Лукоморье

Борис Туркул

Лукоморье

"ЛУКОМОРЬЕ"

(цикл сказок)

ПРОЛОГ

Я Лукоморьем, в тишь влюбленным,

Блуждал и сиживал порой

Под тем, под дубом, под зеленым,

Обвитым цепью золотой;

А мне напевом, схожим с лаской,

Вещал ученый кот Баюн,

Напоминая каждой сказкой

О днях, когда и я был юн;

Когда меня влекли и звали

Сны дивных грез в волшебный лес,

Где все загадочные дали

Полны таинственных чудес;

Где честь с бесчестьем жаждет драки;

Где чтут любовь и ждут добра;

Где уж коль суд – так суд Шемяки,

А щи – так щи из топора;

Где гуси-лебеди желанны,

Где мальчик-спальчик всем знаком,

И где чаны небесной манны

Вскипают птичьим молоком!

И мнилось мне в те дни и снилось,

Как небо блеском русских звезд

К реке Смородиной клонилось,

Чтоб озарить Калинов мост;

И я – то Финист, сокол ясный,

То удалой Федот-стрелец,

То Покати-горошек властный,

А то и Ванька-сорванец, -

И я скачу аль за Жар-птицей,

Аль за царем, враждебным мне,

Аль за красавицей-девицей

На богатырском скакуне;

И мне смеется Несмеяна,

Снегурка тает, словно лед,

А Семилетка, вняв мне рьяно,

Хитрит лукаво в свой черед. . .

Теперь уж я от будней склочных

Не рвусь унять житейский гам,

Чтоб побродить у рек молочных

По их кисельным берегам.

Но как с самим собой ни спорь я,

Я буду помнить все лета

И тишь лесного Лукоморья,

И сказ ученого кота.

СКАЗКА О ПОПЕ, КИРИКЕ И КУЛИКЕ.

Жил да был себе Кирик,

Не мальчонка, не старик,

А рослый детина -

В общем, мужчина;

Как всякий иной

С детьми и женой;

Жил, правда, покуда

И бедно, и худо

Беда и нужда

Кому не чужда!;

Ведь вся его скотина -

Лишь лягушка у тына,

Да кошка в лукошке,

Да мошка в окошке;

В избе же семеро ребят,

Все по лавочкам сидят,

Каши гречневой хотят;

А в доме ни крупинки

Ни манки, ни мучинки!

Тут хочу-не-хочу,

А лезь в долг к богачу!

И пошел Кирик

К попу напрямик.

А у попа сполна добра:

В закромах зерна – гора;

А возле зеленой дубровушки

Пасутся бычки и коровушки;

А около синей речки -

Барашки и овечки;

А в горячей печи

Пышны калачи;

А вся его семья -

Он да попадья!

Пришел Кирик, поп сразу в крик:

"Чего припёрся ты, Кирик?"-

"Не дай сгинуть нам, батюшко, с голоду,

Дай муки, аль зерна, аль хоть солоду.

А я потом с охотою

Тебе все отработаю!"-

"Хорошо,– говорит ему поп,

Жадно морща жирный лоб, -

Возьми миску гороха,

Вернешь же мешок. И чтоб без подвоха!

А не нравится наше условье,-

Ступай себе прочь на здоровье!"

И не рад Кирик,

Что возврат велик;

Да тому ль ждать излишек,

С кем куча детишек,

Не считая жены?-

И все голодны!

Взял он со вздохом

Миску с горохом

И, плача от такой ипостаси,

Побрел восвояси;

А по пути у родника

Решил испить водицы два глотка.

Не в охотку холодка,

Да голод не тетка!

Едва Кирик к воде приник,

Как на родник прибег кулик,

Наткнулся на миску да не будь плох -

Склевал весь горох!

А лишь узрил Кирик,

Что сотворил кулик,

Огорчился зло, бедняжка:

"Ах, ты пакостная пташка!

Из-за тебя теперь хоть как

Ложиться деткам натощак!

Но ты заплатишь мне за то!"

И, сердитый как никто,

Бежал Кирик за куликом,

Потрясая кулаком:

Кулик в сады – и он в сады,

Кулик к реке – и он туды,

Кулик к гнезду шмыгнул за пруд,

И Кирик уж тут как тут:

"Я тебя – кричит, – расправе

За грабеж подвергнуть вправе!"-

"Чё те надобно, мужик?"-

Удивляется кулик.

А Кирик: мол, так и так,

Что наделал ты, чудак?-

Не сожрал мы мой горох исподтишка,

Наварил бы киселя я два горшка!

И добавил, негодуя:

"С чем теперь домой приду я?"-

"Не горюй о том, Кирик, -

Говорит ему кулик, -

А чтоб кончить перебранку,

На те скатерть-самобранку.

"Развернись!"– ей скажешь лишь -

И получишь, что велишь."

Увидав, как все ладно стало,

Повеселел Кирик немало

И, как водится в века,

Поблагодарил он кулика

И айда домой скорей

Кормить детей;

Да по тропочке пологой

Завернул к попу дорогой.

А поп ему строго

Вопит от порога:

"Эй, послушай мил-дружок,

Раз пришел, гони должок!"

Кирик же бровью чуть повел:

Мол, за этим и пришел!

Самобраночку он взял:

"Развернись-ка!– ей сказал, -

Яви нам быстреха

Мешок гороха!"

Ан вымолвил слово -

И дело готово:

Пред ним не горшок,

А гороха мешок!

А жадный поп

Глазами – хлоп!-

Все враз смекнул,

Попадье подмигнул.

Супруга ж попа

Была не глупа!

Она вмиг украдкой

Да с ловкостью гадкой

Самобранку Кирика

Подменила, тот пока

Пил с попом на парочку

Пива-меда чарочку.

А Кирик, как пображничал,

Сразу заважничал:

"Теперь – голосит, -

Я век буду сыт!

А раз пошла такая суматоха,

Дам-ка я тебе еще мешок гороха!"

И просил развернуться он скатерть простую,

Да только впустую!

Под такую канитель

Как рукой снимает хмель!

И Кирик от гнева-злобы

Задрожал, как от хворобы,

К кулику прибежал,

Речь такую держал:

"От самобранки хлеба

Я ждал, как манны с неба!

Да кормежка твоя была разовой!

Ты по что обманул меня, сказывай!

Нет, пора тебе, как вору,

Все гнездо обречь раззору!"

Кулик взял скатерть у него,

Не сказавши ничего,

А взамен дал тотчас

Кошелек-самотряс.

Лишь прикажи ему,

Кошельку тому:

Мол, денжонок натряси, -

Натрясет, сколь ни проси!

С благодарностью Кирик

Прочь поплелся. А кулик

Скрытно вслед тишком-тайком

Полетел за Кириком;

Тот же тропочкой пологой

Завернул к попу дорогой.

А у попа улыбка слаще патоки:

Самобранка ему радость воздала-таки!

"Я слов бросать на ветер не привык!-

Твердит, войдя на двор, попу Кирик. -

Я обещал мешок гороха,

Да вот с горохом нынче плохо.

Уж не взыщи, не обессудь -

Отдам деньгами как-нибудь. "

И чудо-кошелек без лишних слов

Натряс попу считай что сто рублев.

А жадный поп

Глазами – хлоп!-

Все враз смекнул,

Попадье подмигнул!

Она же так была до денег шибко падкой,

Что лихо подменила кошелек украдкой,

Пока Кирик у попа, отойдя в сторонку,

Торговал Буренку,

Дабы в дне, равно каком,

Были детки с молоком.

Да только выпало для Кирика

Лишь два рубля из кошелька;

И стал тот пуст,

Как зимний куст!

Кирик возмутился,

К кулику воротился;

А тот уже ждет,

Всё ведая, вот.

И Кирику кулик-мудрец

Преподносит тут ларец:

"Скажи лишь: двое из ларца

Одинаковых с лица!-

И появятся, ей-богу,

Два парнишки на подмогу,

Все дела твои поправят,

На путь истинный наставят,

Уму-разуму научат,

Подсобят и не наскучат!"

А Кирик, еще помня былую потерю,

Посмотрел на ларец и взъершился: проверю!-

"Ну-ка, двое из ларца

Одинаковых с лица!"

И без всяческого срока,

А в одно мгновенье ока

Выскочили из ларца

Два предюжих молодца

И давай лупить-наяривать

Кирика да приговаривать:

"Не жди добра с щедрот попа,

Не верь тому, чья блажь скупа!

Тогда подарки кулика

Себе вернешь наверняка!"

Так они – и не слегка,

А в четыре кулака -

Вразумляли Кирика,

Пока кулик не молвил наконец:

"Шабаш! ступайте в свой ларец!-

Ты ж все, Кирик, – от истины до фальши -

Мотай на ус и думай, как быть дальше. "-

Кулик сказал, чего хотел,

И вовсе напрочь улетел.

А Кирик, взъерепенясь по-злому,

Взял ларец и подался до дому.

Жадный ж поп уже души не чает

В Кирике, уже его встречает,

И встречает, и кивает,

И на двор свой зазывает:

Зайди, мол, на миг,

Есть дело, Кирик:

Купи за полушку

Телка и телушку!

А сам все кругом ходит,

С ларца глазищ не сводит!

Да Кирик-то не соглашается,

Взять за даром скот не решается:

Дескать, мало что хорошего

В том, что стоит слишком дешево!

Сговорился ж, наконец

Обменяться на ларец;

А обретя телка да телушку,

Засеменил в свою избушку.

А поп от жадности аж икнул,

Схватив ларец; схватив же, крикнул:

"Ну-ка, двое из ларца

Одинаковых с лица!"

И без всяческого срока,

А в одно мгновенье ока

Выскочили из ларца

Два предюжих молодца

И айда лупить-наяривать

Попа да приговаривать:

"Не обижай, поп, бедняка!

Верни все вещи Кирика!

Что тобой украдено,

Не тебе ведь дадено!"

Поп с такого тумака

Вынул все вещи Кирика

И догнал того у родника,

Все отдал, повинился

Да и вон удалился,

От побоев охая:

"Оплошал не плохо я!"

Кирик тут само собой

Вернулся домой

И зажил с той поры счастливо

Себе на радость, другим на диво!

Ему давали денег, хлеба

И всего, что только треба,

Скатерть, кошелек, ларец.

Тут и сказочке конец!

Сказка вся,

Сказка вся,

Сказка кончилася!

СИВКА – БУРКА

Начинается наш сказ

С тем, чтоб миру спеть хоть раз

И о счастье, и о чуде,

И о добром русском люде. . .

Прилетела к нам сова,

Золотая голова,

Прилетела, бублик съела

Да и дальше полетела!

Это – присказка, гляди.

Наша сказка – впереди!

Гром гремит, земля трясется -

Поп на курице несется

По тропинке во бору

На кудыкину гору!

А на море-окияне

Да на острове Буяне

Спрятан камень бел-горюч,

А под ним – волшебный ключ.

Кто тот ключ сыскать сумеет, -

В жизни все преодолеет!

Это присказка была,

Сказку в гости привела!

В неком царстве, в неком барстве,

В неком славном государстве

И не где-то в стороне,

А у нас по старине,

В деревушке на опушке

Жил старик в своей избушке,

Сыновей имел троих;

И у старшего из них -

Ой, была ума палата;

Средний сын весь вышел в брата,

И насчет смекалки он

И горазд был, и смышлен;

Был лишь младший брат Ивашка

Ну ни дать, ни взять – дурашка:

Что ни делал – так аль сяк -

Делал наперекосяк!

Но зато любое дело

Так у старших и кипело!

Вот старик, собрав их раз,

Им такой дает наказ:

"Предначертано от веку

Жить до срока человеку.

А конец мой недалек:

Век отмерен, срок истек.

И, как все, я шаг по шагу

В гроб сойду и в землю лягу.

А меня, когда умру,

Вы предайте поутру

Православному обряду;

А затем три ночи кряду

Каждый в очередь свою

На могилку на мою

Приходите с хлебом-квасом,

Чтоб меня полночным часом

Напоследок навестить,

По-мирскому угостить. . . "

Молвил так с тоской во взоре

Сыновьям старик и вскоре,

Как всяк смерд былых эпох,

Испустил последний вздох.

Братья батюшку отпели

И, оплакав, как умели

На кладбищенском юру

Схоронили поутру.

Так, впитав в себя утрату,

Скорбный день сошел к закату;

И настал для молодцов

Миг свершить наказ отцов.

Да, взвидав, что небо хмуро

И – того гляди – понуро

Возревёт дождем навзрыд,

Старший брат и говорит:

"Эй, Ивашка! ты до бати

За меня сходил бы кстати.

Не за так, мой карапуз -

За сатиновый картуз!"

А Ивашке без картуза

Жизь – не жизь, а так – обуза!

За него он даже в ад

Прогуляться был бы рад!

И, картуз вздев на макушку,

Взял он хлебушка краюшку

Да бадеечку кваску

И поплелся по леску

На отцовую могилу

Ждать утра, пока под силу.

В полночь дрогнула плита,

Что в надгробный холм влита,

С места сдвинулась, как груда,

Вскрыв могилу; и оттуда

В белых ризах, как мертвец,

Встал ивашечкин отец:

"Кто здесь?"– молвил; а дурашка

Говорит: "Здесь я, Ивашка. "-

"Почему же ты? небось

Дома чё-нибудь стряслось?"-

"Нет, в домишке нашем сиром

Все ладом. Покойся с миром. "-

Сын Ивашка отвечал;

А старик-отец смолчал

И, съев хлеб, запив тот квасом,

Лег в могилу тем же часом.

А Ивашка, как бы впрок,

Подождал еще чуток

И побрел домой обратно,

Сделав дело аккуратно,

Да грибов спопутья груз

Наломав – с верхом картуз!

Дома ж братья подступают:

"Ну, видал отца?"– пытают;

А Ивашка: "Да, видал:

Хлеб он ел и квас хлебал. "

День, придя, прошел, играя;

И подкралась ночь вторая.

Вновь настал для молодцов

Миг свершить наказ отцов.

Брату среднему чего-то

Отправляться неохота

На кладбище одному:

Шибко боязно ему!

"Эй, Ивашка! ты до бати

За меня сходил бы кстати.

Не за так, мой голубок -

За шелковый поясок!"

А в картузе-то Ивашке

Да при ситцевой рубашке

Без такого пояска

Жизь – не жизь, а так – тоска!

Подпоясав стан, как пушку,

Взял он хлебушка горбушку

Да бадеечку кваску

И поплелся по леску

На отцовую могилу

Ждать утра, пока под силу.

В полночь дрогнула плита,

Что в надгробный холм влита,

С места сдвинулась, как груда,

Вскрыв могилу; и оттуда

В белых ризах, как мертвец,

Встал ивашечкин отец:

"Кто здесь?"– молвил; а дурашка

Говорит: "Да я, Ивашка. "-

"Отчего же ты? небось

Дома чё-нибудь стряслось?"-

"Не, в домишке нашем сиром

Все ладом. Покойся с миром."-

Сын Ивашка отвечал,

А старик-отец молчал,

А, съев хлеб, запил тот квасом,

Пав в могилу тем же часом.

А Ивашка, как бы впрок,

Подождал еще чуток

И побрел домой обратно,

Сделав дело аккуратно,

Да грибов спопутья груз

Взял – полнехонек картуз!

Дома ж братья подступают:

"Ну, видал отца?"– пытают;

Им Ивашка: "А, видал:

Хлеб он ел да квас хлебал."

Час за часом день сгорает,

Третья ночь в права вступает.

Вновь настал для молодцов

Миг свершить наказ отцов.

Тут Ивашка: "Братцы! кстати,

Не сходить ли вам до бати?"-

"Нет уж!– те подняли хай.-

Твой черед – ты и ступай!

Ты обвыкся там к тому же,

Так что – дуй! не станет хуже!"

Ну Ивашка и пошел;

Благо – случай не тяжел:

Над отцовой над могилой

Ждать утра со страшной силой.

В полночь дрогнула плита,

Что в надгробный холм влита,

С места сдвинулась, как груда,

Вскрыв могилу; и оттуда

В белых ризах, как мертвец,

Встал ивашечкин отец:

"Кто здесь?"– молвил; а дурашка

Говорит: "Ну, я, Ивашка."-

"Снова ты? что так? небось

Дома чё-нибудь стряслось?"-

"Нет, в домишке нашем сиром

Все ладом. Покойся с миром."

Молча старец хлеб свой съел,

Выпил квас, и к сыну сел,

И сказал, вздохнувши тяжко:

"Ты – единственный, Ивашка,

Кто ходил ко мне. А раз

Ты один внял мой наказ,

То за теплое участье

Одному тебе и счастье!-

Из-за пазухи достал

Он узду, Ивашке дал, -

На!-сказал, – Возьми. Уздечку

Спрячь до времени за печку;

А когда придет нужда,

В чисто поле выдь тогда,

Свистни посвистом зверинным,

Крикни покриком старинным:

Э-ге-ге-ге-ге-ге-гей!

И воскликни побойчей:

Эй ты, Сивка, эй ты, Бурка,

Эй ты, вещая Каурка!

Молви: стань передо мной,

Ровно лист перед травой!

Чудо в тот же миг случится:

Богатырский конь примчмтся

Да такой, каким ввека

Не владел никто пока!

Лишь тебе я на удачу

Сивку-Бурку предназначу.

Ну, прощай. Всем мой поклон."

И, обнявшись с сыном, он

Навсегда уже могилой

Отнят был у жизни милой.

А Ивашка, выждав зов

Самых первых петухов,

Как всегда, побрел обратно,

Свое дело сделав знатно;

Как всегда в пути в картуз

Наломав грибовный груз.

Дома ж братья подступают:

"Ну, видал отца?"– пытают;

А Ивашка: "Ну, видал;

Хлеб он ел да квас хлебал;

Да, всем кланяясь сердечно,

Лег во гроб. Уже навечно."

Братья сникли, скорбь деля:

"Пухом будь ему земля."-

Помянули, потужили

Да и стали жить, как жили.

Братья в хлопотах все дни:

То на пасеке они,

То на поле, то на речке;

А Ивашка все на печке -

Весь пролеживает год,

Мятны пряники жует!

А в то время в ихнем царстве,

Православном государстве,

Царь единственную дочь

Выдать замуж был не прочь.

Родом будь жених хоть царским,

Хоть дворянским, хоть боярским,

Хоть любым иным каким -

Лишь наездником лихим

Он предстал пред белым светом!

Был на площади при этом

Терем сложен на столбцах

О двенадцати венцах,

Наверху с одним оконцем,

Где царевне, схожей с солнцем,

Повелел царь жить как раз;

Он издал такой указ:

До окна царевны, значит,

Кто из витязей доскачет

На коне своем верхом,

Тот и будет женихом.

Суть царева повеленья

По стране без промедленья

Разнесли во все концы

Государевы гонцы.

И на площадь град-столицы

Потянулись вереницы

Молодцов да удальцов

Да неопытных юнцов.

В том не сделали промашки

Даже братья у Ивашки,

Стать мечтая почем зря

Мужем дочери царя:

Мол, чем только черт не шутит,

Когда бог сном душу мутит!-

"А коль дочь царя ничья, -

Чем царю мы не зятья?"

Братья в путь коней седлают

И отправиться желают,

Как Ивашка к ним идет

И такую речь ведет:

"Стойте, братцы! погодите!

И меня с собой возьмите!"

Братья в смех: "Куды тебе!

Лучше дрыхни-ка в избе!

Ты ж у нас совсем, Ивашка,

Как запечный таракашка!

Так не жди иной судьбы:

Лезь на печь и жуй грибы!"-

И, стегнув Ивашку плеткой,

Припустили рысью ходкой

Братья резвых их коней

Со двора долой живей.

А Ивашка, как на диво,

Им вослед кричит: "Счастливо!"-

Там и сам подался вон.

В чисто поле вышел он,

Свистнул посвистом зверинным,

Крикнул покриком старинным:

Э-ге-ге-ге-ге-ге-гей!-

И воскликнул побойчей:

"Эй ты, Сивка, эй ты, Бурка,

Эй ты, вещая каурка!

Ну-ка, стань передо мной,

Словно лист перед травой!"

Не успел он кликнуть вволю,

Глядь – по чистому по полю

Богатырский конь бежит

Так, что вся земля дрожит,

Веет грива, точно знамя,

Из ноздрей струится пламя,

Пыль столбом из-под копыт,

Так могучий и кипит!

Подлетел к Ивашке живо

И хвостом махнул игриво.

Тут Ивашка поглядел

На себя и обалдел:

Ведь его обулись ножки

Уж не в лапти, а в сапожки,

И облегся видный стан

Не в рубашку, а в кафтан!

"Ай да Сивка, ай да Бурка,

Ай да вещая Каурка!

Бац!– хвостом, и я, взбодрясь,

Приоделся, ровно князь!"

Обуздал он Сивку-Бурку

И, вскочивши на каурку,

В ту же самую пору

Двинул к царскому двору.

А в великом стольном граде

Да на площади в ограде

Виден терем на столбцах

О двенадцати венцах.

Столько было тут народу,

Сколько мир не видел сроду;

И все сплошь, как петухи,

Норовили в женихи:

Принцы, витязи, дворяне,

И бояре, и крестьяне,

И купцы, и кузнецы -

Всех сословий молодцы!

Объясняя все толково,

Царь им лично молвил слово:

"Кто, послав ввысь скакуна

До царевнина окна,

Сходу дочь мою обнимет

И ее злат-перстень снимет,

С ней отдам я за того

И полцарства моего!

Пусть всяк пробует, кто прыток,

Но не больше трех попыток!

Не допрыгнул – не взыщи:

Уж не с ним вкушать нам щи!"

Все наездники ретиво

Тут как начали ревниво

Да нахлестывать коней!

Кой-кого, кто половчей,

Конь возносит в буйном раже

На венец и на два даже,

А иного молодца

И до третьего венца!

До заветного ж окошка

Высоко. . . а конь – не мошка!

Вдруг, откуда ни возьмись,

Всадник мчится во всю рысь!

Сам хорош, пригож и статен;

Бег коня как сон приятен.

Расступился тут народ,

Молодцу давая ход.

Тот, едва коня пришпорил,

Как всех разом объегорил,

Взмыв с каурым от крыльца

До девятого венца!

Этим зрелищем пресытясь,

Ахнул люд: "Вот это витязь!"

А Ивашка (то был он)

Уж во весь опор мчал вон,

По дороге братьев встретив

Да их плетью и отметив!

Царь кричал: "Узнать, кто был!"

А того и след простыл.

Не доехавши до дому

С полверсты по бурелому,

Опустил Ивашка в дол

Сивку-Бурку и побрел

Восвояси в платье прежнем,

Чтоб на печке, лежа лежнем,

О царевне вспоминать,

Грызть грибы да братцев ждать.

Вскоре братья воротились,

В избу шумные ввалились

И на лавку сели в ряд:

"Ну, Ивашка, – говорят, -

Хороша царевна дюже!

Впрочем, женихи не хуже!

Все орлы! и – без прекрас -

Все красавцы вроде нас!

А один еще пригоже!

Сноровист – избави боже!

Так скакнул к окну пострел,

Что лишь малость не сумел

До окошка дотянуться!

Люд еще и оглянуться

Не успел, а он, как вор,

Уж удрал во весь опор.

Правда мы с проворной сметью

Раз его огрели плетью!"

А Ивашка им съязвил:

"То не я ли, братцы, был?"

Братья тут как залопочут:

"Витязь? ты? окстись!– хохочут, -

Да царевна-красота

Не тебе, дурак, чета!"

На другой день вышло втуне

То же, что и накануне:

Братья – в путь к дворцу чуть свет,

А Ивашка им вослед.

А на площади дворцовой

Люд захвачен скачкой новой:

Храбрецы да удальцы -

Всех сословий молодцы -

Горячась, без угомону

И с разбегу да с разгону

Воздымают ввысь коней.

Уж кого-то, кто ловчей,

Конь возносит в буйном раже

На венец и на два даже,

А иного молодца

Аж до третьего венца.

До заветного ж окошка

Высоко. . . да конь – не мошка!

Вдруг, откуда ни возьмись,

Всадник мчится во всю рысь -

Тот же самый, что и даве

Гарцевал в красе и славе.

Расступился тут народ,

Молодцу давая ход.

Тот коня чуть раззадорил,

Лихо вздыбил и пришпорил,

И с ним взвился от крыльца

До последнего венца,

Аж рукой задел окошко!

Охнул люд: "Еще б немножко!"

Что ж царевна? а она,

Наклонившись из окна,

К незнакомцу протянулась,

Перстнем лба его коснулась;

И на лбу легла печать -

Тайный знак, чтоб отмечать.

Все шумят, галдят повсюду:

"Стой!– кричат,– представься люду!"

А Ивашка (то был он)

Уж во весь опор мчал вон,

По дороге братьев встретя

Да их плетью и отметя.

Царь орал: "Узнать, кто был!"

А того и след простыл.

Не доехавши до дому

С полверсты по бурелому,

Опустил Ивашка в дол

Сивку-Бурку и побрел

Восвояси, как и прежде,

В своей ветхенькой одежде,

Как всегда, грибовный груз

Наломав в пути в картуз.

Дома ж лоб, где знак впечатан,

Замотав, чтоб тот был спрятан,

Стал Ивашка братцев ждать

Да царевну вспоминать.

Тут и братья воротились,

В избу шумные ввалились

И на лавку сели в ряд:

"Ну, Ивашка,– говорят, -

Снова был тот славный малый!

Конь его так взвился, шалый,

Что аж он, такой-сякой,

До окна достал рукой!

Снова он ни с кем ни слова!

Да его мы плетью снова. . . "

Тут Ивашка им съязвил:

"А не я ль то, братцы, был?"

Братья – в смех: "Эх ты, Ивашка,