banner banner banner
Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы
Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы

скачать книгу бесплатно


Ей стало неприятно, она подумала, что незнакомка обидится, а ей так не хотелось ее огорчать. Но женщина совершенно не изменилась в лице, а когда заговорила, чувствовалось, что она привыкла к такой реакции. И что знает она гораздо больше Фатимы.

– Да, Судьба. – Она посмотрела в глаза Фатиме, и взгляд ее был спокойным и мудрым. – Когда она говорит, все мы замолкаем. Нельзя изменить дорогу, но можно ее осветить. Чтоб не набить слишком уж много шишек.

Дама продолжала смотреть на Фатиму, а она задумалась. Разве она сама не противоречит себе? Она сказала, что верит женщине, а теперь вдруг заявляет, что не верит в гадания, не верит в ее волшебство. Но самое главное – она ведь только что сама сказала, что верит в Судьбу, а значит, всё, что происходит, происходит по ЕЕ воле.

Незнакомка терпеливо ждала, пока Фатима примет решение, на ее красивом лице невозможно было прочитать ничего.

– Я жду твоего решения, – спокойно произнесла женщина, когда поняла, что короткая битва в душе ее спутницы закончилась, – нельзя дать человеку то, что он не принимает.

– И не думай, ты не обидишь меня, – добавила дама, как будто прочитав ее мысли, – то, что я делаю, я делаю от чистого сердца, по-другому нельзя. И Судьба или Бог, всегда знают всё лучше и знают наперед, тогда как мы, люди, слепо тыкаемся в стену, почему-то решив, что там есть дверь. Многое из того, что кажется понятным – туманно, и наоборот, то, что непонятно сейчас, становится таким простым и ясным со временем.

Она усмехнулась.

– Когда поймешь эти простые истины, уже никогда и ни на что не реагируешь так остро.

Налетел очередной порыв, ударил ледяной рукой, забирая те крохи тепла, которые помог сохранить чай. Фатима повернула голову, взглянула на море, на темное тревожное небо над ним, и внезапно приняла решение. Твердое и осознанное, никакого транса или тумана в голове, она точно знала, чего хотела.

– Я верю вам, – сказала она, глядя прямо в глаза незнакомки, – и мне нужно то, что вы можете мне дать.

На секунду она задумалась, а потом добавила:

– И я принимаю это с чистым сердцем.

– Ну что ж, – сказала дама, и глаза ее сверкнули, – будь по сему. Начнем.

Одной рукой она протянула Фатиме платок, унесенный ветром и возвращенный Фатимой, и повернулась спиной к морю. Платок она расстелила на земле и наступила на два угла ногами, защитив от ветра свой импровизированный стол. Жестом предложила Фатиме занять место напротив и придержать оставшиеся два угла.

– Тебе придется потерпеть неудобства, – сказала женщина, – но таковы уж обстоятельства. Ты молодая и гибкая, а мои годы ушли далеко вперед.

– Ничего, – ответила Фатима, упираясь коленями в шелковистую ткань, – неудобства никогда меня не пугали.

Да и могло ли быть по-другому? Даже без приглашения, Фатима бы не допустила, чтобы пожилая дама сидела на земле, тогда как она с комфортом расположилась бы на валуне. У нее были недостатки, но невоспитанность в их число не входила.

Вдвоем они растянули платок, и Фатима впервые заметила, что на нем изображены знаки зодиака и какие-то незнакомые символы, может, руны. Очень кстати, подумала она, разглядывая замысловатые знаки, дух волшебства в каждой частичке.

Фатима сидела лицом к морю, и хотя не могла видеть его из-за женщины, но видела небо, облака снова разошлись, образуя ровную и светящуюся букву П. Ущипните меня, подумала Фатима, я, кажется, попала в другую реальность или в Страну чудес. Но сердце забилось быстрее, потому что буква П, в отличие от буквы М, ей кое-что говорила. Вся ирония этого мира в том, почему-то подумала она, наблюдая, как ветер постепенно размывает контуры небесной буквы, что с тобой всегда случается то, чего ты больше всего боишься. Этот мир вообще состоит из страхов и испытаний. Вот она, например, всегда стремилась к независимости, но и ей пришлось зависеть от одного человека, она знала его как раз под именем на букву П. Нет в мире ничего абсолютного, так она сказала сыну и сказала правильно, ее карьера и жизнь зависели от Пророка, ее сердце зависело от маленького мальчика по имени Ян. Неужели она допустит и третьего в свою жизнь? И самым пугающим было то, что она не могла твердо и честно ответить на этот вопрос.

Пока она наблюдала за небом, погруженная в свои мысли, дама тоже ушла в себя, закрыла глаза и обхватила колоду двумя руками. Фатима не обращала на нее внимания, у каждого, кто знает свое дело и вкладывает в него душу, есть свои маленькие чудачества и ритуалы, поэтому она просто продолжала смотреть на небо, где ветер нарисовал уже совсем другую картину, и ждать. Но тут что-то привлекло ее внимание, что-то мелькнуло внизу, на платке. Фатима резко перевела взгляд, на яркой шелковой ткани лежала карта, ветер не мог добраться до нее, они обе об этом позаботились, поэтому она лежала неподвижно. Две вещи сразу бросились в глаза и поразили ее, первое: карта была нарисована от руки, и нарисована мастерски; второе: на карте был изображен черный силуэт, в котором безупречно угадывалась мужская фигура, не было видно ничего, кроме глаз, смотрящих из черноты, и глаза эти смотрели на нее. Прямо на нее, как живые. В одной темной руке силуэт держал меч, сверкающий и прорисованный до мельчайших деталей, меч был воткнут в землю, во второй – огромное алое сердце.

– Она упала, – прошептала Фатима, видя, что женщина тоже смотрит на карту, но не берет ее, – случайно…

– Нет, – оборвала ее дама, и покачала головой, – нет ничего случайного, и ты сама это прекрасно знаешь.

Ее лицо смягчилось, она подняла карту и внимательно посмотрела на изображение, повернула, чтобы показать Фатиме.

– Рыцарь, – сказала дама, – так спешит к тебе, что выпал из колоды. Не может ждать, страсти бушуют в его огромном сердце.

Она постучала ногтем по картинке.

– Но их всегда уравновешивает меч. Долг, честь и разум, холодные и твердые, как сталь – вот что значит этот меч. И он воткнут в землю, как ты видишь, это как раз признак не агрессивности, но благородства. Этот воин не станет махать своим клинком ради бравады или без убеждений. Его сердце управляет мечом, а меч – сердцем.

Фатима внимательно слушала ее, жадно впитывала каждое слово, и чувствовала, как знакомое чувство раздирает грудь. Да, кажется, она знала этого рыцаря. И, кажется, она его любила.

– Он требовал, чтобы его увидели, – женщина улыбнулась и на этот раз спрятала карту в колоде, – он подает сигналы, знаки. Его нельзя проигнорировать. И конечно, я не могла отпустить его, не объяснив тебе то, что он хотел сказать.

– Карта, – во рту пересохло, Фатима откашлялась и продолжила, – она нарисована вами? Она такая красивая!

– Да, – кивнула женщина, – я ведь сказала, кажется, что это необычные карты. Как и мой дар. Я ведь не простая деревенская гадалка. Знаки и символы приходят ко мне, иногда во сне, иногда я вижу их в окружающем мире. Они несут знание, а я собираю его по крупицам и отдаю людям, которым оно нужно. Как тебе сейчас.

Она замолчала на секунду, а потом продолжила:

– Я сама нарисовала каждую из этих карт, – она снова обхватила их двумя руками, – и никто никогда не учил меня с ними обращаться. Я просто знаю и всё. Думаю, всё прекрасное и настоящее в этом мире происходит не из обучения, потому что дар – это то, что дает Господь, а не люди.

Фатима, которая тоже имела свой дар, согласно кивнула, опустив глаза. Ее ведь тоже никто не учил делать то, что она делает, только чуть-чуть направили, помогли прийти в равновесие. Конечно, то, что она делала, вряд ли можно было назвать прекрасным, но это тоже был дар, темный дар, и не такой уж бесполезный.

Незнакомка снова закрыла глаза, пока Фатима размышляла над ее словами, колода снова устроилась между ладонями. На этот раз ничего из нее не выпало, и, посидев несколько минут неподвижно и с закрытыми глазами – возможно, закрыв их для этого мира, она открывала их внутри себя, чтобы видеть то, что недоступно обычному человеку в обычном состоянии – женщина медленно подняла веки. Ее взгляд изменился, стал далеким и отсутствующим, но огонь всё так же плясал в ее черных глазах, он никуда не делся.

– Итак, – произнесла дама, протягивая Фатиме карты, лежащие на раскрытой ладони, – если твоя вера по-прежнему крепка, а желание – горячее, положи руку на колоду. Сверху, так, чтобы она оказалась между нашими ладонями.

С гулко бьющимся сердцем, Фатима протянула руку и положила ее на колоду. И ее очень порадовало то, что рука не дрожала, значит, она еще не совсем потеряла себя.

– На ладонях написаны судьбы, – задумчиво проговорила женщина, – твоя судьба и моя, а между ними – вот эта колода. Не убирай руку, пока я не скажу.

Фатима внимательно смотрела на нее, ожидая дальнейших инструкций.

– А теперь закрой глаза и загляни внутрь себя, – сказала дама, – ты найдешь там вопросы, много вопросов. Не убегай от них и не пугайся, повернись к ним лицом.

И как будто в подтверждение ее слов налетел порыв ветра, отбросил волосы Фатимы, как будто расчищал ей путь в себя, в самые глубины сознания. Она закрыла глаза, боясь и надеясь одновременно. Она так долго мучилась от всех этих вопросов, так долго убегала от них, загоняла их в самые темные уголки души, что теперь испугалась: а сумеет ли она найти их и извлечь. И еще больше боялась, что сумеет.

– Открой глаза только тогда, когда почувствуешь, что тебе больше нечего спросить у себя, больше не от чего бежать. Когда встретишься лицом к лицу со всеми своими вопросами.

Какое-то время обе сидели молча и не подвижно, обе с закрытыми глазами, только один раз дама открыла глаза и несколько секунд внимательно разглядывала лицо девушки, сидящей напротив и погруженной в себя. А может, это была молодая женщина, сказать было сложно, ее тело выглядело молодым, а глаза – древними и мудрыми, как будто она ходила по этой земле уже не одну сотню лет в поисках ответов, да так их и не нашла. Может, я сумею помочь ей, подумала женщина, а потом снова закрыла глаза, и на лице ее расцвела добрая любящая улыбка.

Отмеченная темным даром, но ее душа не черна, услышала она голос, она слышала его всегда, с самого детства, иногда он говорил ей инструкции, иногда просто приносил знание. Чей это был голос? Может, ее собственный… дама, сидящая на валуне, никогда не задумывалась об этом, чудеса можно только принимать, но не искать им объяснения, такого оскорбления они не терпят. Всё в этом мире не напрасно, всё имеет свое место. Границы размыты, добро и зло сплетены. Она несет свой крест, и никто не вправе осудить ее, как и любого живущего на этой земле. Посланники судьбы – такие же ее рабы, как и те, кому они доставляют послание.

– Всё, – сказала Фатима, медленно открывая глаза, сияющие и огромные, – я заглянула в себя. Я готова услышать ответы.

И когда этот голос вырвал женщину из внутренней темноты, где она внимала Голосу, она уже многое знала об этой девушке-женщине. И многое могла ей простить.

– Что ж, – дама медленно открыла глаза, сначала они были затуманены, но она моргнула, и взгляд стал снова острым и глубоким. – Пусть Судьба скажет свое слово. А мы послушаем и послушаемся.

Быстро и виртуозно дама перетасовала колоду, ветер стих, как будто тоже хотел послушать и посмотреть, что же такое ответит Судьба на сокровенные вопросы Фатимы. С глубоким вдохом женщина начала раскладывать карты на платке, вытаскивая их медленно и беспорядочно, после каждой карты – а она клала их рубашками вверх – она выдерживала паузу, прислушивалась к чему-то, наверное, к внутреннему голосу, а потом доставала следующую. Фатима внимательно следила, сердце билось в груди как бабочка, пойманная в сети паука. Но это не сети, поправила себя Фатима, впиваясь взглядом в каждую пеструю рубашку очередной карты, и она не паук, настоящий паук живет совсем недалеко, и на этот раз сеть плетется для него. Ну или для нее, чтобы быть точной. Но узор из карт на платке действительно чем-то напоминал паутину, карты располагались вдоль и поперек, по кругу, лишь центр пока был пустым. Это последняя карта, поняла Фатима, она ляжет здесь, в самой сердцевине расклада, и она самая важная. И действительно, после очередной секундной паузы, незнакомка достала последнюю карту и положила ее в самый центр.

– Всё, – выдохнула она, как будто проделала тяжелую работу. А может, так оно и было, ведь затрата душевных сил не так заметна, как физических, а то, что она делала, было невозможно без усилий тех самых невидимых мускулов. – Теперь слушай и запоминай, потому что ничего не повторится дважды, такой уж это мир. Ты можешь спрашивать меня, но лишь пока карты здесь, как только я соберу их, расклад сотрется из моей памяти. Такова цена.

– Вы и правда всё забудете? – спросила удивленная Фатима, необъяснимое накрыло ее как цунами, а она всё еще пыталась выплыть.

– Всё, от первой и до последней карты и от первого и до последнего слова, – кивнула дама, – это к лучшему, поверь. Маленькая услуга мне от невидимого мира. Мы ведь не можем повлиять на то, что нам предначертано, а карты не всегда показывают радугу, ты понимаешь. Всё, что говорит Судьба, она говорит для одного человека, я лишь проводник.

Она слегка улыбнулась, и их горящие глаза встретились.

– Посланник, – сказала дама, – такой же, как и ты.

Она предостерегающе подняла руку.

– Довольно вопросов и разговоров о ненужном. Пора открыть карты.

Сердце Фатимы скакнуло куда-то высоко и застучало в голове. Волновалась ли она так когда-нибудь? Наверняка да, но сейчас она уже ни о чем не помнила, всё отошло на задний план, всё стало неважным. Остался только этот пятачок на скале, и они обе, разделенные ярким платком, на котором лежало послание для Фатимы, оставленное самой Судьбой.

8

Молча и сосредоточенно дама начала открывать карты. Фатима не имела ни малейшего понятия, что значит каждая из них, но все они были очень красивыми. Она увидела половину солнца на фоне ясного неба, у солнца было лицо, и оно улыбалось, Фатима сочла, что это хороший знак. Но почему только половина? Она решила не копаться в этом. Сейчас она получит ответы на все свои вопросы, так что незачем гадать самой и затуманивать мысли. Ее поражало качество изображения, эта дама, помимо всего прочего, была еще и очень одаренным художником, ее загадочная аура отражалась в каждом рисунке, придавая картам магический ореол. Она не спеша переворачивала карты, на ее лице не отражалось ничего, и Фатиме на какую-то секунду стало страшно. А вдруг карты показывают то, что незнакомка называла «не радугой»?

Ты сама в это ввязалась, услышала она внутренний голос, холодный и беспощадный, именно он советовал, нет, приказывал ей отдать ребенка, забыть того, чьим именем она назвала малыша. Этот голос хотел всегда одного – холодного расчета, точного исполнения, одиночества и никаких перемен. Он был нужен ей, это правда, но с некоторых пор она больше не позволяла ему командовать, и теперь этот свергнутый император ее сознания пытался вернуть власть. Не выйдет, строго сказала ему Фатима, я давно устала бояться и сожалеть, быть одной и мерзнуть от твоего холода, так что заткнись и дай послушать.

Мысли ее прервала карта, открытая ухоженной рукой, сердце снова подпрыгнуло и на этот раз взорвалось фейерверком, потому что с карты на нее смотрел уже знакомый ей Рыцарь. На этот раз даже бесстрастное лицо незнакомки тронула улыбка.

– Не смог остаться в стороне, – сказала она, качая головой, – я так и знала. Не в его это духе – отступать. И его энергия очень сильна, страсти бушуют в сердце, как я уже говорила.

Сама не зная, почему, и не в силах удержать эмоции, Фатима обрадовалась. Черт, да если бы не все эти карты и ветер, который мог их унести, встань она с платка, она бы запрыгала на этом пятачке как горная козочка. Копаться в себе будешь позже, предупредила она возможные возражения внутренних голосов, а сейчас просто лови момент.

Она взяла себя в руки и стала рассматривать остальные, открытые уже карты. Увидела ночное звездное небо, что это могло значить, она даже не стала думать. А также взгляд притягивал еще один Рыцарь, но этот был прорисован, он был в доспехах, забрало скрывало глаза, обеими руками он сжимал длинный меч, стоя в боевой стойке. И Фатиме сразу стало понятно, что это явно не друг, и что он опасен. Впрочем, разъяснения она всё равно получит позже, а пока… Ярким пятном на платке выделялась карта, на которой был изображен паук. Красный с черным, его кровавые глаза-бусинки, казалось, сверили Фатиму с ненавистью, на которую нарисованная картинка просто не могла быть способна. И, тем не менее, паук ее ненавидел. И значение этой карты она знала и без толкования – с карты на нее смотрела Ада Терер, известная так же как Паучиха. Значит, какое-то значение в моей судьбе она имеет, подумала Фатима, не зря она вылезла, ведь она далеко не первая моя мишень. Дама продолжала неспешно открывать карту за картой, и скоро все они были открыты, кроме одной.

– Центр расклада, – сказала женщина, ее рука застыла над последней скрытой картой, – в одной этой карте заключен весь смысл, остальное просто дополнение. Как определения и дополнения в предложении, они делают его красивее и полнее, но суть не меняют. А суть – вот она.

Она коснулась карты и убрала руку, глядя Фатиме прямо в глаза.

– Ты должна принять то, что тебе откроется без страха и без сомнения. Твоя судьба давно написана на небесных скрижалях, это – лишь выдержки и цитаты, обрывки слов и фраз. Они подскажут лишь то, что ты сейчас должна понять, не больше и не меньше. И уж конечно, это не вся твоя судьба.

– Я готова, – ответила Фатима, а сердце в груди билось, как птица в клетке. – Открывайте.

Дама кивнула и положила свои длинные пальцы на карту, а через секунду резко перевернула ее. Обе уставились на карту широко раскрытыми глазами, Фатима не знала, что она значит, но она была, как и все, просто фантастически красива, и первые мгновения она просто рассматривала и любовалась, не замечая ничего вокруг. Эти карты не были зеркальными, как обычная колода, на каждой была совершенно уникальная картинка, так что некоторые для Фатимы лежали верх ногами, но не эта. Эта была специально для нее, и она лежала так, чтобы Фатима могла всё хорошенько увидеть. С низа карты начиналась дорога, по обеим ее сторонам была просто черная земля, но на середине карты дорога раздваивалась, одна тропа шла влево, другая – вправо. И тут карта делилась напополам, с левой стороны, тропа уходила в рассветное небо по зеленым лугам, на горизонте она упиралась в дерево с пышной кроной. Правая тропа вела к кроваво-красному закату по растрескавшейся земле, и упиралась в такое же дерево, но сухое и мертвое. Его скрученные ветви тянулись к небу, как будто молили о пощаде или смерти. Прямо из центра развилки шла невидимая линия, разделяющая левую и правую половины, и там соединялись два светила – половина солнца слева сливалась с половиной полной луны, только если на солнце было улыбающееся лицо, то на луне был скалящийся череп, точнее, его половина. Энергетика от карты шла просто бешеная, и Фатиме стало жутко. Без сомнений, сейчас с ней говорила сама Судьба, а этой даме Фатима, как и любой смертный, ничего не могла противопоставить.

– Что это… – начала Фатима, но в горле запершило, она кашлянула и заставила себя продолжить. Она привыкла лететь навстречу своим страхам, сжав кулаки, и не собиралась отступать. – Что это значит? Я хочу знать.

– И узнаешь, – заверила ее дама. – Начинать принято именно с центра, с самого важного. В центральной карте заключено твое прошлое, будущее и вся твоя сущность. Но не торопи меня, и не указывай. Ты можешь только спрашивать, не больше.

– Извините, – пробормотала Фатима, отмечая, что под благородным бархатом у этой дамы сталь, твердая и сияющая. И это ей нравилось, человек со слабым характером не смог бы удержать в руках силу, которой обладала эта незнакомка. Но судьба ведь ничего не делает зря. – Я нервничаю.

Последние ее слова женщина пропустила мимо ушей, внимательно глядя на карту в центре и на весь расклад. Казалось, она снова ушла в себя, только на этот раз глаза остались открытыми. Каждое нервное окончание в теле Фатимы звенело и визжало от нетерпения, но она сидела молча, сверля глазами непонятную, пугающую и такую красивую карту в сердце расклада. В сердце моей судьбы, подумала она, вот она, суть моей жизни. Ну чего она медлит?!

Налетел очередной порыв ветра, как будто подчеркивал важность момента, засвистел, внизу под ними ревел прибой, раздраконенный этим ветром, волны неистово бросались на скалы, как будто хотели добраться до этого дразнящего ветра и не могли. Всё как во сне, подумала Фатима, всё какое-то нереальное, гадалка с волшебными картами, это место, это низкое зловещее небо, даже ветер и волны – всё как полагается, если бы я снимала фильм, то этот эпизод был бы именно таким.

Мысли отвлекли ее, помогли хоть какое-то время не пялиться на карты и не прикусывать предательский язык, который хотел поторопить женщину напротив, попросить ее встряхнуться, если потребуется даже заставить… А ты уверенна, что сможешь заставить ее, спросил насмешливый голос, ты действительно думаешь, что сможешь ей приказывать или угрожать? И с новой вспышкой смешанных чувств Фатима поняла совершенно ясно и точно, что никакого влияния на эту даму она не имеет и не будет иметь. Она была недосягаема для нее, сила Фатимы, какой бы там она ни была, совершенно не действовала на эту странную женщину, против нее она не работала, была бесполезна, как попытки волн догнать ветер. Вся ее сила разбилась бы, как волны об эту скалу, на которой они сейчас сидели, и это тоже была Судьба.

– Любовь и ненависть, – неожиданно сказала дама, указывая на центральную карту, – добро и зло, жизнь и смерть, вот что такое твоя жизнь. Раздвоенная, имеющая две сущности и два конца. Каждый твой день – это выбор, который ты так и не можешь сделать. В тебе живет и то, и другое, добро и зло, ты даришь жизнь, ты ее забираешь. И судьба забрала у тебя что-то, отдав что-то взамен. С тех пор ты раздвоена, и нет тебе покоя.

– Это правда, – прошептала ошарашенная Фатима, – каждое слово.

– Иначе и быть не может, – кивнула женщина, – Судьба не врет и не ошибается, она свободна от людских пороков, как и от людских слабостей. Жалости или сострадания она тоже не знает, так что всё уравновешенно.

– Так что же значит такая карта в сердце расклада? – вернулась к гаданию Фатима.

– Она значит, что Судьба твоя не определена, вернее, тебе дается шанс. Твоя дорога может привести как к смерти и несчастьям – она указала на засохшее скрюченное дерево, – так и к счастливому финалу, к жизни, к любви. В силу твоей особенности, раздвоенности, у тебя есть два пути, два финала, оба уже записаны в книге Судеб, но оба записаны карандашом, и как только ты сделаешь выбор, один из этих вариантов сотрется, а второй впишется в твою судьбу чернилами.

Фатима, затаив дыхание, слушала и ловила каждое слово, в глубине души радуясь и страшась. И еще, каким-то шестым чувством она знала, что из всех этих слов запомнит лишь несколько, и то, что останется в памяти, и будет самым важным, будет ее указателем на пыльной и туманной дороге жизни.

– Редкая карта, – продолжила незнакомка, задумчиво глядя в центр расклада – и хотя я не могу вспомнить ничего после того, как карты собраны, могу утверждать, что редко кому она выпадает. Слишком уж редким людям Судьба дает такую привилегию – выбор, большинство она просто тащит на веревке, как скотину на убой.

Секунду обе молчали.

– Надеюсь, тебе всё понятно? – спросила женщина, – потому что время не резиновое, надо двигаться дальше. В итоге могу сказать: как центр, как твоя сущность, эта карта показала твою двойственную натуру и ее истоки – смерть и рождение новой жизни; как главное определяющее в будущем – два варианта судьбы, и твой выбор.

– У меня нет вопросов по этой карте, – сказала Фатима, задумываясь: если только из одной карты на нее свалился целый ворох информации, как же она сможет уместить в своей голове всё остальное? И как это всё переварить? – Я готова слушать дальше.

Остальное было как в тумане, в памяти действительно остались лишь обрывки фраз и некоторые образы. Половинкасолнца – в твоей жизни есть радость, есть свет, твое солнышко, но лишь половина, потому что лишь половину своей жизни ты отдаешь этому свету, и радость поэтому не может наполнить всю твою жизнь, какая-то ее часть так и остается темной. Да, это был ее сын, ее солнышко, которому она действительно отдавала всю себя… но лишь в одной половине жизни. Это она поняла.

Ночь и звездное небо – тайна, загадка, жизнь как тайна. Твоя душа полна секретов и обманчивого покоя. Как под покровом ночи кипит бурная, незаметная глазу жизнь, так твоя душа и твоя жизнь кипит, скрытая от всех, спрятанная под покров тайны. Как говорится, в темноте делаются темные дела, это не лучшая часть твоей души и жизни, но и она не лишена прекрасного, как свет звезд. И как ночь нужна и необходима этому миру, так и эта тайна, эта темнота полезна и необходима для тебя и для мира, раз уж всё это происходит. Да, ее жизнь, одна сплошная тайна, ее темный дар, прекрасный и уродливый одновременно. Тут тоже всё было понятно.

Паук – опасный человек, коварный, терпеливо и тонко плетущий сети хищник, без души и сердца, одержимый голодом. Ты столкнешься с ним, он уже начал плести для тебя сеть, и исход этой битвы скрыт от меня и от тебя. Чья-то смерть лежит в конце, но чья? Может, вы оба умрете, может, лишь один из вас, но столкнувшись, ваши дороги уже не разойдутся, дальше пойдет лишь один из вас, или никто. Но эта карта лежит «на обочине», это не главное и не определяющее в твоей жизни, поэтому могу сказать: сейчас это занимает тебя, но пройдет время, и это уйдет. Хотя, раз уж она появилась в раскладе, этот человек и ваша битва сыграют какую-то важную роль, окажет влияние на всю твою жизнь, уйдя в прошлое. Да, Ада Терер, Паучиха, она сейчас очень занимала Фатиму, да и встретились они здесь только благодаря тому, что Фатима прилетела, чтобы плести свои сети для паука. Может, это она имела в виду, говоря о влиянии на всю жизнь? Такое ведь не забудешь. А что до битвы, так было всегда, либо Фатима возьмет жизнь этой старой дьяволицы, либо Судьба отправит ее на покой, такова уж ее жизнь.

А вот чего ей не хотелось, так это отправиться в загробный мир вместе с Адой, а такой финал, судя по всему, вполне мог иметь место. Подумаю об этом позже, сказала себе Фатима, она не хотела пропустить важную информацию, поэтому сейчас просто запоминала, с сожалением и бессилием отмечая, что часть слов и карт каким-то магическим образом действительно проходят сквозь разум и уходит в никуда. Как крупа, просеянная через крупное сито, лишь самые большие зерна остаются, остальное безвозвратно уходит.

В ней действительно есть магия, подумала Фатима, как зачарованная глядя на даму, предсказывающую ее судьбу, в ней и в этих картах, это ее магия, и она настоящая. Черт, и я попала под ее воздействие. Но она не злилась, интуитивно она понимала, что, вырвавшись, эта сила уже не принадлежит женщине с горящими глазами, как только она отпускает ее, она больше не может ее контролировать. И лишь нагулявшись, эта сила заходит обратно в нее и снова смирно ждет случая, когда ее выпустят на волю. И сейчас обе они на равных правах кружились в вихре этой древней силы.

Рыцарь, сжимающий свой длинный меч обеими руками – вот кого тебе стоит остерегаться. Он в самом центре, не на обочине, значит, он в твоей жизни, он постоянно присутствует, хотя лицо его скрыто забралом. Это агрессивный и воинствующий человек, охотник. Он сжимает меч сразу двумя руками, что говорит о его хватке и жажде боя, такой не раздумывая пускает свой меч в ход для достижения личных целей. Весь он в броне, как ты видишь, он защищен, он умеет обезопасить себя, но сам он очень опасен. И у него нет сердца, а если и есть, оно скрыто под этой броней, никто его не видит и не знает о нем. Это железный человек, и что там, под этим забралом, он вряд ли покажет кому-нибудь. Остерегайся его, потому что его меч наточен на тебя, он стоит у самой главной карты, он замахнется мечом на твою жизнь и разрубит ее, как нитку, если подберется достаточно близко, на расстояние удара. И да, Фатима это видела, этот «стальной рыцарь» лежал рядом с раздвоенной картой в центре расклада. И конечно, с правой стороны, там, где в кровавое небо беспомощно тянулись скрюченные ветки мертвого дерева. Это серьезно, поняла Фатима, колокольчик тревоги, такой знакомый и привычный, прозвенел внутри. Кто же он? У нее было много врагов, да, такова уж ее профессия, но разве не она была скрыта от всех? Неужели кто-то сумел подобраться так близко? Но кто и как? Хотя, пока этот воинствующий «железный дровосек» не подошел на расстояние удара, так сказала женщина, и так чувствовала Фатима. И тебе не избавиться от него, он – часть твоей судьбы. Он – ее возможный конец. Как бы там ни было, но тебе придется столкнуться с ним, а дальше – развилка.

Судьба любит шутить, но у нее очень своеобразное чувство юмора, Фатима давно это знала, и вот теперь убедилась еще раз – прямо напротив «железного дровосека» с левой стороны главной карты на нее смотрели глаза другого рыцаря, сжимающего огромное сердце в той руке, что не держала меч. Он охранял ту часть, где сияло солнце, а у дерева была пышная крона. Два рыцаря бьются за прекрасную даму и ее будущее, подумала Фатима и даже не знала, было ли в этой мысли больше разочарования или надежды. Но, в любом случае, карты говорили свое:

Рыцарь с сердцем и мечом – о, он не желает уходить за горизонт, он в самом центре, в самой гуще событий, он на твоей стороне, он не враг. И он олицетворяет собой светлое и прекрасное в твоей раздвоенной жизни. Я уже говорила тебе о нем, ты знаешь уже, что он из себя представляет. Но сейчас он выпал на своем месте, и я должна сказать: в решающий час он встанет на твою защиту. Я не знаю, как, но он поднимет меч, чтобы отстоять тебя, он уравновешивает чашу весов, на одной ее стороне – тот воин, на другой – этот рыцарь. Он – твоя судьба, как и тот, другой, но этот – твой хороший конец, как ты сама видишь. Любовь и смерть, победа и трусость – вот что переплетено между вами троими. Не противься светлому, не противься любви, потому что она спасет тебя, тогда как трусость – погубит. У каждой карты много значений, и помимо людей, эти две карты яснее, чем когда-либо, говорят тебе, что делать. Скрыв свое сердце от мира и от себя под броней – ты обрекаешь себя на гибель, тогда как имея смелость вытащить его, показать, оставить беззащитным – ты обретешь шанс на спасение. Всё сложно и просто, это и есть наш мир.

Все сказанное вихрем закружилось в голове, карты, символы, слова. Страх смешался с надеждой, злость с любовью, и Фатима уже сама не знала, что она на самом деле чувствует и как дальше быть со всем этим ворохом информации. Может, она задавала какие-то вопросы, может, итак всё было предельно ясно. Очнулась от транса она лишь тогда, когда дама закончила толкование и замолчала.

– Я сделала свое дело, – сказала она, глядя прямо в глаза Фатиме, – и я отдала тебе свой дар с чистым сердцем. Чудеса, как я тебе уже говорила, не терпят объяснения и понимания, их надо просто принимать, поэтому сейчас, когда я соберу карты, я забуду всё. Но ты помни.

– Судьба дает нам слишком много знаний, они разбросаны по миру, он кишит ими, их гораздо больше, чем может воспринять наш слабый разум – продолжила она, – поэтому, большую часть ты тоже забудешь, или уже забыла. Но то, что останется в памяти – и есть главное, и есть та суть, которую ты должна была узнать. Остальное не так важно. Храни эти зерна в памяти, если хочешь, запиши, когда придешь домой. Потому что это – твои путеводные огни, твои указатели, чтобы ты не заблудилась на тропе и не набила слишком уж много шишек.

Фатима молча слушала, впитывая каждое слово. Их время подходило к концу, она тоже это чувствовала и испытывала грусть и сожаление. В этой женщине была магия и была сила, и, оказавшись под зонтиком этой силы, так не хотелось снова выходить в холодный пустой мир. Но она запомнила, да, то, что было важно, действительно осталось в ее голове, остальное же как будто унес ветер.

– И еще, – сказала дама, – я не даю советы, не имею такого права, как, впрочем, и любой другой человек. Но пока я не сложила карты, и этот расклад не ушел в темноту прошлого, я скажу тебе одну вещь. И мне всё равно, примешь ты это или нет, это не то, что я пытаюсь дать тебе. Это просто мое наблюдение.

– Жизнь ломает нас, – сказала дама, задумчиво глядя на карты перед собой – и нет на свете таких людей, которых ей не под силу сломать. Просто не все люди могут признаться даже себе, что сломлены. Так вот, ломай себя, делай это сама, чтобы научиться сращивать эти переломы, и чтобы укрепить слабые места. Ведь сам к себе человек всегда отнесётся мягче, чем безжалостная рука Судьбы. Учись быть сломленной и снова прямой как стрела – в этом и есть простой секрет жизни. От тяжелых ударов Судьбы не спрячешь свои слабые места, она знает их лучше, чем мы. И единственное, что мы можем – ломать себя сами, потому что там, где был надлом, при должном усердии будет более плотная и прочная материя.

Она подняла длинный палец, заглядывая Фатиме в глаза, и добавила:

– При должном усердии, обрати на эту фразу внимание. Я не знаю, что это за мир, но каждая его частичка обязана трудиться, пока она является его частью. Жить – это уже труд, даже дышать – это работа, не говоря уж обо всём остальном. Этот мир не прощает ленивых, он забирает у них жизнь, ведь жизнь – это труд. И колесо, как ты и сама заметила из моего монолога.

– И я так всегда говорю, – рассеяно сказала Фатима, мысли как будто кипели в ее голове, раздирали ее на части. – Жизнь – это колесо.