Кто подставил Красную Армию

Борис Шапталов

Кто подставил Красную Армию

Борис Шапталов

Кто подставил Красную Армию?

Москва 2013

Предисловие

– 3

Как создавалось «внезапное нападение»

– 9

Подставленная Красная Армия

– 96

Что это было?

– 128

Кто виноват и что не надо было делать

– 197

Все возможно

– 203

Заключение

– 210

Использованная литература

– 211

Предисловие

О чем пойдет речь

Одно из центральных мест в современном потоке исторической литературы занимает сталинская тема. Оно и понятно: в его время было пролито столь много крови, что неизбежно возникает вопрос о том, кто ответственен: правители или обстоятельства? А также: во имя чего она была пролита? Кроме того, эта тема интересна логикой пишущих и рассуждающих на телевизионных экранах. Многое служит материалом к изучению нашей ментальности. Например, вопрос о том: сам ли Сталин умер или ему помогли члены Политбюро? Идет настоящее уличение Хрущева и Берии и других высокопоставленных сановников в том, что они явно не без греха. Получается, что им надо было сидеть и ждать, пока к ним приедут «воронки», после чего в кабинете следователя чистосердечно рассказать, в каких иностранных разведках служили, и уже с чистой совестью спуститься в подвал за своей пулей, радостно осознавая, что товарищ Сталин пристроит детей в приют, а женам найдет посильную работу в лагерях, как жене Калинина. И вообще: когда Сталин убивал сотни тысяч людей – это понятно, – для дела. Но самого Сталина за что убивать?

Изобличающие в «заговоре против Сталина» почему-то уверены в праве секретаря ЦК карать любого государственного, партийного или военного руководителя по собственному усмотрению и вкусу. А почему, собственно, членам высшего политического руководства не могло надоесть быть расходным материалом? Что это за строй создал Иосиф Виссарионович, при котором отличные от его мнения обязательно квалифицировались, как «фракционные» и «вредительские»? И вообще, интересная «этика» получается: если Сталин отдал приказ убить Троцкого – это хорошо, а если кто-то решил убить Сталина – плохо, ибо вождь на то санкции не давал. Железная логика! А как же «эффект бумеранга»? Сосо Джугашвили каким заповедям в семинарии учили?…

В свою очередь, в книгах, посвященных репрессиям 30-годов, авторы доказывают, что никакого заговора против Сталина не было. Но доказывают таким способом, что всегда можно им возразить. Ведь в протоколах допроса содержатся признания обвиняемых, и их опровержение строится на противоречиях в показаниях. Не проще ли задаться вопросом в иной плоскости: если все эти тухачевские, уборевичи и прочие блюхеры составили заговор, то зачем им было вербоваться в германские и японские агенты, готовить поражение Красной Армии и сулить будущим агрессорам Украину и Дальний Восток? Получается, им надо было годами ждать войны, занимаясь вредительством, ежедневно рискуя оказаться в поле зрения контрразведки. А с началом войны обеспечить поражение Красной Армии и в награду получить от врага маршальские звания и посты в новом руководстве, то есть то, что они уже имели. Уж больно заковыристые у «заговорщиков» были расчеты. Разве нельзя было поступить проще и надежнее: все они имели доступ к телу вождя, так не лучше ли было озаботиться тривиальным терактом? Нет человека – нет проблемы.

Пишут, что заговорщики терактом боялись скомпрометировать свое оппозиционное дело. А с чего это заговорщикам объявлять о своем замысле? Николаев убил Кирова и до сих неясно, действовал ли он в одиночку или по чьему-то наущению. Так и со смертью Крупской. Поела бедная женщина торта и вскоре умерла. Возражают, торт ели и другие. Да, но чтобы отравить отдельного человека совсем не обязательно пропитывать ядом весь торт. Достаточно тому, кто разрезал вкусный продукт знать, что кусок с желтой розочкой надо положить в тарелку вдовы вождя…. А взять смерть Сталина. Его соратники изобразили скорбь и даже в речах грозились идти по сталинскому пути. А когда все улеглось, только тогда объявили его тираном и палачом. Неужели тертые политические калачи не могли до всего этого додуматься? Если б хотели убить Сталина в 30-е годы, смогли б…

Или тот же вопрос в другой плоскости: если расстрелянные военачальники были шпионами и заговорщиками, то почему верные сталинцы – Молотов, Каганович или Ворошилов с Буденным, голосовавшие за смерть «шпионам», не протестовали против их реабилитации? Как можно реабилитировать врагов? Или этим людям плевать было за что голосовать, лишь бы быть «всегда с партией, всегда с народом» и на вершине власти заодно? Тогда какова цена их «принципиальной позиции» в 1937 году?

А раз покушений не было, не считая грубых инсценировок, вроде неприцельных выстрелов с проходящего катера во время пребывания Сталина в Абхазии на отдыхе, то не было и заговора. Фронда среди военных могла быть. Против Ворошилова, к примеру, или по другим вопросам. Сомнения в размахе коллективизации и понесенных жертвах – тоже. Но это не заговор, а нормальная позиция человеческого ума, способного не только исполнять, но и анализировать.

Но если все «заговоры» фальшивка, то кому они были выгодны? Ягоде? Ежову? Берии? Абакумову? Им-то зачем? Получается – Сталину. Но ему-то к чему, ведь к 1937 году он обладал абсолютной властью и непререкаемым авторитетом, в том числе подкрепленным авторитетом карательных органов. И вот в разгар своего величия вождь затеял странную комбинацию с нескончаемыми заговорами военных, а заодно арестовывались инженеры, производственники….

Если бы его репрессии ограничились большевиками, многие из которых отметились в свою очередь репрессиями в гражданскую и в коллективизацию, то Сталина хвалили бы и правые, и левые. Кто б кручинился по поводу расстрела Зиновьева, Пятакова, Эйхе, а тем более убийства Троцкого? Но Сталина понесло дальше и дальше, что, собственно говоря, и вызвало неприятие его деятельности на этой ниве. А с неприятием возникли и вопросы: зачем он истреблял однопартийцев – понятно, но зачем распространил аресты на другие группы общества?

Может быть, Сталин и вправду страдал психическим, о котором якобы (поди проверь) говорил академик Бехтерев после осмотра вождя в 1927 году? А если это легенда, то какими еще мотивами руководствовался секретарь ЦК, перманентно истребляя военных и партийных руководителей, сажая в лагеря ученых и конструкторов?

Странная получается история. А вот еще одна.

В 1990-е годы в историографию Великой Отечественной войны была вброшена тема, ставшая на два десятилетия центральной, а именно вопрос: хотел ли Сталин нанести превентивный удар по Германии летом 1941 году? Казалось бы, частный вопрос (даже если хотел, у него ничего не вышло) вызвал бурную полемику, ставшую идеологической, то есть имеющей к изучению собственно истории опосредованное отношение.

Сторонники «хотения Сталина» усиленно пропагандируют три основных тезиса:

1. Сталин хотел вероломно напасть на Германию, потому усиленно готовился к войне, но бедному Гитлеру удалось в последнюю секунду увернуться и отвести занесенный над ним и его страной топор.

2. Сталин не просто хотел напасть на Германию, но и желал, что наиболее ужасно, получить выгоду в случае победы, а именно без санкции западных держав распространить социализм за пределы СССР.

3. Эти сталинские планы можно квалифицировать, как тяжкое деяние и подлежат безусловному осуждению, ибо известно, что право на распространение своих политических порядков имеют только западные державы.

Кстати, в данной книге есть подарок всем «суворовцам», вот уже два десятилетия безуспешно ищущим страшно засекреченный план превентивного нападения на Германию. Я публикую подробные выдержки из плана «превентивного удара». Правда, он всем известен, но В. Суворову и его сторонникам этот план не интересен потому, что тогда отпадает необходимость с выгодой рвать на груди тельняшку в бесконечной череде «разоблачающих» книг.

Возражения им «официальных» критиков сводятся к следующим тезисам:

1. Сталин и помыслить не мог напасть на фашистскую Германию. Единственной заботой руководства СССР была глухая оборона.

Эти историки как бы признают: место СССР было на галерке, и в своей политике Кремль исходил именно из этого представления о первом в мире социалистическом государстве.

2. Красная Армия, несмотря на огромные арсеналы вооружений, к войне не была готова, ибо армии не хватало того-то и того, а также мешало то да се. Короче, не была пришита последняя пуговица к шинели последнего солдата.

Для меня обе позиции «странны» тем, что их авторы совершенно не понимают ушедшей страны и политической обстановки того времени, а их позиция служит иллюстрацией состояния умов нашего времени. Я же исхожу из других тезисов, а именно:

1. Подготовка к войне с фашистской Германии являлась высшей целесообразностью, независимо от политического строя России. А возможность превентивного удара по нацизму, доказавшего свою агрессивность в захвате других стран, была бы вполне оправданной мерой.

2. Каждое государство стремится реализовать свои интересы и получить выгоды от войны, и стремление к этому руководства СССР было явлением для мировой политики более чем нормальным. СССР завладела Западной Белоруссией и Западной Украиной по тем же основаниям, по которым их захватила Польша. Советский Союз имел те же резоны на Карельский перешеек, по каким его захватывала Финляндия.

3. Красная Армия находилась на верном пути в своем военном строительстве, но волюнтаристские действия Сталина сначала затормозили этот процесс, а потом привели к феномену «внезапного нападения» на Советский Союз и разгрому основных сил Красной Армии.

4. «Внезапное нападение» было явлением сугубо искусственным, но причины конструирования Сталиным «внезапного нападения» пока что совершенно непонятны, а значит, эта проблема требует детального исследования.

Раскрытию и обоснованию этих пунктов и посвящена данная книга. Причем в этих выводах нет ничего «от себя», а лишь констатация реалий международной политики и политической морали того времени. А вот что приходится привнести от себя так это выводы из накопленной в последние два десятилетия в исторической литературе информации. Она свидетельствует о том, что старую сенсацию о желании Сталина нанести превентивный удар по Германии пора заменять новой – о том, как и почему Сталин подставил Красную Армию под удар Вермахта. Для чего была проведена целая серия мероприятий, обрекающая Красную Армию на военное поражение?

Войну можно рассматривать как целостное, самодостаточное для анализа событие. Можно – как звено в цепи мировых исторических событий. А можно – как частный случай деятельности государства. В этом ряду заслуживает внимание более чем странное поведение управленческой системы, которая по непонятным причинам подставляет опекаемый ею народ, обрекая его на большие жертвы и лишения, а государство оказывается на грани краха. Да, с одной стороны, странно, а с другой – разве в истории России это единичный случай?

О методике исследования

По событиям 1941 года написана масса книг, и будет написано еще. Но во многих работах содержатся, с моей точки зрения, непростительные недочеты, которые не хочется повторять.

В моем тексте я придерживаюсь научного правила – приводить точные ссылки использованного материала. С одной стороны, это дает возможность читателю обратиться к заинтересовавшим ссылкам и прочитать эти книги самому. Таким образом, цитаты и ссылки есть способ распространения знаний, ибо найти нужную литературу самому не всегда легко. С другой стороны, точные ссылки дают возможность читателю проверить написанное. Ведь манипуляция с цитатами – старый и почтенный способ «тонкой» фальсификации.

Кроме того, наличие ссылок избавляет читателя от чтения искаженных и притянутых мыслей. Например, таких:

«Хрущев нанес удар в самое сердце системы. По меткому выражению С.Г. Кара-Мурзы, он фактически сказал: «Вы идиоты – подчинялись безумному тирану и даже любили его. Теперь вы обязаны его ненавидеть и каяться, а за это я обещаю вам за три-четыре года догнать Америку по мясу и молоку». От этих слов у граждан возникло острое желание вдребезги напиться, что многие и сделали» (26. Лысков, с.195).

Хлестко, конечно, написано, но точно ли передается суть проблемы хрущевской десталинизации? Если бы автор С. Кара-Мурза, автор почтенный, написавший много интересных книг, вынужден был привести цитату из выступления Хрущева, в котором тот говорил такие слова про «культ личности» и сулил взамен догнать Америку, то это место, вероятнее всего, из текста вылетело бы.

Примерно также обстоит дело и с доказательствами. Многие авторы грешат публицистикой. Они декларируют, а не доказывают. Утверждают, но не приводят фактов. Так и в случае с гражданами, у которых «возникло острое желание вдребезги напиться, что многие и сделали». Если бы автор взялся обосновать свое утверждение – сколько было этих граждан, в какой период времени они напились и пр., то текст принял бы совершенно иной коленкор.

Совсем иначе смотрится следующий разбор деятельности у того же Д. Лыскова созданной в сентябре 1987 года комиссии при Политбюро по изучению репрессий 1920-50-х годов:

«25 декабря 1988 года, спустя всего чуть больше года (!) со дня создания комиссии, появляется записка в ЦК КПСС «Об антиконституционной практике 30—40-х и начала 50-х годов». В ней, в частности, говорится: «Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30—40-х и начала 50-х годов, продолжает работу по реабилитации лиц, необоснованно осужденных в эти десятилетия. […] В настоящее время уже пересмотрено 1 002 617 уголовных дел репрессивного характера на 1 586 104 человека. По этим делам реабилитировано 1 354 902 человека, в том числе по делам несудебных органов – 1 182 825 человек» [дается ссылка]. Темпы пересмотра и реабилитации поистине фантастические, полтора миллиона человек реабилитировано за 15 месяцев работы комиссии, по 67 тысяч дел в месяц, более чем по две тысячи в день. Масштабы реабилитации заставляют усомниться, проводились ли вообще по этим делам судебные заседания» (26. Лысков, с.197).

Эти факты заставляют задуматься: не было ли у горбачевской десталинизации иных целей и других причин разбираться с прошлым, чем поиск «исторической правды», тем более такими темпами?

Поэтому я стараюсь в подтверждении своих заявлений и гипотез приводить как можно больше фактов, которые позволят не только поверить в декларированное, но и анализировать совокупный материал, что, надеюсь, даст читателю толчок к собственным мыслям.

А теперь, вперед!

Как создавалось «внезапное нападение»

Насколько внезапным было «внезапное нападение»?

В исторической литературе при Н.С. Хрущеве утвердили мнение, ставшее официальным, что Сталин уверовал в договор о ненападении и потому допустил внезапное вторжение врага. После крушения СССР появилась альтернативная версия, что он сам готовил удар по Гитлеру и настолько увлекся сладостным процессом, что допустил внезапное вторжение врага. То есть, какая бы версия ни выдвигалась, убеждение, что Сталин не ведал о возможном нападении Германии, сохраняется.

Этим версиям ничего существенного противопоставить было нельзя, пока не появился удивительнейший документ – проект директивы Генерального штаба Красной Армии, положенный на стол Сталина предположительно 15 мая 1941 года. В директиве открыто заявлялось – война не за горами, на границе полным ходом идет сосредоточение дивизий Вермахта, и в такой ситуации целесообразно было бы не ждать нападения, а атаковать самим.

Приведем основные выдержки из проекта директивы.

Докладываю на Ваше рассмотрение соображение по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками.

I. В настоящее время Германия имеет развернутыми около 230 пехотных, 22 танковых, 20 моторизованных, 8 воздушных и 4 кавалерийских дивизий.

Из них на границе Советского Союза, по состоянию на 15.05.41 г., сосредоточено до 86 пехотных, 13 танковых, 12 моторизованных и 1 кавалерийской дивизий, а всего до 112 дивизий.

Предполагается, что в условиях политической обстановки сегодняшнего дня Германия, в случае нападения на СССР, сможет выставить против нас – до 137 пехотных, 19 танковых, 13 моторизованных, 4 кавалерийских и 5 воздушно-десантных дивизий, а всего до 180 дивизий.

…

Вероятные союзники Германии могут выставить против СССР: Финляндия – до 20 пехотных дивизий, Венгрия – 15 пд, Румыния – до 25 пд.

…

Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет организовать фронт и взаимодействие родов войск.

II. Первой стратегической целью действий Красной Армии поставить разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее Брест-Демблин и выход к 30 дню севернее рубежа Остроленка, р. Нарев, Ловичь, Лодзь, Крецбург, Опельн, Оломоуц. Последующей стратегической целью – наступать из района Катовице в северном или северо-западном направлении, разгромить крупные силы врага Центра и северного крыла Германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии.

Ближайшая задача – разгромить германскую армию восточнее р. Висла и на Краковском направлении…

…

IX. Прошу:

1. Утвердить представленный план стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР и план намеченных боевых действий на случай войны с Германией.

2. Своевременно разрешить последовательное проведение скрытого отмобилизовывания и скрытого сосредоточения в первую очередь всех армий резерва Главного Командования и авиации;

….

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза С. Тимошенко

Начальник Генерального штаба К.А.

Генерал армии Г. Жуков

(1. 1941.кн.2,с.215,216).

С этим проектом начальник Генштаба Г.К. Жуков и нарком обороны С.К. Тимошенко пошли к Сталину. Тот отверг проект плана действий.

Впервые об этой встрече Жуков рассказал историку В.А. Анфилову в 1966 году. По словам Жукова Сталин вскипел: «Вы что с ума сошли? Немцев хотите спровоцировать» (2. Анфилов, с.166.).

Не понятно, причем здесь «спровоцировать», когда речь шла о полномасштабной войне? Это называется: один про Фому, другой – про Ерему. В ответ Жуков с Тимошенко сослались на речь Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года, где говорилось о возможном столкновении с фашистской Германией.

Текста выступления не сохранилось, но остались воспоминания участников совещания. В частности, запись видного деятеля Коминтерна Г. Димитрова. По поводу возможной войны он записал следующее высказывание Сталина: «Наша политика мира и безопасности есть в то же время политика подготовки войны. Нет обороны без наступления. Надо воспитывать армию в духе наступления. Надо готовиться к войне» (1. 1941 год, кн.2, с.295). Похоже, на эту фразу военные и сослались.

Сталин, по словам Жукова, дезавуировал свое заявление: «Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят газеты всего мира» (2. Анфилов, с.166).

И опять показательна двусмысленность ответа. Во-первых, сомнительно, чтобы слушатели академии читали газеты всего мира. Иностранная пресса, что доходила до ССС, за редким исключением находилась в спецхране, и, помимо хорошего знания иностранного языка, нужно было иметь к ней допуск. Во-вторых, не понятна позиция Сталина. С одной стороны, Сталин, вроде бы, говорил 5 мая о победе в войне, а она на пороге, но вождь, оказывается, вел речь о победе «вообще», победе абстрактной. Но как же быть с развертыванием Вермахта на границах СССР? Получилось, что никак. Оно его не заинтересовало! Вопрос был закрыт на «абстрактном» уровне. Непонятно – почему? Странно получается: приходят два военачальника высшего ранга и говорят: «завтра» война, мы предлагаем сделать то-то. А Сталин в ответ: да я в речи о другом говорил… Причем здесь речь? Делать-то что?

Конечно, воспоминания есть воспоминания. Жуков пересказал лишь фрагмент беседы со Сталиным и ничего не сказал про главное: что было решено? Об этом Жуков не сказал, а историк Анфилов, к сожалению, о таком «пустяке» не поинтересовался. Исследователи про ту кремлевскую встречу ничего в архивах не нашли. Хорошо хоть обнаружили черновик директивы, иначе можно было бы заявить, что Жуков сочинил свой с Тимошенко «поход» в Кремль, чтобы оправдаться перед потомками («я предупреждал, да меня не послушали»). Но опровергнуть проект директивы невозможно. Документ сохранился у Василевского в рукописном варианте и от него уже перекочевал в архив. Машинописный, «официальный», экземпляр Сталин, похоже, уничтожил, чтоб не напоминал о его промахе и дальновидности подчиненных.

Так возникает первый вопрос: почему Сталин столь пассивно среагировал на заявление высших должностных лиц Красной Армией о приближающейся войне?

Пишут: Сталин не мог поверить, что Гитлер начнет войну на два фронта. Но разве Германия не зашла в борьбе с Великобританией в тупик на море, в воздухе и суше? На море результативно могли действовать только подводные лодки. Но стратегический эффект от их действий – дело долгое. Люфтваффе обломали зубы в небе Англии. В Ливии воевало всего две дивизии, остальной машине Вермахт грозил длительный простой. А балканская кампания весной 1941 года показала, что германская сухопутная армия находится в великолепном состоянии. Оставлять ржаветь такую машину или задействовать на полную катушку? Неужели Сталин считал, что Гитлер распустит такую армию по домам? Каким простоватым был генсек! Другое дело военные. Те обеспокоились всерьез, и даже предложили осуществить упреждающий удар.

Проект директивы о превентивном наступлении от 15 мая 1941 года (такая дата стоит на приложенных картах) не оставляет сомнений в том, что для высших руководителей Красной Армии никакого «внезапного нападения» не существовало. Генштаб ясно видел процесс развертывания германской армии и четко понимал – война начнется летом этого года. И тут более чем странную позицию занял Сталин: не потому, что он запретил готовиться к превентивному удару, как несвоевременному. Позиция понятная и объяснимая как минимум с политической точки зрения. Ведь в таком случае в Берлине объявили бы Советский Союз агрессором, и тогда неизвестно как повела бы себя союзная Германии Япония. У нее появился бы предлог для расторжения договора о ненападении. Поэтому лучше было обождать и не форсировать события. Но раз отпадает наступление, Сталин должен был санкционировать переход войск приграничных округов к обороне. В этом случае приграничные дивизии должны были заняться подготовкой полевых укреплений – рыть траншеи и окопы, строить блиндажи, сооружать замаскированные огневые позиции для артиллерийских батарей, устанавливать противотанковые преграды на путях наиболее вероятного удара противника, создавать минные поля и пр. А еще в обязательном порядке передислоцировать авиацию со скученных и разведанных противником аэродромов.

Средняя скорость боевых самолетов того времени составляла 300-400 километров. То есть самолеты могли быть легко оттянуты на восток на глубину в 600-800 км, на прежние аэродромы, где авиаполки находились до 1939 года. Это затруднило бы и даже сделало невозможным внезапное нападение вражеской авиации. А вернуть их на аэродромы передового базирования можно было за несколько часов. В любом случае СССР, как известно, по площади больше Люксембурга, так что «рассовать» самолеты можно было. При желании, конечно. Поэтому держать авиацию «в куче» в приграничной зоне не было никакой необходимости, если, конечно, ни «завтра война». Но точно установлено, что 22 июня Красная Армия в наступление переходить не собиралась. Сосредоточение дивизий второго эшелона ожидалось лишь к 10 июля, так в июле основная часть самолетов и прибыла бы на передовые аэродромы! Однако вся авиация приграничных округов осталась в прежней дислокации. Получается, ее подставили под удар.

Что же выходит? Вместо четкого плана войскам было предложено заниматься обычной армейской службой, а подготовка к войне была парализована приказом «не паниковать» и «не поддаваться на провокации». Конечно, оборонные мероприятия проводились. Не только профессиональный историк, а просто любитель военной истории перечислит их с легкостью: на отдельных участках границы строились укрепрайоны, из внутренних округов подтягивались дивизии, был отдан приказ о переезде штабов округов на полевые пункты управления… Эти мероприятия, казалось бы, свидетельствовали о подготовке к отражению нападения! Но строительство укрепрайонов, в отличие от полевых сооружений, требует много времени, кроме того, даже готовые объекты не были заняты войсками, и УРы не стали помехой продвижению германских войск. И в перебросках дивизий из внутренних округов существовали странности. График их движения был составлен таким образом, что они попадали под удар германской армии именно в момент развертывания, то есть когда их силы были растянуты в пространстве: одни части прибыли, другие находились в эшелонах. Хотя Жуков с Тимошенко именно это предлагали сделать по отношению к германской армии – атаковать в момент развертывания, то есть понимали, чем это чревато. С немцами не получилось, так подставили свои дивизии? Непонятно…