Никому и никогда

Сабина улыбнулась, а глаза ее кричали: «Нет! Не соглашайся! Беги отсюда! Беги».

– Да, я хочу знать, – твердо сказала Юля, сбивая с себя приступы паники и мерзких мурашек, сотнями холодных липких ножек, как у мерзкого насекомого, избороздивших все ее тело, жадно подбираясь к шее и голове.

– Прощай. Слушайся голоса своего сердца, пока оно живо, ты сильнее него, – Сабина улыбнулась, глаза ее потухли, и девушка исчезла, осталась лишь темно-зеленая стена, видевшая не одну сотню смертей.

Заскрежетал замок, и дверь камеры дернулась, приоткрывшись на пару сантиметров. В камеру ворвался сильный холодный ветер, от которого пахло пылью, землей, давно не знавшей жизни, и соленым морем – жестким, колючим, ледяным морем. Юля отшатнулась назад, но ветер схватил ее за руку и потянул за собой. Она толкнула тяжелую дверь, потом еще раз и еще, пока ржавые петли не поддались, и Юля не вылетела из камеры.

Коридор исчез, как и стена, крашенная ущербной масляной краской, кривая и уродливая, как все катакомбы и застенки человеколюбивой власти. Она очутилась на острове, и пускай не было видно его берега, вокруг была жесткая и холодная земля, сквозь скалистые обломки, которые так и не стали скалами, не покрылись почвой и не стали сопками, сквозь непроницаемый густой туман, от которого легкие становились тяжелыми, будто бы кто-то налил в них свинца, она понимала, что находится на острове. Сильный ветер ударил в спину, потом в лицо, в грудь, повалив навзничь. Потом он стал катать ее по земле, острые камни разрывали пижаму, расцарапывая кожу. Юля попыталась встать на четвереньки, и ветер сорвал с нее остатки пижамы, на лету разрывая ткань на сотни обрывков, чтобы собрать их вместе и ударить ими прямо в лицо. Юля кашляла и задыхалась, упав на землю, прижав ноги к груди, кутаясь в грязную майку, чувствуя, как холодная рука залезает под нее, лезет ниже в трусы.

Она приподнялась, когда ветер стих, тут же получив удар под дых. Ветер ждал ее, он тащил Юлю по земле прямо к обрыву. Она не видела, но слышала, как все ближе и ближе море, как оно беснуется и ликует от своей бешеной силы. Еще немного, и ветер столкнет ее в море, но он вдруг останавливается у самого обрыва. И Юля видит трещину в скале, достаточно широкую, чтобы смог протиснуться взрослый человек, не то, что она. Ветер завыл, море внизу страшное, черное и хохочущее. Ветер ударил в лицо, но не свалил ее с обрыва, и она залезла в щель, нащупав под ногами ровные ступеньки. Спустившись немного вниз, она увидела, как стихия снаружи заметает ее, погребая заживо под землей. Земля и песок набились в нос и рот, она стала задыхаться и проснулась.

Изо рта вырвался сдавленный крик, сменившийся долгим болезненным кашлем. В соседней комнате заворочались родители. Юля взглянула на часы: половина шестого. Она встала и выключила будильник, ложиться и досыпать свои полчаса не хотелось. Она была вся мокрая, насквозь, даже матрас промок. Пришлось снимать простыню и разложить ее на столе и стульях. Взяв сменку, она поспешила в душ, пока мама не видит, а то отправит опять по врачам искать зловредного микроба. Пока она мылась в душе, стиральная машинка тщательно вымывала ночной кошмар. «Пусть только попробует еще раз мне какую-нибудь хрень принести!» – возмущенно думала Юля, находя в своем кошмаре параллельные линии с теми триллерами и ужастиками, которые любила Альфира. Но как бы она на нее не злилась, вины Альфиры и ужастиков не было – все было слишком реальным и слишком непохожим, как бы Юля не старалась найти общие стороны или пересечения.

Съев с жадностью молодой обезьяны два больших банана, она поспешила на пробежку. Завтракать они привыкли на работе, там было и вкуснее, и спокойнее. От воспоминаний о каше из монастырской крупы вперемешку с семенами льна желудок попросил пощады, мать худела и пичкала этим всех, спорить было бесполезно. В ресторане их ждала рисовая каша с кокосовым молоком и красным перцем, который поначалу совсем не чувствовался, зато потом она и Альфира напоминали огнедышащего дракона. После такого завтрака работать было одно удовольствие, сон снимало моментально, и до самого обеда голова была ясная без разных дурных мыслей или мути, неизменно забиравшейся в черепную коробку по дороге в школу.

На работу она пришла первая, успев отбегать свои пять километров, помыться и переодеться до пробуждения родителей. Отец поймал Юлю в дверях, она проверяла рюкзак, не забыла ли чего для вечерней тренировки. Он что-то спросил, Юля что-то ответила, не запоминая разговор. Отец был где-то далеко, вроде и рядом, достаточно руку протянуть, но так далеко, что и лица не разглядеть. Двери ресторана оказались закрытыми, Юля увидела, как Мэй паркуется в соседнем дворе. С машинами у Юли не складывалось: в раннем детстве все время тошнило, потом она попала в небольшую аварию в такси, отделавшись ушибом, в школе можно было записаться на курсы вождения, но ни она, ни Альфира не горели желанием. Альфире вообще было нельзя с ее зрением, а Юля не видела себя в роли водителя, и дело было не в страхе перед дорогой или сложность управления, хотя, что там было сложного, просто понимала, что это не ее. По Мэй было видно, что она и ее красная Creta созданы друг для друга.

– Привет. Не спиться? – Мэй приветливо улыбнулась и открыла дверь.

– Доброе утро! – бодро отрапортовала Юля. В ресторане приятно пахло специями и свечами, кофе и немного прохладой. Юля пошла переодеваться в небольшую комнату, закуток девочек, как называла ее Мэй, выделив отдельную комнату для официанток.

– О, ты уже переоделась, – Мэй сама переодевалась здесь, меняя джинсы или брюки с футболками на красивые платья с цветами или птицами.

– Да, осталось сделать суперприческу, – Юля заплетала тугую косу, чтобы хитрым образом закрутить на затылке, но ничего не получалось.

Мэй не стеснялась Юли и, сложив джинсы и футболку на свободном стуле, подошла к ней и помогла закрутить крепкий клубок, воткнув в него две коричневые деревянные палочки, от которых пахло сладковатым лаком, немного напоминающим горький шоколад.

Юля заметила на бедрах Мэй следы давних побоев, тонкие белые шрамы, будто бы кто-то хлестал ее до крови, часто, долго, но это было давно. Ей стало стыдно, и она опустила глаза, не зная куда деться, а выбежать из комнаты было бы совсем плохо.

– Ты заметила шрамы. Я вижу, что заметила. В этом нет секрета, но и рассказывать об этом больно, – Мэй закусила губу до красноты, оправляя платье перед зеркалом. Прическу она не меняла, еще дома заколов волосы сложными украшениями из дерева и речного жемчуга. – Так было принято в моей семье, такое наказание для девочек за порочные мысли.

– Ужас какой! Но мы же не в Средневековье! – возмутилась Юля.

– Правда? А ты телевизор давно смотрела?

– Я его никогда не смотрю.

– А зря – врага надо знать в лицо. Попроси Максима, он тебе расскажет. У тебя очень умный и добрый брат. Сразу видно, как он вас любит и беспокоится. Тебе не рассказали, что мы вчера познакомились?

– Может и рассказали. Я после тренировки вошла в режим ожидания, поэтому мне бесполезно что-то говорить, все равно ничего не пойму.

– У меня так тоже было раньше, но я заставила себя больше так не уставать. Как чувствую, что перехожу грань, останавливаюсь и бросаю все.

– Я так не умею.

– Научишься, когда придет время.

Они прошли в зал. Юля занялась столиками, подготавливая салфетницы, меняя циновки, на которых были крохотные пятна от соусов, не замеченные вечерней сменой. Юля всегда находила ошибки и не жаловалась, а исправляла, радуясь, когда все было в идеальном порядке. Можно было бы еще раз пол помыть, но вроде и так чистый. Мэй закончила с кассой и терминалами и заварила чай. Она пила крепкий черный чай, посмеиваясь над собой, что портит имидж и не любит зеленый чай. Альфира пришла как раз к чаю, быстро переоделась и, сидя в чистом благоухающим сакурой кимоно, или чем-то таким, иногда было трудно разобрать, какой по-настоящему запах дает кондиционер, жмурясь от удовольствия, пила горячий чай без сахара. Мэй научила их пить крепкий чай, и девушки приводили в ужас своих мам, когда заваривали себе что-нибудь покрепче.

– Так, я ничего не помню и ничего не знаю, что вы мне там вчера втирали, – строго сказала Юля, следя за хитрым перемигиванием между Альфирой и Мэй.

– Знаю, мы тебя и не грузили. Илью загрузили, вот он вообще ушел в циклический reboot! – засмеялась Альфира, а Юля подумала, что так мог пошутить только Максим.

– Ничего, Илья умный и разберется, – буркнула Юля.

– Ага, когда мы тебя домой отвели, столько идей накидал. Точно не спал всю ночь!

– Альфира, ты главное скажи, – улыбалась Мэй, подкладывая девушкам зефир на блюдца.

– Точно, я же совсем забыла. Короче, Сергей, ну этот, красавчик, нашел сестру Алисы и вчера пошел к ней на свидание.

– Я бы ему не доверяла, – фыркнула Юля.

– Да ладно тебе. Ой, я забыла про бар! – Альфира вскочила.

– Там все хорошо. Мы с Юлей все проверили. Скоро Камиль придет, будем завтракать. А пока можно немного побездельничать, – Мэй налила всем чай. – Юля, у тебя тренировки. Думаю, что к Алисе мы съездим без тебя. Ты не обижаешься?

– Нет, я особо не горю желанием. У меня итак на тренировках какая-то ерунда творится, – Юля задумалась, говорить ли про Виктора Кима. – У меня там мастер-класс от какого-то Виктора Кима. Я, наверное, схожу с ума, но он точная копия Ланы Ким, только мужчина и сильный.

– Ты уверена, что это мужчина? – с сомнением спросила Мэй, посмотрев в сторону, будто бы кто-то мог их подслушивать.

– Уверена, – Юля потерла голову, вспомнив о пропущенном ударе.

– А тебе странные сны не снятся? – после недолгого молчания спросила Мэй.

– Снятся, но это такой бред!

– Расскажи, пожалуйста, – неожиданно строго и требовательно попросила Мэй.

Юля рассказала, часто возвращаясь, чтобы уточнить подробности. Странно, раньше кошмары так надолго не задерживались в памяти, а этот она помнила до мельчайших подробностей. Стоило Мэй спросить об этом, как картина ночного кошмара вспыхнула так ярко, что Юля поперхнулась чаем. Потом Альфира рассказала свое видение на гараже, а Мэй свой сон. Они молча смотрели друг на друга, мыслей было столько, что страшно было открыть рот. Из оцепенения их вывел Камиль, ворвавшийся на кухню вместе со своим новым помощником Булатом. Их веселая энергия и приятные комплименты разрядили атмосферу, выгнав из кухни сгустившуюся тоску и тревогу.

– Мы об этом еще поговорим, – шепотом сказала Мэй, когда они вышли в зал. – Юля, будь осторожна на тренировке. Надеюсь, что сегодня мы найдем Алису.

– От меня мало толку. Я опять впаду в режим ожидания после тренировки, – поспешила предупредить Юля.

– Береги себя, – Мэй погладила оберег под курткой кимоно Юли, Альфира показала, что тоже не забыла надеть.

11. Последнее свидание

Сергей вернулся за полночь. Обычно веселый и самоуверенный балагур, или как-то так раньше называли болтунов и тунеядцев, а попросту веселых лентяев, он молча закрыл дверь и, вставив ключ в верхний замок, то открывал, то закрывал, слушая шелест стальных цилиндров внутри не менее устрашающей стальной коробки двери. Неудачные свидания никогда не расстраивали его, девушкам приятно с ним даже поговорить, и они всегда расставались если не друзьями, то добрыми приятелями или френдами. Он не забывал о них, следя за запрещенным facebook, честно отмечая все, что ему нравилось. Но не сегодня. Он вернулся опустошенный и надломленный, такого с ним никогда не бывало. Нельзя сказать, что девушка ему не понравилась, вовсе нет, Оля не яркая красавица, но к таким девушкам тянешься неосознанно, видя их внутреннюю красоту. Хотя какая может быть красота у девушки, которая зарегистрирована на тиндере? «Интересно, когда и его заблокируют?» – подумал Сергей, продолжая крутить замок, но в голову пришла совсем другая мысль, прочитанная или услышанная много раз, но понятая именно сейчас, когда в руках дрожал ключ, а хорошо смазанный Лехой замок послушно совершал бессмысленные возвратно-поступательные движения: «Замки придуманы для людей, а не от воров».

– Ты чего тут завис? – спросил Максим, он сам недавно вернулся и сел работать, чтобы выкинуть из головы нечто, провалившееся под землю на перекрестке у кафе. Работа помогала, мысли приходили в норму, и он не обращал внимания на входящие сообщения от Альфиры и Ильи, что-то нашедшего в мифах народов мира. От всего этого у Максима болела голова, и очень хотелось отвлечься, лечь спать, но сон не шел. Он в очередной раз позавидовал сестре, способной спать в любом состоянии. – Что случилось?

– Случилось, – глухо повторил за ним Сергей и оставил замок в покое.

– Чай будешь? Леха спит, – Максим ушел на кухню и вскоре загудел старый электрочайник.

Сергей переоделся, аккуратно сложив брюки и промокшую от холодного пота рубашку на стуле. Холодная вода не придала сил, стало даже хуже. Он смотрел на себя в типовой ванной позднего советского образца, в потускневшем зеркале видя чужого постаревшего за один вечер человека. А ведь он самый старый среди них, ребятам еще половину срока тарабанить, а у него последний год магистратуры и все, заниматься имитацией научной деятельности в целях откоса от армии он не хотел, у него была постоянная работа с твердой бронью.

– Я тебе пуэр заварил, – Максим кивнул на пузатую кружку, в которую почти влезала бутылка пива.

– Спасибо, – Сергей сел и с тяжким вздохом выматерился. Максим молчал, не подталкивая друга, Сергей сам все расскажет, когда будет готов. Он любил поболтать, но в его красочных рассказах о любовных победах никогда не было места оскорбительному или насмешливому по отношению к девушкам, даже если они его отшивали. Не было и скабрезности, он умел так рассказать о своих эмоциях, что у слушателя наступал эффект полного присутствия, а уже кого слушатель себе представлял, так это было на его совести, рассказчик был ни при чем. – Если коротко, то Алису мы нашли. Завтра вечером Оля обещала отвести к ней. Я думаю, что не стоит идти всем табором, а то спугнем Олю, об Алисе и говорить не стоит.

– Мы об этом говорили и решили, что лучше пусть пойдет Альфа и хозяйка ресторана Мэй, она просила об этом.

– Мэй? Оля говорила о какой-то Мэй, что Алиса по ночам разговаривает с ней, иногда даже зовет. Вообще там такая клиника, я это по Оле увидел. Просто ужас, а они боятся кому-нибудь рассказать. Родители ничего не знают, они в Саранске, вроде и недалеко, но хорошо, что далеко. К врачам Оля боится идти, тогда сестру в дурку определят, а это было бы ей на пользу.

Сергей стал пить чай, морщась при каждом глотке. Пуэр был хороший, и он любил его, но сейчас напиток казался ему горьким и противным, как и свет диодной лампы, как и шум автомобилей на магистрали, дрожь пола от проезжающей ‘ электрички, где-то в дали встречавшей сестру радостным гудком. Все раздражало, особенно раздражал он сам себя.

– Сегодня я работал психотерапевтом. Оля хорошая девушка, но всего боится. Она сама не понимает, почему выбрала меня

– У тебя лицо приятное, тебе хочется все рассказать, потому что ты будешь слушать и не поднимешь на смех. Это видно, мне Альфа так сказала. Она называет тебя шпионом.

– Что ж, Альфа очень умная девушка, а вот ты дурак.

– Это-то почему это? – напрягся Максим.

– Да потому. Она уже давно не девочка, а ты ее и сестру в девчонках держишь. Дурак ты и есть. Ладно, не о тебе речь, сам поймешь потом, смотри, будет поздно. Плевать на тебя. Так, мы с Олей даже в кафе не пошли, все время ходили в парке подальше от всех. Ей надо было выговориться, я ее немного подтолкнул, и она сама все выдала про Алису. Она знает, что мы ее ищем, я не стал врать. И нечего делать такое лицо, она этому обрадовалась. От Алисы ничего не добьешься, совершенно без толку. Мое мнение – ее место в стационаре, но Оля не хочет. Это странно, вроде взрослые девушки, давно одни живут, а так боятся родительского гнева. Не знаю, что уж она там врет про Алису, но так долго продолжаться не может, Оля и сама это понимает, но ей нужен кто-то, кто подтолкнет, заставит ее сделать шаг.

– И этот кто-то ты?

– Вовсе нет, я не гожусь. Я могу развеселить, выслушать и немного помочь, но не более. Знаешь, я еще никогда не чувствовал себя полным ничтожеством, и не потому, что меня девушка опустила, как было раньше. Да-да, было-было и у меня, когда еще морда вся в прыщах была, а мозг весь в штанах умещался. Не поэтому я ничтожество, а потому, что хочу, но не могу никак помочь.

– Тогда мы все ничтожества, – заметил Максим и подлил себе кипятка в кружку и накрыл сколотой по краям тарелкой, пришло время четвертой заварки, после седьмой он всегда шел спать.

– Да все я понимаю, но от этого ни фига не легче.

– Слушай, у тебя же была психиаторша, разве нет? Ты сам от нее сбежал, помнишь?

– А, Аврора Вадимовна. Помню-помню, только она психотерапевт, а не психиатр, или нет? Забыл уже. Я у нее был домашним стендом, умеет она мозг трахать, профессионал.

– Так вот и посоветуй ее Оле, вы же дружите, она поможет.

– Максим, вот почему ты мне не позвонил и не сказал об этом три часа назад? Разве друзья так поступают? – Сергей сделал гневное комичное лицо и поднял кружку. Они чокнулись чаем, криво ухмыляясь каждый в свою чашку. – Вот завтра и приглашу. Я намерен поехать с Альфой и Мэй, она, кстати, красивая?

– Да, ничего так метиска. Только старовата будет, тридцать пять плюс.

– Это для тебя старовата. Разберемся, я уже в предвкушении.

– Я рад, что ты вернулся в себя. Двигай спать, тебе же с утра проект сдавать, забыл?

– Нет, не забыл. Между прочим, я его перед уходом финально задосил, система крепче гранита!

– Это мы посмотрим, нам же потом на бета-тестирование отправят, а наш Робушка кого хочешь уронит.

– Не уронит, я ему приманку приготовил, – Сергей самодовольно ухмыльнулся. – Помнишь Наташку, ну с пятого курса, такая всегда лохматая ходила?

– Это ту, которая левую сторону наголо брила, а правую в зеленый цвет красила. Помню, конечно. А она разве не в дурке?

– Нет, у нас. Она уже начальник отдела бета-тестирования, теперь полностью лысая. Кстати, она замужем и ждет двойню, так что ты Максим все опять профукал.

– Больно надо, – фыркнул Максим. – Молодая Баба-Яга меня не привлекает.

– Кстати о мифах Древней Греции. Давай колись, что за хрень вы там ищете? Это ты Лехе можешь заливать, что рисунок Альфы для вашей игры, да и Леха не верит, он просто безотказный и не любит лезть в чужие дела.

– А вот ты любишь, – язвительно бросил Максим.

– Так ты сам меня в это втянул. Давай ты не будешь мне заливать, что этот демон и Алиса никак не связаны.

– Связаны и черт его знает как! Тут бесполезно рассказывать, я и сам не могу толком ничего сформулировать. Сейчас покажу, – Максим вернулся с ноутом и включил видео с дрона. – Это квадрокоптер Ильи заснял.

– А Илья это кто? – Сергей внимательно смотрел видео боя в парке.

– Это друг Юли и Альфы. Он с Юлей с детсада знаком. Хороший парень, вот только сестра из него веревки вьет, а он терпит.

– Ты чего это на Юлию наговариваешь? Она девушка серьезная, совсем на нее не похоже. Скорее всего, она пока не понимает, чего хочет. Ничего, скоро подрастет, а раз еще общаются, пусть потерпит. Я знаешь, как был влюблен в старших классах, даже вены резать хотел, а потом узнал, что она пошла по рукам, и как-то само отпустило, как будто проткнули и все вытекло.

– Ты чего, Юля не такая! – возмутился Максим.

– Вот и я о чем, так что не наговаривай на сестру. Лучше на себя посмотри, сколько тебе уже лет, а девушки нет. Ты часом не из этих, не из западных петушков?

– Ой, как смешно! Ха-ха-ха! Думай что хочешь, но спи осторожнее, – зловеще сказал Максим.

– Всегда осторожен, – поддержал шутку Сергей. – Так, стоп, верни обратно на десять секунд. Еще, еще секунда. Стоп. Увеличь и вырежи.

– Тебе зачем? – Максим все сделал, как он сказал, не видя в стоп-кадре ничего интересного. Илья уже был отброшен невидимой силой, Юля готовилась к высокому удару ногой, и как она понимала, куда бить, ничего же не видно или видно?

Сергей вернулся со своим планшетом и, получив стоп-кадр, долго колдовал с фильтрами. Все исчезло: деревья, безоблачное небо, Юля, трава, с трудом различимый силуэт Альфы, застывшей, как статуя. Снимок стал полностью черным, потом проявился серый нечеткий образ, становясь чернее и чернее, пока в полном отсутствии цвета Максим не разглядел. Сергей увеличил, и они увидели рисунок Альфы, только это нечто улыбалось, заранее ставя блок, предугадывая удар Юли. И это была женщина, сомнений не было.

– Так, спать! – скомандовал Максим и попросил. – Юле не отправлять, у нее же тренировки. Нечего лишний раз нервировать, а то еще получит удар и в больницу попадет.

– Ты прав, лучше Альфе и Илье. Он что-то нашел, завтра решили обсудить подробнее. Он нашел карту бомбоубежища, которое под рестораном. Короче из него куда только нельзя попасть.

– Туда я не пойду. Я боюсь подвалов и тоннелей. Вот все, что на верху, мое, готов на все, но под землю без меня!

– Разгалделись, спать не даете, – в кухню вошел Леха и сел за стол. – Дай посмотреть.

Он выхватил планшет у Сергея и, неприлично зевая, всматривался в снимок. Максим и Сергей буравили его глазами, но Леха молчал. По его лицу было видно, что он что-то знает, но надо было выдержать театральную паузу.

– Я вашего демона Насте отправил, она любит такое. У него много имен, я не запомнил, – Леха зевнул. – Вот почти точно такая же картинка была на какой-то гравюре, а еще на осколках сосудов. Она много чего прислала, ей скучно дома, вот и шарила по сети. Этот демон и мужчина, и женщина, а еще он может быть множеством из множества. Вот этого я вообще не понял, как такое возможно.

– Что, получается надо попов звать? Выпишем из США экзорциста? – предложил Серега.

– Не надо. Во-первых, не та контора, другой уровень. Настя объяснила, что церковники уровень управления людьми, а эти демоны выше стоят. Это во-первых, а во-вторых, экспату из США визу не дадут – не дадим врагу ступить на нашу землю!

– А это часом не демон ли говорит? – с интересом спросил Сергей.

– Может и он, вот только какой. Если хочешь, позвони Насте, она тебе мозги заморочит, – предложил Леха. – Я поплыл уже после второй минуты.

– Может мы к ней Илью с Альфой отправим? – Сергей кивнул Максиму.

– Неплохая мысль, Илья тот еще зануда, – согласился Максим.

– Как и U-Li Sun. Когда у нее выступление будет?

– В воскресенье, через три дня.

– Что-то график больно дикий, – заметил Леха. Три тренировки подряд, день отдыха и выступление. Бедная девчонка, за что ее так?

– А еще надо смену в ресторане отработать, – добавил Сергей.

– Ой, распереживались. Все лучше, чем дома торчать, – буркнул Максим.

– Ладно, так что за демон-то? Какая специализация? – заинтересовано спросил Сергей.

– Война, апокалипсисы и тому подобное, – зевнул Леха. – Мы все умрем.

– Непременно, но потом, – улыбнулся Сергей.

12. Второй день

– Жалеешь, что не пошел с ними к Алисе? – Юля ехидно посмотрела на Илью. До начала тренировки еще полчаса, тренер опаздывал, а ждать в здании, сидеть у закрытой двери совсем грустно. Илья не заметил ее взгляда, погруженный в обдумывание простого вопроса Юли «Зачем им нужны мы?», он машинально держал Арнольда на коротком поводке, смотря сквозь спорткомплекс. – Ладно, я пошутила. Ты не обиделся?

– Я давно устал на тебя обижаться, – без эмоций ответил Илья. Он все слышал и, даже не видя ее лица, мог по интонации точно угадать, с какой из фирменных ухмылок Юля подкалывает его. Раньше он обижался, не понимая, что за этими колкостями и насмешками Юля прятала свои чувства, боясь получить в ответ насмешку или снисходительную улыбку, поэтому первая шла в атаку. – Если мы всерьез рассматриваем все происходящее, как проявление какой-то древней силы, которую наука не способна описать, то обычно в ритуалах использовались девственницы и девственники, как чистые телом и душой. Во многих странах и культурах жертвоприношение было своего рода честью для жертвы. Я плохо помню всю эту муть, так, осталось ощущение и понимание чудовищности ритуалов. С другой стороны мы не в праве их судить и не способны понять древнюю культуру и, тем более, принять их нормы морали и ценности.

– Ты попроще скажи, забыл, с кем разговариваешь? – Юля натянула глупую усмешку, пытаясь перевоплотиться в малолетнюю цыпочку, на животном уровне понимающую свою притягательность для парней, особенно для мужчин старше и с достатком. Она сбросила с себя эту рожицу, прочитав явное неодобрение в глазах Ильи, лицо у него оставалось напряженным и задумчивым. – Правда, я мало что поняла. Ты мне рассказывал, а я спала, пока мы ехали. Извини, но у меня сил осталось только на тренировку.