Манюшка

Женихи являлись, когда все девушки были в сборе, зачастую с гостинцами: пряниками, карамельками.

– Здравствуйте, красные девицы! – приветствовали парни.

– Здравствуйте, добры молодцы! – раздавалось в ответ с женской стороны.

Под дружный смех, начинались игры – потешки: «Жмурки», «Прятки». После забав водили хороводы и пели частушки. Модно было устраивать песенные соревнования.

Невесты хором запевали:

«Старичонок на поседки приходил,

Полну пазуху парёнок приносил,

А парёночек нам хочется,

Старика любить не хочется,

молодого не находится,

старика любить приходится».

А парни отвечали:

«Ах, ты мать, моя маменька,

Ты скатай-ка мне валенки:

Не велики и не маленьки,

Чтобы были аккуратненьки,

Чтобы девки любили меня,

На колени садили меня,

Стары суки не глядели на меня».

Засидевшимся в невестах, нужно было постараться, чтобы проявить себя в лучшем свете, когда заходили самые завидные женихи. В Берёзовке такими слыли два брата Павел и Иван – сыновья местного богатея Якима. Павлу минуло двадцать один, а Ивану – восемнадцать. Старший разительно отличался от брата: высокий, широкоплечий, лицом красив, волос черный кудрявый. Иван же – невысокого роста, полноватый, неуклюжий, широконосый.

Павел, понятное дело, девчатам особо нравился, но зазнавшийся паренек был груб, резок и от деревенских дев нос воротил. Ему принцессу подавай. Думал выбирать себе под стать, чтоб обязательно лицом красива, телом стройна, да вдобавок умна. Вокруг невест навалом, только взять некого. Куда ни глянь, все не то: одна – мала, другая – толста, третья – глупа и так далее – все с изъяном.

Зато его брат – Ванюшка, звезд с неба не хватал, вел себя проще. Никого вниманием не обходил, половину деревенских девчонок перещупал. Балагур и шутник.

У этих женихов наследство богатое. Выйти замуж за любого из братьев – предел мечтаний для любой деревенской красавицы. Только вот добро к добру. Ни для кого, ни секрет, что невеста с достойным приданным должна прийти. Отец братьев уже позаботился и присмотрел для сыновей выгодные партии. А пока они развлекались, холостой жизни радовались.

Их отец – Яким недоброй славой в Берёзовке пользовался. Жестокий, стального характера мужчина, держал деревню в страхе благодаря тяжелой руке и вздорному характеру. По его тюремному прошлому, облюбовали Берёзовку бывшие сокаторжники. Как отбыли срок, к нему в гости на постой являлись. Яким без вопросов привечал друзей, сам с ними три срока мотал. По роду-племени был он из местных, староверских, но на все уставы плевал с высокой колокольни. Моралью отличался от простых крестьян-работяг, ему человека прихлопнуть, что муху. Добрые люди боялись Якима, даже не смели за его спиной шептаться, вдруг узнает, тогда пощады не жди. Ох, и норов! Кулаки так и чесались. Сначала махал, без разбору, а только потом разбирался в чем суть. Поэтому, что бы ни происходило в жизни бывшего преступника, деревенские жители пропускали мимо. Попросту глаза на всё закрывали: себе дороже.

Яким – мстительный, беспринципный человек, если считал, что его гордость задета, мог жестко наказать. За слова цеплялся – надо было знать, что ему можно сказать и когда. Поговаривали, что двое его обидчиков пропали без вести. Года три, может четыре, прошло с той поры, быльем поросло, а слухами всё ещё земля полнилась.

Прибывшие на постой дружки Якима, волей судьбы, оставшиеся без крыши над головой, приживались по деревенским вдовам или одиноким женщинам. Обзаводились хозяйством, но и про промыслы свои не забывали: «Горбатых могила правит». Наведывались по соседним селам. Собирались гурьбой по три-четыре человека, обозы грабили: зерно, муку, тряпки всякие отбирали, когда повезет и деньжатами разживались. Хватали все, что под руку попадет. После вылазок кутежи устраивали, у небезызвестной Зойки, которая с любым ласкова была, лишь бы барышом делились.

В деревне часто появлялись новые лица, но многие и исчезали. Некоторые дружки вновь по этапу уходили, кто-то налетал на случайный нож в пьяной драке, кто-то попадался на краже, а другие – погостив в Берёзовке, двигались до родимых мест. На постоянное проживание оставалось мало, только те, которым идти было совершенно некуда. Зато каторжники, оставшиеся в Берёзовке, были в полном распоряжении Якима. Его почитали за старшего. Так сколотилась банда отъявленных бандитов, за копейку душу продавших, во главе с Якимом.

Главарь Яким пользовался превосходством и с удовольствием пожинал плоды своих трудов. Добрую долю награбленного в благодарность за приют от дружков получал. Сам же никого не грабил, масть не та, а жил, как сыр в масле катался. Дом самый лучший в деревне: высокий, с крашеной верандой, на две половины – зимнюю и летнюю. По деревне ходили слухи, что при строительстве дома, Яким замуровал горшок с царскими червонцами в кирпичную стойку фундамента. Награбленное хранил впрок. В кованых сундуках скопилось много всякого добра: отрезы ткани, посуда, медные иконы, церковные рукописные книги, подсвечники барского вида и прочие ценности. Только у него водились редкие по тем временам никелированные самовары, фарфоровая расписная посуда. Достаток был виден во всем, не то, что у остальных, перебивающихся с хлеба на воду. У него и мясо, и сахар – не только по праздникам. Закрома ломятся: полный амбар с зерном, погреб с солониной.

Павел с Иваном на отцовские денежки, без нужды будущую семью могли обеспечить. Это и прельщало деревенских девиц на выданье, из кожи вон лезли, чтоб братьям понравиться.

В один из дней, Наталья с утра «песню» завела:

– Манюш, пойдем на вечёрки. Весело будет. Хватит тебе дома сидеть! Составь мне компанию, будь моей подружкой.

Манюшка, как обычно, в ответ согласно кивнула. Если зовут – надо идти. К тому же Наталья ей очень нравилась, хотелось иметь такую подругу.

Тетушка Катерина даже обрадовалась:

– Пойди, родная, развейся. В пору уже женихов высматривать, подружек искать. Нечего возле старухи сидеть.

В тот день припозднились девчонки, пока коров подоили, сена им задали, сумерки уж наступили. Пришли на вечёрку, а там полная изба народа. Встали возле двери, чтоб осмотреться. На лавках, вдоль окон сидели молодые девушки. Одна из них, с громким сильным голосом начала петь что-то вроде романса, о том, как бросил милый друг, другую полюбил. Да так проникновенно и чутко, что мурашки по спине побежали.

Где девичий мой смех серебристый,

Где беспечная резвость моя?

Всё ему одному безраздельно

Отдала, безрассудная я.

Я готова забыть своё горе

И простить ему всё его зло,

Не корите ж меня, не браните,

Мне и так тяжело, тяжело…

Искренние слова Манюшке в сердце запали, до слез прошибли. Вздыхает, горемычная, думает: «Вот, кабы у меня голос был, интересно, смогла бы я так спеть?» Внутри себя фразы повторяет, запомнить пытается. А зачем? Не сгодятся же!

Девчата заметили в дверях Наталью и рядом с нею незнакомку. Песня тут же оборвалась на полуслове и любопытные взоры устремились на Манюшку. Разглядывали с головы до пят, перешёптывались между собой. Неловкая ситуация вынудила Манюшку засмущаться, не расписная картинка, чтобы перед всеми на обозрении стоять. Щечки заалели. Оглянулась на Наталью, заманившую её в ловушку, и нахмурилась.

– Присядем? – предложила Наталья и указала на свободное место.

Выбрали местечко на крайней лавочке в углу. А что толку? Все равно все продолжали пялиться. К тому же вокруг воцарилось молчание, словом, никто не обмолвился, ни тебе здравствуйте, ни до свидания. Манюшка на таких собраниях ни разу не бывала. Всё в диковинку – народу незнакомого – тьма. На подругу Наталью разозлилась за то, что привела её сюда. Хотелось сейчас же убежать и больше здесь не появляться.

– Подружки! – наконец очнулась Наталья, – это Манюшка, племянница тётки Катерины, прошу любить и жаловать! Теперь она с нами будет. Принимаем её в свой круг?

Девчата загудели, будто ждали команды. И уже через пару минут, Манюшка была признана своей. Про неё забыли, занявшись увеселениями. Снова зазвучала песня, все шутили, обсуждали деревенских женихов. Скоро несколько парней явились на вечёрку и подсели к своим невестам. Стало ещё веселее. Девчата ещё больше оживились, стараясь привлечь внимание.

Вдруг, в разгар веселья прибыли братья Павел и Иван. Как всегда позже остальных. Иван сразу к девчатам подскочил, щекотать начал до визгливого хохоту. Павел, по обыкновению, глазами всех обвёл и к стеночке встал. Его лицо не выражало интереса к происходящему.

Манюшка такого красавца, как Павел, никогда не видела, взгляд отвести не смогла. Павел её глаза заметил. Тоже интерес появился. Слухами земля полнилась, уже давно трезвонили, что к Катерине приехала племянница. Все эти слова мимо ушей пропускал, но уловил одно – девушка немая. Первый раз только здесь увидел и удивился: «Надо же прелесть какая! Личико светлое, красивое, поглядеть приятно».

Осмелился подойти. Прежде такого влечения ни к одной из девушек не испытывал. С первого взгляда, словно молнией поразило. Спросил первое, что на ум пришло:

– Не скучно тебе у нас?

Красавица промолчала в ответ. Засмущалась, щеки покрылись румянцем. Потом догадалась, головой отрицательно мотнула.

Павлуша понял, что попал впросак. Вспомнил, что девка, то – немая. В голове не укладывалось, что такая краса речи лишена. Задумался, как дальше ему с такой странной девушкой знакомство продолжать. Что ни спроси, все впустую, не ответит же.

Но иногда всё понятно и без слов. Глаза из встретились и пробежала между ними искра. У парня голову закружило, а Манюшка в сердце неясную тоску почувствовала. Сильное, необъяснимое чувство завладело обоими.

Только Павел присел рядом, молодежь уже по домам засобиралась, завтра вставать спозаранку.

– Манюш, нам пора, – напомнила Наталья, – тётка Катерина, наверняка волнуется. В её голосе слышался укор.

Манюшке вовсе не хотелось уходить, ещё бы пару минут, чтобы Павел побыл с нею рядом.

– Идем! – продолжала Наталья, и тянула её за руку. Ничего другого не оставалось, как подчиниться, потому что в избе они остались последними.

Вышли на улицу, Манюшке с Натальей дорога по пути. Встали на тропку, взялись под ручку и зашагали к дому. Наталья начала причитать:

– Ты, смотри, про Павла забудь. Не твоего поля ягода.

Манюшка недовольно одернула подругу за рукав.

– Можешь сколько угодно сердиться, но поверь, разобьет он твоё сердечко. Тебе другой нужен: добрый, искренний. А Павел…

Наталья состроила презрительную гримасу:

– Я бы на твоём месте никогда не стала смотреть в его сторону. Он злой. Всем вокруг известно, какой он негодяй! Я лишь добра тебе желаю.

Манюшка лишь усмехнулась. Не поверила. Не может такой замечательный парень быть злодеем. Наталья по характеру была завистливой, оттого постоянно наговаривала на других.

Павел остался стоять посреди деревни. В голове у него роилась тысяча мыслей о том, что случилось, и лёгкое сожаление о том, что свидание с красавицей оказалось таким недолгим. Долго ещё смотрел вслед удаляющимся подружкам, ждал, не оглянется ли Манюшка. Никак не мог понять, что за наваждение такое?

Оказавшись дома, он лёг в постель, но перед глазами всё ещё стоял образ милой девушки. Он воображал, как будет целовать Маню, как её губы станут сладкими от поцелуев. Он обнимет её хрупкое тело своими сильными руками и прижмёт к себе, наслаждаясь нежностью момента. А потом он снимет с неё одежду, чтобы ощутить её нежную грудь и провести ладонями по гладкой коже. Она, словно пташка, вздрогнет, а затем обхватит его руками, сгорая от страсти.

От безудержных фантазий у юноши закружилась голова. В его жилах закипела кровь, и он не мог думать ни о чём, кроме прекрасной незнакомки. Стал мечтать о ней день и ночь, строя в воображении планы, как они будут вместе. В своих грёзах он видел её в своих объятиях, покорную и нежную. Он потерял покой, словно был околдован.

С тех пор Манюшка не посещала вечёрки. Ей было не по себе от излишнего внимания. Она вспоминала, как на неё смотрели, будто на прокажённую: «Вот так диковина – немая девка!» Наталья много раз звала её с собой, но потом перестала. Была ещё одна причина, по которой Манюшка не хотела идти туда – страх увидеться с Павлом. В её душе боролись смешанные чувства: с одной стороны, ей хотелось ещё раз увидеть его, а с другой – она боялась разочароваться. Много раз уже слышала, что о нём говорят ужасные вещи.

Павел, напротив, стремился к встрече с ней. Каждый день он приходил на вечеринки, но все было напрасно – девушка исчезла. Он боялся поджидать её возле дома тётки Катерины, опасаясь сплетен. Но ещё страшнее было то, что отец мог узнать о его чувствах к немой девушке. Яким был скор на расправу и быстро поставил бы его на место, если бы узнал о его выборе. Тоска изводила Павла, но выхода не было. Потянулись тягостные дни в страданиях. Надо было занять себя чем-то другим, чтобы отвлечься.

Накануне, вечером, один из его дружков хвастался, что ходил утешиться после того, как его девушка бросила.

– Ох, и хороша, бестия! После ночи с ней вся тоска пройдет, – восторгался он.

– Про кого ты это? – не понял Павел.

– Не прикидывайся простаком, ты же знаешь, к кому все мужики ходят. Сам сходи, проверь, – предложил друг.

– Не такой я, – возмутился Павел, уже поняв, о ком речь идет, – да, чтобы я…

– Как знаешь, дружище. Только пойми, что опыта тоже надо где-то набираться. Вот ты, к примеру, что собираешься со своей будущей женой в постели делать?

Павел хотел рассердиться и послать такого «горе-дружка» куда подальше, но задумался: так ли он не прав? Потому, вместо ответа буркнул:

– Женюсь, тогда и разберусь. Я тебе не мальчишка сопливый!

Они с другом расстались, но Павел, хотя и стыдился своих мыслей, задумал недоброе. Однажды, когда наступили сумерки, он взял из дома сумку с пряниками и направился к проклятущей Зойке, которую всегда недолюбливал. Считал её грязной распутницей. Но в тот день тоска стала невыносимой, и ноги сами привели к ней. У Павла никогда не было опыта в любви, и он ни с кем не делил постель. Он боялся начинать, но запретный плод всегда сладок.

Зойка, как всегда, обрадовалась гостю, пусть и незваному:

– Вечер добрый, Павел Якимович, чего пожаловали?

Зойка, поправив непослушные волосы, с очаровательной улыбкой, начала игриво строить глазки.

А Павел, горделивый и заносчивый парень, вдруг оробел и не знал, что сказать, куда встать и вообще, что делать в таком случае.

Разведёнка сразу поняла, зачем Павел пришёл, без лишних слов. Мужчины приходили к ней только за любовью, не той, возвышенной и чистой, а за телесной, осязаемой. И что с того? Каждый получал своё. Страсть у всех разная: кому-то достаточно поцелуев, а кому-то подавай грубости. Зойка уже давно изучила мужчин и могла подстроиться под любого. Ей весело, она не робеет, а наоборот, проявляет активность первой, поэтому и нравится всем.

– Гостинцы принес? – спросила она, указывая на сумку.

– Пряники. Батя с рынка привез, совсем свеженькие.

– Сладкое я люблю, – хихикнула Зойка, – но пробовать буду потом.

– Я, наверное, зря пришёл? – зачем-то спросил Павел. Уходить он вовсе не собирался, просто страшно было до жути.

– Может и не зря, скоро узнаем. Что ж ты, глупенький, не стой, как истукан! Раздевайся и проходи.

– Раздеваться?

– В штанах такие вещи трудно делать будет, – продолжала веселиться Зойка.

Павел расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Немного помедлил, а после решительно стянул с себя, сначала рубашку, потом брюки.

– Я сейчас подготовлюсь, подожди меня чуток, – попросила Зойка, – хотя, иди сюда и помоги мне снять платье.

Павла от волнения до дрожи пробило, даже пожалел, что порог этого дома переступил. Первый раз страшно, как перед казнью. Приблизился к Зойке, снова не понимая, что дальше.

– Зой, у меня ты первая будешь, – признался он.

– Вот это новость! Я думала, что ты уже всех девчат в деревне обошел. Нельзя такому красавцу в простое быть. Молодость один раз даётся, надо каждую минутку жизни радоваться. Любовь – это самое большое удовольствие.

– Я жениться сначала хотел.

– Из правильных, значит. Но всё же не удержался. Природа своё все равно возьмет, сколько от неё не убегай. Время пришло тебе мужчиной становиться.

– Вот я и пришёл к тебе.

– Настроение у меня сегодня хорошее, порадую тебя, – сладким голосочком пропела Зойка.

– Порадуешь?

– А как иначе? Ты такой красивый, вкусный. Ты меня тоже порадуешь взамен. Не попробуешь, не узнаешь, как это бывает сладко.

Зойка, опытная любовница, знала, как правильно мужчине угодить. Она начала действовать первой. Быстро сбросила с себя платье, предавая перед Павлом во всей красе. Подобно юркой лисичке, она ластилась к Павлу, обнимала и прижималась.

Павел всё ещё смущался своей наготы.

– Может быть, задуем свечи? – предложил он.

– Ещё чего! Ты всё самое интересное пропустишь, – ответила Зойка.

Без одежды Зойка была особенно хороша. Павел окинул её взглядом с ног до головы и восхитился: гладкая, упругая, с большой мягкой грудью. Тёплые женские руки прошлись по его обнажённой груди и остановились на животе.

– Скорый, ты, однако, готов уже! – удивилась Зойка, вновь смущая неопытного любовника.

Она прильнула к его губам и увлекла на мягкое ложе. Павел не успел опомниться, как оказался сверху. Зойка с готовностью подчинилась, принимая его в себя. Распласталась под ним, растеклась. Податливая, под каждое движение охочая. В первый раз всё произошло быстро. Но для Павла это стало незабываемым и сладким моментом, который хотелось переживать снова и снова.

Вскоре он стал частым гостем в доме Зойки. Там он освоил все любовные премудрости. Они проводили вместе целые ночи, изучая тела друг друга, и пробуя новые развлечения. Павел оказался хорошим учеником, а Зойка – идеальным учителем. Она получала удовольствие от близости с ним: он был молод, горяч и ненасытен.

Ночи, проведенные с красивой разведенкой, постепенно остудили любовный пыл Павла. Он порой забывал о красоте Катерининой племянницы. Но лишь до поры до времени. Стоило ему увидеть Манюшку на деревенской тропинке, как страсть снова наполняла его сердце, а греховные мысли овладевали им. Он терзался, желая обладать этой девушкой. Чтобы забыться, он спешил к Зойке, которая всегда с радостью принимала его. Но это была лишь временная мера, способ оттянуть момент, когда он сможет приблизиться к объекту своих мечтаний.

К Зойке он не испытывал ничего: она была красива, доступна и изобретательна в способах развлечь его. Иногда Павел ненавидел себя за телесную слабость и грешные отношения с женщиной, которая никому не отказывала. Он не был её единственным любовником. Порой он замечал присутствие других мужчин в Зойкином доме: чужие запахи, забытые вещи, гостинцы, появляющиеся ниоткуда. Он тоже всегда платил за встречи, с пустыми руками никогда не приходил, так было заведено с самого начала. Зойка всегда с охотой принимала его подарки. Была весела, хвалила его. Павел знал, что в один из дней, забудет дорогу к Зойкиному телу. А пока он нуждался в нём всё больше и больше.

Время шло своим чередом, и вот наконец закончилась зима, а с ней и оттаял пруд. Деревенская ребятня с нетерпением бежала на берег, чтобы наловить карасей. Их отцы тоже не сидели без дела: они использовали хитрые уловки, чтобы поймать как можно больше рыбы. Утром они закидывали снасти, а к вечеру возвращались с уловом из пяти-шести рыбин – тут тебе и уха и жарёха. После зимы, когда запасов мало осталось – это хорошее подспорье к скудному питанию. Манюшке тоже повезло. Дед Егор, который плёл рыболовные снасти, сделал ей подарок. Но не просто так. Будучи девушкой услужливой, она помогала старичку по хозяйству, и он решил отблагодарить её за это. Теперь Манюшка вставала рано утром, бежала на пруд, закидывала свою нехитрую снасть, а вечером на их столе была свежая рыба.

Увлечённая ловлей рыбы, Манюшка не замечала, что за ней подсматривают. И это был ни кто иной, как самый отъявленный в деревне злодей Яким, отец Павла. Однажды его взгляд остановился на юной красавице, и она сразу выделилась среди других деревенских девушек. Одного взгляда было достаточно, чтобы образ Манюшки надолго остался в его памяти. Каждый вечер Яким, будто у него не было других дел, отправлялся на плотину, чтобы понаблюдать за Манюшкой. Густые заросли кустарника скрывали его, и он сидел в зелёной чаще, ожидая появления рыбачки. Ловкая и гибкая красавица быстро справлялась с рыбной ловлей: вытягивала снасти, набирала в ведёрко рыбу, а затем снова опускала их в воду. И так происходило изо дня в день.

Старый развратник, Яким, не мог оторвать глаз от юной красавицы, отмечая её плавные и грациозные движения, словно у кошечки. Его сердце билось чаще, когда платье соскальзывало с её нежного плечика, обнажая то, что не предназначалось для его глаз. Или, когда мокрый подол задирался, открывая стройную ножку. Дух захватывало, до чего девушка прелестна, мила и невинна. Её золотые волосы колыхались на ветру, рассыпались шёлковыми волнами по спине, являя чудесное зрелище. Яким из своего укрытия облизывался, как голодный кот, слюну пускал. Она же, голубка, ничего не чувствовала, без оглядки вертелась, поглощенная работой. Скорее бы с делом управиться, не до того, чтобы одежду поправлять, одергивать.

Бывший каторжник дивился красоте приезжей сиротки. Конечно, до него дошли слухи, что она бракованная – немая, но это только добавляло азарта и привлекало его к этой прелести. Сколько бы он ни любовался ею, он ни разу не решился подойти и заговорить, боясь напугать. У него были другие планы на эту девушку. Ему нужно было выбрать правильную тактику и найти нужные слова, чтобы завоевать симпатию Манюшки. А для этого требовалось время, которого у Якима было не так много.

Жаркое солнце пекло, нагоняя зной и навевая истому. Лёгкий шорох прошлогоднего камыша на слабом ветру и журчание ручейка погружали Якима в романтическое настроение. Каждую весну он с нетерпением ждал от жизни обновления. Для всех Новый год начинался в январе, но для него это было не так важно, ведь отсчет он вел от весны – поры посева зерна. Словно зачарованный, наблюдал он из кустов за движениями юной красавицы, мечтая о возвращении былой молодости и страдая от ушедших лет. В моменты смутного волнения он понимал, что назад дороги нет, но по-прежнему надеялся на чудо. С каждым днем становилось все яснее, что немая девица заняла в его сердце главное место. Когда он просыпался утром, перед глазами стоял милый образ, а когда ложился в постель после дня, все мысли были об одном: поскорее увидеть объект своих тайных желаний.

Всё потому, что семейная жизнь Якима не сложилась. Трудно было жить с нелюбимой женщиной. В молодости, когда он был женихом, несмотря что родом из бедной многодетной семьи, он был хорош собой и статен, имел горделивый характер. Отец присмотрел ему невесту – Аксинью. Не по душе ему она была, но против желания отца он не смел перечить. Согласился на свадьбу, скрепя сердце и, надеясь на то, что стерпится-слюбится. Но не тут-то было.

К двадцати пяти годам Аксинье так и не удалось найти себе мужа. Все женихи проходили мимо, не обращая внимания на её богатство. Внешность невесты никому милой не казалась, чтобы от такой хотелось иметь детей и в одну постель ложиться. Она была далеко не красавица: высокая, худая, с длинным орлиным носом, жидкими тусклыми волосами, к тому же с широкими, грубыми руками. Когда она стояла рядом с Якимом, они казались одного роста. А ему хотелось в жёны девушку маленькую, аккуратненькую, чтобы на руках носить мог.

Отец Якима решил, что это не так уж и важно. Зато у родителей Аксиньи была только одна дочь. По достатку она была завидной невестой: у неё было крепкое хозяйство, хороший дом и приданное, которое насчитывало «три короба с добавкой». Родители не в чём бы ни поскупились ради дочки, только бы она замуж вышла и внуков им родила.

Не от сладкой жизни Якиму пришлось жениться. Семья в нужде была – восемь ртов кормить нужно. Отец с матерью с хлеба на воду перебивались, такую ораву воспитывая. Оттого на помощь старшего сына надеялись, полагали, что, когда тот успешно женится, им полегче будет.

Если бы всё было иначе, Яким никогда бы не обратил внимания на такую страшилищу, как Аксинья. К тому же жена оказалась старше Якима на целых шесть лет. В то время как его друзья и товарищи целовали молодых девушек, он обнимал свою старую жену, с трудом преодолевая отвращение к её нескладному телу. Зато в этой женитьбе было много положительных моментов. Тесть подарил им дом, обустроил хозяйство и даже привёл корову в их супружеский двор. Отец Аксиньи был очень рад, что наконец-то пристроил свою дочь, и не мог нарадоваться на зятя.