Никому и никогда

– Точно нет. Я попробовала перевести, но сначала у меня заглючил гугл‑переводчик, а потом и вовсе компьютер завис. Тогда я купила словарь и всю ночь переводила, но не писала ничего, боялась. Я когда вспомнила и вслух произнесла, то у меня дома погас свет, и будто бы все исчезло. Ты не представляешь, как я испугалась, хорошо еще, что не заорала, а то бы неотложную психиатрическую помощь вызвали, – Мэй засмеялась. – Получается что-то вроде это, я плохо перевожу. Знаешь, как интересно, внутри себя понимаешь, а как пытаешься сказать, то получается коряво, хотя все слова вроде правильные. Вот только не вздумай это рисовать, если поймешь. Хотя, почему бы и нет. Не знаю, может у тебя что-то получится. Слушай: «Уйди туда, откуда мира нет, пусть пепел ляжет в память о тебе».

– Красиво, – Альфира огляделась: ни ветра, ни затемнений или другой бесовщины, привычный гул собравшейся пробки, звон посуды и вечерняя ругань из окон. – Не работает.

– Вот и хорошо, а то наживем проблем. Не работает потому, что перевод не точный. Каждое утро мне кажется, что я сошла с ума. Да и вы с Юлей тоже, как думаешь?

– Ну, не знаю. Если я сошла с ума, то как я сама себе об этом скажу? Я буду упираться и сопротивляться до последнего – я же сумасшедшая! Ха-ха-ха-ха!

– Какая ты забавная и веселая. Твоему мужу очень повезет.

– Я об этом не думала. У меня парня никогда не было.

– Ты скоро сама и не заметишь, как появится. Я сейчас тоже бы не хотела многое знать, но жизнь она решает иначе, или мы так делаем? Не хочется думать, что сама во всем виновата, за меня об этом думают мама и бабушка.

– Почему?

– Не оправдала надежд, опозорила семью. Я развелась. Наш брак продержался три года, и это даже много. Наверное, прозвучит дико, но мне искали мужа и надавили, а я растерялась. Незачем об этом вспоминать, как будут давить, вспомни обо мне и решай сама – это твоя жизнь, пока есть силы, пока ты можешь, не разрешай никому и никогда решать за тебя. Даже если ты доверяешься другому, все равно это должно быть твое решение и только твое.

– Мы с Юлей часто об этом думаем. Пока плывем по течению. Мы же пока никто, зависимые субъекты или как там, забыла. Неважно, идем по пути наименьшего сопротивления, вот так вот, и делаем что хотим. Заблуждаемся, конечно же, но все же немного свободы для себя оставляем, а как школа кончится, мы решили снять комнату и жить отдельно. Наши ничего об этом не знают, а если узнают!

Альфира закатила глаза и стала себя душить. Мэй рассмеялась и легко встала из лотоса. Альфира попробовала и чуть не упала, Мэй подхватила ее.

– Я тебе покажу упражнения. Они несложные, но надо делать каждый день всю жизнь.

– С этим сложно. Меня Юля три года заставляла делать зарядку по утрам. Дрессировала, как тупую собачонку. Зато теперь рефлекс: как встала, пошла умываться и заниматься. Приходится выходить во двор, а то мои начинают возмущаться, что окна везде она пооткрывала, что братьев застужу, что из-за меня у бабушки ревматизм обостряется, а отец кашляет. Бу-бу-бу, бу-бу-бу, и так весь день!

– Запоминай и не будь такой же.

– Я буду стараться. Кто его знает, что мне в голову ударит? Никто не знает. Поэтому я веду дневник, куда записываю то, чего делать нельзя. Я его недавно перечитывала и так горда собой стала. Оказывается я такая умная, – Альфира сделала очень важное лицо, для пущей убедительности сдвинув очки в переносицу и выпучив глаза.

– Пошли кофе попьем с мороженым. Я угощаю, но не к нам.

– Пошли, мороженое было бы то, что надо. И побольше, побольше!

Альфира попыталась оглядеть себя сзади, не налипло ли что-то от горячей крыши, покрытой не то асфальтом, не то гудроном, перемешанным с песком и другим мусором. Мэй неделикатно отряхнула ее, весело кивнув, что Альфира может отомстить.

9. Демон

Максим сидел на кухне за ноутбуком с широким экраном. Что он делал, Максим и сам понять не мог, тем более было бесполезно кому-нибудь объяснять. На кухне царил вечный хаос, и не было ему ни начала, ни конца. В то же время грязно не было, спасибо посудомойке, стойко отмывавшей засохшие тарелки и сковородки. Иногда на ребят находила хозяйственность, переходящая в брезгливость, случалось это раз в месяц и по очереди. Тогда один из студентов надевал фартук и, если позволяли волосы, накручивал бигуди, забытые как-то подругой того парня, который здесь уже не жил. Получалась такая мерзкая и стервозная баба с опытом ломки любого мужика. Ребята называли этот день полным «Ж» и после уборки, обычно состоящей из запихивания всего в пакет для строительного мусора, дарили хозяйке букет пожухлых гвоздик и бутылочку крепкого пива, потому что настоящая дама не опуститься до жалких пивных суррогатов – только чистый ерш, желательно с самогоном. В прошлом месяце такой бабой был Максим. Ему так надоело, что уже тапки прилипали к линолеуму, что он сходил в соседний « АТАК» и купил всякой хлорной жидкости. После него в квартире воняло не хуже, чем в школьной столовой .

Листая статьи и постоянно смотря на рисунок Альфиры, Максим все глубже уходил в дебри древних верований, ловя себя на мысли, что так, наверное, и становятся мракобесами и сумасшедшими, доказывающими, что земля на самом деле плоская, а в 1812 году была ядерная война, уничтожившая лучшую из цивилизаций на земле. Из всего поглощенного с раннего утра исторического и религиозного материала он сделал единственно правильный вывод, усердно транслировавшийся в умы молодежи, что все лучшее было в прошлом – вот туда и надо топать. Максим вспоминал родителей, школу и щипал себя за локоть, а если не помогало, вставал в планку до тех пор, пока обессилев, не падал лицом на пол. Помогало, сразу в голове прояснялось. Он подумал, что если все, что он сегодня изучил грамотно скомпоновать и залить немного алкоголем, то выйдет неплохое учение, практически проправительственная секта. Мысль увела его далеко, и он с трудом вернулся к рисунку Альфиры.

Итак, рисунок определенно изображал демона или духа, все зависит от выбранной культурной основы. Хорошо, подходит, и упоминание есть во всех централизованных религиозных культах, действующих и в XXI веке. Почему в эру цифровой реальности люди до сих пор верят в непонятных и размытых божеств, когда настоящий Царь и Бог прямо перед ними, достаточно достать из самого сокровенного места смартфон и ты уже полностью в его власти. Стоит порассуждать об этом на семинаре по философии, Максим записался на факультатив, купившись на обозначенную тему «Философия разработки надчеловеческого уровня». В этом корявом названии, придуманном явно в шутку или на спор, Максим видел смысл, но пока все сводилось к болтовне, хотя девчонки были ничего.

Он подумал о девчонках в ВУЗе, но почему-то все яснее перед ним проявлялась Альфира, смотревшая с укором, и грозя пальцем: «Чем ты занимаешься, Максим!».

– Ты чего, оглох? Ты чего делаешь? – Леха толкнул его в плечо, чтобы Максим проснулся. Умение спать в любой позе и с открытыми глазами открывается уже на первом курсе, у самых талантливых на первой лекции по матанализу.

– Еда есть?

– Ни фига нет, все сожрали, – Леха порылся в морозилке, не осталось даже половины пачки с пельменями из мраморной собачатины. – Ты все демона ищешь?

– Похож?

– Похож. Я себе его так и представлял. Смотри сам, видишь, границ нет, но он сам есть. Вот ты видишь одну харю, а я другую, а Серега вообще бабу увидел, помнишь? Вот, а все потому, что мы видим в нем не его самого, а свои страхи.

– Леха, ну ты даешь! – Максим с уважением посмотрел на друга в застиранной до белизны черной футболке. Леха хотел доносить ее до тлена, но никогда не ходил в грязной одежде, пожалуй, чересчур сыпя много порошка, поэтому от него воняло химией, как в отделе порошков и прочих эконенавистнических средств в любом магазине. – Я вот шел к этому целый день, а ты взял и сразу все понял.

– Да это не мои мысли. Я много чего читаю постоянно, поэтому уже и не знаю, где мои мысли, а где не мои. А девчонка классно рисует, очень точно передала, как будто видела его вживую. Для нее же это он.

– Может и видела, кто знает, что взбредет в голову девчонке.

– Ну да, у парней проще, мысль то одна – завалить девчонку, а потом разберемся, если догонят. А она ничего, очкастая, но ничего. Вот сестренка твоя страшная, не люблю мумий.

– Да нестрашная она, просто на фото плохо выходит. Весь страх я себе забрал, а гены Кощея определенно есть, видимо прапрапрапрапрапрабабка наблудила.

– Ладно, я в магаз. Пиво будешь?

– Нет, хочу к сестре вечером съездить, а с вами пиво пить нельзя.

– Это точно. Если начнешь, то никуда не уедешь. Серега скоро придет, а у него водки еще пол-ящика под кроватью.

– Вот и я о чем, работать мне не даете. А мне проект скоро сдавать, – попытался возмутиться Максим.

–Да что ты гонишь! Сколько раз сдавал все с похмелья, у тебя же тогда второе и третье дыхание открывается.

– Не фига, совесть у меня просыпается.

– Ну-ну, совесть. А кто мой ЛУТ зажал? О, Серега вернулся.

Хлопнула дверь, и на кухню вошел высокий парень в выглаженной рубашке и, в отличие от всех остальных, побритый.

– Я тут в универ ездил, загрузил робота. Но я и без него твою Алису нашел, – Серега победно сел за стол и потянулся к пачке с крекерами. – А чего, пожрать ничего нет?

– Нет, никто в магаз не ходил, – ответил Леха, выгребая из холодильника пустые упаковки из-под сыра и сосисок.

– Надо Настеньку позвать, а, Леха? А то надоело это промтопливо есть, – предложил Серега.

– Продукция белково-растительная общего назначения класса качества Г, – добавил Максим.

– Или Д, что не особо важно. Леха, зови Настеныша, пусть нам наварит щей и мяса натушит на неделю, а с нас любовь и уважение.

– Может ты своих баб позовешь? – огрызнулся Серега, взлохматив рыжую голову. – Настя к родителям уехала до середины августа, так что жри, что дают!

– Фу, какой ты грубый. Вот поэтому с тобой никто общаться и не хочет, кроме Насти. Что ж, наверно рыжие и конопатые должны держаться вместе, а то порода размоется, – задумчиво проговорил Серега. – Ты не обижайся, я же сразу сказал, что это твоя.

– Заткнулись оба, надоели. Что ты нашел? – Максим недовольно посмотрел на зевающего Серегу.

– Да Алису нашел. Пара пустяков, робот тут же выдал ее основные странички, а я через них нашел ее в тиндере. Во, зацени, какая девочка, – Серега протянул телефон с открытым профилем Алисы. – Я хотел ее свайпнуть, но она заблокировала аккаунт полгода назад. Но в кеше-то все есть. Зато я ее сестру нашел, вечером встретимся.

– А как у тебя тиндер работает? Его ж залочили для поиска? – удивился Леха.

–Так я с родного аккаунта, с казахского, – самодовольно улыбнулся Серега, обнажив крепкие зубы. – Короче пионерское свидание. Она к себе не зовет, сразу сказала. Что-то там дома проблемы, кто-то болеет. Не знаю, как-то мутно говорила, я не допытывался, вечером все равно проболтается.

– А что с Олесей? – спросил Леха.

– Ничего, она домой уехала, я тоже в отпуске. Ой, и не надо кривить тут рожи. То же мне, блюстители морали. Ты Насте-то рассказал, как в стриптиз ходил? Видела бы она твою рожу!

– Только попробуй проболтаться! Я тебя придушу! – Леха воинственно потянулся к его шее.

– Да ладно, не буду я ничего рассказывать. Сам-то не проболтайся.

– Да, могу. Я в магаз. Тебе пива взять?

– Так я принес, в прихожей бросил. Да я все купил, просто хотел на ваши рожи посмотреть.

После плотного обеда из пельменей и подобия салата, все было порублено в кастрюлю и залито майонезом, парни разбрелись по комнатам, оставив Максиму почетное задание вымыть посуду. Серега спал перед свиданием, он всегда так делал, чтобы не заскучать, Леха доделывал халтуру, простую программу для китайского станка, вырезавшего чудо-детали из фанеры или шпона. Работа была несложная, можно было левой пяткой набить код на питоне, не смотря в экран, и когда Максим домыл посуду, все мирно спали. Максим никогда не спал днем и не понимал, откуда у них эта детская привычка.

Пробежавшись по скринам страниц Алисы, взгляд не задержался на портфолио из тиндера, хотя девушка была симпатичная, но полноватая на его вкус. Крашеная блондинка с серебряными прядями, лицо обыкновенное, Сабина была на его взгляд интереснее, похожа на двоюродную сестру Альфиры. Девушки учились в одном институте на заочном, смысла специальности Максим не понял. О Сабине ничего не было известно. Она не вела соцсети, но робот найдет ее цифровой след, нужно подождать до завтра.

Максим отложил всю эту муть и занялся работой. Вечер наступил незаметно, он так и просидел, не вставая, отлаживая программу. А ведь он хотел летом закончить первый модуль игры, движок почти допилили, а локации нарисовала Альфира, осталось только их внедрить и оживить. Главным оставался сюжет, сценарий шел туго, чего-то не хватало, а на одной главной героине игру не вытянешь. Знала бы Юлька, как они ее используют, точно бы пришла в бешенство.

– Куда собрался? – спросил из ванной Серега, он готовился к свиданию, вертясь у зеркала не хуже девчонки.

– К сестре съезжу, поговорить надо.

– А, передавай привет и мои страстные объятья, – Серега ужасно зевнул.

– Она тебя поколотит.

– Так я к таким и не лезу. Зачем меня колотить? Буду восхищаться на расстоянии, как романтик вздыхает о красоте молнии.

– Очень смешно, – фыркнул Максим.

По дороге он написал в чат, откликнулась Альфира. Юля и Илья на тренировке. Он быстро доехал до Альфиры, она сидела в кафе у метро с какой-то женщиной и ела мороженое. Женщина ему понравилась, красивая, но сразу видно, что сильно старше. А еще она грустная, а грусти у него своей хватает, нечего ее множить.

– Привет, – Максим сел за столик на веранде, сделав неловкий жест женщине, нелепая попытка поклониться сидя. Она его смущала внимательным взглядом черных глаз.

– Это Максим, брат Юли. Максим, а это Мэй, хозяйка ресторана.

– Просто Мэй, – она улыбнулась ему и тихо рассмеялась. Видимо, что-то отразилось на его лице, и Мэй, переглянувшись с Альфирой, ткнула его острым ногтем. Максим терпеть не мог, когда девушки переглядывались и потом хихикали. Он не понимал этих знаков и полунамеков, отчего бесился. – Я так и подумала, что вы брат Юли. Вы очень похожи.

– Наверное, – ответил Максим и непроизвольно икнул, обед напомнил о себе злорадной отрыжкой.

Мэй не подала виду, что слышала это, она аккуратно пила кофе и ела подтаявшее мороженое. Альфира покраснела, спрятала глаза, поймав его вопросительный взгляд. Она не умела держать секреты, и все сразу же отражалось на ее лице. Максим решил не смущать девушку и стал смотреть в сторону.

– Надеюсь, вы не будете ругаться на Альфу, но она мне все рассказала. Я расставила сети и заманила ее в ловушку, – Мэй приветливо улыбалась, хитро поглядывая на него.

– Хорошо, то есть плохо, – буркнул он. – И что вы думаете?

– Давайте на «ты», Максим? – Мэй погладила его по руке, он смущенно кивнул. – Я не знаю, что и думать, но чем больше думаю, тем больше понимаю, что логика нам тут не поможет. Альфира тебе потом расскажет, чему я ее научила. Здесь не место и не время. Определенно могу сказать, что то, что произошло с Альфирой и Юлей то же самое, что случилось с Сабиной и Алисой.

– Только они не пропали, верно?

– Верно, и вот об этом я боюсь думать. Чтобы это не было, я рада, что девочки с нами. Ты же видел рисунок Альфиры? Что думаешь, кто это?

– Видел. Похоже на демона, – Максим огляделся, не подслушивает ли их кто-то, но за соседними столиками шла оживленная беседа, разгоряченная ледяным пивом.

– Скорее дух, причем злой. О Духах я знаю с раннего детства, бабушка много рассказывала. Бесполезно искать в этом логику она наша, человеческая, и не сможет описать эти сущности. Ключ ко всему Сабина. Мне не удалось ее найти.

– Возможно, мы скоро найдем Алису. Мой друг сегодня встречается с ее сестрой, – Максим ухмыльнулся. – Неважно, как он ее нашел. Завтра будет что-то, он умеет разговорить девушек.

– Это Сергей, да? – спросила Альфира и покраснела. Максим вдруг ощутил, что его это немного укололо

– Да, кто же еще, – буркнул он.

Альфира застыла с ложкой у рта, смотря перед собой. Максим подумал, что она смотрит на него, но, уловив взгляд, понял, что Альфира уставилась на пустой перекресток. Ему показалось, что воздух как-то странно задвигался. За секунду до зеленого сигнала светофора, раздался громкий хлопок, асфальт на сотую доли секунды вздыбился и тут же лег на место, без единой трещины. Автомобили дернулись, хлопок раздался снова, но уже другой, глуше и понятнее, так хлопает неисправный мотор. За соседними столиками недовольно фыркали, показывая на старую Ладу, дымящую черным выхлопом

– Максим, если найдете адрес Алисы, я хочу поехать с вами. Это возможно? – Мэй смотрела на центр перекрестка, будто бы желая продырявить дорогу взглядом. Она побледнела, а пальцы согнули ложку пополам.

– Так будет лучше. Она вас знает, а нас может послать. Альфа, ты как?

– Это не он, – Альфира отложила ложку и удивленно посмотрела в пустую чашку. – Там что-то внизу, прямо здесь или нет, не здесь.

– Я помню, – поспешил Максим, не желая, чтобы она сболтнула лишнего. Мэй приветливая на вид, но она что-то скрывает.

– Осторожность не помешает, – Мэй прочитала его мысли по глазам, похлопав по руке

«Наверное, так и вербуют», – подумал Максим. Все эти легкие касания, еле заметные улыбки, быстрые взгляды глаза в глаза заставляли его волноваться, но непонятно из-за чего. Он не чувствовал к ней влечения, но если это продолжится, то она сможет подчинить его своей воле.

Альфира вернулась. Она доела мороженое и улыбалась, напоминая сытого котенка. Он поймал себя на том, что засматривается на нее, как в школе. Альфа оказалась сильнее. Мэй смотрела на них и улыбалась, вспоминая себя в ее возрасте, по-доброму завидуя.

10. Сабина

Все вокруг покрылось непроницаемым туманом из звуков, света, движения машин и людей, лавировавших между громадами каменных геометрических фигур. Юля с трудом воспринимала окружающий мир, держась на границе сна и яви. Только бы дойти до дому, поесть и спать – других мыслей и желаний не было, и быть не могло. Уже подъезжая к своей станции, она стала заваливаться, желая сесть прямо на полу. Илья удержал ее и даже выбил место, согнав какого-то мужчину, Юля не запомнила его лицо, оно расплывалось перед глазами, напоминая бледную мятую тряпку, почему-то шевелящуюся и говорящую. О чем с ним ругался Илья, почему стал рычать Арнольд, она не поняла, из последних сил борясь с усталостью. Как же она так не рассчитала силы, а ведь давала себе слово следить за собой. Такое уже бывало, когда десятилетняя Юля садилась на лавку в раздевалке и засыпала. Хорошо еще успевала переодеться, и тренер выносил девочку на руках и вез домой на своей машине. А дома начинался разбор ее поведения, и если бы не брат, то…Слыша сквозь туман название своей станции и выходя под руку с Ильей, она думала о том, почему мама сама не забирала ее из секции, а только ругала, что из-за нее пришлось просить чужого человека, что теперь им с отцом неудобно и еще какая-то чухня.

Возле метро их ждали Альфира и Максим, который сразу объявил, что Юлю надо транспортировать домой, она все равно ничего не поймет. Юля не возражала, она радовалась, что рядом друзья, вот еще бы была зима, и можно было бы на санках докатиться до дому, а не переставлять под тяжким принуждением окаменевшие ноги.

Мама разогрела ужин и молчала. Юля жадно ела, готовясь выслушивать тираду о том, что она опять пропустила урок с репетитором. Как-то странно они себя вели, будто бы кто-то приказал им молчать. Даже отец, и чего он так долго дома и не в командировке, смотрел канал культура, где какой-то режиссер рассуждал о величии чего-то над чем-то. Подобные передачи всегда напоминали набор умных слов, которые как ни выстраивай в цепочки, все равно получается белиберда, но с патриотическим наклоном.

Щелчок тумблера, и она в кровати, оберег забыла снять. Вставать нет сил, он особо и не мешает. Вот бы еще из окна хоть как-нибудь подуло, но подумать об этом она не успела. Второй щелчок, и Юля отключилась.

Темно и плохо пахнет. Да нет же, воняет так, что дышать тяжело. Хочется спрятаться от этой вони, зажать нос, но ничего не помогает. Юля наощупь идет вперед, одной рукой зажимая нос. Под ногами холодная липкая жижа, а она босиком и в пижаме, которая точно провоняла мерзкой тухлятиной. Она идет на желтое мерцание, похоже на фонарь или лампу. Нет, точно фонарь, старый, в стальной ржавой решетке. Впереди мерещатся громадные тени, и Юля замирает на месте, с трудом сдерживая кашель. Горло болит нестерпимо, а тени не уходят, они замерли. Юля закашлялась, и тени встрепенулись, заметались и вдруг пропали.

Юля пошла вперед. Страшно не было – это же сон, мало ей кошмаров снилось после фильмов, которые находила Альфира. Она в небольшой комнате, фонарь мерцает слева, света так мало, что трудно разобрать, что лежит на полу. Похоже на рваный матрас, а в углу ведро. Она поднимает с пола обрывок ткани, похоже на рукав платья, Альфира носит что-то подобное. Разобрать цвет невозможно, ткань грязная и истертая. Юля слышит шум, топот сапог по бетонному полу, и сует обрывок в карман куртки пижамы. Так вот зачем на пижаме карманы, чтобы во сне класть туда всякий мусор.

Топот все ближе, она прячется в правом угол у двери, чтобы ее не было видно. Тонкая фланелевая ткань не защищает от холода склизкой стены, лисята возмущенно пищат, сворачиваясь в клубки. Эту пижаму ей подарила Альфира просто так, она как-то зашла в Детский мир, где любила покупать какую-нибудь дичь для братьев и увидела белую пижаму с необычно серьезными лисятами, сбивавшими подушки и застилавшими простыни для младших братьев и сестер, резвившихся на штанинах. Юля не возмущалась, привыкнув к причудам подруги, особенно пижама не понравилась матери, поэтому Юля надевала ее чаще всего. Лисята спрятались под кроватями, забаррикадировавшись подушками и одеялами, и больше не пищали. Внезапно загорелся яркий свет, а в голове зашумело, как после удара.

Придя в себя, Юля поняла, что находится в камере. Она была точно такой же, как в фильмах, потолок только слишком низкий, даже она смогла бы в невысоком прыжке достать до него. Тяжело же здесь было бы Максиму или его другану Сереге. Юля представила брата и его друга сердцееда, игривые попытки которого она отшила при первом знакомстве, и ей стало немного смешно. И не потому, что их заперли в эту камеру, а потому, как бы они здесь ходили, боясь лишний раз поднять голову, чтобы не чиркнуть макушкой о заплесневевший потолок. Стало легче, и топот сапог куда-то исчез, осталась гнетущая тишина и раздражающий зуммер от напряженных ламп дневного света. И почему их так называют, в этом жестком белом свете не было ничего естественного, в морге и то, наверное, приятнее.

Лязгнула задвижка, и открылось смотровое окно. Кто-то смотрел в камеру, искал ее. Юле стало страшно, а из ведра-параши так завоняло, что стало тошнить до рези в пищеводе и горле. Она стала кашлять, еле сдерживая рвущуюся из пустого желудка желчь.

– Подойди ко мне, не имеет смысла прятаться, – позвал ее тихий женский голос. Когда-то он был приятным, немного низкий для девушки, обволакивающий и манящий, Юля завидовала таким девушкам, считая свой голос слишком тонким и детским. Теперь голос стал глухим и сиплым, наверное, так начинают разговаривать все, кто долгое время живет под землей в каменном мешке. – Не бойся, меня не надо бояться.

Юля, медленно передвигая ноги, подошла к окошку. В узкой щели она увидела бледное лицо и внимательные грустные глаза. Они ей показались очень знакомыми, как и лицо женщины. Нет, девушки, Юля видела, что она была еще молода, лет на пять или чуть больше старше ее, но бледность, усталость, а, главное, жуткие шрамы на лысой голове, едва затянувшиеся, необработанные, безумно старили ее. Глаза смотрели с сочувствием и улыбкой, как улыбаются собрату по несчастью. Черные круги, усталые веки и сиплое дыхание человека, которому не хватает воздуха. Юля открыла рот, чтобы назвать имя, но оно застыло на губах, свинцовыми литерами опадая на бетонный пол.

– Меня зовут Сабина. У меня мало времени, у тебя его больше нет. Запомни – ты уже ничего не сможешь изменить, но знай, что это ловушка. Не верь никому, кроме друзей, твоих настоящих друзей. Если что-то тебе кажется очевидным, то это ложь, ловушка. Вы найдете Алису, потом и меня. Здесь нет ваших врагов – они направляют вас, они будут помогать вам, но я не знаю кто они. Если ты не сделаешь того, что от тебя хотят, те, кого ты больше всего любишь, умрут. И это будет уже скоро, чтобы ты не сомневалась.

– Сабина, – Юля сглотнула и, набравшись сил, спросила. – Кто они, что им надо? Где ты?

– Где я знает твоя подруга. Она услышала меня, точнее они заставили ее услышать. Я не знаю, кто это или что это, но они здесь, и им нужна ты и твои друзья. Они приказали мне тебе это сказать, и они не боятся, что ты ослушаешься. У тебя больше нет выбора, пока нет. Запомни – не тот враг, кто первый бросится на тебя. Запомни это, чтобы сделать верный шаг. И еще, не знаю, как это объяснить, но их много и немного, одно или один, или одна, как ты сама увидишь. Твоя подруга верно нарисовала, но не его, и это вам не поможет. Хочешь знать, что будет дальше? Я могу показать тебе немного, они разрешили.