Никому и никогда

– О, мы уже дома, – Альфира потянулась, шея неприятно хрустнула. – Ой, опять алкойогой занялась.

– Чем? – недоуменно спросила Мэй, отбрасывая от себя последние мысли о жалости к себе и поездке домой.

– Алкойогой. Помнишь, раньше много выкладывали фоток бомжей и алкашей, которые могли уснуть в любом положении?

– А, поняла, о чем ты. Так я ей регулярно занимаюсь, сама не понимаю, как смогла уснуть в машине или дома на узком диване. Один раз я за столом уснула, подбивала баланс. После этого до меня дошло, и я нашла нормального бухгалтера.

– Максим рассказывал, что скоро бухгалтера будут не нужны, всех заменит компьютер.

– Где угодно, но только не у нас, – засмеялась Мэй. – У нас делают все, чтобы усложнить учет, чтобы содрать побольше и не отдавать украденное, пока все стадии суда не пройдут. От такого любой робот заискрится и сгорит от перегрузки.

– Ага, выгорание на рабочем месте.

– Точно, человеку проще, он может послать все в одно место, а робот так не может. А как ты поняла? Я сразу ничего не заметила, только после того, как ты начала писать.

– Не знаю, – Альфира сняла очки и долго вытирала о платье. – Просто увидела. Хотя нет, я сначала почуяла. Когда мы вошли в квартиру, еще дверь не закрыли, сразу поняла. Их там было двое, и, мне кажется, они ждали нас.

– Наверное, ты права. Если второй был в кухне, то он смог бы тебя остановить.

– Она или оно, но точно не он. Помнишь, Юля рассказывала свой сон?

– Да, Сабина предупреждала о ловушке.

– Вот, и в моем видении она указала найти Алису. Я когда об этом думаю, у меня голова болит.

– И у меня. Посмотри-ка, это не Юля с Ильей идет? Пса Арнольд зовут, я не перепутала?

– Они, точно они! – радостно воскликнула Альфира.

Мэй посигналила, Юля и Илья не обратили внимания, а Арнольд бросился к машине. Мэй и Альфира вышли, Арнольд скулил и прыгал от радости, тыкаясь башкой то в Альфиру, то в Мэй, которую он слушался, бдительно следя за указательным пальцем.

– Привет! – Юля побежала к ним, забыв о забитых мышцах и первых волнах сонливости, быстро переходящей в глубокое забытье.

– О, тебе дали по физиономии, – Мэй кончиками пальцев дотронулась до нового синяка на левой скуле.

– Да, зевнула. Как я рада вас видеть! – Юля обняла их, если бы она была собакой, то точно заскулила и завыла от радости. – А вы чего такие серые? Нашли Алису? А у нас что было!

– И точно, серые, – Мэй посмотрела на себя в боковое зеркало. – Хорошо, что не позеленели. Сначала ты, что случилось?

Подошел Илья, стойко неся два рюкзака и обливаясь потом. Он поздоровался и сложил рюкзаки на лавку у подъезда.

– Илья, расскажи ты, а то у меня мысли путаются, – Юля широко зевнула и села на лавку полулежа на рюкзаках, не хватало еще евнуха с опахалом и расшитых ковров.

– Это как посмотреть, может ничего и не случилось. Перед тренировкой к нам подошла женщина, – начал рассказ Илья.

– Красивая, правда же, Илья? – Юля попыталась отобразить на лице гневное недовольство его поведением, но ничего не вышло, победила зевота.

– Красивая, но мне такие не нравятся. Не скажу, что она злая, скорее рядом с ней неспокойно, тревожно. Это была Лана Ким, Юля тренируется с ее братом Виктором, он дает ей мастер-класс. О тренировках ничего сказать не могу, меня туда не пускают. Интересно то, что мы не помним, как она ушла. Юля с ней немного поговорила, а потом мы сидим на лавке, а Арнольд забился под лавку и дрожит. Мне ее лицо показалось знакомым, так вот она очень похожа на обработанный Сергеем стоп-кадр.

Илья достал из рюкзака планшет и протянул Мэй и Альфире. Мэй долго всматривалась, а Альфира отмахнулась и села рядом с Юлей.

– Мама, мы все тяжело больны! – затянула Альфира.

– Мама, мы все сошли с ума! – поддержала ее Мэй. – Альфа, ты слушаешь Цоя?

– Она вообще всякое старье и душнилово слушает, – буркнула Юля, толкнув подругу локтем. – И так от всего этого голова болит, еще твои песни.

– А что? Хорошая песня, как раз про нас, – Альфира зевнула и потянулась, но как-то неудачно, и возмущенное платье стало трещать по швам. – Ой, пора домой. Хватит на сегодня.

– Да, вам завтра на работу, – заметила Мэй. – Работу я с вас не снимала.

– Я с радостью, – зазевала Юля. – У меня на работе голова проясняется.

– Пустеет, – добавила Альфира.

– А что у вас? Вы нашли Алису? – спросил Илья, следя за Арнольдом, полностью подчинившимся воле Мэй, выполняя несложные команды и радуясь, как щенок, когда получал ласку и дружеское трепание за уши.

– Да, нашли. Там все очень плохо, если вкратце. Я поеду опять, надо помочь, но завтра на работу я приду, не думайте, что сможете побездельничать, – Мэй погрозила девчонкам. Альфира выпрямилась и отдала честь, комично выпятив нижнюю челюсть, как бывалый сержант американской армии.

– Альфа теперь опытный экзорцист, у нее это получается лучше, чем у меня. Уже поздно, надо все обдумать, и тогда обсудим завтра. Илья, приходи в обед, я же вижу, что у тебя есть много мыслей на этот счет.

– Да, есть, но мне их надо систематизировать, а то пока бредятина получается, – Илья слегка покраснел от ее взгляда, посмотрел на Юлю, но она уже засыпала, обняв свой рюкзак. – Надо еще Максима позвать, он тоже что-то нашел.

–Тогда жду вас в ресторане в два часа, как раз будет время поговорить. Максима ждем, пусть не стесняется, – Мэй сказала вроде по-дружески, но так, что прозвучало все как приказ, который никто бы не посмел не выполнить. – Юля, я могу тебя довести до дома.

– Спасибо, я сама дойду. Тут совсем недалеко. Я ничего не поняла, завтра мне объясните, но вечером у меня все вылетит из головы, так что придется объяснять еще раз.

– Кто бы нам все объяснил, – сказала Альфира и достала телефон из рюкзака. – Ого, у меня дома намечается буря!

– Хочешь, я пойду с тобой и скажу, что я тебя задержала на работе? – предложила Мэй.

– Лучше не стоит, а то попадешь в чан с лицемерной патокой, и тебя там утопят, а с меня потом три раза шкуру снимут.

– За то, что ты заставляешь уважаемых людей оправдывать твои проступки, – завершила за ней мысль Мэй.

– Именно так и будет! – Альфира сделала такое испуганное лицо, что все, включая Арнольда, засмеялись. Пес уткнулся мордой в колени и зарычал. – Все-все, Арнольд, больше никакого театра.

Спустя три часа Мэй вернулась к Алисе. Заехав в ресторан и набрав разной еды, она нашла свою пробку» и еле-еле двигалась в густеющих сумерках. После встречи с Юлей и короткого разговора тревога внутри утихла, сменившись напряженной усталостью. Мэй знала, как опасно такое состояние, и часто пила воду небольшими глотками, а кондиционер сделала так, чтобы было неприятно холодно. Напряжение сменилось борьбой с дискомфортом и злостью, бодрившей мозг, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Вот такой замерзшей и напружиненной, готовой к бою или бессмысленной драке, она вошла в квартиру.

Сергей и Оля сидели на кухне. Все окна открыты, ночной ветер внес запахи лета и улицы, от затхлости и страха не осталось и следа.

– Как Алиса? Оля, куда твою футболку положить, где корзина для белья? – Мэй посмотрела на девушку, Оля не слышала ее, уставившись в одну точку.

– Она в ступоре, бесполезно что-то спрашивать. Алиса проснулась и ждет тебя. Футболку брось куда хочешь, ей все равно.

– Понятно, – Мэй ушла в ванную и убрала футболку, которую взяла из шкафа Оли, в бельевую корзину.

Оля, видимо, имела пунктик на чистоте, корзина пустая, ванная блестит, ни пятна, ни точечки, про волосы и говорить не стоит. Решив, что Алису надо в первую очередь отмыть, она стала набирать ванну. В шкафчиках была соль, пена и еще что-то, Мэй бросила немного соли и, найдя большой кусок мыла и большую губку, улыбнулась. Хуже было бы сейчас ничего не делать, надо постоянно себя занимать, чтобы на дурные мысли не оставалось ни времени, ни сил. – Хочу помыть Алису. Сергей, не маячь, не надо смущать девушку.

– Это правильно, я сам думал об этом, но лучше пусть это сделаешь ты. Здесь нужен психиатр, нам, наверное, тоже нужен.

– Наверное, но вызывать неотложку не стоит.

– Не стоит. У меня есть знакомая, могу ее попросить. Она как раз и психиатр, и психотерапевт. Не болтливая, можно доверять.

– А у тебя на каждый случай есть правильная знакомая? – Мэй насмешливо посмотрела ему в глаза.

– Если бы, но скрывать не буду, их очень много.

– Думаешь, меня это должно волновать?

– Надеюсь, – он пристально посмотрел ей в глаза, Мэй переборола, довольно улыбнувшись.

– Давай, я Алису уведу в ванную, а ты зови мозгоправа. Не поздно еще?

– Она сова, причем любит пошататься по ночному городу – это у нее психотерапия такая, дойти до какого-нибудь моста и поорать полчаса.

– Забавная.

– Долбанутая, сама увидишь.

Мэй усмехнулась и пошла к Алисе. Она сидела посреди кровати, обернувшись в простыню и улыбаясь. Мэй включила свет и вздохнула, ужаснувшись, во что превратилась цветущая и жизнерадостная девушка за такое бесконечно короткое время. Казалось, что кто-то намеренно высосал из нее часть жизни, расцарапал и разодрал тело и душу. Алиса боялась, дрожь переходила в короткие судороги, внезапно утихая, освобождая ее

– Я ждала тебя, – еле слышно проговорила Алиса, и куда делся звонкий и слегка насмешливый голос. – Я знала, что ты меня найдешь. И она знала, поэтому она меня и отпустила, чтобы ты нашла меня.

– Потом, все расскажешь потом. Тебе надо помыться.

– Мне? – Алиса неприятно засмеялась. – Меня больше не существует, она уничтожила меня. Делай, как хочешь, но сначала послушай и запомни. Я боюсь, что скоро все забуду.

Алиса задрожала, крепче обхватив себя руками и закатив глаза, будто бы перед обмороком.

– Она ищет, уже долго ищет. Мы не подошли, но она знает, что у тебя есть приманка. Она так и сказала, а я и Сабина – мы ловушка. Отдай ей то, что она хочет, и она уйдет. Она не врет, она никогда не врет. Я сбежала, она разрешила мне сбежать, а Сабина осталась там. Это под землей, везде под землей. Я слышала метро, но это не в метро. Там много каменных комнат и коридоров, а еще железные двери. Там есть охранник, он поможет, когда надо будет, но он не отпустит Сабину, пока ты не приведешь то, что ей нужно. Я не знаю, что ей нужно – мы мясо, корм для зверя, приманка. Но ты не приведешь зверя – зверь там, под землей, и ей надо убить его, выманить и убить. Она сама не может, сможет другая, другие или все умрут. Мы все умрем, все – это она так сказала.

Алиса закрыла глаза и стала заваливаться на бок. Мэй поддержала ее, прижав к себе.

– Вход у тебя, в том же доме, но в угловом подъезде. Там вход под землю. Она утащила нас туда через бетонную башню, она во дворе, зеленая и низкая, но это мы так видим.

– Все, потом расскажешь. Пошли, я тебе ванну приготовила.

Алиса улыбнулась, на секунду став снова той же веселой и немного своенравной девушкой. Тень пробежала по ее лицу, и напряжение спало, ударив током в Мэй. Это было больно, но она не подала вида, помогая Алисе встать.

Отведя в ванную, Мэй закрылась. Алиса стояла у зеркала и рассматривала себя, поправляя простыню. Мэй забрала ее и засунула в стиралку. Алиса едва не упала, залезая в ванну, ее шатало, тело не слушалось, но она подчинялась приказам Мэй. Мыться она сама не могла, и Мэй сняла джинсы и футболку, взявшись за мыло и мочалку. Вода постепенно серела, пока не почернела. Пришлось слить, вымыть ванну и набрать заново. Мэй не думала, сколько уже прошло времени, она работала, чистила и мыла Алису, счищая с тела не только грязь, но и боль. Алиса возвращалась, морщины на лице разглаживались, а в глазах незаметно проскальзывал затаившийся голод выздоравливающего.

Из ванной Алиса вышла сама, переодетая в пижаму и чистая. Мэй усадила ее за стол и наложила полную тарелку, всего понемногу. Такие же тарелки она поставила перед Сергеем и Олей, самой есть не хотелось.

– Тебе кофе сварить? – предложил Сергей, уверенно рыскавший по шкафам.

– Да, черный и без сахара. Позвонил психиатру?

– Да, скоро будет. Я ей вкратце рассказал, без подробностей – это как раз ее профиль.

– Какой профиль?

– Любимый: шизофрения, осложненная параноидальным возбуждением, переходящим в кататонический ступор. Или как-то так, она собирает материал для диссертации, – Сергей поставил турку на плиту.

– Пусть ко мне не лезет, а то укушу, – прорычала Мэй. – Так, девочки, а вы чего не едите? Ну-ка, сами, не пороть же мне вас. И ты быстро сел, с кофеем я сама справлюсь.

– Не смею ослушаться, моя госпожа, – Сергей сел и с аппетитом стал есть мясо с рисом.

Мэй погрозила Оле и Алисе, девушки стали медленно работать вилкой, постепенно оживая. Еда успокаивала, оживляла, подчиняя измученные тела и души самому древнему инстинкту – желанию жить. Глядя на них, Мэй положила себе острого салата и рис с мясом, Сергей заботливо освободил стол, убрав пустые контейнеры. Запахло кофе, и Мэй поняла, как же ей хочется спать, не хватало еще отключиться прямо здесь, как Юле.

15. Секта

Мэй проснулась в машине, и так было уже не в первый раз. На заднем сиденье ее ждала подушка в чистой наволочке, тонкий плед и простынь. У нее было три «походных набора», которые Мэй стирала и гладила не реже одного раза в месяц, понимая, что у нее большие проблемы, которые стоило бы разобрать с психотерапевтом или сразу сдаться психиатру. Поэтому она ни за что бы не пошла к ним – раз понимает, значит, справится сама. Современное общество называет подобную уверенность вредным заблуждением, Мэй выбрала для себя запыленный и истертый термин «перетерпеть». Чем больше она думала о своей жизни, вырываясь на полчаса или час, не больше, в сутки от дел и забот, связанных с рестораном, квартирой, налоговой и прочими наслаждениями, тем больше отмечала, что ничего, кроме терпения, в жизни и не осталось.

В машине уютно и прохладно, но не холодно. Немного пахнет едой, ее рестораном, и от запаха блюд, кухни и той жизни, которую притягивает к себе ресторан, тепло на душе и не так одиноко. Не зря она выбрала эту машину, подобрала под себя, взамен слишком постаревшей, но надежной подруги шестой Мазды, которая служила верой и правдой до полного истирания. Она забывала о ремонте, о техобслуживании, забывала и о себе, уходя в работу, копя деньги сначала на квартиру, потом на собственный бизнес. Так и вся молодость прошла, и у нее есть все, что она хотела, о чем мечтала: собственное жилье, только ее, в которое она может пускать или не пускать, без влияния родных и друзей, которых и не было, надежная и красивая машина и свой ресторан, такой, о каком она мечтала. Не было в этом только нее – простой и открытой девочки, любившей всех и доверявшей всем. Она умерла или не умерла, но спряталась куда-то… от страха, от непонимания подлости и лицемерия, от тех, кого она любила, кому верила. И вот сегодня ночью девочка подошла ближе и с интересом посмотрела в щелку старой двери, ведущей из подвала на свет.

Еще слишком рано, домой ехать уже поздно, идти в ресторан рано. Она припарковалась неподалеку, в спящем дворе, с трудом втиснувшись между огромными паркетниками, и зачем в городе такие огромные машины, напичканные электроникой, датчиками, помощниками, способные самостоятельно найти место парковки и встать ровно, но все равно стоящие немного по диагонали, занимая у соседнего места чуть меньше половины чужого пространства. Мэй наперед знала, кто владелец этого монстра, каким он взглядом будет смотреть на нее, пытаясь показать свой статус, выпятить чахлую грудку ничтожества, пускай и подкаченную и нажратую спортивным питанием. Сущность ничтожества не может спрятаться за одеждой, новым телом или корочкой – она всегда впереди человека, она его хозяйка и ведет своего раба, как собачонку.

Мэй потянулась, немного не хватает места, пары сантиметров, чтобы вытянуться полностью. Вспомнилась Аврора, очень странная женщина. Пожалуй, она немногим младше ее, но вот взгляд! Ха-ха, давно Мэй не видела, чтобы на нее так смотрели. Пожалуй, со школы, когда молодые альфа и бета-самочки делили глупых самцов, видя в ней соперницу, желая, как обезьяны, показать силу перед самцом, унизить соперницу, предоставить доказательства, что ее потомство будет самым крепким. Если бы этим дурочкам пришла в голову эта мысль, а, что важнее, они бы ее поняли, то случился бы глубокий ступор – рожать никто не хотел, но молодому животному на это было плевать. Аврора выглядела как типичный психиатр, не хватало белого халата и томиков Фрейда и Юнга в шкафу за спиной. И дело совсем не во внешности, а во взгляде: колкий, равнодушный и жестокий, так смотрит ученый на подопытную крысу. Животное внутри нее рвалось наружу, что выражалось в откровенных вопросах и поглаживаниях Сергея, ну и в злобных взглядах в сторону Мэй. Олю и Алису она сразу отмела, как конкуренток, сестер это и не волновало. И все же, даже в самых долгих и колких взглядах глаза в глаза Аврора открыто посмеивалась над собой. В итоге они, можно сказать, подружились, как могут дружить или, скорее, выносить рядом с собой другую одиночку, альфа или бета-самку, уважая противника, этика восточных воинов.

Если не знать, то Аврора похожа на художницу, актрису или другого неформала от искусства, пока не обратит на тебя внимания. Худая и высокая, с ежиком ультракоротких черных волос, смуглая кожа, красивый тонкий нос, длиннее, чем по стандарту, черные небольшие глаза на узком лице с высоким лбом. Она выглядела больше некрасивой, похожей на женоподобного мальчика, пока не начинала говорить. Негромкий и низкий голос обволакивал собеседника, а легкая хрипотца опытного курильщика добавляла шарма. Мужчины ведутся на такое, Мэй точно знала, по настроению играя с теми, кто соизволит с ней познакомиться. И это случалось все реже и реже, некондиционный товар, и давно она себя списала?

Незаметно Мэй и Сергей оказались на улице. Шел третий час ночи, район погрузился в тревожный сон, вздрагивая от рева мотоциклов и арабских ладов вольных таксистов. Аврора выставила их, отдав таблетки Мэй, коротко сказав, что тут требуется вещества серьезнее. Мэй была этому даже рада, ей совсем не хотелось присутствовать при разговоре психиатра с Алисой и Олей, которой определенно требовалась помощь. Они стояли у машины, Мэй напряженно курила, оборачиваясь при каждом резком звуке, провожая каждый мотоцикл, каждую машину. Как здорово, что Сергей молчал, ей это очень понравилось. Умение молчать в нужный момент одна из лучших черт мужчины, к женщинам Мэй таких требований не предъявляла, зная по себе, как это бывает тяжело.

Она отвезла его домой, сама дав свой телефон. Обменявшись контактами, они договорились глазами, сейчас было не то время, не то настроение. Что-то проскочило между ними, Сергей красивый, сильный, не совсем в ее вкусе, но это неважно. Не внешняя привлекательность понравилась Мэй, она умела отбрасывать оболочку, хотя бы немного развернуть красивый фантик, чтобы заглянуть внутрь. И ей понравилось. Она пожала его пальцы на прощание, устало улыбнувшись, а он поцеловал их, не пошло, не слюняво, как делали многие, чего Мэй боялась больше, чем «случайных» хватаний за попу, а деликатно и искренне, как она и хотела. Жаль, что он слишком молод для нее, но почему это должно волновать ее? Пусть решает сам.

Она, наверное, задремала, не заметив, как к машине подбежала Юля. Она изменила маршрут, сделав положенный круг по парку, Юля забегала во двор дома, где был ресторан, оббегала его и школу и только потом возвращалась домой.

– Доброе утро! – воскликнула Юля, когда Мэй вылезла из машины, слегка стесняясь и поправляя задравшуюся футболку и мятые шорты, спать в джинсах было слишком жарко и ужасно.

– Доброе утро, если оно доброе, – Мэй посмотрела на себя в боковое зеркало, ну и кошмар: какая-то помятая, старая, с кругами под глазами! Не то, что Юля – молодая, свежая, полная сил и улыбается еще так заразительно, что невольно улыбаешься в ответ.

– Хорошо поспала?

– Очень смешно, – фыркнула Мэй и потянулась, услышав, как жалобно затрещали позвонки и с чувством хрустнула шея.

– Пойдем на площадку, я тебе зарядку проведу. А то затекло все, надо тебя расправить! – Юля подпрыгивала на месте, и откуда у нее столько энергии.

– А пошли, – согласилась Мэй.

На детской площадке у хоккейной коробки остались турники и лестницы, выкрашенные кривой коричневой краской. Юля руководила, а Мэй слушалась, сначала через силу, перебарывая лень, делая упражнения, а потом сама усиливая темп, радуясь разогретым мышцам, чистой и свободной голове. На брусьях Мэй немного проиграла Юле, а вот на турнике провалилась, с трудом сделав шесть подтягиваний в три подхода.

– А ты в хорошей форме, – с уважением сказала Юля. – При твоем весе просто супер.

– Это при каком моем весе? – состроила недовольную гримасу Мэй и, захохотав, толкнула Юлю в плечо. – Я пошутила.

Юля и не думала обижаться, толчок в плечо она восприняла как начало тренировочного боя. Обозначая удары руками и ногами, она теснила Мэй, умело блокировавшую ее. Юле нравилось, что у Мэй хороший уровень, она, конечно же, видела, что легко может пробить ее, но зачем это делать, если и так понятно, что у них разный уровень. Мэй веселилась, как в детстве. Девочка вышла из своего подвала и играла. Юля заигралась, желая сделать хитрый обманный удар, Мэй перехватила руку и бросила через бедро, с четким заломом правой руки.

– Ого! – Юля встала и рассмеялась. – Не знала, что ты так умеешь!

– Умела. Я думала, что все забыла. Надо возвращаться к тренировкам, я даже помолодела и спать не хочу.

– Ну да, растрясли старину.

– Юля, не переходи красную линию, – погрозила ей Мэй. – Нашла тут старину.

Первые собаководы, не желавшие далеко ходить, отправляя своих мелких собак, похожих на крыс, в ближайшие кусты и лужайки, удивленно смотрели на шуточный бой между школьницей и взрослой женщиной. Но, каким бы ни был шуточным бой, эти здоровые мужики, накаченные с вечера пивом и телевизором, не решились бы встать с кем-нибудь из них, накостыляют так, что никаким тональником не замажешь.

В 14:00 все были в сборе. Мэй устроила в своем кабинете временный штаб, убрав все со стола и расстелив белую скатерть с черными птицами. Любой серьезный разговор следовало начинать с обеда, так учила ее бабушка и мать, и Мэй неоднократно получала подтверждения этому простому правилу. Лучшие ее сделки и решения принимались во время хорошего обеда, и дело вовсе не в ленивой сытости, а удовлетворении первичных задач организма, устранения напряженности и даже озлобленности, вызванных затаившимся голодом. Как бы партнер не храбрился, по факту все хотели есть, и она первая, а диеты и прочие развлечения, граничащие с пагубными экспериментами над собой, пусть остаются бездельникам.

Обслуживала Юля, в опустевшем после бизнес-ланча зале дежурил Камиль. Шеф-повар не задавал лишних вопросов и ни взглядом, ни выразительными бровями не подал вида, что сгорает от любопытства. На кухне шла подготовительная работа к вечерней смене, половина зала была забронирована, и готовился небольшой банкет по случаю Дня Рождения и подобия помолвки. Компании были знакомы, и праздники должны были слиться в безудержное веселье с азиатским колоритом.

– Садись, я потом унесу, – Альфира усадила Юлю за стол.

– Да, тебя только ждем, – заметил Максим.

– Ой, надо Арнольду воды налить, – забеспокоилась Юля.

– Не надо, ребята за ним присматривают. Он на посту, охраняет черный вход, – важно сказала Альфира.

– Юль, не беспокойся. Ему еще рано есть, – сказал Илья и посмотрел в планшет. На экране был вид с камеры дрона, кружившего во дворе дома, наблюдая за послушным псом, принявшим пост у служебного входа ресторана. Арнольд следил за роботом и не поддавался на провокации, назойливые попытки втянуть его в игру. – Там все хорошо, даже намордник пока не стянул.

– А он свободолюбивый? – заинтересовано спросила Мэй, заглядывая через стол в экран, Илья повернул планшет к ней.

– Да, если считает, что с ним поступили несправедливо, будет бороться до последнего. Такой же упрямый, как Юля, – ответил Илья, почувствовав на себе испепеляющий взгляд Юли, но не повернувшись.

Максим хмыкнул и подмигнул Альфире. Юля что-то пробурчала, но манду с бульоном и зеленью делали свое дело, и к концу чаши и тарелки с салатом, она обо всем забыла, готовая слушать и запоминать, но не обещать, что все поймет, тем более, запомнит.

– Итак, можно начать с того, что все мы, кроме, пожалуй, меня, столкнулись с чем-то необъяснимым, – Максим обвел всех глазами и усмехнулся. – Получается, что из всех вас я самый здоровый.

– Все может быть, – Мэй сощурила глаза. – Скорее всего, твое время пока не пришло.

– И этого мы также не можем исключать. Пока нам понятно только то, что что-то происходит, и это что-то втягивает нас в свою игру. Если даже это массовое помешательство, то сути дела не меняет, придется разобраться.