Кто подставил Красную Армию

Приведем факты.

16-я армия под командованием М.Ф. Лукина получила приказ на передислокацию из Забайкалья 25 мая 1941 года. Но договор о ненападении с Японией был подписан 13 апреля, после чего надобность в Забайкальской группировке – 16-й армии и 5-м мехкорпусе – отпала. Однако Генштаб тянул больше месяца. В результате, сильная армия и мехкорпус с 1 тысячью танками прибыли на Украину лишь после начала войны.

19-я армия И.С. Конева перебрасывалась из Северо-Кавказского военного округа. До Украины – путь намного ближе, чем из Забайкалья. Но приказ Коневу о формировании армии из частей округа был вручен лишь 29 мая. Армия к началу боевых действий также не успела.

Точно с таким же расчетом – не успеть и подставиться – получили приказы о выдвижении войска других внутренних военных округов. Большинство – 13-4 июня, когда было заведомо ясно – им не успеть!

У вновь прибывающих частей не было времени ни ознакомиться с театром боевых действий, ни наладить координацию с местными войсками. Они были обречены вступать в бой кусочками, подобно поступлению мяса в мясорубку: пехота отдельно, артиллерия отдельно, танки – сходу, прямо с железнодорожных платформ, если, конечно, их авиация противника не разбомбит, связь – как выйдет, тылы – как получится, работа штабов – как сумеют.

Полное сосредоточение войск так называемого второго стратегического эшелона планировалось закончить к 10 июля! Но почему не на месяц раньше? Ведь когда Жуков с Тимошенко писали проект директивы о превентивном ударе, они должны были исходить из того, что дивизии внутренних округов, хотя бы основная часть, должны успеть к началу операции. Не хватало вагонов и паровозов? Тогда зачем было огород городить с проектом превентивного удара? И главное, переброска дивизий резерва была заложена в октябрьском плане 1940 года о стратегическом развертывании главных сил Красной Армии в пункте 4! (Об этом плане ниже). Так почему эти дивизии перебрасывались едва ли ни импровизационно и в самый последний момент? К тому же в любом случае, можно было обоснованно предположить, что Гитлер и германское командование будут стремиться начать боевые действия не в середине лета, а в начале его. Воевать в октябрьскую распутицу или в ноябрьские холода не с руки, а два-три летних месяца маловато для решительной победы. Четыре месяца – с июня по сентябрь – минимальный вариант. К нему и надо было, по логике, готовиться.

Так ведь Сталине не знал.., не догадывался.., верил в договор о не нападении, скажут привыкшие к расхожим объяснениям читатели. Или наоборот, что сверхагрессивному Сталину приспичило именно в 1941 году, причем в июле месяце, ни раньше и ни позже, поработить бедную старушку Европу, и он так увлекся (несмотря на предостережения Жукова и Тимошенко), что забыл о мерах предосторожности, скажут поклонники более модной «теории». Эти аргументы не проходят. Им противоречит элементарный политический анализ, которым, разумеется, владел такой опытный и умный политик как Сталин.

Зададимся вопросом, почему Гитлер уже в июле 1940 года объявил своим генералам о необходимости войны с Советским Союзом и отдал приказ готовить план нападения, который утвердил в декабре того же года? По одной простой причине: после разгрома Франции такая война стала неизбежной, даже если бы Англия согласилась подписать мирный договор с Германией. Гитлер очень надеялся на такой вариант западной кампании, остановив свои танки под Дюнкерком, дав возможность английским войскам спасти свою честь, эвакуировавшись на родину. Не получилось. «Джентльменскому шагу» Гитлера англичане не умилились, а проигнорировали. Бомбардировки Англии также не принудили ее к миру. Вторгаться на Британские острова Вермахт не мог не только из-за отсутствия надлежащего количества десантных судов и сил обеспечения на море, но и из-за угрозы удара Красной Армии с тыла.

Да что там Красная Армия и коварный Сталин, любой правитель России: царь, президент демократической республики или «либеральный» диктатор, условно говоря, Николай II, Керенский или Колчак, просто обязаны были спасти Англию от поражения, потому что следующим номером на вылет была бы Россия.

Если б правители России (СССР) позволили разгромить Великобританию, страна оказалась бы в одиночестве, зажатая между Германией и ее союзниками в Европе и Японией в Азии. Это сугубо проигрышная геополитическая ситуация. Даже на юге ее стали бы окружать недружественные государства, ибо с поражением Англии и Франции их влияние в Турции и Иране перешло бы к Германии. Вспомним, что в куда более «легкой» ситуации Александр I бросился спасать Англию от готовящегося Наполеоном вторжения в 1805 году. Дело закончилось Аустерлицем, но Наполеон от десанта отказался, и потом английские войска оттянули часть французский войск, ведя бои в Испании и Португалии. В 1812 году Наполеону пришлось воевать на два фронта, что, конечно, облегчило положение русской армии. И именно английская армия при Ватерлоо поставила победную точку в борьбе с Наполеоном. Выходит, русский и австрийский императоры, проиграв одну битву, выиграли историческую перспективу. Даже заключение дружественного, полусоюзного мирного договора в Тильзите в 1807 году (кстати, своеобразный аналог договора 23 августа 1939 года) не изменило стратегическую ситуацию. Хотя Наполеон вытеснил русскую армию из Европы, и даже одно время велись переговоры о совместном походе на Константинополь, французский император понял: пока Россия нависает над его владениями – его руки скованы. И стал готовить поход на Москву. А в 1940 году ситуация для СССР была намного сложнее, поэтому бросить Англию Кремль никак не мог.

В Интернете выложен фильма Би-би-си «Человек из стали». Для нашего уха неожиданными и парадоксальными слышатся слова диктора: «Он (Сталин) помог спасти Британию!» А ведь Би-би-си – государственная организация и ее девиз – объективное изложение событий. И авторы сказали то, что было в действительности. Но точно так же, в случае нападения Германии на Советский Союз, не могла остаться в стороне Великобритания. Почему?

Англия после потери своего союзника Франции оказалась в безвыходном положении. Но не в смысле грядущего неизбежного поражения, а в том, что Великобритания, как и в Первую мировую, была «приговорена» вести войну до победного конца. Альтернативы борьбе не было, хотя, казалось бы, Лондон мог принять мирные предложения Берлина. С ними Гитлер выступил почти сразу же после окончания кампании во Франции. А в мае следующего года Гесс специально полетел в Англию уговаривать англичан заключить мир. В ситуации, когда стране грозила перспектива появление врага на ее территории и последующего полного разгрома, английский правящий класс все равно проголосовал за войну. Может, дело в мужестве? Не только. Политикой правят интересы, а не эмоции.

Британские политики понимали, что фашистская Германия после заключения мира с Великобританией ударит по СССР. Ну и что? Разве это не прекрасно? Правящая элита Великобритании могла отомстить Сталину за недружественную ей позицию в 1939-40-х годах, ведь Англия могла спокойно сидеть в тылу и смотреть, как дерутся два тигра. Казалось бы, великолепная перспектива! Ан, нет. Миссия Гесса провалилась, хотя, если исходить из того, что материалы «дела Гесса» все еще засекречены, в верхах были колебания, но протянутая рука осталась не пожатой. Трезвый расчет взял верх. Какой? Дело в том, что Англия в случае разгрома СССР оставалась в Европе одна наедине с Германией и ее союзниками. В этой ситуации никакой мирный договор, никакой компромисс не помог бы, как не помогло Мюнхенское соглашение 1938 года (а уж сколько надежд с ним было связано!). После Мюнхена стало ясно, что договариваться с Гитлером – занятие пустое. Любое соглашение с ним будет существовать ровно столько времени, пока ему ни захочется что-то захватить. В этом случае над Британской империей нависла бы угроза расчленения со стороны Германии, Японии, Италии и союзников поменьше, вроде Испании. Поэтому Черчилль незамедлительно сделал то же, что просто обязан был сделать Сталин – 22 июня 1941 года предложил Москве союз.

«Карфаген должен быть разрушен!»

Гитлер весь этот расклад прекрасно понял, и отдал приказ готовиться к неизбежному – к войне с Россией, пока Великобритания была слаба и надеялась на «баланс сил в Европе». Этим противовесом был Советский Союз. Предстояло его убрать…

Но и это было еще не все. Гитлера беспокоила не только армия Советского Союза, Соединенные Штаты тоже. Его озаботило начавшееся масштабное развертывание вооруженных сил Америки. Он говорил приближенным, что через год США будут готовы вступить в войну. Чтобы противостоять новому союзнику Великобритании нужно было устранить угрозу на востоке. У Гитлера просто не иного выхода, кроме как начать «превентивное» наступление против СССР. Превентивное не только из-за боязни удара Красной Армии. Чтобы противостоять Соединенным Штатам требовалось заполучить источники сырья на территории СССР и тем самым перестать зависеть в этом вопросе от Кремля. Напомним, Японии пришлось начать войну с великими державами и оккупировать Индокитай и Индонезию, как только Вашингтон объявил о запрете поставок нефтепродуктов, стали и других видов стратегического сырья в Японию. Гитлер не стал дожидаться подобного варианта от Москвы, и приказал нанести удар. Он понимал, что в ином случае в 1942-43 годах перед ним вырастит стена из Великобритании, США и СССР. И пробить ее уже вряд ли удастся. У него оставался узкий временной коридор. Или-или. И «наполеоновский» выбор был сделан.

Происходило это следующим образом.

19 июля Гитлер по радио сделал предложение английскому правительству о мире. Ответа не последовало. 22 июля было созвано совещание высших чинов Вермахта, на котором Гитлер сделал свое судьбоносное заявление о необходимости начать подготовку к войне с СССР. Более того, он даже хотел начать ее в том же 1940 году, но генералы отговорили. И не потому, что не понимали неизбежности схватки на востоке. Начальник Генерального штаба сухопутных сил Ф. Гальдер записал в своем дневнике 31 июля 1940 года: «Было бы лучше начать в этом году, но такую масштабную акцию невозможно организовать за оставшееся время». Какая уж тут «внезапная» война! Весь вопрос состоял в следующем: когда конкретно она начнется, какие союзники выступят на стороне Германии, сколько сил будет брошено против СССР? Ни для кого этот политико-военный расклад не был тайной, поэтому пока германские генералы разрабатывали план «Барбаросса», советский Генеральный штаб без колебаний и раскачки стал разрабатывать свой план предстоящей войны. Уже 18 сентября 1940 года он был представлен Сталину, который ему не удивился, не сослался на «договор о ненападении», а внимательно рассмотрел, провел совещание с участием членов Политбюро 5 октября. 14 октября 1940 года план с поправками утвердили окончательно, то есть он стал законом, обязательным к исполнению.

План войны с Германией и ее союзниками

Что же предложили нарком обороны С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба К.А. Мерецков?

Прежде всего, и что показательно, план был наступательным! Держать оборону предлагалось лишь с Финляндией и Румынией. А против Германии – наступать! То есть, при желании в этом можно увидеть намерение нанести превентивный удар.

В 1990-е годы вспыхнула дискуссия, которая продолжается до сего дня, о возможном планировании коварным Сталиным упреждающего удара по Германии и о наличии сверхсекретного плана нападения, который глубоко запрятан в недрах архивов. Так вот, план «превентивной» войны давно опубликован, и каждый желающий может с ним ознакомиться в сборнике документов «1941 год». Книга 1: М., 1998., с.236-253.

Сторонники концепции коварного Сталина настолько увлеклись своей идеей, что «проглядели» реальный, а не мифический план войны. Произошло, как в одном из рассказов о Шерлоке Холмсе: пока опытнейшие ищейки искали тайник в доме, где было спрятано разоблачительное для одного высокопоставленного лица письмо, документ преспокойно лежал на столе у всех на виду. Но им, профессионалам сыска, не пришло в голову заглянуть в конверт, настолько они были уверены, что все тайное должно быть спрятано за семью замками. Другое дело, что ничего жареного читатель, жаждущий сенсаций, в опубликованном плане не найдет. Это сухой служебный документ с перечислением необходимых мероприятий для будущей кампании и наброском направлений главных ударов Красной Армии. Потому поклонники версии В. Суворова и прошли мимо этой публикации, что жаждали отыскать документ, в котором бы раскрывались жутко агрессивные намерения Кремля типа: «…после захвата Берлина немедленно приступить к организации колхозов и выселению каждого десятого немца в Сибирь». Короче, что-нибудь такое, чтоб можно было посмаковать насчет агрессивной сущности СССР. А тут – скукота.

Но делать ничего, обратимся к скучному документу.

Тимошенко и Мерецков определили следующие направления главных ударов противника.

Германия, вероятнее всего, развернет свои главные силы к северу от устья р.Сан с тем, чтобы из Восточной Пруссии через Литовскую ССР нанести и развить главный удар в направлениях на Ригу, на Ковно и далее на Двинск – Полоцк, или на Ковно – Вильно и далее на Минск (1. 1941, кн.1, с.238).

Отметим, что германское командование выбрало главными оба направления – на Ригу-Двинск и на Вильнюс-Минск.

Одновременно необходимо ожидать вспомогательных концентрических ударов со стороны Ломжи и Бреста, с последующим развитием их в направлении Барановичи, Минск (1, 1941 год, кн.1, с.238).

Тут авторы плана немного ошиблись. Удар со стороны Бреста на Минск стал не вспомогательным, а одним из главных. Но в целом Тимошенко и Мерецков точно оценивали будущие события.

Вполне вероятен также одновременно с главным ударом немцев из Восточной Пруссии их удар с фронта Холм… на Дубно, Броды с целью выхода в тыл нашей Львовской группировки и овладения Западной Украиной.

И опять попадание если ни в десятку, то в девятку точно. В 1941 году противник действовал смелее и сразу стал наступать на Киев. Но план-то составлялся в 1940 году, когда у немцев еще было мало танков и моторизованных частей для проведения масштабных действий. Если бы, как предлагал Гитлер, Вермахт атаковал Красную Армию в 1940 году, то германским войскам пришлось бы действовать так, как предвидели Тимошенко и Мерецков. Впрочем, уровень оперативной подготовки авторов был столь высок, что они увидели и состоявшийся вариант.

Не исключена возможность, что немцы с целью захвата Украины сосредоточат свои главные силы на юге, в районе Седлец, Люблин, для нанесения главного удара в общем направлении на Киев.

На Юге – возможно ожидать одновременного с германской армией перехода в наступление из районов северной Румынии в общем направлении на Жмеринку румынской армии, поддержанной германскими дивизиями.

(1, 1941 год, кн.1, с.239)

Тут авторы оказались правы на все сто процентов. Именно так летом 1941 года события и развивались. Поэтому более чем странно читать у современных исследователей (А. Исаев, Ю. Веремеев и др.) о том, что верховное командование Красной Армии не имело возможности определить районы и направления главных ударов германской армии. Как раз наоборот, оно определило эти направления еще до подписания плана «Барбаросса»! Причина такой точности – конфигурация границы и знание особенностей немецкой военной стратегии.

Заметим еще раз: Тимошенко и Мерецков были уверены – Гитлер вторгаться в Англию не рискнет, а перенесет удар против СССР. То есть, он предпочтет повернуться спиной к Англии, почти не имеющей сил для вторжения в Европу и лицом к СССР, обладающему сильной армией. Но никак не наоборот! Оценка – сверхточная и своевременная.

Как же предлагалось реагировать на будущий удар Красной Армии? Варианта было два – оборона или наступление. Авторы выбрали наступательный вариант. Почему – рассмотрим позднее, а сейчас просто изложим предложение наркома и начальника Генштаба.

Главные силы Красной Армии на Западе, в зависимости от обстановки, могут быть развернуты или к югу от Брест-Литовска с тем, чтобы мощным ударом в направлении Люблин и Краков и далее на Бреслау… в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах участия их в войне; или к северу от Берст-Литовска, с задачей нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней.

(1, 1941 год, кн.1, с.241).

И далее на нескольких страницах шло подробное перечисление того, сколько и каких дивизий будет необходимо для тех или иных вариантов.

Итак, налицо реальный, а не мифический план военных действий. Правда, могут возразить: в плане нет конкретной даты войны. А ее и не могло быть в сентябре 1940 года, ибо было ясно, что перед скорой зимой Вермахт наступление против СССР не начнет, а Красной Армии без реальной угрозы переходить в наступление было не с руки. Это только в книжках про «агрессивный Советский Союз» с тамошними рассказами о желании «поработить Европу» вопрос нападения решался по хотению Сталина. В реальной политике все обстоит совершенно иначе. Политик обязан считаться с большим числом сопутствующих и препятствующих факторов. Затевать «освободительный поход» в той ситуации (впереди сильная Германия, позади крепкая Япония) было совершенно нецелесообразно.

Итак, противоборство сторон переносилось на следующий год. А в следующем году предстояло действовать по обстановке, и там видно будет, кто первым удар нанесет: Вермахт – на Минск или Красная Армия – на Люблин… Главное, что явствовало из «Соображений о стратегическом развертывании…», – война неизбежна! Оставалось планомерно готовиться к ней, тем более что времени хватало.

Как можно оценить этот план: как планирование превентивного удара или как контрнаступательный? В действительности все эти новомодные толкования неуместны. Разработчики плана стратегического развертывания главных сил Красной Армии исходили из профессиональных критериев, а именно: какими силами и средствами располагает противник и какими – Красная Армия. Если сил хватает для наступления – оно соответственно и планируется. Если только для обороны – то планируется оборона. Активная или пассивная – также в зависимости от ситуации. И ничего более!

А теперь остановимся на реакции Сталина. Она была вполне благожелательной. Сталин внес определенные поправки, после чего план будущей войны был доработан и вновь представлен на суд политического руководства СССР.

В записке наркома обороны и начальника Генштаба Красной Армии на имя И.В. Сталина и В.М. Молотова говорилось следующее:

Докладываю на Ваше утверждение основные выводы из Ваших указаний данных 5 октября 1940 г. при рассмотрении планов стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на 1941 год.

1. Стратегическое развертывание Вооруженных Сил СССР на два фронта (на Западе и на Востоке) – считать основным.

Главный противник и главный театр основных действий – на Западе, поэтому здесь должны быть сосредоточены и главные наши силы.

… В связи с этим из имеющихся в настоящее время сил назначить:

– для действий на Западе (от побережья Баренцева моря до берегов Черного моря) – 142 стрелковых дивизий, 7 мотострелковых, 16 танковых и 10 кавалерийских дивизий, 15 танковых бригад и 159 полков авиации…

2. На Западе основную группировку иметь в составе Юго-Западного фронта с тем, чтобы мощным ударом в направлении Люблин и Краков и далее на Бреслау в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран…

в) немедленно принять меры по инженерному укреплению северных и северо-западных границ, с тем чтобы в дальнейшем за счет созданных надежных укреплений освободить еще силы для усиления основной группировки на юго-западе;

…

4. С учетом указанных мероприятий в состав сил Юго-Западного фронта довести до 80 стрелковых дивизий, 5 мотострелковых, 11 танковых дивизий, 7 кав.дивизий, 20 танковых бригад и 140 полков авиации.

Кроме того, в резерве Главного командования иметь за Западным фронтом – в район Двинск, Полоцк, Минск не менее 20 стр. дивизий и за Юго-Западным фронтом в районе Шепетовка, Проскуров, Бердичев – не менее 23 стрел. дивизий.

…

8. Разработку всех планов развертывания и действий войск как по линии Наркомата обороны, так и по линии Наркомата военно-морского флота закончить к 1 мая 1941 г.

9. Обязать Народный комиссариат путей сообщения СССР с участием представителей Народного комиссариата обороны составить к 1 января 1941 г. новый воинский график движения поездов, обеспечивающий перевозки НКО в размерах, предусмотренных планами развертывания…

(1.1941 год, кн.1, с.288-290).

По-моему, все более чем ясно и понятно. А именно:

а) ни о какой «внезапной» войне с Германией не могло идти речи, ибо к ней начали готовиться заранее, тщательно и умно;

б) конкретные планы предстоящих военных действий на уровне военных округов (фронтов) и военно-морского флота должны были завершиться вовремя – к 1 мая 1941 года;

в) исходя из оценки сторон, предусматривалось нанесение мощного удара по Вермахту, то есть отходить к старой границе или за Днепр, обрекая свои земли на разорение, никто не собирался;

г) в кои веки начальство действовало обдуманно и расчетливо и никаких фокусов не предвиделось, а значит, Красная Армия должна была встретить войну во всеоружии.

Если сравнить выделенные силы Красной Армии с германскими и ее союзниками, то получалось следующее соотношение. Примерно 190 дивизий противника (в зависимости сколько выставят Румыния с Финляндией) против 182 дивизий (если принять две бригады за одну дивизию) в первом эшелоне и 43 дивизий в резерве Красной Армии. Учитывая невысокое качество румынской и слабую техническую оснащенность финской армий, Красная Армия имела небольшое превосходство. На практике, как оказалось, у Красной Армии было значительно больше танков и самолетов. Так что она имела дополнительное весомое преимущество. В целом, ситуация выглядела вполне оптимистической.

Итак, все довольно прозрачно и понятно, кроме одного: почему Тимошенко и Мерецков выбрали наступательный, а не оборонительный вариант, ведь он, казалось бы, наиболее прост в исполнении? И, добавим, сейчас публицисты «суворовской школы» не обвиняли бы Сталина в «агрессивных намерениях», а наши «официальные» историки перед ними не оправдывались. И дело даже не в том, что Тимошенко и Мерецков всего несколько месяцев назад видели, к чему привела статичная оборона англо-французских войск, хотя урок был более чем показательным. Главное в том, что к наступательной войне в Красной Армии готовились задолго до порки, что учинила «оборонщикам» на Западе германская армия. Теоретики РККА поняли тщету надежд на повторение позиционной войны времен Первой мировой войны еще до рождения Вермахта. Для них крушение англо-французской обороны, защищенной, казалось, неприступной «линией Мажино» не было бы новостью, они предрекали подобное развитие событий!

Кто они, эти теоретики, и как складывались представления о современной войне в Красной Армии?

К какой войне готовиться?

Стратегия РККА «тухачевского» периода

Все началось с осознания, что случившаяся недавно Мировая война – не последняя. Более того, не за горами новая Большая война, и к ней надо как-то готовиться.

О том, что война неизбежна, писали в советских газетах и говорили с трибун десятки раз. Об этом писал и Ленин. Он предупреждал, что «мы кончили одну полосу войн, мы должны готовиться ко второй… и нужно сделать так, чтобы тогда, когда она придет, мы могли быть на высоте» (ПСС, т.42, с.143-144).

На заседании Военно-научного общества в 1925 году нарком обороны М.В. Фрунзе подчеркивал: «Это не будет столкновение из-за пустяков, могущих найти быстрое разрешение. Нет, это будет война двух различных, исключающих друг друга общественно-политических и экономических систем». И хотя Фрунзе имел в виду капитализм и социализм как таковой, но схватка между нацисткой Германией и СССР получилась именно по формуле наркома. А война не «из-за пустяков» означало войну на истощение до уничтожения одной из сторон. И ничего нового в этом не было: по этой парадигме велась и Первая мировая война.

Но что нам рано умершие Фрунзе с Лениным? Может, другие оценивали складывающуюся международную ситуацию иначе? Нет, мнение было широко распространенным. Дальновидные люди были не только в Советском Союзе. Запах пороха ощущали даже в далекой Америке. Вот характерные строки из воспоминаний Д. Эйзенхауэра «Крестовый поход в Европу»:

«Начиная с 1931 года, многие старшие армейские офицеры часто высказывали мне свое убеждение, что мир идет прямо к новой глобальной войне. Я разделял эти взгляды».

И таких свидетельств множество. Тогда возникал следующий по очевидности вопрос: если будущая война неизбежна и будет вестись до уничтожения одной из противоборствующих сторон, то какие меры надобно предпринять?