Сердце падшего короля

– Будто я хотела за тебя замуж!

– Кто знает, – хмыкнул он и погасил свет. Я съехала вниз по подушкам, не сдержав слез. Никто не понимал меня, того, что я чувствую. Никому не было дела до того, о чем переживает Лола. Всем было плевать. И даже если я вскрою вены, никто не заплачет на моих чертовых похоронах. Может быть, это и не худший план из всех существующих?

Глава 7. Лукас

Она просыпалась намного раньше меня, будто боялась, что если потеряет контроль, то случится что-то непоправимое.

Она делала вид, что спала, когда кровать прогибалась под моим весом, а я шел в ванную. Я никогда ее не будил, молча уходил и возвращался только тогда, когда она уже спала.

Неплохая получилась семейная идиллия. За все то время, что мы женаты, разговоры между нами можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Не сказать, что это меня волновало.

Лола запиралась в комнате, никого не впускала и не выходила сама. Но при этом я знал, что иногда она все же проскальзывала к холодильнику. Заморить ее голодом ни в чьи планы не входило. Да и не хотелось, чтобы за мной закрепилась и такая слава. «Убийца» – уже достаточно, не обязательно ведь превращать это в «убийца жены».

Я повернулся к Лоле, которая снова делала вид, что спит, пока ее длинные ресницы подрагивали, а дыхание иногда замирало, как у маленькой антилопы перед опасностью. Когда она успела так сильно испугаться меня, что забыла о своей ненависти? Или это ненависть заставляла ее бояться?

В этот раз, поднявшись, я снова не стал ее будить, тихо проскользнул в ванную и залез под прохладный душ, пытаясь привести мысли в порядок. Не из-за Лолы. Из-за семьи. Признаться, сейчас несчастный брак – последнее, что меня беспокоило. Куда сильнее тревожил ее отец, отказывающийся уже от третьей встречи за неделю. Где-то в глубине души я надеялся, что его снова арестовали. Так он перестал бы путаться у меня под ногами.

Я выключил воду, стараясь не думать о девушке, с которой засыпал и просыпался уже несколько дней подряд. Вот она и превратилась в безвольную фарфоровую куклу. Впрочем, это ее выбор – запираться в комнате каждый день и забывать обо всем. Я не собирался учить ее жизни. Хотя было странно, что она сразу после свадьбы не выпросила отдельную комнату. Я не стал бы возражать. Никто бы не стал.

Лола все еще делала вид, что спит, уткнувшись лицом в мою подушку и расположившись на кровати поперек. Я не сдержал усмешку. Она делала так каждое утро. Не то чтобы я наблюдал, мне просто не нравилось, что кто-то спал на моей кровати.

Я наспех переоделся, нацепив на себя брюки и одну из белых футболок, что носил почти каждый день, еще раз глянул на девушку и вышел из комнаты, направившись прямиком в кабинет отца.

С самого его ареста я стал работать из дома. Хотя сложно называть работой контроль нескольких магазинов, клуба и охраны, потому что эту систему отец выстроил так, чтобы она функционировала даже в его отсутствие. Мне оставалось только следить за выполнением задач, просчитывать риски и иногда встречаться с бизнес-партнерами. Такими, как отец Лолы – скользкими, неверными и мутными. Такими же, как мы сами.

Отец с детства приучал меня к этому месту, к своему кабинету, устраивал ловушки и проверки, ведь я наследник. Я должен знать все и даже больше, должен разбираться в его делах, должен знать, как отмазаться от полиции и заговорить зубы учителям в школе, будто кто-то из них не боялся со мной общаться, должен уметь хорошо лгать друзьям, воровать и подавлять других. Единственное, чему я оказался необучаем – я так и не смог поднять руку на женщину. Даже на шлюху из борделя. Каждый раз они смотрели так, будто я решал, жить им или умереть. А мне не нравилось принимать такие решения в их сторону. Каждый раз на их месте мне виделась избитая София.

Кабинет отца представлял из себя небольшую комнату, вход в которую был спрятан под лестницей. Поправка, второй кабинет отца, который он старательно прятал от чужих глаз. Здесь он хранил все документы, планы и досье на тех, кто работал в борделях. Именно здесь он вел секретные переговоры и точно знал, что в этом месте его никто не подслушает.

Здесь не было окон, только стол посередине, заваленный бумагами, стеллажи вдоль стен, диванчик и барный столик. За одним из стеллажей скрывался тайный ход на улицу. На крайний случай, как говорил отец. Он продумал все для того, чтобы у него была возможность сбежать. Не у нас. У него. И он часто называл это место «алтарем своих дел». И, конечно, его сыновья знали о нем. Мы иногда собирались вчетвером, чтобы обсудить дела. Отцу было важно, чтобы мы все были чем-то заняты: я учился управлять; Адам занимался охраной; а Томас был предоставлен самому себе, только иногда отец поручал ему припугнуть кого-нибудь или добыть правду. У Тома это получалось особенно хорошо. Многие считали его садистом. И, признаться, я думал так же. Отец вырастил из него идеального воина.

Я не чувствовал к отцу ненависти. Скорее не понимал и не принимал. Зачем все это? Я не знал, но почему-то думал, что и сам поступил бы так же. Он воспитал из меня копию самого себя, вылепил из глины по своему образу и подобию. И образ этот омерзителен. Но я не собирался ничего менять, именно поэтому занял его место, опустившись в кресло за столом. Занял место ювелирного короля. В обычном мире. В нашем истинном мире – место владельца нескольких борделей. Черт возьми, мне не хватало только долбанной короны из слез и костей.

Я ненавидел нашу империю, но понимал, что она позволяла нам жить так, как мы жили. Именно бизнес отца поднял нас со дна, помог выплыть. Его безумие привело нас к достатку. Наверное, кто-то бы сказал, что это глупо, бесчестно и бесчеловечно, но разве в мире, где матери убивают детей, осталось хоть что-то человечное? Мы не заставляли девушек раздвигать ноги перед клиентами. Это их выбор. А я не привык его осуждать.

В этом кабинете, в отличие от первого, всегда царили прохлада и темнота, здесь все будто было соткано из тьмы, из самого настоящего мрака. И даже свет нескольких напольных ламп не прогонял ощущение щупалец на плечах. Наш мир затягивал подобно осьминогу, который крепко держит и тащит на самое дно. И, конечно, мы находились даже ниже этого самого дна. Никто из нас не хотел и не собирался выплывать.

Я надел очки, взялся за бумаги прошлого квартала. Три месяца с момента ареста отца. Три месяца, за которые расследование Тайфуна не продвинулось далеко. Не потому, что он плохо работал, он почти не вылезал из участка, а потому что за отцом шли слишком многие. Именно поэтому я собирался посетить почти все светские мероприятия в городе. Мне были нужны собственные партнеры, нужно было убедить их в том, что отец уже не выберется из трясины и его не нужно спасать.

Я провел в кабинете несколько часов, иногда прерываясь на кофе и сигареты, пытаясь разобраться в его отчетах и записях. Не знаю, что за систему он выработал в своих ежедневниках, но в нее он меня точно не посвящал, и я пытался разгадать его сокращения и заметки. Встречи отца обычно были расписаны на месяцы вперед, а теперь все эти встречи должен был посещать я. И не обо всех знала его секретарша.

Дверь неожиданно открылась, заставив обернуться. На пороге возник Адам, держа в руках очередную книгу.

– Чего тебе? – спросил я, стягивая очки. Признаться, никто не знал о том, что во время работы я надевал их. Никто, кроме Адама, разумеется.

– Там приехала мать твоей жены, – проговорил он, закрыв за собой дверь.

– Мне постелить красную дорожку?

– А она у тебя есть? – как бы невзначай поинтересовался брат, но, наткнувшись на вопросительный взгляд, стал серьезнее. – Лола не выходит из комнаты, никого не впускает, не отвечает на звонки и вообще не отзывается.

– И что? Я бы на ее месте тоже бы не общался с родителями.

– Ключ от твоей комнаты есть только у тебя, – напомнил он. – И она могла сделать что-то с собой, – дополнил Адам, опустив взгляд на книгу. Это Лола-то? Она бы ни за что не убила себя прекрасную. Скорее всех нас, чем себя.

Я фыркнул, но все же поднялся из-за стола, направившись к выходу из кабинета. Доводить жену до суицида я тоже не хотел. Как и находить ее тело в своей комнате. Как бы я потом там жил?

Адам двинулся за мной. Уже в коридоре я остановился и повернулся к брату.

– Почему тебе так не дает покоя Лола?

– Ты ревнуешь? – выгнув бровь, спросил он, сложил руки на груди. Я нахмурился. Конечно, я не ревновал.

– Нет, мне просто интересно, почему моя жена так волнует моего брата.

– Это и называется ревность, – усмехнулся Адам и, обойдя меня, пошел в сторону лестницы на второй этаж.

Я не ревновал. Просто не понимал. И слухи о чем-то таком мне тоже были не нужны.

– Учти, что я узнаю, если между вами что-то будет! – проговорил ему вслед я.

– Не знал, что ты такой собственник, – со смешком выпалил Адам уже около лестницы, но замер, заглянув в небольшую гостиную. Я подошел к нему, пытаясь понять, что его так удивило.

Лола.

Я поднял брови, бесстыдно разглядывая девушку при полном параде, с укладкой и легким макияжем, что сидела с неестественно прямой спиной на небольшом диванчике. Напротив примостилась ее мать. В руках у Лолы покоилась маленькая чашка, из которой она чинно отпивала чай. Это она-то не выходила из комнаты несколько дней подряд?

– Так и зачем ты приехала? – вдруг спросила Лола, со звоном поставив кружку на блюдце.

Мы не должны были подслушивать, но мне стало интересно, что могла сказать женщина, которая продала своего ребенка моей семье.

– Хотела узнать, может, тебе что-то нужно, – тихо выдала женщина, сжав край твидовой юбки.

Лола наигранно задумалась, постучала длинным ногтем по подбородку, затем усмехнулась и повернулась к матери. Я уже говорил, что она любила драму?

– Нормальных родителей, пожалуй, но таких еще не завезли.

– А она не промах, – тихо присвистнул Адам. Я согласно кивнул. Не просто же так я спал с ней два года. Чертова стерва. Но, признаться, хорошая актриса.

– Лола, – устало начала женщина. Они с дочерью сильно походили друг на друга: те же острые черты лица, выступающие ключицы и плечи, россыпь веснушек на носу и щеках. Мать Лолы оставалась брюнеткой с длинными волосами, Лола же уже несколько лет подряд коротко стригла волосы и красила их в платиновый цвет.

– Снова хочешь оправдаться?

– Этот брак был тебе необходим.

– Он был необходим отцу! – воскликнула девушка со злостью.

– Наша семья рассыпалась, Лола! Отец женился на этой идиотке, сам едва не угодил за решетку. Куда бы ты пошла, если бы нас не стало? Тебе был нужен этот брак, – женщина перешла на повышенные тона, заставляя едва не прикрывать уши от слишком высокого голоса. Лола скривилась, резко поднялась на ноги, отряхнув подол обтягивающего платья.

– Вас уже нет, – горько усмехнулась она. Теперь я узнавал прежнюю Лолу, которая была готова скормить обидчикам их же слова. – Больше не приходи сюда, или я попрошу охрану моего мужа не пускать тебя в дом, – вдруг заявила Лола, послышался перестук каблуков, Адам потянул меня наверх.

– Но я твоя мать! – прокричала женщина в спину девушке, но она ничего не ответила, вышла из гостиной и стала подниматься наверх, даже не заметив нас с Адамом за углом. Этот разговор точно не предназначался для наших ушей, но когда мы делали что-то по совести?

Примерно… никогда.

Лола скрылась за дверью нашей… моей комнаты. Я пошел следом, оставляя Адама в одиночестве посреди коридора.

Тихие рыдания раздались совсем рядом, заставляя остановиться. Может, стоило постучать? А хочет ли она меня видеть? Вряд ли. Хотел бы я видеть ее плачущей? Нужно ли это мне? Тоже вряд ли. Все-таки мы просто чужие друг для друга люди, которые оказались на одном берегу.

Я поджал губы, сунул руки в карманы брюк и направился в противоположную сторону. Ее рыдания сопровождали почти каждый мой сон, начиная с первой ночи нашего брака. Не думаю, что я тот, кто должен ее успокаивать.

Уже вечером мы с Адамом сидели около бассейна, выпивая виски и выкуривая сигарету за сигаретой в полной тишине. Томаса снова не было дома. Вероятно, придется вытаскивать его из участка или искать по подворотням, как и каждую пятницу. Никогда не думал, что мой младший брат окажется таким трудным. Ну если говорить уж совсем честно, я никогда не думал, что предам обожаемого мною в детстве отца. Жизнь имела хорошее чувство юмора. И любила шутить судьбами людей.

Жужжание фильтров бассейна сопровождалось стрекотом сверчков где-то в саду, мягкий свет расплывался по бежевой плитке, а мы сидели на шезлонгах. Я затянулся, поднял голову, выдыхая дым в небо и рассматривая дом, который со стороны выглядел вполне мирным и тихим, будто здесь никогда не происходило ничего страшного и неправильного, будто мы – обычная, спокойная семья.

Вдруг стеклянные двери открылись, выпуская на задний двор Лолу в длинном шелковом халате. Ее короткие волосы трепал ветер, он же игрался с легкой тканью, оголяя ноги до самых бедер. Я повернулся к Адаму, который уважительно не смотрел на девушку.

– Лола и мой покой никак не связаны, – вдруг проговорил брат. Я качнул головой, сначала не понимая, о чем он говорил, а потом вспомнил наш недавний разговор.

Адам залпом отпил виски. Я не отвлекся от Лолы, наблюдая за тем, как она нагнулась к одному из цветочных кустов, нежно погладила лепестки.

– Мне жаль ее.

Я фыркнул и повернулся к брату. За такие слова она бы убила его. Лола не терпела жалость.

– Сам подумай, жила себе, ни о чем не думала, в ее постели изредка бывал самый завидный холостяк из молодежи, но он ей и за бесплатно был не нужен, потому что она знала, к какому миру он принадлежит. Она не собиралась быть частью этого, а тут все перевернулось с ног на голову, и теперь они женаты. Сказка про Золушку с несчастливым концом. Как думаешь, долго она протянет? – он спрашивал не всерьез, но я почему-то задумался. Что, если ее терпения не хватит? Что, если она так и не найдет причин жить? Я не собирался лезть в ее душу, по большей мере мне было плевать, я беспокоился лишь о том, что скажут обо мне, если такое с ней случится.

– Ты несешь бред, – покачал головой я и затушил сигарету.

Глава 8. Лола

Я проснулась раньше Лукаса. Странно просыпаться в чужой постели, без оглушающей музыки Рамоны, в полной тишине и темноте – Лукас задергивал шторы, погружая комнату в полный мрак. Неизменным оставалось только одно – злость. Может быть, еще желание исчезнуть. Я не знала, в каком месте оно чувствовалось острее. В доме, где все напоминало о предательстве, или в доме, где все было чужим.

Лукас выглядел таким спокойным, что я бы никогда не заподозрила в нем парня, связанного с мафией. Конечно, только до первого взгляда в глаза.

Как он и сказал, мы уже сотню раз засыпали и просыпались вместе, но я бы предпочла не видеть его, не находиться рядом, не смотреть, как мирно он спал. Это неправильно. Почему он не думал о том, что я могу убить его во сне? Естественно, я бы этого не сделала, мне бы не хватило смелости.

Я перевернулась на спину и уставилась в потолок, пытаясь найти в себе силы подняться и сделать вид, что все происходит так, как должно.

Я все пыталась понять, изменилось ли что-то или я просто накручивала себя, боясь смотреть реальности в глаза.

Вот только даже если и боялась, то я точно никогда не видела себя в этом доме. Тем более в роли его жены.

Близость Лукаса и тепло его тела вмиг стали чужеродными, странными, душащими, заставляя подняться с кровати, нацепить розовый халат и направиться в ванную, а после на кухню.

Раз уж мне предстояло здесь жить, то хотя бы нужно выучить расположение комнат. Вдруг я могла бы занять одну из них.

Хотя без «вдруг». После визита матери стало понятно, что отсюда живой мне не выбраться. Я точно отвоюю себе отдельную комнату. Жить под крылышком Лукаса слишком невыносимо. Да и какого черта я с первого дня свадьбы об этом не подумала?

Видимо, за прошедшие два года слишком привыкла спать с ним под одним одеялом.

Я спустилась на первый этаж, свернула в один из коридоров слева. В таких домах планировка обычно одинаковая, так что через несколько минут блужданий я все же услышала приглушенные голоса за одной из дверей.

Я поплотнее запахнула халат и коротко постучала. Бесило то, что приходилось делить дом с кем-то. Это у родителей я могла расхаживать в чем угодно, здешних же правил я не знала. И не собиралась узнавать, если честно. Если Лукас не согласится на отдельную комнату, то я пойду дальше и запрошу квартиру. Раз уж им этот брак так нужен, то пусть постараются. Хотя я вряд ли бы смогла шантажировать его разводом или чем-нибудь еще. Не хотелось вспоминать о том, что жертва здесь одна. И это я.

Дверь открылась, на пороге показался Адам с кружкой кофе, оглядел меня с головы до ног и тепло улыбнулся. Будто он обычный парень, а не средний сын одного из самых опасных мафиози.

– Доброе утро, – поздоровался он, отхлебнув кофе. А я пыталась пригладить волосы и поправить халат. Но только в своих мыслях. В жизни же я просто смотрела на Адама, пока он насмешливо разглядывал меня.

– Лукас еще не встал? – лениво протянул он, продолжая попивать кофе на пороге кухни. Я отрицательно качнула головой.

– Так сюда вход только с ним под руку или что? Кофе платный? По карте или наличкой надо? – выпалила я, выгнув бровь. Адам рассмеялся, опустив голову, и открыл дверь пошире, приглашая меня войти.

Я скользнула под его руку, замечая, что Адам был немного ниже Лукаса. Кожа на его руках и шее оставалась чистой, без единого рисунка или шрама, тогда как у Лукаса и того и другого хватало с головой. Глаза у всех трех братьев отдавали голубизной, я знала это еще с многочисленных приемов, на которые меня раньше таскал отец.

Небольшая кухня оказалась очень уютной, обставленной в бежевых тонах, с островком посередине, перед которым стояло несколько барных стульев. На одном из них сидела София, на другом обнаружился Томас.

Я опустила взгляд в пол, пригладила волосы, совсем не желая с ними разговаривать и контактировать. Но все же пришлось.

– Доброе утро, – голос стал слишком тихим. Компания Софии и Томаса явно не располагала к себе так, как это делал Адам или даже Лукас. От придирчивых взглядов сеньоры Санчес и ее самого младшего сына хотелось съежиться, исчезнуть и вернуться в комнату. Пока Лукас спал, там вполне тихо и спокойно.

– Неужели вы так сильно увлеклись друг другом, что Лукас проспал свой золотой час? – зло хмыкнул Томас, пока я пыталась сообразить, куда ткнуться в кухне, которая теперь казалась огромной, и как найти чертов кофе.

Я повела плечами, пытаясь сбросить с себя его клейкий, противный взгляд. Понятия не имела, что за золотой час. Надеюсь, не что-то из мира порно.

– Не нужно смущать девушку, Томас, – упрекнула София и приторно мило улыбнулась мне. – Как тебе новый дом?

Я вернула ей улыбку. С радостью бы сожгла все, что здесь находилось.

– Очень просторно.

– Кофе со сливками? – спросил Адам, нагнувшись к моему уху. Я вздрогнула, машинально кивнула и села на свободный стул около Софии.

– Что планируешь делать дальше?

– А у меня есть выбор? Вам очень нужны внуки или можно подождать? – как бы невзначай спросила я. Адам не сдержал смешок, поставив передо мной чашку на перламутровом блюдце.

Пора забыть о своей слабости, о том, что я жертва. И о том, что совсем недавно я унижалась перед отцом.

София снисходительно покачала головой, отпила из своей кружки ромашковый чай.

– За кого ты нас принимаешь? Сейчас трудные времена, да и это ваше с Лукасом дело, – выдала она. Я выдохнула и, пытаясь избавиться от желания провалиться под землю, отпила горячий кофе. – Но, конечно, не советую затягивать, – подмигнула София. Я обожгла язык и едва сдержалась, чтобы не закашлять.

Черт возьми.

Эта семейка явно доставит мне проблемы.

– Я пошутила, Лола. Ребенок сейчас совсем некстати.

Как радостно, что никакого ребенка никогда не будет. Даже если Лукас бы остался последним мужчиной на земле, – а для меня с некоторых пор так и было, – я бы не стала с ним спать. И пусть я буду вечно неудовлетворенной. Зато с гордостью.

Теперь, после нашей с ним свадьбы, все, что было между нами, казалось неправильным. Я казалась себе неправильной. Как и секс с ним. Для Лукаса я была не больше чем вещью, которой можно распоряжаться по своему усмотрению. И если бы я сдалась, если бы позволила ему снова овладеть моим телом, это означало бы проигрыш. Я бы упала в своих собственных глазах еще ниже.

– Не думал, что у Лукаса с этим проблемы, – осуждающе покачал головой Томас.

О, у Лукаса с этим точно никаких проблем нет.

Я закусила губу, пытаясь прогнать непрошенные воспоминания о нашей близости. Черт возьми, я только что добровольно отказалась от секса. Пусть Лукас и раздражал до чертиков, тело все еще помнило жаркие поцелуи и его руки повсюду.

– У меня нет ни с чем проблем, Томас, – и вот снова этот хриплый голос, заставляющий вздрагивать и покрываться мурашками. Сначала я уставилась на кружку в руках, затем несмело подняла голову, разглядывая Лукаса в проеме.

Светлые волосы оказались взъерошены, хлопковая свободная рубашка была наполовину расстегнута, открывая часть тату на груди.

Я зажмурилась и снова отвернулась.

– Не думаю, что это та тема, которую нужно обсуждать при женщинах, – встрял Адам, я согласно кивнула. Не потому, что оскорбилась, а потому, что стало невыносимо жарко.

Черт бы побрал Лукаса и его член!

– Все верно, – бросил Лукас, оттолкнувшись от дверного проема. Томас заметно стушевался, а я пыталась делать вид, что слишком занята напитком.

Присутствие Лукаса будто заполнило всю комнату. И мне вдруг до слез захотелось сбежать и спрятаться. Но София, как назло, поднялась со стула, привлекая внимание старшего сына.

– Пусть Лукас и Лола побудут вдвоем, – и почему она не могла быть той самой невыносимой свекровью, что вставляла палки в колеса и всячески мешала уединению своего драгоценного сына с женой? Я бы кланялась ей в ноги, если бы это было так.

Лукас усмехнулся, заметив, как я сгорбила плечи и еще сильнее запахнула халат на груди.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Цитата из книги автора «На грани».