Человек

Наконец она приняла решение. Точно так же, как в младенчестве, она поняла, что противоборствующие силы слишком сильны для нее; она изящно уступила. Не следует прямо в письме касаться этого дела. Она напишет Леонарду лишь с просьбой о встрече. Затем, когда они будут вместе, не опасаясь помех, она изложит ему свои взгляды.

Она дошла до «Дорогой мистер Леонард», когда встала, говоря себе:

– Я не буду спешить. Прежде чем писать, я должна выспаться!

Она взяла роман, который читала днем, и продолжала читать его до самого сна.

Той ночью она не спала. Дело было не в том, что она волновалась. Напротив, она чувствовала себя спокойнее, чем в последние несколько дней; после долгих тревожных раздумий она приняла решение о определенном образе действий. Поэтому ее бессонница не была мучительной. Скорее, она не хотела спать, чем не могла. Она лежала неподвижно, бесконечно размышляя;

…грезя такими снами, которые составляют священную тайну ее возраста и пола.

Утром она не чувствовала себя хуже после своего бдения. Когда к обеду вернулась тетя Летиция, Стивен рассказала обо всех мелочах, о которых должна была сообщить. После чая она осталась одна и смогла заняться тем, что, как она чувствовала, касалось непосредственно ее самой. За ночь она точно решила, что скажет Леонарду; и поскольку ее конкретное решение выдержало испытание дневным светом, она осталась довольна. Начальные слова с самого начала вызвали у нее некоторое беспокойство; но после нескольких часов размышлений она пришла к выводу, что обращаться к получателю письма как «Дорогой мистер Эверард» при данных обстоятельствах вряд ли подойдет. Единственным возможным оправданием ее нетрадиционного поступка было то, что между ними уже существовала дружба, многолетняя близость, с самого детства; что между ними уже было знание и понимание друг друга; что то, что она делала и собиралась сделать, было лишь следующим шагом в череде событий, начавшихся давным-давно.

Она решила, что лучше отправить письмо по почте, а не с посыльным, так как последний лишал ее всякой конфиденциальности в этом деле.

Письмо было следующим:

«Дорогой Леонард, – Будет ли тебе удобно встретиться со мной завтра, во вторник, в половине двенадцатого на вершине Кестер-Хилл? Я хочу поговорить о деле, которое может тебя заинтересовать, и там будет более уединенно, чем в доме. К тому же в тени на вершине холма будет прохладнее. —

Искренне твоя, Стивен Норман».

Отправив письмо, она занялась обычными делами в Норманстенде, и ничто не вызвало у тети ни подозрений, ни замечаний относительно нее.

В своей комнате той ночью, отослав горничную, она села подумать, и все дневные опасения вернулись. Одно за другим они были побеждены одним защитным аргументом:

«Я вольна делать, что хочу. Я сама себе хозяйка; и я не делаю ничего плохого. Даже если это нетрадиционно, что с того? Бог знает, в мире и так достаточно неправильных, безнадежно и неизменно неправильных условностей. В конце концов, кто больше всего связан условностями? Те, кто называют себя «светскими»! Если Условность – бог светского общества, то честным людям давно пора выбрать другого!»

* * * * *

Леонард получил письмо за завтраком. Он не придал ему особого значения, так как одновременно получил и другие письма, некоторые из которых, пусть и менее приятные, имели более непосредственную важность. В последнее время его засыпали напоминаниями об оплате от торговцев; ибо во время его университетской жизни и после нее он погряз в долгах. Умеренное содержание, которое давал ему отец, он рассматривал как наличные деньги на случайные расходы, но все остальное брал в кредит. Действительно, он начинал серьезно тревожиться о будущем, потому что его отец, который однажды оплатил его долги, и в то время, когда они были сравнительно незначительными, сказал, что ни при каких обстоятельствах не будет платить другие. Поэтому он не был против возможности на несколько часов уехать из дома; от самого себя – от тревог, возможностей. Утро выдалось знойным, и он ворчал себе под нос, отправляясь в путь через лес.

* * * * *

Стивен проснулась свежей и в хорошем настроении, несмотря на бессонную ночь. Когда юность и сила берут верх, ночной сон не имеет большого значения, ибо однажды приведенная в тонус система не позволяет себе расслабиться. Замечательным признаком ее сильной натуры было то, что она даже не проявляла нетерпения, а спокойно и твердо ждала часа, на который назначила встречу Леонарду Эверарду. Правда, чем ближе подходило время, тем меньше проявлялась ее твердость. А непосредственно перед встречей она была просто девушкой – и ничем больше; со всей девичьей робостью, девичьей неуверенностью в себе, девичьим самоотречением, девичьей податливостью.

В более чисто личном аспекте своего предприятия усилия Стивен были более осознанными. Едва ли красивая женщина, стремясь к совершенству, обращается за помощью к зеркалу и не осознает своих целей. Должна существовать, по крайней мере, одна доминирующая цель: достижение успеха. Стивен не пыталась отрицать свою красоту; напротив, она дала ей полную свободу. В ее взгляде, когда она в последний раз смотрелась в зеркало, чувствовалось определенное торжество; удовлетворение ее желания показать себя наилучшим образом. Зеркало отразило очень очаровательную картину.

Возможно, в зеркале есть товарищество, особенно для женщины; что отражение себя – это воодушевляющее присутствие, личность, которая лучше, чем реальность неоцененного незнакомца. Несомненно, когда Стивен закрыла дверь и оказалась в обшитой панелями прихожей, которая была лишь слабо освещена высокими окнами с обоих концов, ее мужество, казалось, тут же испарилось.

Вероятно, впервые в жизни, покинув тень длинного коридора и выйдя на лестницу, залитую светом полуденного солнца, Стивен почувствовала себя девушкой – «девушкой», выступающей как некий синоним слабости, мнимой или действительной. Страх, в какой бы форме или степени он ни приходил, является жизненно важным качеством и должен двигаться. Он не может стоять на месте; если его не отбросить назад, он должен прогрессировать. Стивен почувствовала это и, хотя вся ее натура противилась этой задаче, заставила себя приложить усилия к подавлению. Ей, как она чувствовала, доставило бы восхитительное удовольствие отказаться от всяких усилий; погрузиться в томность самоотречения.

Женщина в ней действовала; ее пол дал о себе знать!

Она обернулась и посмотрела вокруг, словно чувствуя, что за ней наблюдают. Затем, убедившись, что она одна, она пошла своей дорогой с твердым намерением; с блестящими глазами и горящими щеками – и бьющимся сердцем. Сердцем, целиком женским, поскольку оно сильнее всего трепетало от предчувствия, когда враг, Мужчина, был целью ее самой решительной атаки. Она знала, что должна продолжать двигаться; что она не должна останавливаться или медлить; иначе вся ее решимость рухнет. И поэтому она спешила вперед, боясь, что случайная встреча с кем-либо может поставить под угрозу ее цель.

Она шла по слабо заросшим мхом тропинкам; через луга, богатые цветущими травами и множеством красных летних полевых цветов. И так вверх по тропе, проложенной в естественном углублении скалы, которая возвышалась над Кестер-Хилл и образовывала прочное основание для группы больших деревьев, служивших ориентиром на многие мили вокруг. В первой части своего пути между домом и вершиной холма она старалась держать свою цель на расстоянии вытянутой руки; достаточно будет встретиться лицом к лицу с ее ужасами, когда придет время. Тем временем этот вопрос имел такое огромное значение, что ничто другое не могло занять его место; все, что она могла сделать, это приостановить активную часть мыслительных способностей и оставить разум лишь восприимчивым.

Но когда она прошла через тонкую полосу низкорослых дубов и буков, ограждавших последний из пышных лугов, и увидела группу деревьев на вершине холма, она бессознательно собралась с духом, как молодой полк перестает дрожать, когда перед ним возникает враг. Ее глаза больше не смотрели вниз; они были подняты, и подняты гордо. Стивен Норман была тверда в своем намерении. Подобно древней женщине, ее ноги стояли на лемехах, и она не отступит.

Приближаясь к назначенному месту, она замедляла шаг все больше и больше; женщина в ней бессознательно проявлялась. Она не будет первой на свидании с мужчиной. Однако бессознательность – это не то рабочее качество, на которое можно положиться в плане выносливости; приближение к месту встречи снова напомнило ей о странном характере ее предприятия. Она решилась на это; обманывать себя было бесполезно. То, что она задумала сделать, было гораздо более нетрадиционным, чем прийти на встречу первой. Задерживаться было глупо и слабо. Последняя мысль придала ей сил; и именно торопливой походкой, которая одна могла бы выдать ее внимательному наблюдателю, она вошла в рощу.