В плену лживого солнца

– Выставим, – ответил за учёного Буру.

– Я хочу, чтобы вы знали, – араб стал абсолютно серьёзен, – раз они пришли, то уже не уйдут. Это был их первый визит, так сказать, разведывательный. Калапархасы отличаются изощрённым коварством и особой свирепостью. Так что будьте бдительны и даже днём постарайтесь не отходить далеко от лагеря, тем более в одиночку. Лучше передвигаться группами.

– Понятно. – Буру шаркнул ботинком по песку и обернулся. Мимо них, волоча пеналы с инструментами, возвращались с раскопа рабочие. – Нужно обсудить ночные дежурства, проф. Пойду пока переговорю с парнями. Дуг! – махнул он кому-то рукой и отошёл.

Отвлечённо глядя ему в спину, Сандал вдруг спросил:

– Скажите профессор, а как вы обнаружили подземный город? Неужели всё началось с того сообщения, что прошло в вашей археологической группе?

Он повернулся и посмотрел на археологов с профессионально-цепким прищуром.

– Ну собственно да, – развёл руками Лебедев. – Что тут скрывать? Ваши студенты сами выложили фото найденных монет с целью узнать их ценность. И, как вы понимаете, такая новость никак не могла остаться в стороне от мира науки.

– Я понимаю. – Сандал проницательно смотрел на учёного, лицо которого начало обретать краски. – И что по-вашему находится под этими песками?

– Говорить пока рано, – уклончиво ответил тот и сделал вид, что промокает платком взмокший лоб.

Стоящий за плечом Лебедева Ситник подавил улыбку. Поведение профессора объяснялось не только банальным нежеланием раньше времени раскрывать величайшую тайну пустыни.

– Не хотите делиться? – внезапно спросил Сандал. – Или вам пока нечего предоставить?

Глаза-точки буровили пожилого учёного. Было очевидно, что в последнее столичный гость уж точно не верит.

– Именно так, – заявил профессор, не поясняя, что имеет в виду, и резко сменил тему: – А по поводу проводимых работ к нам не может быть никаких вопросов. С документацией у нас полный порядок, все необходимые требования мы соблюдаем.

Под конец в его тоне невольно отметились нотки лёгкой раздражительности. Он отчаянно надеялся на то, что дотошный араб не вознамерится с маниакальной изощрённостью, присущей любому ищейке, забрасывать его уморительными вопросами. Помогла, как водится, чистая случайность. Карман следователя гуднул. Вытащив вибрирующий мобильник, Сандал жестом попросил профессора подождать и отошёл.

Лебедев украдкой перевёл дыхание и красноречиво посмотрел на Ситника. Тот с пониманием кивнул.

– Звонок из полиции, – сообщил следователь после разговора. – Вынужден отъехать, отзывают по основному делу. Завтра вернусь и продолжим.

Он говорил отрывисто, явно чем-то взбудораженный. Смешавшийся профессор растерянно пожал его руку.

– Хорошо.

– А будут новости, сообщайте сразу.

Сандал кивнул Ситнику и направился к стоянке. Вадим приблизился к профессору. Они молча проводили автомобиль каирской полиции. Когда вдали стих рокот мотора и осело облако поднятой пыли, пожилой учёный тяжело опустился на ящик с инструментом. Вадим присел рядом и сунул руки в карманы бриджей.

– Столичная полиция будет продолжать расследование, – упавшим голосом произнёс Лебедев.

Ситник посмотрел на расстроенное лицо старшего коллеги.

– Что конкретно вас так напрягает, проф?

– Что им здесь делать?! – раздражённо выпалил тот. – Одно тело забрали, второе так и не нашли. В отчёте будет написано, что рабочий подвергся нападению… этого… забыл, как он его назвал. Хищника, одним словом. Ох-х… неспроста он завёл разговор о том, каким образом мы нашли древний город. Как понаедут сюда представители местных властей!

– Ну-у… интерес местных властей к мировому наследию, которое скрывает пустыня, в принципе логичен. Не находите? Район Харахти находится на их земле. Так случилось.

– Увы. Но поверь, если, не дай бог, они узнают правду, можем сразу попрощаться со своими планами. Они махом нагонят сюда своих специалистов. Как бы нас тогда вообще не отодвинули в сторону.

– А кто узнает правду? Свитки не расшифрованы, а из опубликованного мало что понятно.

– Если только сами не заговорим.

– И кто нас заставит?

– О-о-х…

– Послушайте, проф, да какая к чёрту разница, насколько высокого полёта птицы сюда пожалуют! При худшем раскладе за формальностями можно потянуть время. Объяснения лишние. Обычная профессиональная ревность. Вы понимаете, о чём я? Ничего личного.

– Ой, не знаю. Ты видел, как смотрел на меня этот следователь? Такого точно не проведёшь. Одна надежда, что из-за звонка он уже обо всём забыл.

Вадим упёрся локтями в колени и опустил голову.

– Но тебя, я смотрю, тоже что-то заботит, – глянул Лебедев на его сгорбленную спину. – Или мне показалось?

Ситник упёр в подбородок сдвоенные кулаки.

– Я вот всё думаю… что мы тогда выпустили.

– О чём ты? – нахмурился пожилой учёный.

– Кто-то шарился ночью в подземелье.

– Опять?!

– Угум. Уже после того, как вы обнаружили там пенал с инструментом. Рабочие сказали, доски, которыми прикрыли колодец, лежат не так, как их оставили. Как будто их сдвинули. А вокруг следы.

– Какие следы? От ботинок или…

От нехорошей догадки профессор замер. В уме одно за другое начало что-то цепляться: белые точки суетливой мошкары, отклонившаяся камера и сухие фигуры с длинными лапами.

– Да непонятно. Заметённые. Замести их пытались.

– Замести следы… – пробормотал учёный. Образы в голове рассыпались на отдельные фрагменты. – Час от часу! – бросил он в сердцах и с досадой хлопнул себя по тщедушной коленке.

____________________

[9] Калапархасские шакалы – вымышленные существа, крупные пустынные хищники; по внешнему виду напоминают нечто среднее между обычными шакалами и гиенами.

Во второй половине дня

Ситник внёс уточнённые данные в будущий проект, сунул планшет под мышку и направился от колодца к лагерю. На перевёрнутом ведре между древним городом и стоянкой сидел Лебедев и что-то записывал в блокнот. Вадим подошёл к профессору, когда со стороны лабиринта послышались голоса. С раскопа шла партия рабочих. Молодой учёный заметил среди подручных и специалистов раскрасневшуюся от жары, довольную Лин. С некоторых пор племянница Лебедева с головой погрузилась в работу и пребывала в прекрасном расположении духа.

В этот момент что-то с гудением врезалось Вадиму в шею. Хлопнув себя ладонью, он почувствовал под пальцами нечто жёстко-колючее и истеричными движениями принялся это нечто смахивать. Крупное насекомое с агрессивно-ярким жёлтым рисунком на узких чёрных крыльях слетело к ногам Ситника и под его удивлённым взглядом быстро зарылось в песок.

Как только группа прошла мимо, профессор вздохнул.

– Я без понятия, что здесь происходит, – произнёс он тускло, следя за погружением солнечного диска в остывающее рыжее море. – Подождём возвращения полиции. Кто знает, может, скоро всё прояснится. – Он встал, одёрнул рубаху и положил ладонь на плечо Вадиму. – Пойдём, все уже, наверное, собрались на ужин.

И пошёл к лагерю. Потирая неприятно зудящий участок шеи, Ситник отправился следом. Между шатром с инвентарём и профессорским стояла Лин и набирала воду из бака. На губах Вадима появилась улыбка. Но тут же увяла. Приотставший от своей группы рабочий подошёл к племяннице профессора и подмигнул.

«Да что он себе позволяет!» – вспыхнул Ситник.

Пижонистый молодчик тем временем принял из рук Алины кружку и сделал несколько глотков. Вылив остатки воды себе на макушку, он помотал головой, разметав брызги и вызвав у девушки короткий смешок.

«Выпендрёжник хренов!»

Выпендрёжника окликнули товарищи. Вернув кружку, он что-то сказал Лин (она кивнула, заставив Вадима пропустить вдох) и отправился догонять идущую на отдых компанию.

Заметив Вадима, девушка простодушно улыбнулась, помахала рукой и скрылась за пологом шатра.

***

Над пустыней склонилась ночь – лунная, светлая, ясная. Полная таинственного шёпота и далёких отзвуков тревожного африканского тамтама. Ночь, когда призраки покидают свою обитель, свой холодный сонный мир, и выходят на встречу с миром живых. Ночь, когда приподнимается занавес над хрупкой границей сна и яви, и та становится тонка и прозрачна, готовая вот-вот порваться.

Мрачная тень скользит по молочно-синим барханам. Взбирается на песчаные холмы. Хищно дрожит над лагерем. Она змеёй крадётся между палатками, тянется щупальцами по лицам спящих и уплывает прочь с первыми лучами рассвета.

Никто не остановит зло, пришедшее в несчастный мир, заплутавший в собственных страхах. Никто не станет сопротивляться смертельному яду, что сочится капля за каплей с обоюдоострого меча безумия и опадает на землю, пропитанную кровью невинных и отравленную ложью тысячелетий.

Глава 6

Над бескрайним простором дрожало марево нагретого воздуха. В жарком мире песка и камней гудели древние барханы, исполняя органную мелодию одной ноты под управлением маэстро ветра. Взвихряя верхушки жёлто-рыжих холмов, вольный странник играючи скатывал вниз сыпучие волны. Лёгким дыханием овевал тело, касался кожи, перебирал тонкими пальцами волосы. И улетал прочь, оставляя усталого путника один на один с беспощадной пустыней.

Увязая в мягких песках, человек с трудом переставлял ноги. Не позволяя себе ни на шаг отклониться, он шёл к недосягаемо далёкому горизонту, куда медленно опускался полыхающий шар. Когда за краем земли исчез последний оранжевый отблеск, путник остановился.

Ногам передался лёгкий толчок – в недрах земли зарождалась стихия.

Неожиданно перед человеком всколыхнулось облако бурой пыли. Налетевший ветер поднялся вихрем, образуя рыжий круговорот, и грозно завыл. Вибрация разошлась по пустыне, и от разверстой воронки кругами разбежалась волны. Движение крайней остановилась у ног…

Путник не смел шевельнуться. Затаив дыхание, он просто смотрел, как, осыпаясь песчаным каскадом, перед ним восстаёт остроконечный сияющий исполин. На человека враз навалилась тяжесть. Спеленала и обездвижила. Придавила, точно неподъёмная плита сар-ко-фа-га…

… Умирающий дневной свет сменили густые синие сумерки. Вечерние потёмки – душная тьма подземелья. Путник со страхом уставился перед собой. По щербатым ступеням забродили зыбкие чернильные тени, и массивные врата с таинственной вязью бесшумно пошли отворяться…

Леденящий мрак наблюдал за ним из темноты. Он ждал. Долго и терпеливо. Выбираясь наружу, полз по древним, изборождённым расколами стенам с наложенной печатью безжалостного времени.

Холод кольнул подушечки пальцев, проник в мышцы, пробрал до костей. С трудом вдыхая сдавленной грудью, путник кое-как нашёл в себе силы и отступил. На шаг. Ещё на один…

Ступив пяткой в предательскую яму, он нелепо взмахнул руками и упал навзничь…

… Над ним мерцали холодные звёзды. Вздрогнув, парень подхватился и вытаращился в пугающую темноту.

Ночь. Холод. Тишина. И сонный лагерь.

В груди слабо трепыхалось сердце, всё ещё зажатое в тиски пережитого кошмара. Неповоротливый язык тряпкой прилип к нёбу. Дуг глянул на ружьё, перевёл дыхание и потянулся за фляжкой, чтобы смочить пересохшее горло… да так и застыл, натолкнувшись на жадно горящие зрачки.

Из тьмы выдвинулась хищная морда. Крупная тварь оскалила пасть и предостерегающе зарокотала. Далёкий свет фонаря обрисовал мощные дуги клыков.

Фляжка бесшумно выпала из похолодевших пальцев. Глотку сковал спазм. И в момент, когда подобравшийся зверь бросился к парню, тот уже проваливался в ничто.

***

Вадим проснулся от громких разговоров поблизости. Снаружи, отбрасывая на полотно шатра вытянутые синие тени, стояли несколько человек.

– На привязи, как иначе-то? – произнёс кто-то. – А так разбежались бы.

– Может, и к лучшему, – возразил другой голос, и Вадим вспомнил его обладателя, темнокожего паренька, друга Таонги.

«Кажется, его зовут Мунаш».

Ситник осмотрелся, в шатре он был один. Юрбен и Степной, коллеги-учёные, уже встали. Он сел, спустив ноги с раскладушки. С головы на плечи сыпануло.

«Что за чёрт?..»

Он провёл ладонью по лицу и волосам. На пальцах золотились песчинки.

«Да что за чёрт?!! Откуда?»

Ситник чихнул раз, другой. Закашлялся, взбивая вокруг головы белесое облако, и быстрыми движениями принялся стряхивать песок.

За палаткой всё ещё топтались работники.

– Чего вы здесь собрались? – услышал он Лебедева.

– Дуг пропал, – убитым голосом сообщил Буру. – А ночью Мунаш кое-что видел.

Вадим метнул взгляд на вытянутые тени и быстро встал. Он стащил свитер, одёрнул футболку и, на ходу собирая волосы в хвост, поспешил наружу.

У баков с водой, в окружении рабочих стоял профессор. Жмурясь от слепящих лучей утреннего солнца, Ситник направился к компании.

– Ты ночью что-то видел? – спросил он у Мунаша. – Что это было?

Рабочие молча повернулись в сторону Вадима.

– Я плохо его рассмотрел, – ответил парнишка. На лице цвета мокко беспокойно подрагивали большие выразительные глаза. – Я за палатку выходил. Когда там стоял, услышал шорох. Думал, тоже кто-то вышел. А когда обратно пошёл, между вашим шатром и бочками какой-то зверь стоял.

– Какой зверь?.. – сипло спросил Вадим.

– Темно было, – виновато произнёс Мунаш.

– Может, пёс отвязался? – неуверенно предположил Ситник.

– Этот намного больше, – сказал подросток. – И глаза у него светились.

– И куда этот зверь потом делся? – спросил профессор.

– Не знаю, – пожал плечами Мунаш. – Пропал.

– Сквозь песок, что ли, провалился? – на лице Ситника прилипла неестественная улыбка.

Вокруг переминались с ноги на ногу хмурые рабочие. На шутку никто не отреагировал. Лебедев со строгим вниманием посмотрел на мальчишку.

– А не привиделось ли тебе случаем, а парень? – спросил он. – Ночью оно, знаешь, как бывает?

– Нет, профессор, – вступился за Мунаша Буру, – не привиделось ему.

Африканец отошёл в сторону, рабочие расступились. Взгляды Лебедева и Ситника упали на бак с водой. На зелёной крашеной поверхности отчётливо выделялись кривые борозды. Песок у бака был плотно утоптан странного вида следами – длинными, с полторы человеческих ступни, и узкими.

«Не привиделось», – с безнадёжной тоской подумал Вадим и только сейчас заметил на голубой стенке шатра засохшие бурые разводы. Будто тёрлось о неё что-то. Песок у входа впитал кровавую дорожку, крапчатой змейкой уходящую в пустыню.

– Откуда… – выдавил Ситник одеревеневшим голосом и испуганно посмотрел на собравшихся. – Кровь откуда?.. Чья это кровь?! Зверя этого, да?!!

Закашлявшись, он прочистил горло.

– Не его это кровь? – ответил Буру. – И не Дуга. Дуг вообще пропал. Всё окрест обошли, нет его нигде. – Он глянул в сторону собачьего навеса. – Загрызли ещё одну псину. На месте разорвали бедолагу.

– Сандал предупреждал, что они вернутся, – напомнил потрясённый Ситник. После чего голос окончательно ему изменил. – Они теперь всё время будут приходить, – прошептал он, нервно растирая висок.

– Но этой ночью было тихо, – заметил Лебедев. Несмотря на загар, лицо учёного казалось безжизненно серым. – Как же они могли так неслышно подобраться и псов не всполошить? Весь лагерь бы перебудили.

– Да вы пойдите посмотрите на них. Уделались от страха и забились по углам. Эти твари прямо там их подругу жрали. Одна челюсть осталась.

Вадим нервным движением провёл рукой по лбу – под кончиками пальцев перекатились колкие песчинки – и ощутил, как вдоль позвоночника взобрался меховой озноб. Он открыл было рот да так и не произнёс ни слова. Все мысли разбежались.

– Мы что с парнями думаем, – заговорил Буру, – а что, как прав столичный следователь на счёт Роджера? Не просто так ведь остеречься советовал. Теперь ещё и Дуг пропал. – Стоящие вокруг рабочие согласно забубнили. – Дело серьёзное, проф, – продолжал африканец. – Нужно бы об этих шакалах сообщить куда следует. Пусть, что ли, из столицы охотников пришлют. Что мы безоружные? На всех пара стволов. Остаётся сигналками пугать. Кто знал, что здесь такое.

Лебедев огладил тронутую сединой бородку.

– Ты прав, Буру, – сказал он. – Я сейчас же свяжусь с полицией и сообщу о пропаже ещё одного человека. Сандал сам просил связываться с ним в случае чего.

– Он говорил, что готов помочь с охраной, – напомнил бригадир.

– Вот заодно и обговорим.

– Обговорим, – буркнул Ситник и выпрямил спину. – Ладно, обсудили и будет. Что толку толпиться. Работа сама по себе не начнётся, а времени у нас лимит. Собирайтесь, идём на раскоп.

– Профессор, а как же Дуг? – забухтели рабочие.

Лебедев повернулся к бригадиру.

– Отправь человека три на поиски, остальные… – он посмотрел на замершие в ожидании лица, – собирайтесь на работу. Коллега прав, останавливаться нельзя.

Кивнув Буру, он направился в шатёр. Рабочие, тихо переговариваясь, побрели под навес, где Таонга гремел плошками и колдовал над жаровней, установленной на открытом огне.

Вадим приблизился к баку, провёл ногтем рядом с глубокой кривой бороздой и содрогнулся. Такую отметину мог оставить разве что здоровенный гвоздь. И то в случае, если к нему приложить немалую силу.

Из профессорского шатра, позёвывая, вышла Лин. Постояла, потирая плечи и оглядывая проснувшийся лагерь. Затем небрежно скрутила на макушке волосы и направилась в душевой модуль.

Похоже, она ещё ни о чём не знает, предположил Вадим. Что ж, он будет первым, кто сообщит о той чертовщине, что творилась здесь ночью.

И Ситник решительно направился к девушке.

Притихшая Алина сидела в углу сдвоенных лавок, обхватив руками подтянутые к груди колени. Несмолкающие разговоры о ночном происшествии ввели её в состояние, близкое к унынию. От завтрака она отказалась, сославшись на отсутствие аппетита, и выпила только кружку воды. А, когда группа потянулась на раскоп, одной из первых подхватилась и поспешила вместе со всеми, желая, как можно скорее окунуться в работу и не думать о тех кошмарах, которые всё чаще стали посещать экспедиционный лагерь.

Вадим подошёл к профессору. Стоя плечом к плечу, они смотрели вслед уходящих людям.

– Проф, вы не думали о том, чтобы отправить отсюда вашу племянницу? Марго, кстати, тоже. В лагере становится небезопасно, тем более для женщин. Что собаки. У нас уже люди пропадают.

– Надеюсь, сумею убедить её в этом, – ответил учёный, однако уверенности в его голосе не было. – А вот без Марго мы будем как без рук. И ещё надо сообразить, как преподнести новое происшествие нашим столичным друзьям.

– Опасаетесь, как бы нас не попросили свернуть работы?

– Опасаюсь, чего уж. А, кроме того, если рабочие начнут покидать раскопки, мы не имеем права их задерживать.

– Но остановить работы и просто уехать мы тоже не можем.

– Наши кредиторы этого точно не одобрят.

– Я так понял, вы ещё не связывались с Сандалом. Я согласен с Буру. Пусть местные пришлют своих охотников на пустынных тварей.

– Сегодня с утра что-то не то со связью. Марго кое-как вышла на главное управление столичной полиции.

– И что?

– Там мне сказали, что рабочий день ещё не начался и никого нет на местах. Просили перезвонить позже. Ну а позже пропала связь, и я даже не успел сообщить о новом происшествии. Техники работают, подождём.

– По идее Сандал сам должен скоро подъехать, – напомнил Ситник.

– Не знаю, не знаю.

– То есть?..

– Вадим, – учёный скрестил на животе ладони, оттопырив кверху большие пальцы, – ты вчера не получал сообщений с предупреждением о песчаной буре в Харахти?

– Буря в Харахти? – Ситник недоумённо посмотрел на чистый горизонт.

Не сговариваясь и он, и Лебедев задрали головы к ясному небу.

– Оказывается, на район стремительно надвигается песчаная буря, – сообщил профессор. – Ночью пришло предупреждение. Но что меня удивило – синоптическая карта была составлена и отправлена вчера днём.

– Странные дела вокруг нас творятся, – озадачился Ситник.

Лебедев цепким взглядом обошёл его лицо.

– Может ли так сильно ошибаться современная высокоточная аппаратура? – Закрыв глаза, он потёр переносицу и хлопнул молодого коллегу по плечу. – Идём на раскоп, пора заняться делом.

Над лабиринтом раздавался характерный шум: лязг и деликатное постукивание археологических инструментов, шелест от просеивания песка, деловитые переклички и злое бурчание рабочих, перемещающих отвалы.

Многовековой окаменевший слой потихоньку сдавал позиции, уступая настойчивости маленького геологического молоточка. Забыв обо всём на свете, Вадим полностью погрузился в работу, пока его не отвлекли беззаботные смешки поблизости. Он машинально поднял голову, оторвавшись от своего занятия. В соседнем проулке сидели Лин и пижонистый молодчик. Парочка в порыжевших от песка комбинезонах аккуратно обметала кисточками осколки древности, извлечённые из вскрытого пласта, и о чём-то оживлённо болтала.

«Так вот почему вы, Алина Николаевна, перестали докучать родному дяде своими глупыми хотелками».

Причина резко возросшего интереса профессорской племянницы к работам на раскопе стала для Ситника слишком очевидной.

Пижонистый красавчик поднял очередную находку и сдул с неё ржавую пыль. Затем потёр находку о комбинезон и, передав Лин, что-то сказал. Девушка прыснула со смеху. Парень обнажил в улыбке ровные белые зубы.

«Вот мудила! – вспыхнул Ситник. – Да он просто ест её глазами. Свали на хрен!!» – хотелось ему заорать.

Но он осёкся. Лин внезапно подняла на него взгляд, мгновенно вогнав в краску. Пижон повернул лицо, и теперь они оба смотрели на Вадима с недоумением.

Ситник пригнул голову и собрал непослушными пальцами инструменты. Взметая ногами мягкий песок, он торопливо взобрался на насыпь и спрыгнул с другой стороны лабиринта.

Глава 7

– Вадим? – настороженно позвала Лин. Кутаясь в шерстяной плед, она вошла в шатёр и опустила полог. – Ты хорошо себя чувствуешь? На тебе просто лица нет. Я ещё днём заметила.

Ситник свирепо глянул на девушку и тут же опустил глаза на планшет.

– Нормально, – буркнул он и попытался сосредоточиться на первоначальной схеме лабиринта. Но линии начали предательски скакать и расплываться.

Щелчком свернув карту, Вадим откинулся на спинку стула и потёр шею. Место укуса припухло и нестерпимо зудело. Вдобавок прибавилось неприятное жжение. Болезненная гримаса археолога не осталась незамеченной девушкой.

– Что там у тебя? – подошла она ближе.

– Ничего. Москит укусил.

– Дай посмотрю.

– Я же сказал, обычный укус, – огрызнулся Ситник, отстраняясь.

Лин настойчиво отвела его руку и нагнулась. В расстёгнутом вороте рубашки он близко увидел манящую впадинку между ключицами. Потом блестящий каштановый локон, свесившись, лёг ему на лицо, и тонкая смесь цветочного аромата и нагретой солнцем чистоты защекотала нос. Девушка изучила ранку, чуть надавив пальцами по краям, и заглянула в глаза Вадиму. В её собственных глазах при этом дрогнуло беспокойство.

– Этот москит был размером с шершня? – спросила она. – С чёрно-жёлтыми крыльями.

Ситник продолжал упрямо молчать.

– Вадим, ты себя в зеркало давно видел?

– Че-го?

Лин приподняла край пледа и вытащила из кармана шорт мобильник. Сделав фото, развернула экран к Ситнику.

– На, смотри.

– Ну и что я должен увидеть? – безразлично спросил тот, но телефон взял.

На шее красовалось припухшее багрово-синюшное пятно с выступившей кровянисто-гнойной каплей. Вадим поморщился – неприятно. Но в остальном всё то же.

– В чудовище вроде не превращаюсь. – Он повертел изображение и так, и эдак. И вдруг подался вперёд, вцепившись в мобильник двумя руками. – Ох ты ж!

Его светло-голубые глаза поменяли цвет. Радужка практически исчезла, выдавленная непомерно расширенными зрачками. Таких не бывает даже в густой полутьме.

– Вадим, это Пустынный Табанус[10]. Я знаю, что это такое. Не смертельно, но приятного мало. Тебе нужно срочно сделать инъекцию, пока токсин не распространился по всему организму. Иди к Марго, у неё есть нужные препараты.

– Это обязательно? А если ничего не делать?

На лице Лин отразилось сочувствие.

– Ну-у… сначала будет сильно болеть, – стала она объяснять. – Но это полбеды. Он вызывает галлюцинации. А ещё были случаи, когда из-за странных видений человек начинал вести себя неадекватно. Так что не затягивай, лучше иди прямо сейчас, твой укус уже гноится. А то пошли вместе.

Она плотнее запахнула плед и помотала головой, отбрасывая волосы назад.

– Я сам схожу, – пробормотал Ситник и придвинул к себе карту. – Сейчас только закончу.

– Как хочешь, – дёрнула плечом Лин и пошла к выходу. – Смотри не забудь.

Помахав на прощанье рукой, она выскользнула наружу.