собак у дверей. Ходили слухи, что цыгане могут быть опасны. Никто не знал, что у них на уме.

Катерина с Манюшкой не переживали понапрасну. Ни разу в их дом цыганские гости не зашли, ни днем, ни ночью. Табор с неделю в березняке стоял. С рассветом цыганки на промысел в деревню шли, да все мимо тетки Катерининой избы. Видно сразу, что в такой халупе даже гвоздём не разживешься.